***
Шло время, Дазай по-прежнему работал в мафии, Чуя старался не пересекаться с ним без крайней на то необходимости. Отношения между напарниками после того, как к Осаму вернулась память, стали даже хуже, чем были до его ухода из мафии. Чуя жалел о том, что подобрал когда-то Осаму в Сурибачи и привёл в мафию. «Нужно было просто прирезать его», — часто думал Накахара. Пару раз они с Дазаем ходили на задания, и однажды Чуя вынужден был применить порчу, после чего Осаму намеренно затянул с обнулением, насмехаясь над ним, и бросил на поле боя, совсем как в старые «добрые» времена. Накахара не понимал, что сподвигло его привезти Дазая к себе после встречи с ним в Сурибачи, ведь он действительно ненавидел напарника. Когда Осаму покинул мафию, Чуя испытывал противоречивые чувства: с одной стороны он был вроде бы и рад этому, но с другой — злился на него, считая его поступок предательством. Дазай изменился с тех пор, но увы, не в лучшую сторону. «Лучше бы он не возвращался», – размышлял Накахара и всё чаще думал о том, что было бы просто замечательно, покинь Осаму организацию вновь. Он вспоминал события, которые привели к его понижению в должности, и задумался о плане босса, хоть тот и провалился. В голову пришла мысль о том, что было бы неплохо собрать новый компромат на Осаму, ведь старый, который был на его ноутбуке, босс заставил удалить, сказав, что он больше не нужен, тем более Чуе. Накахара передал бы его, например, Рампо. Наверняка детектив поступил бы правильно, и Дазая могли объявить в розыск, после чего, возможно, посадили в тюрьму. И если раньше Чуя никогда бы так не поступил с напарником, даже несмотря на то, что у них всегда были сложные отношения, то после последних событий и убийства парня в отеле, Накахара готов был пойти на крайние меры, считая Осаму двинутым сексуальным маньяком. Чуя нанял частного сыщика — одного из лучших в своей профессии, для того, чтобы тот следил за Дазаем. Однако несколько дней спустя детектив был найден мёртвым. — Чёрт! — выругался Накахара, когда узнал о трупе. Он не сомневался в том, что это именно Дазай убил сыщика. В тот же день, несколькими часами позже, кто-то прислал Чуе несколько видеофайлов и фотографий. Открыв файлы, Чуя понял, что это материалы, собранные детективом. На видео было запечатлено, как Осаму трахает сначала одного парня, затем убивает его во время оргазма, потом другого и третьего. Всё бы ничего, но ни на одной видеозаписи не было видно его лица, поэтому эти файлы не могли служить доказательством вины Дазая, а Чуя не сомневался, что сам Осаму и переслал их ему в качестве насмешки. Накахара всё ещё просматривал видео, пытаясь найти там хоть что-то, что могло бы указать на личность маньяка, когда дверь в его кабинет распахнулась, и на пороге появился ненавистный напарник. Чуя тут же захлопнул ноутбук и встал из-за стола. — Чу-уя, — пропел Осаму, проходя в кабинет, приближаясь к Накахаре. — Порнушку гейскую смотришь? — Чего припёрся? — зло бросил мафиози, гневно глядя в холодные глаза Дазая. — Интересно, а что скажет Мори-сан, если узнает о том, что ты пытаешься собрать на меня компромат, но не для того, чтобы шантажом заставить остаться в мафии, а напротив, для того, чтобы вынудить меня покинуть организацию или сдать в полицию? — Можешь пойти и доложить, сволочь! Мне похуй! — Да ладно, серьёзно? Даже если тебя казнят после этого как предателя и поручат это дело мне? — Убирайся из моего кабинета, мразь! Ненавижу тебя! — Ладно, ладно, я уйду, — Осаму поднял руки вверх, дабы показать, что сдаётся, но затем, подойдя к Чуе, наклонился к его уху и прошептал: — Но знай, шляпка, если продолжишь под меня копать, то я утяну тебя за собой. У меня достаточно доказательств твоих преступлений, а может всё же сдать тебя боссу? — Пошёл на хуй, педрила! — Накахара с силой оттолкнул от себя Дазая, а тот, усмехнувшись, сказал: — Кто б говорил, у самого член встаёт от моих поцелуев. Такого уж точно Чуя стерпеть не мог, он врезал Осаму по роже и прошипел: — Убирайся! Поднявшись на ноги после удара и вытирая кровь из разбитого носа, улыбнувшись, Дазай проговорил: — Очень скоро я докажу тебе, Чуя, что ты и сам такой же педрила и ничем не лучше меня, — сказав это, Осаму покинул кабинет напарника.***
Чуя решил оставить свои попытки собрать компромат на Дазая. Он просто понял, что ему не остаётся ничего иного, кроме как терпеть его присутствие в мафии. Две недели спустя босс отправил их с Осаму в командировку в Осаку, где им предстояло уничтожить вражескую организацию, основные силы которой находились там. Этот преступный синдикат нацелился на Портовую Мафию в Йокогаме, желая уничтожить организацию и занять её место. Двойной Чёрный прежде разобрался с их «филиалом» в Йокогаме, Чуе тогда пришлось применить порчу, а на следующий день Осаму зашёл в кабинет напарника и сказал: — Я говорил с боссом, нам необходимо лететь в Осаку и уничтожить эту организацию полностью. Если операция будет успешной, я уверен, что босс восстановит тебя в прежней должности, может, ещё и премию получишь. — Это была твоя идея? — задал вопрос Накахара, и, прищурившись, взглянул на Осаму. — Моя. И босс считает, что это правильная мысль. Чем постоянно отбивать атаки в Йокогаме, нужно отрубить голову этой змее. — И когда вылетаем? — Завтра утром, — Дазай подошёл к столу мафиози и бросил на него какую-то чёрную папку. — Изучи. Там все эсперы организации, но предупреждаю сразу, придётся применить порчу. Осаму покинул кабинет напарника, а тот принялся за изучение документов. На следующий день эсперы вылетели в Осаку, но прежде чем приступить к уничтожению цели, заселились в отель, в котором было забронировано для них два номера. — Ты ко мне или я к тебе? — задал вопрос Чуе Дазай, когда они поднялись на лифте на свой этаж. — Нужно обсудить план. — Без разницы, — ответил Чуя. — Тогда пошли ко мне. Накахара пожал плечами и прошёл вслед за Дазаем в его номер. Обсудив план действий и договорившись отправиться на дело глубокой ночью, мафиози решили пока отдохнуть, и Чуя пошёл к себе. В час ночи они покинули отель и, вызвав такси, отправились по нужным координатам. Остановившись за несколько кварталов от места назначения, оставшийся путь напарники преодолели пешком. В организации состояли тысяча двести бойцов и сорок восемь эсперов, хотя часть из них Чуя с Осаму уничтожили ещё в Йокогаме в прошлой битве. Прежде чем применить порчу, Накахара нанёс удар гравитацией по охранникам, вбивая их в землю, ломая и кроша кости врагам. А когда в Чую с Дазаем полетел град пуль, и посыпались одна за другой атаки эсперов, Накахара, отбив пули, активировал порчу и минут за пятнадцать уничтожил базу врага, от которой остались лишь развалины к моменту, когда Дазай уносил бесчувственного напарника с поля боя. Придя в себя на кровати в своём номере, Чуя увидел Дазая, который сидел в кресле и пил его любимое коллекционное вино. — Что ты здесь делаешь, Скумбрия? — задал вопрос Накахара Дазаю, приподнимаясь на локтях. — Чу-уя, наконец-то ты проснулся, — не отвечая на вопрос напарника, проговорил Осаму. — Давай отметим успешное завершение миссии. Это вино великолепно, — Дазай налил из бутылки во второй бокал и передал его Накахаре. Чуе не очень-то хотелось видеть Дазая, но вино было превосходным, и он решил, что ничего страшного не произойдёт, если он выпьет с ним пару бокалов. Пили в тишине, а затем Осаму сел на кровать рядом с Накахарой, прихватив с собой бутылку вина. — Скумбрия, сядь на место. Я тебя не приглашал сюда. — Так пригласи. — Дазай, поставив бокал и бутылку на прикроватную тумбочку и глядя в голубые озёра долгим нежным взглядом, придвинулся ближе и, обняв напарника, потянулся к его губам своими. Чуя попытался оттолкнуть Осаму, но сил на это после применения порчи не осталось: его толчок вышел довольно слабым, и Дазай лишь улыбнулся. А потом губы Осаму накрыли его уста нежным поцелуем, от которого тут же по коже побежали мурашки, сердце заколотилось, как бешеное, а дыхание сбилось. Чуя чувствовал жар во всём теле, лёгкое головокружение и странное ощущение внизу живота, от которого в штанах стало тесно. Накахара не понимал, что с ним происходит и почему он так легко возбудился от близости Осаму и от его поцелуя, несмотря на то что ненавидел напарника или пытался себя в этом убедить. К тому же, как говорилось ранее, Чуя не был геем, влечение к парню не было для него нормальным явлением. Хотя Накахара и раньше, бывало, странно реагировал на прикосновения и поцелуи Дазая, возбуждение это казалось всё же подозрительным: оно нахлынуло на него неожиданно и довольно сильно, поглощая тело целиком и затуманивая мозги. Со стороны Накахары было бы весьма глупо поддаться чарам Дазая, зная о наклонностях последнего, но даже понимая всё это, Чуя ничего не мог с собой поделать. Осаму забрал бокал из руки напарника и поставил его рядом со своим. Всё более углубляя поцелуй, Дазай повалил Накахару на кровать, зарываясь пальцами в яркую шевелюру и ощущая, как руки парня обвивают его собственную шею. Чувствуя учащённое дыхание и сердцебиение Чуи, Осаму прорывался в его рот языком всё глубже, ощущая его ответное желание, и как он страстно целует в ответ. Дазай был возбуждён до предела и с трудом сдерживался, чтобы не войти в желанное тело сразу же, без какой-либо подготовки. Оторвавшись от сладких, манящих губ, Осаму стянул с Чуи футболку, поглаживая накачанную грудь парня, проводя пальцами по коже и затягивая в рот по очереди соски, слегка посасывал их и покусывал, при этом с губ Накахары срывались протяжные стоны. Переместившись выше, Дазай расстегнул чокер и отбросил его в сторону, осыпая шею Чуи поцелуями, заставляя откинуть голову назад и со стоном прогнуться в спине. — Да-зай, су-ка… — простонал Накахара, пытаясь протестовать хотя бы словесно, ведь сил на физическое сопротивление всё равно у него не было, да и, если честно, на самом деле ему нравились все эти ощущения и хотелось молить Осаму о продолжении. Не обращая внимания на слова Чуи, Дазай, стянув с него штаны и боксеры, поставил его в коленно-локтевую позу. Тот не протестовал, его мозги сейчас плохо работали, и он полностью отдался чувствам и ощущениям, став на удивление мягким и податливым, как пластилин, из которого Осаму мог лепить всё что угодно. Смазав пальцы лубрикантом, Дазай медленно проник внутрь парня одним из них, ощущая, как тот напрягся и давая ему время привыкнуть, прежде, чем начал двигать в нём пальцем. Нащупав комочек нервов, Осаму принялся толкаться в него более резко, от чего Чуя вновь застонал и двинул бёдрами навстречу руке Дазая. Накахара был перевозбуждён, и Осаму старался не всегда попадать по простате, чтобы партнёр не кончил раньше времени, ведь он собирался его прежде как следует растянуть. Добавив ещё один палец, Дазай то разводил их в стороны, то проталкивал вперёд, задевая чувствительную точку, от чего Чуя уже даже не стонал, а вскрикивал. Введя в парня третий палец, Осаму принялся толкаться в него быстрее, а вскоре в нём было уже четыре пальца, которые Дазай вгонял в тело Чуи с пошлыми хлюпами. Дрожа от желания и нетерпения, Накахара постанывал и молил партнёра о большем. — Я же хочу хорошо тебя растянуть, Чуечка, — шептал Осаму ему на ухо, — чтобы тебе не было больно. На что Накахара лишь стонал и поскуливал. А Дазай снова толкнулся в него, провернув пальцы внутри, отчего по телу любовника прокатилась сладостная дрожь. Чуя сам двигал бёдрами, насаживаясь на пальцы, пытаясь вобрать их в себя глубже. — А-ах… — сорвался очередной стон с его губ и он рвано выдохнул. — Да-зай, блядь! Войди, по…жа…луй…ста, — взмолился Накахара, не в силах бороться с непреодолимым желанием почувствовать в себе Дазая, слиться с ним воедино, ощутить полную заполненность, которую пальцы, увы, не могли ему дать. — Какой же ты нетерпеливый, однако.— Дазай вытащил пальцы из Чуи, целуя его в плечо и слегка прикусывая кожу на нём. Быстро раздевшись и натянув на свой член презерватив, смазав анус партнёра лубрикантом, Осаму приставил довольно крупную головку своего органа к растянутому колечку мышц и резким толчком вошёл внутрь, проникая сразу до конца. Чуя был настолько возбуждён, что даже боли почти не почувствовал, точнее, его тело прошило будто электрическим разрядом, но до безумия приятным, и Накахара громко вскрикнул. Осаму замер в нём и пока не двигался. Однако через несколько секунд Чуя сам подался бёдрами навстречу Дазаю, ощущая долгожданную заполненность внутри, но желая получить больше, поэтому насадился на член до конца, издав протяжный стон. Осаму обхватил его ягодицы руками, резко двигая на себя и пробуя входить то под одним углом, то под другим, подбирая наиболее подходящий. Когда Чуя снова вскрикнул, он понял, что нашёл ту самую точку, и вновь толкнулся в неё, заставив Накахару вскрикнуть опять. А мгновенье спустя его рука потянулась к члену любовника, но не для того, чтобы одарить его лаской. Осаму надел на него кольцо с подхватом мошонки. — Что… а-ах… это… за… а-ах… хре…нь? — сквозь стоны во время толчков удалось выдавить Чуе. — А это, милый, чтобы ты не кончил так быстро, — сказал Осаму, подаваясь назад и вновь резко толкаясь в партнёра, проезжаясь членом по простате, от чего Чуя вновь вскрикнул. — Убе…ри эту… а-ах… хрень. Я… а-ах… хочу кон…чить. — Не-а, — произнёс Дазай, в очередной раз толкаясь в любовника, со стоном проникая в него глубже. — Ещё рано. Снова резко войдя в Накахару, Осаму замер на несколько секунд, а затем сильно толкнулся вперёд, откидывая подушку в сторону. С губ Чуи сорвался протяжный стон, и он волей-неволей был вынужден переместиться ближе к изголовью кровати, поддаваясь напору Дазая, а в следующий момент на обоих его запястьях защёлкнулись браслеты от наручников, которые, как оказалось, были пристёгнуты к металлической спинке кровати. — Зачем это? — попытался протестовать Чуя. Наручники довольно сильно стесняли и ограничивали его движения, хотя цепочки на них были длинными. Накахара раньше не замечал их, и это неудивительно, ведь наручники скрывала подушка, которая теперь валялась на полу. — Надо, — невозмутимо проговорил Дазай, вновь резко толкаясь в любовника. — Чтоб ты не дёргался. — Что? — переспросил Чуя через пару секунд, а затем со злостью добавил: — Пидор-извращенец! А-ах! — Ага. — Осаму улыбнулся, вновь резко толкаясь вперёд и проникая в разгоряченную податливую плоть без остатка. Ускорив движения, Дазай срывал с губ партнёра громкие стоны и крики, несмотря на то, что Чуя был не в восторге от наручников на руках и кольца на своём члене. Кайф от толчков любовника был настолько сильным, что через минуту Накахара забыл обо всём, желая лишь одного: чтобы Дазай не останавливался. А затем Осаму, резко толкнувшись в Чую, замер на несколько секунд и тихо произнёс: — Ты же меня знаешь и о моих наклонностях тебе известно. Извини, но я не могу гарантировать тебе, что ты выживешь после нашего секса. — Чего? — переспросил Чуя, так как до него не сразу дошёл смысл слов, сказанных Дазаем. Осаму ничего не ответил, лишь накинул на шею Чуи лёгкий, но прочный шарф, удерживая его одной рукой и потянув на себя, перекрывая партнёру дыхание, одновременно с этим он резко толкнулся в него, но затем слегка отпустил натяжение, позволяя Накахаре жадно хватать ртом воздух. И тут же снова придушил его, всё грубее и резче вбиваясь в желанное тело. У Чуи темнело в глазах, когда Осаму перекрывал ему воздух, но возбуждение, как это ни странно, не проходило, напротив, внизу живота у него всё полыхало. Жар нарастал, с каждым толком становясь всё более нестерпимым, и был уже практически невыносим, однако кончить Накахара не мог из-за фиксирующего кольца на своём члене. То ли от перевозбуждения, то ли от удушья, а может и от того, и от другого, у него кругом шла голова, а перед глазами всё плыло, и временами он чувствовал, как начинает проваливаться во тьму, но Дазай позволял ему сделать глоток воздуха, и Чуя снова возвращался на грешную землю, чтобы через секунду вновь балансировать где-то на грани жизни и смерти, непередаваемых ощущений и какого-то безумия. Подумать о том, что всё происходящее ненормально и даже пожалеть о том, что по своей воле отдался этому маньяку-извращенцу, у Накахары никак не получалось. Все мысли будто улетучились, оставляя лишь ощущения. Всё, что он мог – лишь приглушённо стонать в те моменты, когда Осаму отпускал немного шарф, и Чуя не знал, позволит ли любовник вдохнуть ему воздух в следующий раз или затянет шарф сильнее, когда дойдёт до оргазма. А Дазай как раз подходил к пику наслаждения, всё резче и быстрее толкаясь в любовника. Чувствуя, что уже на грани и потянувшись рукой к члену Чуи, Дазай снял с него фиксирующее кольцо и, отбросив в сторону, вновь затянул шарф. Резко натягивая любовника на свой орган, Осаму прикрыл глаза, ускоряя движения до невозможного, проникая в Накахару со звуками хлюпов и быстрых шлепков бёдер о бёдра. Не в силах себя сдерживать от нереального кайфа, Дазай вскрикнул, кончая в партнёра, отбрасывая шарф в сторону и продолжая резко натягивать того на свой член. Пламя, которое бушевало внутри Накахары всё это время, но из-за фиксирующего кольца, надетого на его член, не могло получить выход, сейчас вырвалось на свободу: внизу живота Чуи что-то точно взорвалось, разливаясь по телу потоками раскалённой лавы, а в глазах потемнело, когда он, сотрясаясь от дрожи и конвульсивно выгибаясь, с криками изливался на постель, а в конце провалился во тьму окончательно, теряя сознание, и упал на живот. Дазай вышел из него, снимая презерватив, и кинул его на пол, после чего свалился сверху на любовника, часто и тяжело дыша, оглаживая мокрое от пота, раскрасневшееся тело. Пару минут спустя Чуя пришёл в себя, открывая глаза и сбрасывая с себя любовника, откатился в сторону. — Совсем охуел? — прочистив горло, прошипел Накахара, он бы с радостью сейчас въебал ему, но у него не было на это сил. Его руки и ноги всё ещё подрагивали, наручники более не сковывали запястья, а валялись рядом. — Но тебе же понравилось, — Осаму улыбнулся, глядя в голубые озёра. — Я знаю, что такого оргазма ты ещё не испытывал. — Сволочь! Что ты мне подсыпал? — до Чуи начало доходить, что произошедшее и то, что он так легко поддался чарам Осаму, тем более зная о его наклонностях, было ненормально. — Небольшая доза лёгкого наркотика ну и немного возбудителя. Некритично, но через пару минут у тебя снова встанет, и мне придётся тебя удовлетворять. — Да ни за что! Ебучий пидор! Если бы у меня были силы, я бы убил тебя. — Да ладно, ведь я не убил тебя, хотя мог, — Осаму огладил пальцами щёку любовника, затем провёл рукой по груди, чувствуя, как сердцебиение Чуи вновь ускоряется, а дыхание учащается — препарат всё ещё действовал. Встретившись взглядом с затуманенными пеленой страсти голубыми озёрами, Дазай прошептал: — Обещаю, на этот раз без извращений. Осаму потянулся губами к устам Накахары, оглаживая его затылок и плечи...***
Оттрахав любовника ещё несколько раз, Осаму уснул рядом с ним. Чуя тоже был обессиленным, поэтому даже не протестовал, когда после последней палки Дазай притянул его к себе и, уткнувшись носом в грудь, размеренно засопел. Накахара также вскоре уснул, а когда открыл глаза, не обнаружил рядом Осаму. Голова раскалывалась так, будто он выпил вчера в одно лицо пару бутылок дешёвого пойла, задница горела огнём, и ощущение тянущей боли в районе поясницы тоже было весьма неприятным. Накахара застонал и огляделся по сторонам. На подушке лежала записка, Чуя развернул белый лист бумаги и прочёл текст, написанный красивым почерком напарника: «Чуя, я же тебе говорил, что докажу, что ты такой же педрила, каким называл меня. Эта ночь была великолепна, я знаю, что тебе тоже понравилось. Ты лучшая рыжая сучка из всех, кого я трахал. Не забудь оплатить отель и выбитую дверь. До скорой встречи, мой милый пёсик». — Сука! — Накахара со злостью скомкал белый лист и отбросил его на пол. Он был в бешенстве после всего произошедшего, а ещё и эта записка, в которой этот урод продолжал издеваться над ним. Чуя дёрнулся, желая тут же вскочить с постели и задушить Дазая, но вдруг в глазах потемнело от нехватки воздуха, прям как вчера, а боль в шее и горле заставила его закашляться и вновь упасть на подушку. Ощупав свою шею, Накахара понял, что на неё снова надет чокер, но не только он. От него тянулся короткий поводок, который был привязан к металлической спинке кровати. Разорвав его гравитацией, Чуя быстро оделся и ломанулся в номер к Осаму, дверь была заперта, и он вынес её способностью: ублюдка в комнате не оказалось, как и его вещей. Вернувшись к себе, Накахара выпил таблетку от головной боли и принялся собирать свои вещи. Когда он с этим закончил, попытался привести себя в порядок, прежде сходив в душ. Выйдя из ванной, Чуя посмотрел на себя в зеркало. На шее красовались несколько тёмно-синих полос, оставшихся после шарфа, которым напарник его душил. — Сволочь! — вскричал Накахара, от злости ударив по зеркалу кулаком. Зеркало покрылось сеткой трещин, а его рука окрасилась кровью. Чуя был в бешенстве. То, что этот извращенец с ним вытворял, не укладывалось в голове, хотя могло всё закончиться гораздо хуже. Он вполне мог задушить его вчера, от трупа избавиться, а боссу сказать, что Чуя погиб на задании, ведь организация, которую они с Осаму уничтожили ночью, была довольно большой, и в ней состояли опасные эсперы. Накахара даже был немного удивлён, что Дазай не прикончил его. Ведь вчера он не мог дать ему отпор после применения порчи, а ещё из-за той гадости, которую Осаму подмешал в вино. Однако Чуя был вынужден признать, что напарник был в чём-то прав: такого кайфа в сексе он никогда не испытывал. — Убью! Попытавшись скрыть синяки на шее чокером и подняв повыше ворот рубашки, Накахара отправился в аэропорт, заплатив за отель и возместив ущерб за выбитую дверь и разбитое зеркало.***
Вернувшись в Йокогаму, Чуя сразу же отправился в порт. Поднявшись на нужный этаж, он зашёл в кабинет босса, чтобы отчитаться о миссии. Огай выслушал его и отпустил домой отдыхать, сказав, что завтра ждёт от него отчёт в письменном виде. Выйдя от босса, Накахара направился в кабинет напарника. Когда ему никто не открыл, он сломал замок гравитацией, однако Осаму в кабинете не было. Выяснив у подчинённых, что Дазай в штабе сегодня не появлялся, Чуя поручил Акутагаве заменить замок в кабинете. Всё-таки там были важные документы, и он мог ещё и от босса получить нагоняй за замок и за то, что оставил двери открытыми. Когда Рюноске только поднялся на этаж, Накахара спросил: — Ты не знаешь, где Дазай? — Нет, Накахара-сан. — Ладно. Проследи за тем, чтобы в его кабинете заменили замок. — А что с ним произошло? — Да, не важно. — Чуя махнул рукой. — Но нельзя оставлять кабинет открытым. И, Акутагава, можно тебя попросить кое о чём? — Да, конечно. — Босс не должен узнать об этом. — А Дазай? — Меня не волнует, узнает ли о замке этот кретин. — Хорошо, — Рюноске кивнул. — Всё сделаю, и босс не узнает. — Спасибо, Рюноске. — Чуя хлопнул Акутагаву по плечу и ушёл. Побывав в квартире Осаму, Накахара тоже не обнаружил там напарника. Кстати сказать, в его квартиру он попал так же, как и в кабинет: при помощи грубой силы. «Может, этот идиот всё ещё в Осаке?» — промелькнула мысль в голове Чуи, и он решил отправиться домой. По дороге купив вина и готовые роллы, Накахара вошёл в свою квартиру. Перекусив роллами и выпив три бокала вина, он лёг спать, а утром отправился на работу. Дазая в штабе пока не было, и Чуя принялся за написание отчёта. Через пару часов он отнёс его боссу и спросил о том, где его напарник. — Он что, ещё не вернулся из Осаки? — Из Осаки он вернулся, но не в Йокогаму. У него есть дела в Токио. — Какие? — А не слишком ли много ты задаешь вопросов, Чуя-кун? — приподняв левую бровь, спросил Огай. — Дазай в Токио по работе. Большего тебе знать не нужно. — Простите, босс, — Чуя слегка склонил голову. — Я могу идти? — Да, иди. Кстати, Дазай отчитался мне по телефону о вашей совместной миссии, я доволен результатом. Он говорил, что ты отлично проявил себя на задании, поэтому я решил восстановить тебя в должности. — Спасибо, босс. — Иди. Чуя покинул кабинет Огая и пошёл работать. Босс не сказал, долго ли Дазай пробудет в Токио, поэтому Накахаре ничего иного сейчас не оставалось, кроме как ждать его возвращения для того, чтобы расквитаться с мерзким ублюдком за всё, что тот с ним вытворял в отеле. Чуя даже уже придумал каким именно способом отомстит напарнику, и жалел сейчас только об одном: о том, что не может сделать этого немедленно.