Спокойные часы?

***

1. Азем? К побережью подступил вечер, и белоснежные горячие мосты Лимсы постепенно остывали с наступлением сумерек. Со стороны моря ветер приносил соль и крики чаек, вопреки сопливым стереотипам ни разу не романтичные, а скорее похожие на возмущенные возгласы древней бабули, где-то потерявшей вставную челюсть. Да и соли в воздухе витало столько, что, казалось, еще немного, и нос, помимо стандартного обоняния, обретет способность чувствовать вкусы. Но, возможно, все недовольства об окружении, шумно излагаемые одной определенной личностью в «Тонущей девке», были всего лишь следствием чрезмерного потребления спиртных напитков и не имели под собой оснований… …ведь оная определенная личность действительно была пьяна в драбадан. — Г… госпожа О'литта? — один из работников ресторана, разумеется, такого же фешенебельного и лощеного, как и все рестораны города, неуверенно сжимал пальцами круглый поднос. — Госпожа, быть может... Нам уже приготовить для вас горячую ванну? Время близится к полуночи, и… —...зем. Поначалу он вообще не понял, что это был за звук, и являлся ли он вообще чьим-то голосом. Но помутневшие желтые глаза с вертикальными зрачками, злобно обратившиеся в его сторону, быстро все прояснили. — А… зем. Меня зовут Азем! — недовольная, достигшая своего личного спиртового дна, мико'тэ треснула по столу деревянной кружкой и чуть не свалилась со стула. — Боюсь, вы сейчас не вполне… — …Азем! — Не кусайте стол! — Я Азем! Несчастный лалафель беспомощно оглянулся назад, в сторону дверей на кухню, но не узрел там никакой подмоги. Был бы на месте этой желтоглазой девушки кто-то другой, его бы давным-давно уже выпроводили наружу, за распахнутые двери ресторана, канатные ограждения мостов и примерно на два десятка ялмов вниз до поверхности моря. Но эта девушка — совсем другое. Неприкасаемое. Непогрешимое. И опасное настолько, что в некоторые моменты вообще переставало походить на кого-то из плоти и крови. И, собственно, поэтому вообще было непонятно, что с ней делать. Литта мрачно пялилась на то, как побледневший официант ретируется, тиская в маленьких ручках фигурный край подноса. А затем подтащила поближе к себе бутыль с чем-то, чьё название она забыла примерно три пинты выпитого назад. Во внушительного размера кружку полилось что-то зеленоватое и явно пахнущее химией. Таким пойлом лучше было бы заправлять имперские механизмы, а не вливать его прямиком в свой желудочно-кишечный тракт. — Меня зовут… Азем? — уже гораздо тише и неувереннее пробормотала Литта. До ее поплывшего сознания, наконец, дошла вся сомнительность этого заявления, поэтому она решила просто залить алкоголем чувство стыда, настолько сильное, что девушка еле-еле подавила желание захныкать в полотенце. К тому времени, как к ней снова подошли, она уже прикончила бутыль и добивала последнюю кружку, готовясь заказать следующую порцию. Попытка пить, как все нормальные посетители, уже вызывала риск опрокидывания вместе со стулом, поэтому Литта просто тянула остатки питья через соломинку с отсутствующим лицом. Она пока не считала себя достаточно пьяной, чтобы идти спать, поэтому ресторану придется на время распрощаться со своими строгими понятиями о гостях, которые заходят чуть дальше, чем следует. Посмотрим, что окажется сильнее — строгий ресторанный кодекс или страх заступить ей дорогу. Девушка так увлеклась этими мыслями и своим собственным неадекватным хихиканьем, что не сразу заметила рядом кого-то, одетого в очень знакомое светло-серое пальто. — И сколько времени она уже так? — раздался над ее головой сочувствующий голос. — С полудня, господин. Началось все с эля, затем в ход пошли напитки покрепче, и в итоге она пьет гоблинский самогон. — Это не тот, который с одного стаканчика сшибает с ног даже хротгаров? — Именно он, господин, наш лучший рецепт. — А сколько она выпила? — Приблизительно две бутыли. В уважительной тишине зазвучал хлюпающий звук соломинки, собирающей со дна кружки капли зеленоватой жидкости. Литта чувствовала нависшую над собой угрозу отлучения от способа решить свои проблемы, поэтому ее лицо принимало все более озабоченное выражение, но при всем при этом она абсолютно не шевелилась. Только не сейчас, слишком рано. Не для этого она потратила полдня на разорение местного бара. Кто-то осторожно тронул обтянутое хлопковой тканью колено, и от этого прикосновения ее темно-рыжий хвост пару раз раздраженно метнулся из стороны в сторону. Литта нехотя повернула голову к нарушителю спокойствия и безо всяких эмоций уставилась на Танкреда, присевшего перед ней на корточки. Сопереживающее лицо старого друга плавало перед осоловевшими глазами. — Ну и что ты делаешь? — мягко спросил он, отодвигая подальше от нее опустевшую посуду. — Пугаешь всех здесь, портишь мебель… — … ешь цветы, — договорила она за него. Поняв, что до него не дошло, мико’тэ лениво указала пальцем в центр столешницы, прямо на огрызки какого-то растения. «Тонущая девка» трепетно относилась к декорированию своего главного зала, поэтому на каждом столе располагалась изящная крохотная клумба. Клумбе Литты не повезло, потому что хитрые официанты в какой-то момент перестали подавать ей закуску в наивной надежде, что девушка загрустит и уйдет сама. В отместку за их предательство она сожрала все пять штук огромных красных анемонов. Девушка уже поняла, что ей предстоит сдаться и отступить от намеченного плана. Одно только появление Танкреда быстро растворило в ней и злость, и упрямство. И теперь она чувствовала только страшную усталость и сожаление — скорее всего, наутро алкоголю удастся то, что не смогли сделать все ее многочисленные и враждебно настроенные противники. Иными словами, Литта к чертям отлетит прямиком в эфирное море. — Спать хочу, — вяло пробормотала она и зевнула, даже не попытавшись прикрыть рот. В полумраке, освещенном изящными высокими свечами, блеснули белые кошачьи клыки. Она покорно позволила своему соратнику поднять себя со стула, придать своему телу более-менее вертикальное положение и дотащить себя до лестницы, ведущей к номерам. Официанты, столпившись в дверях кухни, с благоговением смотрели на беловолосого парня, который ухитрился за пару минут превратить бесноватого насупленного клиента в присмиревшего котенка, и, кажется, парочка оных исподтишка обменялась кошелями с гилами. Литта привычно отметила это необычное движение краем глаза, но не придала ему значения, прилагая все усилия к тому, чтобы шевелиться. Ноги болтались под ней, как две вареные макаронины, а проклятое гоблинское варево просилось наружу. Плохая это была идея. Но попробовать стоило. Комната встретила ее распахнутыми настежь окнами, шелестящими на ветру страницами открытой книги и долгожданным сооружением в углу, на котором вроде как спят люди (по крайней мере, так ей подсказал оглушенный разум). Достигнув аккуратно застеленной кровати, Литта сползла с плеча Танкреда и плавно перетекла на покрывало, как будто из ее тела разом исчез весь каркас. Тошнотворная карусель перед глазами почти сразу начала замедляться, и девушка моментально впала в состояние полусна, непривычно беззащитное и вязкое. — Не… — руки в кожаных полуперчатках, накрывающие ее сверху тоненьким одеялом, остановились. — Не говори… Г'рахе. — Не буду, — со смешком согласился Танкред, погасив двумя пальцами огоньки свеч на прикроватном столике. — Ты, в общем-то, зря боишься, что разочаруешь его. Он ведь… Одного взгляда на лицо Литты хватило, чтобы понять, что говорить дальше не обязательно. Судя по сурово нахмуренным бровям и напряженному лицу, девушка провалилась в тяжелый и не приносящий облегчения сон, из которого не смогла бы проснуться, даже если бы ее будили всем рестораном и залпами башенных пушек. Видимо, она хотела избежать неприятных сновидений путем доведения себя до состояния желе, но сделала тем самым только хуже. Танкред некоторое время задумчиво смотрел, как пряди медных волос медленно спадают на ее лицо, которое всегда было заковано в маску героической безупречности и безукоризненного примера всем вокруг. И затем тихо покинул комнату, осторожно прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь. *** Разбудили ее не работники отеля, не настороженный стук горничной в дверь и даже не залп из пушек, сим помпезным жестом направляющий в путь отчаливающий корабль из Кугане. Если бы не постояльцы в соседнем номере, Литта так и продолжила бы спать, свернувшись в клубок на подушке и безуспешно пытаясь найти во сне туалет. Однако стоило соседям за стеной разбить пару бутылок, испуганно взвизгнуть и почти моментально выругаться на чем свет стоит, как мико’тэ мигом приняла сидячее и весьма взвинченное положение. Только для того, чтобы убедиться в отсутствии врага рядом и через пару секунд рухнуть обратно на кровать, сжимая руками квадратную голову. Судя по всему, гоблинский самогон превратился в гоблинов, которые пробрались к ней в череп и теперь пытались найти там золото. По крайней мере, она почти слышала стук кирок в прижатых к голове ушах. Пришлось подтаскивать себя к прикроватному столику в отчаянной попытке отыскать хоть что-то, способное облегчить дурное состояние. После того, как абсолютно все свечи и кубки были опрокинуты прямо на раскрытую книгу, на маленькой деревянной поверхности отыскалась крохотная синеватая бутылочка, оставленная кем-то безраздельно добрым. Судя по всему, Танкред имел некоторое представление о досуге отдыхающих в Лимсе Ломинсе, раз одарил Литту таким полезным напитком. Благодаря этому (и своим собственным способностям) буквально через пять минут мико'тэ уже была способна подняться на ноги, чтобы добраться до зеркала. Оттуда на нее смотрел весьма помятый, уставший, серо-зеленый и максимально не героический Воин Света, который после победы над Нидхоггом выглядел и то лучше. Страшно было представить, какие уже ползают слухи о том, как светоч всех королевств и краев, образцовый пример для подражания и прочее-прочее вчера ввергал в ужас весь ресторан и ел анемоны. Что ж, рано или поздно этому суждено было случиться. Им еще повезло, что любой алкоголь выветривается из нее в пять раз быстрее, чем из любого другого человека. “Отлично. Опасения по поводу похмельной смерти, к счастью, не оправдались…” Дожив до заслуженного отдыха после очередной победы над невезучим праймалом, Литта не торопилась вообще ни с чем и задвинула в дальний ящик любые расписания. Ей было нисколько не стыдно за последующие два часа в ванной с причесываниями и травами. Затем не меньше времени ушло за завтрак, который, увы, проходил гораздо позже самого позднего из обедов. И, в конце концов, по-настоящему отдохнувшей и свежей она почувствовала себя ближе к вечеру, вернувшись в убранный номер, освещаемый золотистым закатным солнцем. Разумеется, она мрачно извинилась перед тем вчерашним официантом, а заодно поморщилась при виде дырок в столе, оставленных своими же собственными клыками. И даже сходила на рынок, чтобы раздобыть там пятерку живых анемонов взамен сжеванных. Ей уступили слишком легко, ее простили слишком быстро - если вообще ждали от нее извинений. Она даже не успела почувствовать себя в чем-то виноватой. Люди, которые уже какой год живут новостями о ее приключениях, скорее язык свой проглотят, чем примут тот факт, что она, может быть, тоже хочет разбить бутылку о чью-то голову. Поэтому вчерашний индивидуальный кутеж не возымел ровным счетом никакого действия. Все словно ничего и не видели, все словно моментально забыли. Даже Танкред наверняка сейчас делает вид, что он не был свидетелем того, что скрывается под сияющей героической маской. Предпочтет не запоминать. Предпочтет держать дистанцию, как и все вокруг. Ей уже долгое время казалось, что сияющая героическая маска - это единственное, с чем хотят общаться все ее друзья и обожатели. Литта отвела взгляд от сиреневого неба с редкими росчерками птиц и снова взглянула в зеркало. Вопреки большинству представительниц ее расы, с их мягкими чертами лица и кукольной красотой глаз, ей выпал менее щедрый жребий. Девушка больше смахивала на лесного хищника, чем на ухоженную домашнюю кошку, и честно говоря, в подростковом возрасте считала, что с внешностью ей серьезно не повезло. А потом она покинула территорию своего родного племени, и выяснила столько интересного о собственной личности, что отсутствие кукольных глазок давным-давно перестало быть сколько-нибудь важным. Ей померещилось, что в отражении ее лица промелькнуло нечто, похожее на тоску попавшего в зазеркалье отщепенца, но решила не обращать на это внимание. Первостепенной задачей на сегодня было занять себя чем-то продуктивным и желательно не-героическим. Чем дальше она заходит в своих заоблачных свершениях, тем меньше способов отдохнуть у нее остается. Диапазон доступных развлечений сужался с пугающей скоростью, и такими успехами в зоне досягаемости скоро останутся сплошные ужины с особами королевских кровей. И ведь даже поножовщиной эти самые ужины заканчивались далеко не всегда. Поэтому Литта тяжело вздохнула, пробубнила себе под нос что-то нелестное в адрес непонятно кого, и подошла к столу, на котором громоздились разномастные бумаги. Ее с распростертыми объятиями принимали в любой гостинице, и на любом постоялом дворе, поэтому она самозабвенно путешествовала налегке, практически полностью игнорируя факт существования своего собственного дома где-то в окрестностях Гридании. Поэтому в каждую гостиницу за ней, словно раздражающий бумажный шлейф, следовали письма с приглашениями. На светские вечера, на политические диспуты, на открытие новых гильдий и даже на посещение магазинов (для успешной рекламы). Каждый торговец, директор театра, представитель гильдии и даже художник-модернист считал своим святым долгом разослать свои прошения в каждую гостиницу в надежде получить причитающуюся ему толику внимания. В итоге оных приглашений, и кричаще-ярких и аскетично-строгих, накапливалось непомерное количество. Литта поначалу добросовестно посещала каждую презентацию нового изобретения для очищения кукурузы, но ее альтруистичный энтузиазм поугас уже через пару месяцев. Поэтому приходилось поступать в избалованно-королевском стиле - а именно лениво перебирать пачку запечатанных конвертов и выуживать оттуда пятерку совершенно случайных писем. В каком-то смысле это было даже занимательно, особенно если речь шла не о кукурузе. Литта сразу положила на видное место предложение Татару поприсутствовать на открытии очередного ее магазина, благо ради Татару было ничего не жалко. А вот просьбу от гильдии рыболовов прийти и оценить их самую большую пойманную акулу пришлось выбросить в мусорный ящик, уже в десятый раз. Большая часть писем была примерно от похожих организаций, и похожего содержания - посетить, показаться, увидеть, покивать с мудрым видом. Также отыскалось аж одно письмо от Эстиниена, где он коротко жалуется на условия своей скучной работы… …И один белый конверт, лишенный вообще каких-либо надписей. Лицо девушки приняло многозначительное ироничное выражение. Такое она тоже периодически получала, и внутри обычно находились или примятые лепестки роз, или чья-то трепетно оторванная ресничка. Публичность имеет свои минусы, иногда совсем уж нездоровые. Но этот вариант писем хотя бы еще ей не наскучил. Какой-никакой полет для фантазии, можно расследование провести, бумагу ощупать или понюхать... Бумага была наощупь как бумага, а конверт пах конвертом. “Прекрасное внимание к деталям”, - похвалила она сама себя, усаживаясь на кровать и подцепляя лишенную оттиска печать заостренным ногтем. - “Если там будет чье-то слезливое признание, то я попрошу метрдотеля сжигать вообще все письма, какие будут приходить на мое имя…” Однако внутри не оказалось ни лепестков, ни ресничек, ни даже розовой открытки в форме сердечка. Ничего такого, над чем можно было бы поглумиться. На тонком белом листе, точно посередине, красовалось одно-единственное слово, написанное чьей-то незнакомой рукой: “Приходи”. - Куда приходи? - моментально буркнула мико’тэ, не оценив шутки. - На сеновал? Говоря по совести, для подобного требования было б неплохо хотя бы подпись свою поставить. Или это следующий этап восхищения ее публичной персоной, и теперь вместо выражения своих симпатий ее просто пытаются напугать? Помахав листком в воздухе и на всякий случай, понюхав его тоже, Литта со скучающей миной подняла его к витиеватому настенному светильнику. И только тогда заметила на свету маленький значок, виднеющийся в правом нижнем углу письма. Скучный и незамысловатый, изображающий три схематичных ромбика, выстроенных в ряд. Совершенно не пугающая символика для тех, кто понятия не имеет, что она обозначает. “...Простите?!” Литта таращилась на письмо целую минуту в тишине, которая разом перестала быть комфортной и безопасной. Из ступора девушку вывел грохот захлопнувшейся двери в коридоре, вынудив ее вздрогнуть и еле остановить себя, чтобы не запихать бумагу в рот. Не хотелось бы демонстрировать кому-то компромат подобного рода. О том, что в существовании письма нет никакой ее вины, Литта как-то даже и не подумала. Следующие четверть часа она соображала быстро и двигалась соответствующе. Окна хоть и были распахнуты круглые сутки, но под ними располагался отвесный обрыв, и к ее номеру было категорически не подобраться снаружи. Почтовые птицы не способны выявить получателя письма по окну его номера, так что этот вариант тоже отпадает. Метрдотель, яростно пререкавшийся с курьером внизу, враз поглупел лицом и сбивчиво объяснил ей, что журнал корреспонденции у них ведется только по организациям, и письма от частных лиц им не интересны. Нет, подозрительных личностей за последние дни здесь не было. Нет, в ее комнату никто не заходил кроме горничных и Танкреда. Подозревать последнего в чем-то было откровенно неразумно. А испуганные горничные ровным счетом ничего не видели, и никто их не просил тихо подсунуть в бумаги на столе Воина Света самое настоящее письмо от вражеской Гарлеанской империи… И что же это у нас получается? В том далеком недружелюбном месте у нее не было знакомых... Точнее сказать, почти не было. “Как он выяснил где я?” - Литта нервно ходила из угла в угол, периодически посматривая на лежавшее на столе письмо. - “Кто-то здесь работает на империю? Среди нас есть шпионы? Нужно оцепить город и требовать каждого прохожего показать лоб?” Она без особых внутренних увещеваний поняла, что это дурацкая идея. Даже если кто-то и подкинул ей это письмо, он, скорее всего, сейчас уже добрался до мельниц в окрестностях города, и скоро безо всякого труда скроется в холмах. Или вообще воспользовался телепортом, по которому хоть и можно отследить траекторию перемещения, но опять же, неясно чье перемещение нужно отслеживать. "Приходи". Она остановилась на пару секунд, чтобы ещё раз ознакомиться со словом в письме, и продолжила мерить быстрыми шагами просторную комнату. Из горла вырвался зловещий заунывный звук, типичный для почуявшего угрозу кота. Как-то все это… нехорошо. "Нужно связаться с Танкредом, всунуть ему в руки этот высокомерный призыв и пускай с этим разбираются Сионы”, - она решительно подбоченилась и уже протянула руку к письму, но так и не коснулась пальцами короткого повелительного слова. Зенос далеко не идиот, и он не просто так прислал ей именно гербовую бумагу. И уж точно не просто так обращается в коротком послании лично к ней, проигнорировав существование оравы соратников, без которых не обходится ни одно ее путешествие. Он, впрочем, всегда их игнорировал во время редких встреч, уделяя свое утрированное азартное внимание одному только Воину Света. У нее от такого всеобъемлющего интереса к своей персоне всегда мурашки пробегали по спине. А теперь еще и это. “Я хочу, чтобы ты знала, от кого это письмо. И я хочу, чтобы ты пришла одна”, - четко говорилось между… одной строки. Мико’тэ застыла как соляной столб, теряясь в догадках насчет того, зачем она могла понадобиться кронпринцу, находящемуся по ту сторону баррикад от нее. А затем поняла, что почему-то начинает краснеть, и возмутилась еще и от этого. - Нет-нет… Да ну нет, - она неуверенно хихикнула и тут же нависла над письмом с предельно серьезным настроем, наставив на него указательный палец. - Ерунда какая! Конечно же не стану, разумеется не… *** - Мне нужен телепорт до Гир Абании, - отчеканила Литта с каменной физиономией. Стражник, любезно поинтересовавшийся причиной ее ретирования из солнечной прибрежной Лимсы, удивленно приподнял одну бровь. - В эту разграбленную пустошь? Зачем? - он смущенно прочистил горло, и продолжил более осторожно, чтобы не показаться бестактным пнем. - Вы ведь одержали очередную блистательную победу, и теперь всем Сионам нужен отдых. Я, по крайней мере, так полагал. Какие-то срочные дела? “Что я делаю?!” - Да, - выпалила девушка, не меняясь в лице. - “Труба” зовет, как говорится. - Должно быть, у вас там знакомые? “У меня там капкан, приготовленный эксклюзивно для моей задни...!” - Есть один знакомый, абсолютно двинутый и путающий берега, - ей даже не пришлось врать, настолько искренней была эта правда. - Надоел уже со своими письмами, отправляюсь его навестить. И вправить ему мозги. “И заодно себе бы тоже не помешало их вправить…” - Ни минуты покоя, я смотрю? Ну что же… Стражник - который вообще не отвечал за доступ к телепорту, и подошел к ней только потому, что мог - наконец-то пожал плечами и отошел в сторону, пожелав ей приятного времяпрепровождения. У Литты от такого напутствия аж зубы заломило. Хайдалин, помоги. Лучше бы просто вылупился очередной праймал, чем это. Решив выполнить все быстро, пока здравые мысли не развернули ее ноги в обратном направлении, мико'тэ стремительно подскочила к огромному синеватому кристаллу на площади, и в два счета выбрала нужный пункт назначения. Темнота сомкнулась вокруг нее с пугающей быстротой, и в качестве последнего напоминания о Лимсе Ломинсе девушка успела заметить краем глаза только играющего на арфе барда, а также огромное количество заячьих ушей. Телепортация через кристалл была выверена с точностью до миллиметра, поэтому Литта не смогла ощутить даже малейшее движение своего тела в пространстве. Воздух из соленого и мягкого превратился в сухой и колючий, злое солнце моментально начало припекать макушку. И стоило ей моргнуть, как она оказалась в нужном месте, в паре дней пути от пограничных бастионов Гарлеанской империи. Проклятье, разумеется, это решение далось ей нелегко! Она ворочалась всю ночь без сна, перебирая и отметая возможные варианты выхода из ситуации, и с каждым приближающим рассвет часом понимала, что этих самых вариантов у нее не так уж много. Она не могла подвергнуть опасности своих друзей. Помнится, Зенос чуть не раскроил Иштолу наискосок, в два счета разломав, казалось бы, непреодолимую магическую защиту. Ни один из Сионов ему не противник, и она сомневалась, что даже Эстиниен продержится против него дольше пяти минут. Тащить туда всех остальных, подвергать риску жизнь Грахи, отвоеванную с таким трудом? Было бы ради чего рисковать, ведь у нас тут имеет место быть сумбурный каприз вражеского принца. Сообщить Сионам о письме? Оповестить глав города? Поднять обсуждение о том, что предпринять? Она знала, что они все предложат. Поостеречься, подождать, составить план, который будет прорабатываться немалое количество времени. А письмо тем временем будет проигнорировано, тишина растянется на несколько дней… и что тогда произойдет? Тогда он сам явится на встречу с ней. Пары мучительных диалогов с ним хватило, чтобы понять уровень его силы, и степень его заинтересованности. В отличие от них ему не нужно составлять ни планов, ни стратегий. Он без труда сметет всю оборону, ввалится в город и окрасит морскую воду в красный. Просто потому что кое-кто не ответил на его любезное приглашение, а к отказам он, мягко говоря, не привык. Ну и еще, потому что ему скучно. Литте не нравилось, что она не может предугадать ситуацию. Не нравилось не знать, что он задумал. И ей уж точно очень не нравилось, что она до сих пор помнит тембр его голоса. Последнее ее прямо-таки бесило. Эта избирательность памяти кое о чем говорит. И поэтому лучше уж уйти молча, чем признаться кому-то в такой… низости. "Я просто заколю его, и проблема будет решена. И никто ничего не узнает", - мрачно решила она, шагая по пыльной дороге по направлению к высокой черной стене. О том, что Зеноса затруднительно даже поцарапать, или застать врасплох, она решила поразмышлять позже. Благо на это у нее еще оставалось какое-то время. К экипировке она отнеслась с щепетильностью ювелира, понимая что с ней произойдет в случае неудачи, пропущенного росчерка меча или не подходящей секунды для того, чтобы моргнуть. Никто не отдернет ее назад, не оттащит подальше от порога смерти и не отвлечет на себя внимание кронпринца, пока она будет отползать в безопасное место, ожидая лекаря. Люди истово верили в ее бессмертие и всемогущество, и честно говоря, несложно было и самой уверовать в свои безграничные способности, пробивая в гигантском прыжке драконий панцирь. Но одно дело, когда ты вступаешь в логово подготовленной, изучившей все слабые места и убежденной в своих действиях. И совсем другое - переть в ловушку напролом, очертя голову. Прямиком в его окровавленные руки. Поэтому сейчас она пробиралась по старому, занесенному песком тракту в легком и прочном обмундировании, состоявшем из чешуек, кольчужной сетки и застегнутого у горла плаща. Слишком тяжелые латы сулят неповоротливость. Отсутствие доспехов вовсе - ее собственную голову, отлетевшую от шеи через несколько секунд после начала боя. Тоже самое касалось и оружия - ничего слишком тяжелого, или слишком короткого. Идти на это вывернутое наизнанку “свидание”, вооружившись кинжалами, было бы все равно, что лезть на Равану с зубочистками. Поэтому она остановила свой выбор на копье, заподозрив, что кронпринц противопоставит ей что-то еще помимо своих излюбленных катан. Будет неплохо иметь в руках что-то, способное сохранить дистанцию между ними. Надеяться на то, что он зовет ее всего лишь на военные переговоры, было бы очень глупо. Ну да, мир заключить, чаю попить, прогуляться по двору замка. Конечно-конечно. Область его интересов, известных Литте, включала в себя исключительно кровожадные направления, и если Зенос не закончил свой день, наступив сапогом на зияющую рану поверженного врага, значит, этот день прошел зря. Поэтому его так интересовал Воин Света - на него попросту не получилось наступить. Колоссальная стена, обозначавшая границу с империей, становилась все выше с каждым шагом. Она вырастала прямо из скал и выглядела неуместно-черной на фоне растрескавшегося песчаника, солнца и светлых тонов. И сейчас, подобравшись к ней на более близкое расстояние, мико’тэ заметила, что постройка уже не выглядит настолько совершенной и неприступной, как раньше. Цепь алых фонарей на самом ее верху была нарушена, кое-где освещение погасло полностью. Внизу же, у самого основания, кое-где змеились линии разломов, и через отвалившиеся металлические листы виднелись поблескивающие полосы арматуры. Кажется, люди восточных земель активно разрушали архитектуру своих многолетних угнетателей, и даже в этом преуспевали. Литта слышала некие слухи о том, что империя переживает не самые лучшие свои времена, а то и вовсе осталась без лидера, который исчез незнамо куда. Но только сейчас убедилась в том, что эта невразумительная информация имеет под собой некоторые основания. В этот полуденный час, на такой иссушающей жаре на дороге практически не встречалось путников. Поэтому девушка безо всяких нежелательных столкновений добралась до основания скал, где остановилась в напряженных раздумьях. Не похоже было, что стену вообще кто-то охраняет. Имперцы или покинули этот свой исполинский сторожевой пост, или понаставили вокруг датчиков, которые испепелят любого, кто прикоснется к вороненой стали хотя бы пальцем. Она бегло оглядела черную блестящую поверхность и отметила про себя вдоволь выступов, трещин и отпавших пластин, чтобы взобраться наверх за самые короткие сроки. Но не была уверена, что ей при этом не прилетит в макушку чем-то тяжелым и острым. “Приходи”. Что же, есть только один способ все проверить. Преодолеть несколько ялмов каменистого склона, раскроенного надвое безразмерной черной стеной, было легче легкого. Ноги, обутые в удобные легкие сапоги, быстро находили выемки и неровности, а цепкие пальцы использовали в качестве опоры даже самые крохотные трещинки. Выросшая в скалистой пустыне и абсолютно привычная к испытаниям выносливости на невозможной жаре, мико’тэ действовала быстро и сосредоточенно, карабкаясь наверх с пугающей скоростью. От стены исходил металлический жар, который отдавал медью на языке и вызывал ощущение, словно девушка влезла в раскаленную духовку. А ветер с каждой секундой становился все сильнее, трепал плащ и забирался куда-то за шиворот. Неудобно, изматывающе, опасно. И в каком-то смысле даже увлекательно. Взобравшись на середину стены, она позволила себе перевести дух и оценить обстановку. Ей до сих пор никто не помешал, а ведь она даже покрова ночи не дождалась, полезла вверх в самый полдень. Она не слышала ни щелканья, ни жужжания, ни еще каких-либо механических звуков, знаменующих приближение растревоженных сторожевых мэджитеков. И вообще атмосфера вокруг была самая что ни на есть спокойная, хоть и немного нелепая, учитывая то, как Литту распластало по вертикальной поверхности. Коротко хмыкнув, она осторожно переместила пальцы правой руки в сторону и ухватилась за следующий выступ, поднимая свое тело наверх, и словно не чувствуя тяжести доспехов. Лаковое покрытие стальных пластин и ее собственные темные перчатки постепенно начали отливать красным, принимая в себя льющийся сверху свет. И уже через четверть часа она оказалась на самой вершине, пошатываясь от порывов резкого ветра, и с недоумением разглядывая безлюдные сторожевые посты, а также никем не охраняемый лифт с распахнутыми железными дверями. Ей не хотелось думать о том, что Зенос настолько извелся в ожидании встречи с ней, что в буквальном смысле оставил границы без сторожевых кордонов. Он, возможно, готовится к ее приходу, но уж точно не станет делать ее путь легче и снисходить до послаблений. Нет, здесь крылось что-то еще. Какая-то более веская причина, чем всего лишь прибытие Воина Света. Однако она так и не поняла что именно. Ни когда спускалась по пожарной лестнице, не рискнув лезть в коробку обесточенного лифта. Ни когда добралась до ближайшего перекрестка, отыскав среди указателей наименование столицы, написанное самым крупным и заметным шрифтом. И даже когда попала в первый же населенный пункт, брошенный и покинутый по какой-то неизвестной причине. Все дома громоздились вокруг темными коробками, все печи и камины в них давно погасли и остыли. В одном из зданий были обнаружены чьи-то игрушки, разбросанные по занесенному опавшими листьями полу. И нигде ни одного человека. Империя словно была всеми позабыта. Это место ей однозначно не понравилось. И дело было не только в тотальном чувстве запустения, которое присутствовало в каждом распахнутом проеме покинутого дома, или позабытой кем-то домашней собачке, растерянно бродившей прямо по дороге. Здесь просто все было как-то… одинаково. Никаких эксцентричных линий в архитектуре, никакого полета фантазии в прикрывающих окна шторах. Солнце почти моментально скрылось в хмурых тучах, и порывы ветра превратились в невидимый лед, быстро напомнив Литте о ее южном пустынном происхождении. Слишком строго, слишком правильно, и слишком лишено малейшего намека на импровизацию. Неудивительно, что кое-кто здесь страдает от скуки. Если в Гир Абании было не особо людно, то здешние поселения и вовсе напоминали какие-то памятники прошлого. Хорошо, что на улице царила ранняя осень, и еще не пошел снег, а то перед глазами мико'тэ предстала бы совсем уж удручающая картина. Литта надеялась переночевать на постоялом дворе, отсыпав хозяину достаточно золота за молчание, или прикинувшись какой-нибудь танцовщицей в поисках подработки. Сочинять более достойную легенду своего появления здесь было бы неправдоподобно, ибо вряд ли в империи часто встречались представители ее расы, имеющие достойное ремесло, отличное от статуса диковинной зверушки. Но даже такой скромный акт шпионажа проделать не удалось, просто потому что вешать лапшу на уши было абсолютно некому. Прихваченный из прибрежной гостиницы обед был давно поглощен под кривоватым указателем у дороги, холодная вода из фляги сводила горло и напоминала о давних драконьих буднях где-то в Дравании. Пришлось варварски ломать дверь в самое большое здание последнего посещенного городка, решив, что это может быть таверна. Разочарованно заворчать, обнаружив, что это простой промышленный склад, и все-таки заночевать на первом этаже, истратив на растопку для печи парочку стульев, а также любовно подстриженное деревце, растущее во внутреннем дворике. Но перед тем, как погрузиться в рваный поверхностный сон, она все же отыскала на улице замерзающую собаку, похожую на трясущийся клубок грязной шерсти, и затащила ее в набитый ящиками зал, невзирая на скулеж и сопротивление. Следующее утро выдалось таким же промозглым и серым, вызывающим желание немедленно вернуться обратно к солнцу и соленой водичке. Пригревшись около угасающей печи, пес неподвижно наблюдал за ее сонными сборами и вялым пережевыванием хлеба с ветчиной. Несмотря на породу, которая своим пушистым добродушным видом растапливала сердца всех любителей четвероногих отсюда и до южных островов, этот ее представитель выглядел как-то не особо мило. Немигающие глаза, глядевшие на Литту исподлобья, смутно ей кого-то напомнили, но она не смогла уловить кого именно. Видимо еще не вполне проснулась. - …Извини, - промямлила девушка, разламывая на составные части очередной стул и запихивая все обломки в стоявшую посреди зала печь с уходящей вертикально вверх трубой. – Взять с собой не могу. Не факт, что мы оба там выживем. Мрачный пес опять же ответил ей полным молчанием, и кажется, немного обиделся. Но все же покорно взял из рук остатки вчерашней ветчины и скорбно проводил уходящую мико’тэ похоронным взглядом. Разглядеть среди угловатых построек императорский замок, мягко говоря, не представлялось чем-то сложным. Это здание мало того, что было самым высоким на фоне всех остальных, оно еще и оказалось несколько… видоизмененным. Еще даже не добравшись до домов на окраине столицы, Литта разглядела, что кое-какие смотровые башни и донжоны выглядели будто бы не причастными к общей стилистике, они казались чуждыми кусками от совершенно другого дворца, и словно прилепились к гарлеанскому замку исключительно по собственной прихоти. Однако странное дело, она ожидала, что это достояние местной архитектуры будет выше, гораздо выше того, что она видит. Примерно на лицезрении какой-то заколоченной пекарни Литта заметила,что ее ноги стали с куда меньшей охотой переступать по холодному мокрому камню. Тишина покинутого города свернулась вокруг девушки ватным коконом, и каждый приближающийся перекресток вызывал у нее внутри состояние полной боеготовности. Ей казалось, что за каждым углом здания и за каждым поворотом уходящей в сторону улицы притаилось нечто, что уж точно не жалует видеть здесь Воина Света. Однако нигде не обнаруживалось никакого шевеления, даже вездесущие птицы куда-то подевались. Город просто пялился на нее мертвыми провалами окон и не понимал, что она здесь забыла. Честно говоря, она и сама это не очень понимала. Внутренний двор самого главного здания в столице располагался за провокационно-высокой кованой оградой, демонстрируя во всей красе прямую широкую дорогу аккурат до двустворчатых дверей. Литте потребовалось три секунды, чтобы перемахнуть на другую сторону, и тяжелые створки по бокам от ворот при этом даже не скрипнули. Она в очередной раз запоздало спохватилась насчет того, что не пытается скрываться - и в случае со стеной в Гир Абании, и здесь. Но, осторожно пригнувшись к земле и внимательно осмотрев пространство вокруг себя, почувствовала, что в этом не было никакого смысла. Чей-то взгляд уже ввинчивался в нее с дотошностью профессора Шарлаянского университета, вынудив ее поднять голову для изучения все тех же безликих темных витражей, непомерно высоких и фрагментарных. Каким-то образом Зенос сразу узнал, что она здесь. Она моментально ощутила себя в чьем-то внимательном фокусе, под прицелом обманчиво меланхоличных глаз. И снова взбесилась от того факта, что прекрасно помнит их цвет. Выпрямившись и глухо зарычав, Литта сердито затопала прямиком к дверям, стремясь побыстрее исчезнуть из поля зрения, чтобы почувствовать себя чуточку комфортнее. Если уж ей суждено столкнуться с ним лоб в лоб, то пускай это хотя бы произойдет не посреди открытого пространства, а в месте, где есть коридоры, углы и возможность обратить наличие канделябров с торшерами в свою пользу. Честно говоря, она уже представила в своей голове весьма неловкую ситуацию связанную с дверьми в оный замок, которые могут оказаться наглухо заперты. Вот она порывисто взбегает по ступенькам, которых примерно на тридцать штук больше, чем нужно. Хватается за огромную треугольную ручку и безуспешно тянет ее на себя. И в итоге вынуждена, униженно прижав уши к голове, обходить всю эту каменную громадину по кругу, растеряв и половину своей храбрости, и таинственность атмосферы. Однако ничего подобного не произошло. Уходящие далеко вверх створки дверей разомкнулись, продемонстрировав ей маленький фрагмент серого пола. И Литта, недолго думая, осторожно заглянула в образовавшийся просвет, ожидая летящую в лицо катану с алым лезвием. Освещение необъятного холла оказалось холодным, механическим и максимально неуютным. Оно словно говорило: “Мы, имперцы, вертели на одном месте огонь, и газ, и все то, чем пользуются дикари в этих своих доисторических землях… Но цветастый ковер на пол мы все-таки постелим. Он хорошенький”. Юркнув за двери, как только между ними образовалось достаточно пространства, Литта беззвучно закрыла их позади себя, проигнорировав орущий инстинкт самосохранения. Беспокоиться об отсутствии путей отступления было бессмысленно - в случае непреодолимой опасности она эти самые двери просто проломит, пойдя на поводу у адреналина вперемешку с нешуточным страхом за свою жизнь. Лишенный хмурого дневного света, холл теперь казался еще темнее и холоднее, однако девушка прекрасно видела широкую раздвоенную лестницу, ведущую на верхние этажи, и ряды затворенных дверей по обе стороны от себя. Впрочем, одна из них недвусмысленно приглашала в какое-то помещение, поскольку была гостеприимно распахнута, и завлекала внутрь куда более уютным теплым светом. Лицо мико’тэ выражало сумрачное понимание того, что ее бесцеремонно заманивают в нужное место, словно машут перед лицом котлеткой. И вместе с этим она прекрасно уяснила, что ей особо не из чего выбирать. Ее пригласили, и она пришла. Что ей теперь, разламывать здесь все или шариться в посудных шкафах? Она конечно это может. Но… зачем? Подобравшись поближе к двери, она увидела, что ей предстоит пачкать своими мокрыми сапогами ковры обеденного зала. Длинный стол был хорошо заметен из прихожей, равно как и строгое убранство всего помещения. Она придирчиво оглядела каждый элемент интерьера, застыв в дверном проеме как пресловутый торшер, но ровным счетом никого не заметила. Изобилие плошек и тарелок на одном конце стола ясно говорило о том, что все здесь приготовлено для обеда на одну персону. Однако этой самой персоны нигде не было видно. Только деревянные панели (Зенос конечно был тем еще деревом, но это не то), вычурные узоры на скатерти (он любил одеваться роскошно, но это точно не его парадные доспехи), и пар, исходивший от горячих блюд в глубоких тарелках (на этом моменте Литта поспешно заткнула себя и решила не подбирать для Зеноса подходящую ассоциацию). Убедившись в отсутствии какой бы то ни было компании, девушка, наконец-то, заскучала, и ощутила зеленую тоску, словно только что отсидела полтора часа прослушивания лекций о течениях эфира. Долго ей еще здесь шастать? Она пришла сюда не для того, чтобы вбирать в себя красоты местных картинных галерей, и поедать паштет из печени зверски закормленного гуся! Она думала, что здесь будет… что-то! Она ждала, что на нее налетят с верхушки какого-нибудь настенного гобелена, с оружием наперевес и с дикими глазами, и уже через пять минут после попадания в замок она превратится в мечущийся по залам вихрь из металла и ругательств. А тут… ничего. Возмутительно! И скучно! Разочарование какое-то. - Это не то, ради чего я сюда пришла… - буркнула она себе под нос, подходя вплотную к столу, прямо к луковому супу, стоявшему на его краю. - И это не то, что я ждала. Весь вагон приготовленной снеди был выставлен по всем правилам приторного дворцового этикета, с целым кустарником начищенных столовых приборов. Визуально сравнив два сидячих места, расположенных друг напротив друга, она уяснила, что еда расставлена на менее помпезном конце стола, который явно был рассчитан на гостей, а не на хозяев или императоров. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что она в этом холодном безлюдном склепе является единственной гостьей. - Накрыли стол для меня, - прошипела она недовольно, даже и не заметив что под гнетом этой каменной тишины начала разговаривать сама с собой. - Где он держит слуг? В подвале? Это что за вымораживающие галантные жесты? И почему здесь столько вилок?! Занятая своими собственными досадливыми мыслями, она с застывшим отстраненным лицом протащила краем ладони пустой бокал по скатерти и неспешно сбросила его вниз экономным кошачьим движением. Он соприкоснулся с темным ковром с приглушенным звоном, а Литта, пристально проследив за его падением, нацелилась уже на солонку. Эта давняя привычка всегда помогала ей расставить все в голове по местам, хоть и выглядела со стороны очень странно, а также являлась источником кое-каких оскорбительных шуточек о ее народе. “Оно все наверняка отравлено…” - солонка прошуршала по дорогой узорчатой ткани и свалилась вниз, отслеживаемая внимательным взглядом. - “Было бы отравлено, если бы этот званый ужин устраивал кто угодно кроме Зеноса. Такие приемы претят его натуре”,- вслед за солонкой и бокалом вниз полетела уже подставка с салфетками, и по однотонной поверхности ковра разлетелись белоснежные бумажные прямоугольники. - “Тогда что это такое? Что это такое?!... Это что, сырная корочка у супа? Его запекли под сырной корочкой? Он убить меня хочет не убивая?!” Рот наполнился слюной, а болезненно сжавшийся желудок прозрачно намекнул о жалком кусочке хлеба с ломтиком ветчины, съеденном около двенадцати часов назад. На улице уже смеркалось, и дело быстро шло к непроглядной стылой ночи, которая ощущалась действительно жутко в этом покинутом всеми краю. Если она хочет продолжать здесь пребывать, то ей следует подумать о том, как бы восполнить свои собственные ресурсы. Но не путем же такой топорной подачки! Злобно надувшись, Литта сграбастала со стола самую маленькую ложку, и с размаху воткнула ее в круглую соусницу. И затем ринулась вон из зала, отшвырнув миниатюрный столовый прибор в сторону, и с сожалением почувствовав, что только что проглотила чрезмерную порцию чесночного соуса. Лучше бы паштет все-таки. Ноги сами понесли ее в направлении лестницы, так как это был единственный пункт назначения, не перегороженный деревом и замками. Очень хотелось проорать имя своего скрывающегося оппонента так, чтобы содрогнулись все окружающие ее витражи, но она решила без лишнего шума быстро налететь на него в коридорах, желательно со спины, как нормальный благовоспитанный маньяк. Однако и на коридорах верхнего этажа, и в первых открывшихся ее взору комнатах не оказалось ни души. Она для верности проверила пять темных и пустых помещений, похожих на какие-то скупо обставленные спальни для гостей, и в конце концов просто понеслась вперед по коридору, высматривая хоть какой-то признак незримого присутствия в удлиняющихся тенях и абсолютно одинаковых настенных лампах, почти везде погасших. Наконец впереди показался один-единственный раскрытый проем, однозначно освещенный и похоже кем-то обжитый, так что Литта на всех парах врезалась в скрипнувший косяк, вцепившись в дерево побелевшими пальцами. Только для того, чтобы лицезреть очередные покои, освещенные и обставленные весьма скупо… и совершенно пустые. - Да проклятье! - с досадой процедила она, рывком оказавшись внутри комнаты и нагло задрав вверх покрывало на кровати, чтобы уставиться на изогнутые ножки каркаса. - Я не понимаю! Осознав свое собственное недостойное Воина Света поведение, мико’тэ выпрямилась и шумно выдохнула через рот, попытавшись успокоиться. Ей потребовалась пара минут, чтобы остыть, восстановить короткое терпение, культурно подоткнуть покрывало обратно, и осмотреться. Никаких интересных деталей, свойских вещей или портрета чьей-нибудь пышной тетушки в обнимку с помирающей от страха собачкой. Совершенно стандартный набор выхолощенной дорогой мебели, шкаф, стол, несколько стульев. И какая-то странная конструкция, прислоненная к стене между двумя высокими витражными окнами. Шагнув ближе и опершись рукой о спинку темного бархатного кресла, Литта сощурилась, пытаясь разобраться в соотношении линий на прямом черном древке, и навершии, которое выглядело каким-то сломанным. И затем ощутила, как ее пальцы, задумчиво перебиравшие по мягкому краю спинки, задели какую-то одежду, небрежно наброшенную на сей элемент мебели. Она успела только потянуть двумя пальцами за уголок тяжелого рукава и с запоздалым испугом понять, для человека каких габаритов предназначено такое убранство. И в следующую же секунду моментально развернулась в сторону коридора, встретившись взглядом с льдисто-голубыми глазами.