Спокойные часы?

***

К тому времени, как Литта дотащилась до своего дома, скромно накрапывающий дождь превратился в настоящий секущий ливень, который исступленно лупил по цветочным клумбам соседей, смешивая яркие разноцветные лепестки с землей. Девушка была поражена тем, что еще имеет силы переставлять ноги чаще одного раза в минуту, а также чувствовать какое-никакое насыщение кислородом. Поравнявшись с аккуратно выкрашенной калиткой и чуть было не рухнув на нее всем весом, она остановилась и рискнула медленно повернуть корпус, дабы оценить весь пройденный маршрут из не совсем праведных соображений. Ливневые потоки ничего не смогли сделать аккуратной брусчатке, всего лишь превратив всю дорогу в блестящую пятнистую ленту. Но они успешно смыли к обочинам всю дорожную пыль, все отпечатки ее покрытых грязью сапог... и все размазанные красные следы, которые четко отмечали весь ее путь от эфирита. Теперь, после такой мощной природной стирки вообще нельзя было сказать, что по дороге кто-то недавно прошел. Вот уж спасибо. Зенос на ее плече не издавал ни звука. Холодные пряди золотых волос липли к ее щеке, а крови с него текло столько, что весь ее левый бок промок насквозь еще до дождя. Мико'тэ плотно стиснула зубы и вернулась обратно к своему пути, волоча на спине вес в три раза тяжелее ее самой, словно мелкий злобный рыжий муравей. Дотянула свое тело до ступеней крыльца, с превеликим напряжением поднялась на нужную высоту... и ввалилась в темный и тихий коридор, обрушив на пол увесистую напольную вешалку. Она ощутила странное мимолетное чувство, оказавшись внутри своего дома с тяжелым грузом на плечах, под аккомпанемент слегка притихшей непогоды. Оно исчезло так же быстро, как и появилось, оставив за собой только мерцающий знак вопроса в голове и тщетную попытку отыскать что-то в памяти. Но все же девушке на секунду показалось, что она через подобное уже проходила. И чувствовала в точности тоже самое - даже то, как с кончиков волос кронпринца прямо на ее руку капает дождевая вода. Мрачно насупившись, она на последнем рывке протащилась по короткому, скупо обставленному коридору, завернула в первую боковую дверь и со стоном приземлила бессознательное тело на кровать, постаравшись не шмякать его на покрытую одеялом поверхность как мешок с сухой кукурузой. Проделать это вроде бы получилось, но от перенапряжения спереди по рубашке заструились новые кровавые ручейки - в дополнение к уже высыхающим. Боль, которая вступила в свои права сразу же после схлынувшего адреналина, пронзила Литту насквозь, вынудив опереться рукой о кровать и затем уткнуться лбом туда же, согнувшись в три погибели. Пару раз вдохнув и поняв, что этот самый вдох получился заметно короче, она титаническим усилием выпрямила ноги и направилась в другое помещение, практически вытолкнув себя из комнаты и врезавшись в светлую стену на повороте. Поначалу у нее вообще не возникало потребности в собственном жилье по причине скромного набора личных вещей, умещавшихся в заплечном рюкзаке. Но со временем с каждым побежденным праймалом и спасенным городом, ей в руки попадало все больше трофеев, наград и огромных, топорно собранных тотемов от посмертно благодарных Вану Вану. Когда всего этого добра накопилось столько, что под его хранение пришлось бы занимать еще одни апартаменты в гостинице, Литта решила убить двух зайцев разом, приобретя себе берлогу и склад в одном лице. Таким образом все награ...дительное переместилось в жилье в Гридании, которое можно было назвать жильем с большой натяжкой по причине хозяйки, заглядывавшей сюда примерно раз в месяц. Не приученная к обустройству непохожих на дюнные хижины мест, Литта долго напрягала мозги и в итоге оставила этот вопрос до лучших времен, расщедрившись только на самые необходимые вещи и на кровать исполинских размеров. Последнее было куплено под ироничным взглядом плотника, который явно хотел что-то спросить у относительно невысокой мико'тэ, но благоразумно не стал. И также оное спальное место было приобретено по причине давних комплексов, потому что до шестнадцати лет девушка вообще не имела своей кровати, ночуя на мешках в углу племенного жилища. И сейчас, со всей возможной спешкой доползая до одной из заваленных хламом кладовок, споткнувшись о плюшевого чокобо и чуть не убившись о тотем Вану Вану, девушка с кислой рожей оценила дальновидность этой своей покупки. Как раз под комплекцию лежащего на ней тела... и какого, простите дьявола? Открытая кладовка попыталась оглушить Воина Света свалившимся с верхней полки мешком болтов Александра, но во всем остальном являла собой вполне приличное, забитое всякой утварью помещение. Девушке пришлось продвинуться еще немного вперед и отпихнуть в сторону стопку старых одеял, чтобы отыскать предметы своих полудохлых поползновений. Четверть часа назад, боязливо приподнимая с земли прядь золотых волос и наблюдая за тем, как она безжизненно падает обратно, Литта решила было действовать самым логичным образом. Однако самый логичный образ был так же самым неподходящим. Если она вывалится аккурат на торговую площадь, сверкая желтыми глазами и требуя немедленного исцеления, то первым делом от нее оттащили бы кронпринца с истошным криком: "Не смей марать ее свет своей грязью!" От этих резких движений и криков она бы скорее всего красочно булькнула и отключилась прямо перед лотком с баклажанами. А после пробуждения уже в постели выяснила бы, что местные мясники нашинковали тело ее оппонента на голубцы, даже не дожидаясь прибытия Кан-Е-Сенны. Собственно, та же самая, только полыхающая огнем картина представала перед ее глазами и в том случае, если б вместо лидера Гридании сюда бы заявились Сионы, едва поспевающие за огненным шаром И’штолы. Нет, это не приведет ни к чему хорошему. Поэтому она избрала более долгий, сложный и сомнительный путь, рискуя каждую секунду протянуть ноги или выкашлять прорубленное легкое. Необходимо было сделать все как можно быстрее, чтобы ее бездыханное и обескровленное тело не обнаружили в одном доме с примерно таким же кронпринцем спустя месяц... или два. Найденная батарея из десяти тоненьких колб, наполненных голубоватой светящейся жидкостью, находилась на своем месте, прямо рядом со столбиком аллаганских табличек, чье предназначение Литта давно позабыла. Стоила эта ядреная алхимия примерно как половина высокогорного замка в Ишгарде и была трепетно преподнесена ей в качестве награды за штурм Ала Миго. Но сейчас эти детали были не так уж важны. Дрожащими руками девушка сгребла в охапку весь постамент зелий, который приняла от благодарных людей с мыслью: "Отпустите меня уже поспать". Затем вцепилась еще и в лежащие рядом бинты, завернутые в чистую ткань и приобретенные с мыслью: "Нет, ну вот это дерьмо мне уж точно никогда не понадобится". Шатко развернулась, сделала шаг обратно в коридор... и поняла, что совсем не может дышать. Кровь выплеснулась изо рта так внезапно, что в этот раз мико'тэ даже не успела ощутить приближение приступа. Сердце заколотилось в груди с до того бешеной скоростью, что, казалось, его сейчас разорвет безо всякого оружия. Закашлявшись и согнувшись от боли, сжавшей грудную клетку жесткими лапами, девушка медленно сползла вниз по стене, безуспешно пытаясь вдохнуть хотя бы глоток воздуха, но вместо этого чувствуя, как что-то внутри нее словно распухает и пытается расплющить здоровые органы о ребра. Недолго думая, она выдернула из стойки первую попавшуюся колбу, откупорив ее ватными пальцами и практически не видя ничего перед собой. Одним махом опустошила емкость, силой протолкнув жидкость в горло и чуть было не выплюнув все обратно. Через секунду выпила и вторую, чувствуя на языке медный привкус, который своеобразно смешался с привкусом мятным. И в конце концов оставила дальнейшее на волю всех богов сразу, мучительно задыхаясь, покрываясь холодным липким потом и изо всех сил стараясь не принимать горизонтальное положение. Не факт, что после этого она вообще когда-нибудь поднимется на ноги. Мико'тэ не хотела даже знать, из чего варили это зелье, но ей клялись и божились, что две колбы с лихвой хватит даже для дракона. Немного лестно было понимать, что ей эта доза едва позволила вернуть себе неглубокое дыхание. В грудной клетке происходили какие-то процессы, которые ощущались как шевеление комка гусениц, так что девушка, вкупе с ослабевающим внутренним давлением, решила интерпретировать это как добрый знак. И, прекрасно понимая, что сейчас ей лучше бы не двигаться, упрямо вцепилась в алхимическую стойку с бинтами, а затем поползла по стене вверх, опираясь на трясущиеся ноги. Полутемный, аскетично обставленный коридор куда-то уплывал, заворачиваясь в тошнотворную спираль. Пять шагов, отделяющих ее от спальни, девушка преодолела, дрожа от озноба, старательно контролируя дыхание и проклиная все на свете. Но все же доползла до светлого открытого проема и каким-то чудом попала внутрь, попросту приклеившись спиной к косяку. Самочувствие как-то не позволяло в полной мере оценить открывшееся глазам зрелище, главным образом потому, что это самое зрелище на данный момент долго и медленно умирало, прямо как выброшенная на берег акула. Не тратя времени на лишние сантименты, мико'тэ добрела до края кровати с более доступной стороны и неловко опустила весь свой инвентарь на прикроватную полку, услышав, как крохотные пробирки звякнули в фиксирующих гнездах. Перед глазами снова начало темнеть, поэтому дальнейшие действия ей пришлось выполнять стоя на коленях в судорожной спешке. С тихим хлопком откупорить колбу, просунуть свободную руку под мокрую от дождя шею Зеноса, путаясь в слипшихся светлых волосах, и приставить закругленный стеклянный краешек к приоткрытым губам. Содержимое открытой колбы она попросту вылила ему на язык, посчитав что пускай он лучше захлебнется целительной эссенцией, чем собственной кровью. Затем отшвырнула опустевшую колбу в угол и застыла в ожидании, уставившись в безжизненное лицо, которое в некоторых местах приобрело нехороший удушливый цвет. Никакого движения. Количества зелья хватит на один-единственный глоток, но она и этого не наблюдала. Ее оппонент все еще был теплый, из его дыхательных путей не сочилась кровь, и его сердце еще билось. И его тело не отторгало зелье, что, по идее, было не так уж плохо. Неловко дотянувшись до полки, она подцепила двумя пальцами еще порцию голубоватого мятного варева и выдернула пробку зубами. - Жри... давай, - просипела она еле слышно, заливая в него содержимое второй колбы. - Шинрю сожрал ведь... и это сожрешь. Выбросив очередную стеклянную пробирку подальше, она сосредоточенно надавила рукой под челюстью, вынуждая его сомкнуть губы. Затем, уже начиная психовать, осторожно приподняла голову, пытаясь сделать так, чтобы зелье само стекло вниз по горлу. И тут же тяжело выдохнула, ощутив под своей рукой характерное рефлекторное сокращение мышц. Отлично. Отлично... Обессиленно соскользнув на пол, она опустила подбородок на край кровати и позволила себе пару минут спокойно поумирать. Дышалось по-прежнему ужасно, и вся ее комната мутнела у нее перед глазами, но по крайней мере ей уже не хотелось выплюнуть свои же собственные внутренности. Мико’тэ понимала, что ей жизненно важно принять лечебное поленоподобное положение, чтобы мягкие ткани начали заживать волокно к волокну, артерия к артерии и нерв к нерву. Собственно, она это и собиралась сделать, вот только сначала дотянется до края изорванной рубашки Зеноса, приподнимет ее и глянет, что там творится с последствием ее самой последней атаки. Увиденное на секунду ее парализовало, а затем она в гробовом молчании безо всяких лишних мыслей скормила кронпринцу еще одну пробирку. Перед глазами отпечаталась огромная рана, с пузырящейся кровью в глубине, окруженная обломками ребер, и то, как эти ребра неравномерно шевелились от редкого дыхания своего хозяина. Кажется, эта шокирующая дыра еще и служила дополнительной вентиляцией для легкого, но девушка побоялась об этом задумываться. Лучше пускай воздух циркулирует, чем застревает внутри, как произошло у нее. Она бы хотела еще хоть немного поспособствовать остановке кровотечения, наложив часть бинтов сверху. Но Хайдалин... они же просто провалятся внутрь. Равно как и потяжелевшая от воды ткань одежды, кстати говоря. Ей хватило сил приподняться, упираясь раскрытой ладонью в кровать, и с треском рвануть его рубашку, окончательно ее изничтожив и избавив окровавленное тело от дополнительных проблем. А затем медленно обогнуть кровать в попытке добраться до свободной половины, покрытой пока еще чистым одеялом. Сапоги стремительно становились чугунными, а мелькающие перед глазами мушки начали очень быстро собираться в настоящий темный рой, ощутимо зажужжавший в ее ушах. "Падай, Литта". Она покорно рухнула на кровать, едва отыскав в себе силы перевернуться на спину и втащить неподъемные ноги наверх. Чудовищная тошнота мучительно сдавила желудок, отдалась в поутихшей было ране и начала становиться все сильнее, словно девушку выкручивало изнутри как тряпку… …И как раз в тот момент, когда ее посетила тревожная мысль о ненормальности такого поганого состояния, Литта окончательно обмякла и потеряла сознание. *** …Когда она очнулась, то первым делом уловила тишину закрытого помещения и отдаленный раскат грома, возвестивший о все той же нескончаемой грозе. Дождевые капли барабанили по крыше ее дома, по высаженным вокруг деревьям и по внешней стороне подоконника, создавая некое подобие уюта от пребывания в сухом и относительно комфортном помещении. Сгустившаяся вокруг полутьма никоим образом не помогала сориентироваться в точном времени дня, но все же Литта подсознательно чувствовала, что с момента ее появления в Гридании минула от силы пара часов. Еще даже не наступил вечер. Она бездумно лежала, закрыв глаза и выплывая из изможденного забытья, и через минуту запоздало поняла, что дыхание не вызывает у нее боли. Поэтому она медленно попыталась вдохнуть поглубже. Затем, осмелев окончательно, резко набрала полную грудь воздуха. И тут же болезненно скривилась, почувствовав ноющее ощущение в ребрах. Оно было противным и мерзким, но не шло ни в какое сравнение с пронзительной и парализующей болью до приема зелий, когда обломки костей будто пытались воткнуться во внутренние органы. И хотя девушка пока что едва могла пошевелить пальцами, почти свободный доступ к кислороду и ее собственная спальня, прекратившая вертеться перед глазами, дали понять, что она, похоже, не умрет. По крайней мере, не сегодня и не от этих ран. Если не упоминать конечно же медленное сгорание от стыда, которое прямо сейчас начинало разъедать ее изнутри. Литта прекратила слабые попытки оценить свое состояние по шкале от “нуля” до “бахамута” и уставилась в потолок запавшими виноватыми глазами. "Хайдалин... я приняла самое отстойное решение в своей жизни. Притаранила его сюда. Возможно, спасла ему жизнь, но это не точно. Тысячи людей мечтали сделать обратное. Если полагается прямо сейчас испепелить меня молнией за мой выбор... то пожалуйста, не задень тотемы Вану Вану. Они очень старались, когда собирали их из палок и…" Мико’тэ суеверно зажмурилась, смирно ожидая кару за свое граничащее с бредом милосердие. Однако плыли медленные сонные секунды, а заслуженного импульса испепеляющей боли все не происходило. Так что она решила сначала робко приоткрыть один глаз. Еще раз попробовать безболезненно вдохнуть. А затем медленно повернуть голову в сторону, чтобы уставиться на императорский профиль на фоне светлого оконного квадрата. Она видела, как люди в большинстве своем умирают от ран. Дыхание мелкое и частое, словно грудная клетка вдруг стала для них слишком тяжела. Черты лица осунувшиеся и заостренные. И кожа - горячая и сухая как пергамент… Она опустила взгляд ниже и с усилием пошевелила свинцовой рукой. А затем очень медленно и осторожно вложила свои пальцы в неподвижную полураскрытую ладонь Зеноса. Стараясь не думать о том, что она словно сует свою конечность в мышеловку. Что ж, даже если он прямо сейчас умирает, то очень умело прикидывается. Дыхание ровное и глубокое, температура тела совсем не лихорадочная и… на внутренней стороне его ладони до странности нет мозолей, но секундочку, вопрос сейчас совсем не об этом. В полумраке скромно обставленной комнаты он выглядел глубоко спящим… и по-прежнему довольно угрожающим. Но эта относительная стабильность состояния не означает, что его можно совсем оставить без внимания. Следующие тридцать минут, однако, девушка потратила исключительно на себя любимую. Пускай и с черепашьей скоростью, словно в оглушенном состоянии, но сумела разуться и стянуть с себя побуревшую от крови и воды одежду, оставшись в одном нижнем белье… но при этом так вымотавшись от этих действий, что на поиски новой рубахи уже не осталось никакого желания. После этого мико’тэ долго и огорченно изучала выуженный из укромного кармана фрагмент портретного холста, весь испачканный и лишь отчасти сохранивший изначальное изображение. И даже вытерлась от крови с помощью полотенца и бутылки воды, упрятанной в прикроватный шкафчик после случая, связанного с местным праздником и последующим оглушительным похмельем. Ссадины и царапины почти бесследно затянулись, уродливый зигзагообразный разрез на ноге превратился в изломанную розоватую линию. А рубящая рана на груди и на спине уже не источала из себя ручьи крови. Девушка сумела разглядеть, что внутри все неплохо заросло соединительной тканью, и теперь осталось совсем немного подождать, чтобы вслед за этим сошлись еще и края кожи. Это неадекватное по уровню мощности зелье, способное восстановить и тело и энергию, даже каким-то образом вытолкнуло из Литты обломки костей, о чем она узнала, случайно на них присев. Девушка совершенно не понимала, как оно способно восполнить кровопотерю, но чувствовала, что запаса сил в ней чуть-чуть прибавилось. Возможно, восстановление происходит за счет поглощения внешних частиц, и они с Зеносом прямо сейчас пожирают весь эфир вокруг себя, словно два измочаленных энергетических вампира. Когда вся одежда с сапогами была благополучно отброшена в дальний угол, а полотенце почти полностью оказалось изгваздано в потемневшей крови, сидящая на кровати Литта вяло обернулась и уставилась на другую половину комнаты. Теперь ей однозначно нужны были бинты, а также еще одна порция зелья. Да и честно говоря, ее соседу по спальному месту это все тоже не помешает. Вот только это ж надо вставать. Огибать этот прямоугольный элемент мебели. И делать все потом стоя, а в случае Зеноса еще и неудобно согнувшись. Да ну… Плавно перекатившись на кровати, Литта бесцеремонно перекинула ногу через кронпринца и попросту взобралась на него сверху. После чего с трудом выпрямилась и сурово скрестила руки на груди, оглядывая свою опору сверху вниз и стараясь не давить слишком сильно, чтобы не мешать дыханию. Отвратительное самочувствие и беспросветное изнурение привело к притуплению чувств, поэтому все свои действия с момента пробуждения мико'тэ выполняла с несгибаемым убеждением, что она все делает правильно. - Только не просыпайся... - устало пробормотала она, чувствуя под собой пряжку ремня, но не испытывая по этому поводу совсем никаких фрустраций. - ...А то остатки крови вниз уйдут. Ей пришлось активировать настенную лампу, чтобы получше все рассмотреть и поморщиться от вида раны, высверленной ее же копьем. Все выглядело уже не так чудовищно, но все же не очень приятно. Ранение в груди кронпринца не успело зарасти так же успешно, как сквозная “пробоина” Литты. Ну что ж, хотя бы раздробленные ребра срослись между собой и скрылись за розоватыми мягкими тканями. Его продырявленное бедро Литта также бегло осмотрела, обернувшись назад и чуть раздвинув края распоротой штанины, но в итоге поняв, что ей предстояло бы сделать, мрачно решила, что там и без ее помощи все прекрасно заживает. Поэтому она уже привычным движением откупорила и выпила очередную дозу зелья, уже начиная получать удовольствие от слишком яркого химического вкуса. Влила двойную порцию в кронпринца, с одобрением отметив улучшившийся глотательный рефлекс и чистое дыхание без звуков забитого слива в раковине. И затем принялась за дело, как заправский восьмидесятилетний бесполый санитар. Первым делом ей пришлось все же обработать свою рану, чтобы было не так больно двигаться. Спустя пять минут минут возни и усердного сопения удалось налепить на нее корявый компресс с торчащими во все стороны уголками, и затем кое-как примотать все это к своему телу. Болезненные ощущения от каждого вдоха заметно притупились и позволили шевелить плечом чуть смелее. То, что для этого ей пришлось снимать и снова надевать верхнюю часть белья, как-то не отложилось в ее полусонном мозгу, главным образом потому, что она вообще не ощущала под собой никакого движения. Будто сидела на самом роскошном бревне в мире. Повозившись со своими ранениями еще немного, она ворчливо поймала себя на том, что только оттягивает неизбежное. И с сокрушенным видом все же решила перевести свое внимание на бессознательного Зеноса, отметив вменяемый цвет лица, а также то, что его губы уже не были такими белыми. Чтобы снять с него рубашку ей пришлось максимально осторожно разорвать ее на лоскуты и поэтапно вытащить их из-под его тела, внимательно проверяя, не истекает ли он кровью еще и со стороны спины. Затем Литта заинтересованно потянула на себя звенья мешавших украшений с явной целью по-зверски их разорвать. Но уже через секунду передумала и принялась с трогательной аккуратностью выискивать петельки, соединяющие определенные звенья воедино. Обнаружила оные совсем рядом с его шеей и попыталась раскрыть их, наклонившись вперед. Но в итоге полностью улеглась прямо на кронпринца, приблизив цепочку к самым глазам и хмуро ковыряя ее ногтями. Впрочем, долго так наглеть Литта не стала и быстро выпрямилась обратно, вытягивая в сторону прохладные золотистые нити, чтобы легкомысленно бросить их на пол сбоку от кровати. Потемневшее от крови полотенце все еще вбирало в себя воду и сохранило на себе парочку светлых участков, поэтому вскоре с лежащего под девушкой тела исчезла запекшаяся кровь и размазанные следы грязи. Мико’тэ настолько расщедрилась на подвиги, что и с его лицом провозилась впечатляющее количество времени, аккуратно счищая с одной его половины кровавые дорожки и засохшие багровые капли, склеившие ресницы на правом глазу. После чего последовала сборка чуть менее корявого компресса из бинтов, который был попросту прижат к ране и худо-бедно зафиксирован на месте. Дальнейшая пара минут отдыха выветрилась у Литты из памяти, но когда она снова пришла в себя, то обнаружила, что прямо в эту самую секунду заинтересованно касается подушечкой указательного пальца его ресниц и недоумевает от своих же ощущений. “Не трогай, Литта… Ладно, потрогай, забавно же… Ну все-все, хватит… Давай еще разочек потрог… Хватит!” В голове ощутимо прояснилось, за что нужно благодарить ядреное восточное зелье. Вернувшись в свое изначальное сидячее положение и потерев затекшую шею, уставшая девушка оценивающе оглядела фронт выполненных работ и уяснила несколько вещей сразу. Во-первых, вид у него был теперь куда более удобоваримый и предрасполагающий к выздоровлению. Кажется, теперь ему даже проще дышалось, когда кожу перестало стягивать запекшимися дорожками крови. И во-вторых вид был… вид был… Литта медленно прошлась потемневшим взглядом по очертаниям шеи, открытым ключицам, светлой коже и точеному рельефу, который только пару минут назад ощущала пальцами через мокрое полотенце. Наконец-то в полной мере почувствовала тепло его тела тем местом, которое она в здравом уме не собиралась приземлять на него вообще никогда. И взволнованно проглотила комок в горле, как-то поздновато очнувшись и испугавшись своих же действий. Пришлось срочно смотреть в сторону окна с застигнутым врасплох выражением лица, неловко сползать с распростертого под ней тела и сворачиваться в клубочек на своей половине кровати, отвернувшись к стенке и чувствуя, что в затененной комнате становится как-то жарковато. “Да уж, Литта, это тебе не поджарые представители твоей расы. Как он вообще так быстро перемещается в драке со всей своей массой? И как он… а как он…?” Перед глазами очень четко возникла картина того, как к его торсу льнут чьи-то изящные холеные ручки с алыми ногтями и звенящими браслетами, скрывающими следы от кандалов. А затем его ладонь обхватывает белое девичье запястье и опускает его ниже к самому ремню, отдавая приказ одним этим скупым движением… Литта зажмурилась так отчаянно, словно это могло помочь ей избежать лицезрения спектакля в театре собственных фантазий. Нет-нет, не надо такое представлять, лучше просто уснуть, ей нужно набраться сил. А когда силы вернутся… то она просто усвистит через печную трубу. Подальше от своих собственных загребущих ручонок… Проснувшись и с недовольством отметив собственное состояние таракана, раздавленного мягким тапочком, Литта отыскала в себе достаточно упрямства, чтобы встать и немного пройтись. Она бросила на это столько накопленных сил, что даже не посмотрела в сторону своего соседа “по камере”, сосредоточившись на перемещении не слушавшихся ног по плиткам пола. Желание тщательно отмыть себя от прошедших суток оказалось настолько нестерпимым, что привыкшая к повышенному уровню гигиены мико’тэ добралась до нужной комнаты в доме с твердолобостью идущего на водопой марида. И хотя на ее теле уже не осталось ранений, а от жестокой сквозной раны остался только стянувшийся рубец, девушку хватило только на четверть часа малоподвижных водных процедур. И то большую часть времени она просто стояла с зубной щеткой во рту, уткнувшись лбом в стену ванной, свесив руки вниз и ощущая как по спине и хвосту стекает горячая вода. Задуманное сделать конечно удалось, но ей однозначно требовалось еще немного поспать. Во всем остальном она чувствовала себя вполне сносно, хоть и донельзя вымотанно. Поэтому она, с трудом отыскав в шкафчике свежий комплект белья, вяло прошлепала обратно в спальню и со спокойной душой рухнула обратно, отпихнув в сторону мокрый кусок одеяла и приютившись на чистых простынях. Только чтобы через пару минут сладкого засыпания вспомнить, что она, черт возьми, не выпила зелье и не проследила за тем, чтобы это самое зелье выпил “сосед-бревно”. Надо бы окончательно закрепить весь процесс восстановления. Недовольно заворчав, она с трудом выдралась обратно из полудремы, сокрушенно вздыхая и готовясь опять подниматься на ноги… А затем открыла потускневшие желтые глаза, почти сразу поймавшие взгляд лежащего рядом человека, и как-то на секунду даже забыла, что хотела сделать. Зенос несколько секунд изучал ее мокрый раздетый вид с застывшим выражением на бледном лице. А затем медленно приподнялся и полностью повернулся к ней, облокотившись локтем о подушку и почти полностью заслонив окно. Прядь светлых волос скользнула по ее пальцам и опустилась на запястье, щекоча влажную кожу. - Там… там позади тебя… - она изо всех сил пыталась не засыпать в такой важный момент, поэтому через силу выдавила из себя несколько малопонятных слов. Хайдалин, даже полураздетый вид Зеноса не смог ее взбодрить. - Парочка зелий, знаешь ли. Ты не мог бы?.. Нам нужно их допить… - Почему, Литта? Она вздрогнула, услышав искреннее непонимание в хриплом голосе, и взглянула на него максимально серьезно, понимая, что он спрашивает совсем не про зелья. И не про то, что с него куда-то делась рубашка вместе с цепочками. И даже не про то, что она обрабатывала его раны в положении, о котором он ранее только мечтал. Его вопрос указывал на гораздо более ранние события - на самое начало ее короткого пешего приключения с бессознательным телом на плечах, под аккомпанемент начинающегося ливня. - Потому что твоя туша портила пейзаж, Зенос. Выслушав неубежденное молчание, она заворчала, силясь подыскать в своей не соображающей голове ответ, который убедил бы и ее саму тоже. - Потому что мы так не договаривались… Этого не было в наших условиях… Сон почти полностью завладел ее сознанием, превратив ее голос в невразумительное тихое мяуканье. И уже плавая на границе реальности и забытья, она полубессознательно предприняла еще одну попытку ответить на этот простой и одновременно сложный вопрос: - Потому что… потому что мы друзья?.. “Сначала посплю… затем допью…” - лениво решила она в наступившей тишине и с комфортом зарылась лицом в подушку. Мягкость гусиных перьев показалась ей райским облаком, а прохлада простыней растеклась по засыпающему телу приятным холодком. Собственно, именно поэтому она раздраженно зарычала сквозь сон, почувствовав как ее голову разворачивают обратно, вынуждая обернуть лицо к потолку. А в следующую секунду ее низкое угрожающее рычание ошеломленно прервалось, потому что ее пересохшие искривленные губы плотно соприкоснулись с губами Зеноса. Внявший ее полусонной просьбе кронпринц прижался к ней, не давая возможности увернуться и надавливая пальцем на подбородок. Вынужденно приоткрыв рот, она в осоловелом состоянии почувствовала на языке знакомый мятный привкус и ощутила как его ладонь опускается с подбородка на шею, настойчиво скользнув пальцами по ходу гортани. Послушно проглотив зелье, которое только что влили в нее самым что ни на есть жестоким способом, Литта с досадой подумала о том, почему она сама не догадалась провернуть это ранее. “Друзья так не делают, Зенос”, - хотела произнести она, но смогла только слабо приоткрыть глаза, почувствовав как он наклонился еще ниже и поймал кончиком языка каплю зелья, стекавшую из уголка ее рта вниз по щеке. Ровно день назад она за такие выходки уже бы намертво вцепилась зубами в его горло. Но сейчас девушка самым возмутительным образом разомлела, согрелась… и затем окончательно провалилась в сон, все еще чувствуя его ладонь на своей шее, но не успев испытать по этому поводу каких-либо опасений. *** Просыпаться было… приятно. У нее наконец-то ничего не болело. И у нее, наконец-то, было предостаточно кислорода и вне тела, и внутри него. И даже почти полное отсутствие сил ничего не портило, ведь все это прекрасно объяснялось долгим восстановлением и тем фактом, что она едва-едва избежала смерти. Она так вымоталась, что ей казалось, что она плавает, что кровать под ней движется и… Резко открыв глаза, она мигом проснулась и уставилась на опустевшую тару для зелий… которая располагалась чудовищно близко. Словно между этой тарой и самой Литтой не было почти никакого пространства, никакого препятствия и никакого бессознательного тела. Кровать под ней пошевелилась еще раз, а затем ее волос что-то коснулось, едва тронув кончик правого уха. У нее от этого прикосновения вся шерсть встала дыбом. Как и от всей пугающей ситуации в целом. - …Почему я на тебе лежу? - напряженно отчеканила она в пространство, еще не вполне осознавая свое положение. Она почувствовала, как Зенос прижался подбородком к ее макушке и, словно издеваясь, еще раз тронул ее рефлекторно дернувшееся ухо. - Ты сама забралась на меня, Литта, - последовал довольный ответ, отозвавшийся в ее теле еле заметной дрожью. - Как только я вернулся из твоей ванной. - Не… неправда, - она начисто проигнорировала тот факт, что лежит на животе, с комфортом поджав под себя руки наподобие лап, и чувствует себя очень даже уместно. Правда, его ладонь, прижатая к нижней части спины, поближе к крестцу, здорово нервировала. Мико’тэ была уверена, что собственноручно завязала шнуровку в узел прямо над хвостом, но сейчас она этого самого узла не чувствовала. И вообще, кажется, нижнее белье заметно с нее сползло, доставляя смутный дискомфорт. - Ты проснулась, сообщила непонятно кому о том, что постель мокрая и что тебе холодно и противно. А затем перебралась на меня, даже не открывая при этом глаз, и пригрозила оторвать мне лицо, если я шевельнусь. Кто в своем уме станет отталкивать Воина Света, который лежит на тебе и мурчит? - все это было произнесено прямо ей на ухо таким вкрадчивым тоном, словно кронпринц вспоминал лучший момент своей жизни. Невыносимо просто. - Ладно. Это… немного на меня похоже… Не переношу мокрый холод, - она изо всех сил постаралась не отмечать про себя тот факт, что чувствует гулкое биение его сердца. У нее и без того было достаточно проблем. От терпкого запаха бесценных эфирных масел, окутавших все вокруг, плавающая голова девушки поплыла еще сильнее. Ей потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы понять причину всех этих роскошных ароматов и возмущенно из-за этого задохнуться. В отличие от большинства живущих на этой звезде людей, Зенос не имел ни малейшего представления о важности чужих памятных вещей и мастерски определил самый раритетный шампунь в ее ванной, над которым она тряслась как над куском алмаза и попросту боялась брать в руки. Кажется, это был подарок Эймерика, а ещё, кажется, проклятый синеглазый элезен хорошо понимал, от каких конкретно запахов коты съезжают мозгами. Литта запоздало подумала о том, что, учитывая длину волос кронпринца, от этого самого подарка теперь осталось не так уж много. Он это специально, что ли? Ей и так сложно соображать. Сокрушенно вздохнув и сглотнув подступившую слюну, она быстро моргнула и уяснила следующую бедственную вещь в своем состоянии. И заключалась она в стойке для зелий, на данный момент полностью опустевшей. Путем несложной арифметики стало понятно, что в ее предварительных полумертвых расчетах насчет лечения что-то не сошлось. - Сколько… сколько зелий ты в меня влил? - Одно. И затем выпил еще одно последнее, - Зенос под ней пошевелился, и она с подступающим опасением поняла, что он осматривает ее тело, насколько это вообще возможно с угла его обзора. - …Ты не до конца исцелена, друг мой? Так. То есть она выпила всего четыре колбы. А ее “кровать” - целых шесть. Не то чтобы катастрофа, но все же… Девушка была стопроцентно исцелена физически. А вот о запасе прежней энергии можно было даже и не думать. Из нее будто вытянули почти все ее силы и временно превратили в обычного человека, который, вдобавок, весь день перетаскивал через лужи лалафелевских принцесс. В безопасном месте и в окружении своих друзей она бы нисколько на этот счет не беспокоилась и восстановилась бы за пару дней в случае отсутствия лекарей… но она, мать твою, прямо сейчас попала в лапы к Зеносу. От безрадостных картин своего будущего у нее внутри аж что-то сжалось. - Не… нехорошо, - пробормотала Литта, не вполне ясно соображая и с содроганием почувствовав как его ладонь сдвигается еще ниже по спине, добравшись до основания хвоста. - Я сейчас беспомощная как котенок и… Она запоздало заткнулась и замерла в надежде, что ее слова не услышали, а если и услышали, то не поняли их смысла. Но вопреки наивным ожиданиям ее компаньон выдал догадливое и хищное: “Хм-м-м…” - которое отозвалось во всем ее теле тяжелым горячим резонансом и вынудило ее пугливо прижать уши к голове. В отличие от мико’тэ с ее ослабевшим состоянием и ватными конечностями, Зенос восстановился во всех своих безбожно алчных аспектах. Он чувствовал себя безупречно... …И был зверски голоден. Литта прекрасно ощущала это низом живота. - Знаешь, я тут подумала… Нам вдвоем тут т-тесновато… - зачастила она голосом несколько тоньше обычного, высвобождая руки и пытаясь приподняться. - Ты отдыхай, набирайся сил… А я могу и на люстре поспать. - Тише, Литта. Она изо всех сил старалась не реагировать на это, не устанавливать зрительный контакт и в идеале максимально быстро слиться через сточное отверстие в ванной. Вот только ей не позволили даже ногу спустить с кровати, а вместо этого обхватили за талию и попросту подтащили повыше, словно она совсем ничего не весила. - Все еще воюешь сама с собой, - промурлыкал Зенос, с жадностью изучая беспомощное выражение ее лица и не замечая ее попыток хотя бы выпрямиться на локтях. - Сдавайся. Девушка попыталась что-то сказать, но когда тебя удерживают за шею и попросту обездвиживают далеким от безразличия поцелуем, то становится сложно сложить в своей голове хотя бы одно предложение. Безнадежно застонав, она зажмурилась и почувствовала, что царапает клыками его губы, из-за чего на языке снова появился уже знакомый медный привкус. От всего происходящего, от своих собственных ощущений и того, что на ней прямо сейчас расстегивают верхнюю часть белья, она чуть в самом деле не потеряла рассудок. Когда ей позволили отстраниться, она уже почти ничего не соображала кроме того факта, что не может высвободиться. Медвежий капкан разжать и то проще. - …Что ты делаешь, Зенос? - все-таки смогла прошептать она в черном отчаянии, дрожа и пытаясь собраться воедино. - Я же тебе жизнь спасла… а ты… Вместо внятного ответа он стиснул ладонями ее бедра и попросту вжал девушку в себя, вызвав у нее еще один обреченный стон. Чрезмерно тесный контакт их тел оказался настолько головокружительным, что из Зеноса вырвалось рычание, которое больше походило на рокот уходящей грозы. Ощущая себя совершенно беззащитной, мико’тэ уронила голову вниз, уткнувшись лбом в его шею и пытаясь выровнять дыхание. И затем испуганно выпалила, вспомнив кое о чем важном, но не успев договорить: - Только не… Следующие две секунды оказались самыми позорными за всю ее жизнь, потому что пальцы ее “друга” немедля сомкнулись на основании хвоста, вызвав ослепительную вспышку в ее голове. Электрический разряд прошил Литту до самой шеи, вынудив ее резко дернуться и заныть через плотно сомкнутые зубы. Заинтригованный хриплый смех едва-едва пробился через бешеный стук крови в ушах. Дальнейшее произошло само собой, потому что мико’тэ просто не успела вовремя себя одернуть. В попытке перетерпеть слишком острые ощущения, пронзающие ее тело от макушки до пяток, она резко рванулась в сторону и на волне одних инстинктов погрузила клыки в его плечо до самого их основания. Ее тело выгибалось дугой в его руках, а чертов хвост принялся обвивать его запястье, недвусмысленно намекая на спектр испытываемых ощущений своей хозяйки. Поэтому мико’тэ оставалось только сгорать от стыда, впиваться пальцами в его кожу, и смыкать челюсти все сильнее с каждым ударом невидимого тока, проходящего по всей спине волнами горячего колючего жара. Когда очень важную часть ее позвоночника наконец-то отпустили, из Литты уже выпорхнули немногие накопленные силы и примерно половина души. Обессиленно подняв голову и заметив капли крови, стекавшие с гладкой кожи прямо на ее подушку, она виновато повернулась обратно к Зеносу, который все это время глаз с нее не сводил и впитывал в себя каждое мгновение ее реакции. И, только лишний раз подтверждая свое “благочестивое и светлое” призвание, попыталась еще и оправдаться за свой поступок: - Я… не хотела… - она облизнула губы и попыталась собрать мысли воедино. - Иногда такое случается, когда мне слишком… н-неважно. Она осторожно пошевелила ногами и сокрушенно почувствовала, что нижняя часть одежды в одном конкретном месте прилегает к ней очень плотно. Слишком плотно. Проклятье. Кронпринц медленно улыбнулся, словно угадав ее опасения. В этот раз она была так вымотана последним его действием, что не нашла в себе сил отвернуться, почувствовав прикосновение к своему подбородку. Только прижалась щекой к подушке над прокушенным своими же зубами плечом, тяжело дыша и чувствуя, как от перенапряжения подрагивают мышцы живота. И в этот раз, почувствовав как его ладонь перемещается ниже по спине, задев уголок сползающего белья, смогла только рвано выдохнуть, не находя в себе достаточно запала для каких-либо слов. Они находились так близко друг к другу, что их губы почти соприкасались, и ему было прекрасно видно каждое изменение на ее краснеющем растерянном лице. Этот демон действительно расшнуровал узел, пока она спала. С вероломством и целеустремленностью дорвавшегося до трапезы лиса. Чтобы окончательно избавиться от ненужного лоскутка ткани ему бы пришлось хорошенько его дернуть, но это непременно послужило бы толчком для пробуждения мирно сопящей мико’тэ. Поэтому он дождался, когда она проснется и оценит все, во что вляпалась, и затем продолжил начатое. Поддетое его пальцами, тонкое белье разошлось по шву в два счета, оставшись болтаться на одном бедре девушки бесполезным изорванным колечком. Дернувшись от ощутимого рывка, Литта попыталась повернуться и уткнуть пылающее лицо в подушку, но ее почти сразу вернули в исходное положение, вынуждая плавиться под пронзительным немигающим взглядом льдистых глаз. - Где же твое возмущение, Литта? - тихо поинтересовался Зенос, наслаждаясь ее растрепанным “уплывающим” видом. - Сдохло… в корчах, - вяло ответила она с явным трудом, вздрагивая от того, как его рука скользит по внутренней стороне бедра, задевая разорванные останки белья. Затем собрала всю силу воли в кулак и попыталась в последний раз что-то предпринять: - Нам лучше остано… Последнее слово прервалось где-то на середине и трансформировалось в какой-то совершенно неподобающий скулящий звук. Потому что поглаживающий чувствительную кожу Зенос безошибочно надавил пальцем на нужное место и скользнул внутрь ее тела, с напором преодолев тесное сопротивление. Ощутив моментальную вспышку паники, девушка рефлекторно зажмурилась и затаила дыхание, пытаясь уложить в голове происходящее. - Уже так ждешь меня… - его низкий, превратившийся в урчание голос ввинчивался в уши и доводил до белого каления. - И надо было столько терпеть? - Ну ты и… сволочь, - чистосердечно выдохнула мико'тэ, пытаясь справиться с собственными ощущениями. - Как ты вообще… так дотягиваешься? Зенос безо всяких слов прижал руку плотнее, задевая запястьем проклятущий хвост и доказывая, что он может дотянуться еще дальше, еще глубже. Неровно задышав, Литта ощутила себя совсем уж мелочью на его фоне. И спустя пару секунд, потраченных на попытки унять бешено бьющееся сердце, обнаружила, что лежит с закрытыми глазами, полностью окунувшись в свои же ощущения. Поначалу на нее все еще налетали ее собственные разозленные правила, приказы и обрывки внутреннего конфликта, уже похожего на призрак себя бывшего. И были эти инстинктивные приказы такими хлесткими и оглушительными, что она даже вздрагивала и норовила отодвинуться, повинуясь своим собственным мыслям: “Что происходит, Литта?!” “Оттолкни его!” “Живой не уйдешь!” Но с каждым мгновением эти самые приказы становились все глуше, растворялись в ее сбивчивом дыхании и в том, как она отвечала на его прикосновения. Выяснилось, что если обнять его одной рукой за шею, то переносить грызню внутри своей головы станет чуть-чуть проще. Если отвечать на касания его губ и самой к нему тянуться, то норовящее выскочить сердце начинает биться совсем по-другому. И если он обхватит свободной рукой ее колено, вынудив согнуть ногу, то ее тело развернет чуть вбок, существенно облегчая доступ к кое-каким местам. Однако когда ноющее и томительное ощущение внизу живота начало недвусмысленно усиливаться, то упрямство мико’тэ снова вышло на первый план. Она была готова под землю провалиться от того, насколько быстро это произошло, и главное, из-за кого именно. “Только не это…” - зажмурившись и задержав дыхание в попытке ослабить растущее внутри напряжение, она бессознательно повела головой в сторону и высвободила руку из-под его шеи, уперевшись ладонью в твердый живот. - “Не стану, не буду… не стану!” Она почувствовала, как он надавливает нижней частью ладони на одно определенное место аккурат под основанием хвоста, не переставая размеренно двигаться внутри нее. От всплеска новых ощущений и отчаянных попыток остановиться у нее даже пальцы на ногах поджались. - Н-нет… - слабо простонала она, напрягась и сдерживаясь из последних сил. - Не заставляй… Ее согнутое колено отпустили, и она ощутила ладонь, плотно обхватившую ее шею сзади. От последовавшего за этим поцелуя ее прошиб такой жар, что на мгновение стало нечем дышать. Чувствуя, как через ее приоткрытые губы с нажимом проникает его язык, Литта поняла, что совсем не может пошевелиться. Ни отодвинуться, ни повести бедрами в попытке снизить остроту ощущений, ни даже что-то сказать. Судорожная попытка свести ноги вместе привела к тому, что их теперь совершенно безнадежно прижимало к постели. Все способы отвлечь себя были пресечены, все варианты “побега” отрезаны, и она осталась наедине со своим собственным пределом, накатившим на нее горячей багровой волной. Часто задышав и широко распахнув глаза, она мучительно замычала, ничего не видя перед собой. Тонкое тело забилось в жгучей вспышке удовольствия, судорожно сжимаясь вокруг его пальцев и источая жар, о который, казалось, можно было обжечься. Она понимала, что Зенос смотрит на нее как очарованный, позабыв о собственном дыхании, но совсем ничего не могла с собой поделать, хватая ртом воздух и извиваясь прямо на его теле. Ей понадобилось некоторое время, чтобы безумное биение сердца в ее груди чуть поутихло, и разрозненное состояние начало хотя бы чуть-чуть выравниваться. Сквозь туманную пелену и полнейшее отсутствие мысленной деятельности она почувствовала как он отпускает ее “во всех смыслах”, оставив влажную дорожку от своих пальцев на ее бедре. И смутно поняла, что несмотря на временно убитую силу воли и яростное желание лежать изо всех сил, ее все равно поднимают с места и куда-то перемещают. Прохладная и шуршащая постель показалась ей совсем холодной из-за ее собственного разгоряченного тела. С совершенно опустевшей головой она искоса наблюдала за тем, как их положение по отношению друг к другу меняется на противоположное. От ассоциаций зайчонка, над которым вырастает тень коршуна, она весьма легкомысленно отмахнулась. Затем покорно позволила снять с себя оставшиеся элементы одежды, смутно заметив тот факт, что Зенос, оказывается, был полностью раздет все это время - она до последнего не хотела в такое верить и надеялась, что на нем будет хотя бы один носочек. И начала приходить в себя только когда он плавным движением уложил ее на свои бедра, из-за чего нижняя часть ее корпуса вообще перестала касаться кровати. Медленно повернув голову в его сторону, мико’тэ со слабым проблеском порочного интереса оценила впечатляющую картину и то, как одна половина его лица скрылась за завесой золотых волос. Дождь снаружи наконец-то отступил, отчего в комнате стало куда светлее, чем днем. Но она почему-то была уверена, что в полумраке его глаза просто полыхали бы синим голодным пламенем. - …Как ты желаешь, Литта? - донесся до нее предельно серьезный вопрос. Кажется, сейчас ему было уже не до саркастичных шпилек. Девушка с непониманием нахмурилась, не совсем уяснив сути вопроса. Только согнула ноги в коленях, коснувшись стопами разбросанных за его спиной подушек. - Желаю что? Помереть? - мрачно пошутила она, со слабой дрожью ощутив, как он кладет руки ей на талию. По сравнению с ним она была настолько миниатюрной, что подушечки его пальцев касались еле заметной ложбинки посередине ее спины. Решив не снисходить до озвучивания деталей, кронпринц с заметным усилием отвлекся от созерцания раскрытого перед ним тела и опустил голову. А затем неспешно прошелся между ее бедер всей своей длиной. Литта затаила дыхание от возникших ощущений, и от того, что это его движение было до ненормального долгим. Замерев безо всякого движения, она взволнованно сглотнула и, наконец, решила ответить честно: - Желаю… медленно, - она облизнулась и дополнила спустя короткую паузу: - …Сначала медленно. Единственный голубой глаз, находившийся в зоне ее видимости, моргнул c крохотной толикой замешательства. Убрав со своего лба короткие пряди волос, мико’тэ бессознательно опустила ладонь аккурат на его колено, и поспешила объяснить свою мысль, насколько это вообще было возможно в ее положении: - Я… гораздо меньше тебя, Зенос. А сейчас еще и слабее. И мне нужно… мне сначала нужно… Она беспомощно замолчала, не сумев подобрать относительно порядочные слова, которые смогли бы выразить все ее мысли. Во взгляде ее “друга” на мгновение промелькнули очень знакомые пылающие искры, и он неподвижно замер, обдумывая ее туманный ответ. Она почувствовала, как что-то царапнуло ее кожу на животе, и успела заметить почерневшие ногти, так и норовившие впиться в ее тело. А затем все вернулось как было, и его губы сложились в скупую странную улыбку, чье значение она не совсем поняла. - У тебя талант доводить меня до состояния бешеной собаки, моя дорогая Литта, - низко проворковал он, вынудив ее ощутимо занервничать и морально приготовиться к отползанию как можно дальше. - В другое время и в другом месте я бы сделал все по-своему, но… ты так… таешь. Он поднес правую руку к своему лицу и с неприкрытым наслаждением слизнул с пальцев ту влагу, которая на них еще оставалась. Мико’тэ громко засопела и подняла страдающие глаза к потолку. - Молишься своей Хайдалин? - Да, - ответила она несчастным голосом, вызвав у него хриплый многообещающий смех. - Медленно, значит… - он наклонился чуть ниже и скользнул горячими губами по внутренней стороне ее бедра, рядом с согнутым коленом. - Я понял, что ты успешно пытаешься со мной проделать. Чем дольше ожидание… тем вкуснее угощение. Литта смущенно покосилась в сторону окна и уже хотела тактично объяснить ему, что ее помыслы скорее имеют под собой стремление уцелеть, чем спалить дотла коротенький фитиль его терпения. Но ощутив, как на ее кожу ложатся пряди светлых волос, еще не высохшие после купания, как-то резко позабыла о своих целях снизить накал обстановки. …Что ж, кажется, ее собственный мозг постепенно превращался в кашу. Она не могла найти положение, в котором можно было бы стойко переносить все, что происходит. Ее собственное тело предательски поддавалось на “уговоры” со стороны кронпринца, позволяя ему двигаться свободнее внутри нее и сгибать пальцы так, что голова шла кругом. Девушке оставалось только покрываться мурашками, когда она чувствовала, как он задевает зубами тонкую кожу на ее шее, и едва ощутимо скользить кончиками пальцев вниз по его груди, замечая, что от этого он очень недвусмысленно млеет. Одергивать себя становилось все труднее, потому что с ее тела словно сняли незаметный слой кожи, и теперь любой контакт, любое касание к груди, губам и особенно к нижней части живота воспринимались гораздо острее. Она честно пыталась сдержаться, но если и в начале этой дурной горизонтальной истории слишком быстро сдала и без того хлипкие позиции, то сейчас у нее вообще не было шансов. Однако стоило ей перестать контролировать дыхание, вцепиться пальцами в пряди светлых волос и пару раз неосознанно податься навстречу его руке, как его движения стали на порядок медленнее и ленивее. С тягучим облегчением отдышавшись, она почувствовала как поднимавшаяся внутри нее волна медленно идет на спад и вяло уставилась в окно, ощутив как его волосы выскальзывают из ее дрожащих пальцев. Поначалу Литте показалось, что ей любезно выделяют короткую передышку, чтобы достойно пережить все дальнейшее. Но в ее сознании даже не успело толком проясниться, как Зенос продолжил свои действия дальше с таким давящим напором, что у нее враз взмокла спина, а сердце моментально заколотилось о грудную клетку. Следующие несколько минут почти полностью померкли в мечущихся попытках сохранить ровное состояние и в бесплодном порыве остановить уже знакомое ощущение растущей потребности в срочной разрядке. И в итоге она почти полностью перестала осознавать происходящее, закрыв глаза, по-кошачьи выгнув спину и буквально насаживаясь на его руку в полнейшем инстинктивном затмении… Только для того, чтобы ощутить, как все резко исчезает, оставляя ее наедине со слабым ощущением пустоты и дискомфорта. Обратив растерянный затуманившийся взгляд в сторону изголовья кровати, она увидела, как Зенос с ангельской, не предвещавшей ничего хорошего улыбкой подтаскивает поближе к ней одну из разбросанных подушек. И издала еле слышное досадливое ворчание, почувствовав как ее на эту самую подушку опускают, разместив элемент постели аккурат под хвостом. От того, что она едва-едва разминулась с очередной вспышкой пикового удовольствия, однозначно превратившей бы ее в кисель, ей даже говорить что-то было сложно. Поэтому она только несдержанно застонала и поспешно закрыла рукой рот, почувствовав, как внутрь нее проскальзывает уже его язык. Поутихшее было напряжение разгорелось с удвоенной силой и обросло щемящим острым наслаждением, вынуждая ее содрогаться, жмуриться и терять контроль над голосом каждый раз, когда он умышленно затрагивал выступающий уголок, в котором, кажется, сошлись все нервные окончания ее тела. Литта чуть не захныкала вслух, поняв, что он, черт возьми, увидит слишком близко доказательство ее отношения к нему. Почувствует это своим ртом. Еще и поспособствует тому, чтобы ей стало совсем хорошо - до сдавленного крика и отчаянных судорог. Это было кошмарное поражение, но еще хуже было бы терпеть дальше это почти достигшее предела мучение. Изводясь от ощущения, будто все внутри нее сжимается, наливается тяжестью и огнем, она приложила все оставшиеся у нее силы для того, чтобы побыстрее достичь вожделенного состояния, но у нее опять ничего не получилось. Все снова стало слишком медленно. Судя по всему, неосознанная реакция ее тела была слишком явной, и было несложно выгадать момент, чтобы вовремя остановиться, вынуждая ее балансировать на мучительном рубеже и не давая возможности, наконец, расслабиться. - Зенос-с-с… - прошипела она сквозь стиснутые зубы, страдальчески сведя брови к переносице. - Т-ты… что ты… Она ощутила прикосновение к своей макушке и медленно открыла глаза, чувствуя как кровь стучит в висках. - Не ты ли просила медленно, Литта? - этот дьявола кусок вполне комфортно лежал рядом с ней, зажав ее ухо между большим и указательным пальцем. При этом его вторая рука не переставала касаться ее внизу, скользя вокруг самой чувствительной точки медленными, очень даже ощутимыми кругами. Удерживает ее в состоянии бьющегося в силках зверя. Расчетливо и пристально смотрит на то, как она дергается в стягивающихся путах. Вполне в его духе. - Я имела ввиду подготовить… А не пытать, - с трудом выдавила она, почти лишившись всех сил и одуревая от того, как он неспешно перебирает двумя пальцами чувствительную мембрану ее уха. Зенос моргнул якобы в искреннем непонимании, но по выражению его глаз было очевидно, что он все прекрасно уяснил. Та его призрачная странная усмешка, промелькнувшая после того, как мико’тэ озвучила свое желание, стала ей окончательно ясна. - Должно быть, я не так тебя понял, - прекрасно поставленным лживым голосом отреагировал он, на мгновение сжав ее внизу так, что она дернулась всем телом и рефлекторно стиснула ноги вместе. - Не представляю, как же нам поступить… “Проклятье… Черт с ним”, - она сердито попыталась отпихнуть его и закончить все собственными действиями, но его ладонь так сноровисто и плотно легла на ее живот, что ко всем “нужным” местам в ее теле было теперь вовсе не подобраться. В этом ощущении приникшего к горячей коже тепла было бы что-то отдаленно успокаивающее, если бы не острое желание взвыть в потолок от всех этих терзаний. - Что ты задумала, Литта? - насмешливо сощурился он, наблюдая за тем, как она пытается отодрать его руку от себя, до крови вонзив ногти в неподвижное запястье. Тяжело дыша, она бросила бесплодные попытки справиться самой и перевела свое внимание на то, как он медленно приближает свое лицо к ее лицу. Внизу все ныло, стягивало, сводило до боли и требовало, требовало, требовало… - С-сделай уже что-нибудь… - простонала она на выдохе, проведя ладонью по еле заметному шраму на его шее. - Мне все равно что… только быстрее… От ее мягкого прикосновения к его коже у него даже ресницы дрогнули, а с лица быстро спало ироничное выражение, оставив только горящие пронзительные глаза и проступившее изнутри вожделение такого масштаба, что оно почти граничило с одержимостью. Впрочем, выражение лица Литты не особо-то от него отличилось, на несколько постыдных секунд проявив желания, давным-давно запрятанные в самой глубине. Зажмурившись на секунду, она поняла, что в ее плавающей голове уже не осталось никаких связных мыслей. И поэтому словно в тумане ощутила движение воздуха, мазнувшее по ее коже, когда Зенос отпустил ее ухо и с шорохом поднялся, упираясь ладонью в кровать. Только положила руку на холодную простынь, ощутив внутренней поверхностью бедер жар его тела, а также почти незаметный дискомфорт из-за сминающейся под собой постели, когда кронпринц притягивал ее ближе к себе. От ощущения нарастающего давления и того, как ее тело под этим давлением раскрывается, поддаваясь, позволяя и впуская, у Литты на мгновение потемнело перед глазами. Глухо застонав, она судорожно прижалась щекой к постели, чувствуя как ее волосы липнут к шее и как по телу проносится горячая волна. Чувство растяжения внизу было таким сильным, что она уже вознамерилась податься назад, но вместо этого почувствовала, как в нее погружаются еще глубже, до самого упора. Из-за доведенного до грани состояния это получилось пускай и не очень легко, но так гладко, что она даже боли не ощутила. Или попросту не смогла осознать ее присутствие, находясь в каком-то опьяняющем темном облаке и желая только поскорее… Скорее… Быстрее… В этот раз Зенос полностью внял ее просьбе, не растрачиваясь на долгий переход от адаптации к действиям. Его движения были настолько сильными, что выталкивали воздух из ее легких, а пронизывающее удовольствие, расходящееся веером внизу живота едва не вырывало из нее всхлипы с каждым соприкосновением их бедер. Задыхаясь, судорожно вытягивая шею и чувствуя, как он прижимает ее запястья к постели, она в одурманенном состоянии взглянула в его лицо и смутно поняла, что все происходящее заметно надломило всю скупость его эмоций. По крайней мере, приоткрытые губы, сведенные к переносице брови и пламенеющий “осознавший” взгляд, сконцентрированный только на ней, четко говорил о том, что все происходящее ощущалось куда ярче, чем ему самому представлялось примерно три сотни раз. А когда она неосознанно сжалась, чувствуя как тело конвульсивно напрягает мышцы вне зависимости от ее воли, то только вырвала из его горла короткое предостерегающее рычание. Что, впрочем, не помешало ему усилить напор и начать двигаться быстрее, правильно расценив реакцию в ответ на свои действия. На лицезрение всей этой неожиданной, но запоминающейся картины Литта сумела уделить всего лишь несколько секунд. А затем она, и так едва удерживаясь от воспламенения, поняла, что в этот раз ее наконец-то ничего не останавливает, не отделяет и не ограничивает. Долгожданный искрящий взрыв ощущений был настолько сильным и ослепительным, что даже причинил боль, быстро растворившуюся в обжигающей волне, достигшей самых кончиков ушей. Резко запрокинув голову и едва успев подавить вскрик, она какое-то время вообще не могла дышать из-за ощущений в своем собственном сведенном судорогой теле. И только через несколько секунд обрела возможность впустить воздух в свои легкие, чувствуя как тяжелое биение сердца звенит в подрагивающих ушах, отдается в самых корнях зубов и в кончиках пальцев, а ее собственные выдохи звучат теперь как-то совсем по-другому. Разлепить глаза удалось далеко не с первой попытки, но у нее в итоге сие получилось. Главным образом этому поспособствовала заново обретенная возможность шевелить руками… и возобновившееся, едва ей удалось достаточно расслабиться, движение внутри нее. Задохнувшись на середине очередного тяжелого выдоха, она рывком приподнялась на локтях и уставилась на того, кто явно не желал, чтобы про него забывали. Впрочем, ей было весьма затруднительно это провернуть, особенно сейчас, когда он отстранился и выпрямил спину, глядя на нее с видом созерцающего сокровище вора. В льдистых глазах на мгновение отразился мерцающий белый ореол, но растворился он так быстро, что девушка даже не успела толком присмотреться к мимолетному явлению. Должно быть, так себя явила очередная сомнительная гарлеанская способность. “Поглядите на него. Сейчас прожжет мой матрас. И меня заодно. Самодовольный, самоуверенный, несносный и невыносимый, да как он вообще…” - Я ровным счетом… ничего не почувствовала, - еле-еле промямлила она, вытирая со лба проступившую испарину. Зенос замер, с едва заметной иронией во взгляде осмотрев ее алеющие губы, прилившую к щекам краску, полуприкрытые затуманившиеся глаза и выражение тотальной безмятежности на лице… А затем они оба весьма аморально рассмеялись, прекрасно понимая, что такое заявление никого не сможет убедить с учетом внешних и внутренних признаков обратного. Искренний смех Литты, впрочем, быстро превратился в тихий стон, и ей пришлось поспешно накрыть ладонью его руку, сжимая пальцы в недвусмысленной просьбе чуть-чуть повременить. - …Я теряю самообладание от одного твоего касания, Литта. Ты знаешь это… - она резко дернулась, но только стиснула пальцы сильнее, подозревая, что хуже уже быть не может. - А ведь я в тебе едва ли наполовину… - …Да какого ж дьявола? - заскулила она после кратковременной удивленной паузы. - Дальше уже, кажется, некуда… - Ты слишком торопишься в своих выводах, - вкрадчиво “успокоил” он ее, вынудив опасливо насупить брови, и медленно прошелся пальцами по покрытой мурашками коже. - Только взгляни, как хорошо мы смотримся вместе… Мико’тэ потратила несколько секунд на то, чтобы образно набить морду своей застенчивости и безуспешно попытаться стереть с лица смущенное выражение. И медленно опустила глаза, скользя взглядом по его груди, изогнутым очертаниям ребер, своим собственным ногам, обнимающим его за талию и проступающим линиям вен на его животе, уходящим вниз. А затем не выдержала и тяжело уронила голову обратно, слыша свое собственное взволнованное сердцебиение и низкое довольное мурчание, которое совершенно странным образом преобразилось в слова: - Ты мне льстишь, моя дорогая Литта… - его ладонь неспешно накрыла ее плечо, и ей волей-неволей пришлось согнуть ноги сильнее, чувствуя как Зенос наклоняется ниже. - Особенно тем, что отказываешься меня выпускать и держишь так тесно… Девушка оскорбленно уставилась в его прищуренные, словно околдованные глаза и быстро напряглась, попытавшись вытолкнуть его к чертям. И в следующий же момент приглушенно охнула, почувствовав что этим самым позволила ему продвинуться чуть дальше. Почти незаметное движение отозвалось внутри нее голодным тянущим ощущением, и стало понятно, что прежняя чувствительность понемногу к ней возвращается. - Льстишь и балуешь… - промурлыкал кронпринц, жарко улыбаясь и проскальзывая второй рукой под ее спину, чтобы обогнуть лопатку, пройтись по позвоночнику вверх и обхватить ее шею сзади, приподнимая ее голову над постелью. - Не сделаешь так еще раз? - Я могу и чихнуть от души, знаешь ли, - угрожающе пробормотала она, с трудом выдерживая немигающий взгляд. - И вместо полноценной трапезы ты будешь давиться сухим бутербродом. Вместо ответа он только улыбнулся более открыто, оценив по достоинству непотребную шуточку. И затем очень медленно провел языком по ее губам, вынуждая тянуться к нему, цепляться за его плечи и притягивать его ближе к себе с молчаливым жадным требованием. Литта протестующе заныла, почувствовав как он увеличивает расстояние между ними, практически полностью покидая ее тело. Однако уже через секунду, когда ее снова начало сводить с ума ощущение медленно нарастающего наполнения, трения кожи о кожу и глубокого, откровенного поцелуя, она поняла, что ее желание уловили безо всяких слов. Если бы она смогла переместиться назад во времени примерно на сутки и сообщить себе самой о том, чем в итоге будет заниматься, то Литта прошлого насадила бы ее на копье с феноменальной скоростью, с озверевшими злобными глазами и помидорным цветом лица. Если бы она выбрала из стопки пригласительных писем другой конверт, то примерно в этот момент с совершенно пустой головой пялилась бы на самую большую пойманную акулу у рыболовов. И если бы она соизволила сейчас отвлечься и взглянуть куда-нибудь в пространство, то даже своим сугубо материальным взором поняла бы, что эфир вокруг них буквально сходит с ума, плавая хаотичными волнами, сворачиваясь в спирали и дрожа словно огненное марево. Но ей на данный момент было совершенно не до этого. Гораздо важнее было прочувствовать полностью то, как естественно и правильно сплетаются их тела, несмотря на заметную разницу в росте и темпераменте. И то, как ей не позволяют повернуть голову в сторону, вынуждая смотреть прямо в глаза, даже когда очень хотелось рефлекторно изогнуться, напрячь мышцы всего тела и вжаться затылком в постель, раскрыв рот. Любое изменение в выражении ее лица, расширение вертикальных зрачков и даже одно-единственное слово “еще”, произнесенное сдавленным прерывающимся голосом, моментально меняло развитие событий в еще более лучшую сторону, чем было до этого. Она запоздало поняла, что этот самый неотрывный зрительный контакт хоть и зверски отвлекает, но позволяет ей растянуть ее пристрастие к “забегам на короткую дистанцию” на более оптимальное для них обоих расстояние. Поэтому старалась держать глаза открытыми как можно дольше, несмотря на зашкаливающее смущение вперемешку с таким чувством, будто она выставляет на лицезрение свою собственную душу. И у нее никак не получалось ни подстроиться, ни достичь какой-либо синхронности движений, потому что Зенос от души наслаждался тем, что творил, то проникая внутрь с медлительностью, доставлявшей изводящую муку им обоим, то срываясь в жестокий, тщательно контролируемый темп. При каждой подобной перемене ее лицо окрашивал такой спектр смешанных запутанных чувств, что Зенос немедля одаривал девушку восхищенной алчной усмешкой, от которой становилось только “хуже”. Честно говоря, если бы вся эта история сразу началась с таких испытаний на прочность, то Литте пришлось бы, мягко говоря, нелегко. Но сейчас ее вовсю увлекало в процесс, тащило вниз неподъемной волной и захлестывало с головой. Она давным-давно перестала сдерживать голос от прошивавших все тело ощущений, оставляя красноватые полосы от своих ногтей на его коже, и безуспешно пыталась вывернуться из его рук, когда ей становилось совсем уж нестерпимо. Течение времени потерялось и растворилось в воздухе, оставив на поверхности только сонм темных, окрашенных в багровое чувств, в которых периодически вспыхивало осязание ее собственных пальцев, скользящих по его спине и ощущавших ритмичное движение мышц под горячей кожей. Когда ее желтые глаза с расширившимися на всю радужку зрачками окончательно лишились всяких признаков ясного сознания и адекватного состояния, девушка уяснила сквозь туманную пульсирующую пелену, что ей предоставлена почти полная свобода и что теперь она может двигаться как хочет. Поэтому она немедля пошевелилась, сдвинулась ниже и бессознательной плавной волной приподнялась навстречу, меняя угол проникновения на интуитивно более чувствительный. Успела только увидеть, как Зенос выгибается над ее телом, упираясь обеими руками в постель по обе стороны от нее, прожигая ее взглядом и добавляя своим движениям совсем уж беспощадную резкость. А в следующую секунду ее глаза закрылись сами собой, предоставляя ей возможность гнаться за маячившим у самого порога удовольствием, не отвлекаясь ни на что вокруг и понимая, что в этот раз она разделит это самое удовольствие кое с кем еще. Он последовал за ней буквально через несколько секунд, опускаясь ниже и так тесно вжимая в постель ее содрогающееся разгоряченное тело, что между ними не осталось ни илма свободного пространства. Наклонил голову и полузвериным движением вонзил зубы в изгиб ее плеча, превратив исступленный стон в задыхающийся крик. И затем позволил себе горячо и рвано выдохнуть в ее открытую шею, прислушиваясь к колотящемуся под ним сердцу, чувствуя как вздрагивают обнимающие его руки и рывками проникая как можно глубже. Несмотря на изначально чудовищные запасы эфира и своей собственной пустынной выносливости, Литта сейчас представляла собой существо, которое разом лишили воздуха, самообладания, некоторого количества крови и четкого понимания происходящего. Дрейфуя где-то за гранью суровой действительности, она сумела только осоловело приподнять брови в ответ на ленивое прикосновение его губ к своим губам, под аккомпанемент стихающих неторопливых движений внутри нее. Вслед за этим машинально изогнулась в пояснице, когда Зенос медленно скользнул рукой под ее талию, поднимая ее вслед за собой. Отстраненно уловив, что он легко удерживает ее на весу, усаживаясь на кровати, девушка безотчетно прижалась к нему крепче, трогательно опустила подбородок на исцарапанное плечо… и уставилась в стену перед собой с таким изможденно-обалдевшим выражением лица, словно только что поняла какую-то очень важную вещь, но никак не могла в это поверить. Однако когда ее “вроде как друг” переместил руки в более удобное положение и опустил ее чуть ниже медленным вопросительным движением, то Литте пришлось в спешке сжимать пальцы, цепляясь за его шею и пытаясь взобраться повыше по его телу. - П-постой, - слабо и сбивчиво выдохнула она ему на ухо и с облегчением почувствовала, что он моментально замер. - Пять… пять минут. Иначе… развалюсь. Она почувствовала его беззвучный смех животом. И затем слегка поплыла от того, как открыто он принялся к ней льнуть, зарывшись носом в ее темно-рыжие волосы. - Твоя доброта повернулась к тебе недоброй стороной, моя дорогая Литта… - тонко и весьма бессовестно подметил он. - …Не беспокойся - меня хватит на нас обоих. Мико’тэ невнятно пробурчала что-то про выносливых засранцев, чем вызвала низкое довольное мурлыканье. Честно говоря, у нее вообще не было никаких сил. А он, черт возьми, уже намекает на второй круг. Через пять минут она придумает, как бы от этого увильнуть, а пока… По-хорошему ей надо бы вернуть свое тело в свое полное безвозмездное пользование в его естественном состоянии. Но мышцы внизу живота все еще были так прочно скованы, что процесс окончательного “разъединения” может оказаться очень малоприятным. Поэтому она просто растеклась молчаливой лужей, восстанавливая неровное дыхание и чувствуя слабеющую боль в своем собственном плече. А также то, как Зенос, явно считая про себя секунды, в ожидании гладил раскрытой ладонью ее спину, от линии роста волос на шее, до самого подрагивающего хвоста. Ощущалось… хорошо. Опять и снова. Она знала, что так и будет, с того самого момента, как увидела его стоящим в проеме императорской опочивальни. Она знала, что… - Какое было… твое желание? - тихо вопросила она, вспомнив об одной нераскрытой интриге последних суток. - Когда мы обсуждали условия поединка… Ты не признался в том, чего хочешь в случае победы. Движение сверху-вниз по ее спине замедлилось. - Разве это важно, Литта? Победа оказалась за тобой и твое желание… - Я отменяю свое желание, - смущенным голосом прервала она его, поднимая голову и упрямо сверля взглядом свой собственный светильник, уже теряющий очертания в подступающих сумерках. - Мне… никогда не хотелось, чтобы оно исполнялось. Послушав пару секунд гнетущей тишины, она не выдержала и несмело повернулась, взглянув на него в упор. Судя по пристальному впечатленному взгляду, услышанные слова Зенос поймал в воздухе и запрятал глубоко внутрь себя, чтобы они никогда от него не сбежали. По крайней мере, у Литты возникло именно такое впечатление. Хотя его чуть менее идеальный облик с расплескавшимися по плечам светлыми прядями волос быстро занял первое место в ее наблюдениях. - …Тогда чего же ты хочешь? - медленно проговорил он с польщенной улыбкой. - Услышать твое желание, - мигом среагировала она, перевернув ситуацию вверх тормашками. Он некоторое время изучал ее хитрое ухмыляющееся лицо и в конце концов признался, начав с весьма отстраненных, пока что не вызывающих опасение объяснений: - Ученые империи давным-давно поняли, что наша звезда не является единственной живой среди мириад других звезд. Я знал, что, помимо нашего мира, есть еще и другие. Такие же скучные, серые, бессмысленные муравейники, объединенные мелочной человеческой натурой… По крайней мере, так я считал и так я их видел до недавних пор. Теперь же я вижу в них решение для нас обоих... Литта отстранилась от него на достаточное расстояние, чтобы вглядеться в его лицо с максимальной серьезностью, положив ладони на плечи. Было достаточно легко предугадать, к чему он ведет. Но ей все равно не очень-то верилось в такое развитие событий. - …В случае победы я хотел предложить тебе отправиться со мной на один из этих миров, Литта. Разумеется, когда тебя ничего не будет отвлекать, - он склонил голову набок, неторопливо выкладывая ей свои доводы, которые однозначно были обдуманы заранее. - Мы могли бы оказаться там, где нас никто не узнает и где наши образы не будут ввергать всех вокруг в боготворимый ужас. Мы могли бы быть самими собой что посреди толпы, что в компании только лишь друг друга. И мы могли бы сотворить с этим миром что угодно, сотрясти до основания или же избавить его от всех врагов… если ты этого захочешь. Литта взволнованно облизнула пересохшие губы, пытаясь переварить услышанное. Да уж. Впечатляюще. Заманчиво. И совсем чуть-чуть подозрительно. Она очень быстро догадалась, что он преследует свои цели, о которых не упомянул в этой речи. Она об этих самых целях услышала, когда тщетно пыталась телепортироваться подальше от него, истекая кровью и белея на глазах. Не сказать, чтобы этот его мотив в принципе являлся преступлением, но… Девушка еще некоторое время вглядывалась в его лицо и чувствовала кожей, что он ждет ее ответа. И в конце концов решила все прояснить, таким осторожным тихим голосом, что удивилась сама себе: - Я… не могу быть твоим личным источником света, Зенос. Это так не работает. Она моргнула, мысленно подбирая слова, и продолжила, сжимая пальцы в немой просьбе дослушать до конца: - Этот самый свет, который многие ищут в других людях… Есть абсолютно в каждом из нас. Я не видела ни одного человека, у которого его бы не было. И у тебя он тоже… где-то вот тут… - она осторожно ткнула его указательным пальцев в середину груди и затем сместилась чуть правее, насупив брови. - …Погоди, а где у тебя сердце? - …Там же, где и у всех, - каким-то странным голосом ответил он спустя короткую паузу. Но в его немигающих светло-голубых глазах она в замешательстве прочла другой ответ, гораздо более откровенный и подразумевающий ее собственные, сложенные вместе руки. - Где и у всех? Никогда бы не подумала, - состроив непонимающий вид, она еле сдержалась от кривой издевательской улыбки и в этот раз прижала к его коже раскрытую ладонь. - В общем, я его вижу. Он где-то под снегом и… пеплом. Людям не хватает многих вещей для того, чтобы пламя в них разгорелось в полную силу. Хотя иногда это может быть всего лишь одна вещь. Быть может… тебе не помешает всего лишь хорошее приключение? В подходящей компании. На это я как раз согласна… если ты не против обговорить условия… чуть позже... Под конец ее речь превратилась в совсем уж робкое бормотание, но Литта, непривычная к демонстрации своих уязвимых мест, не сомневалась, что ее услышали. Поэтому она неловко пошевелилась, не услышав никакого ответа, и подняла глаза, с вертевшимся на языке вопросом: “Что ты на это скажешь?” Однако вместо заготовленной реплики она нахмурилась и всмотрелась в пронзительные, неподвижные глаза, которые на мгновение будто остекленели. Она сотню раз переживала это состояние сама. Но ни разу не видела со стороны, как выглядит человек, которого с головой накрывает Эхо. Выражение его лица обрело прежнюю внимательную осмысленность уже через секунду. А затем он моргнул, перевел взгляд на Литту, которую по-прежнему держал в руках… и медленно улыбнулся, прищурив глаза в нескрываемом восторге. - Какого дьявола? - буркнула она, ощутив волну мурашек, пробежавшую по позвоночнику. - Моя дорогая Литта… ты открылась мне с новой стороны, - с наслаждением выдал он, подаваясь вперед и легко касаясь ее губами. - Я и не подозревал… - Ты… что ты там про меня увидел? - встревожилась она, стремительно вспомнив все самые позорные моменты своей жизни. - Ты вообще слышал, что я сказала? Я тут душу раскрываю! - Слышал все до последнего стыдливого слова, - проворковал он, привлекая ее ближе к себе. Затем прикрыл глаза, почувствовав как она царапнула ногтями заднюю сторону его шеи. Поднял голову, чтобы подставить ее руке более приятное место. Неизвестно, в ком из них двоих теперь было больше от котов. “Он сменил один секрет другим. Ох, Литта. Не пожалей о своем решении”. Зенос медленно приоткрыл глаза, уже подернутые знакомой дымкой нарастающего удовольствия. Мико’тэ почувствовала, как что-то внутри нее ощутимо дало о себе знать, и сконфуженно опустила голову, глядя на него исподлобья. - Не желаешь продолжить, Литта? - хрипло поинтересовался он, отклонившись чуть назад с явной целью почувствовать на себе тяжесть ее тела. - …Очень желаю. Но… - она поморщилась от пока еще слабого ноющего дискомфорта. - Мы можем начать. И остановимся, если потребуется. Литта одарила его взглядом, полностью заменившим устную фразу: “Н-да что ты?” Мико’тэ не сомневалась, что она-то уж точно не остановится, если они продолжат. Даже если завтра не сможет подняться с постели. Но несмотря на это, все равно медленно кивнула. Смежила веки в ответ на его касания, чтобы побыть наедине со своими ощущениями хотя бы несколько секунд. И услышала последний вопрос, который до странности разнился с общими настроениями, наполнявшими комнату: - Скажи мне, Литта… ты и в этот раз спасла ту собаку? - М? А… ну да… - она нахмурилась, не открывая глаз и недоуменно переспросила. - Погоди, а откуда ты знаешь… *** - …про собаку? Еще до того, как Литта открыла глаза (а произошло это очень быстро), она почувствовала как вместо тепла и огня прикосновений в нее врывается промозглый холод, настолько сильный, что мышцы спины начало сводить. И затем, морщась от тяжелых ощущений, разлепила веки… только для того, чтобы уставиться в ночное, усыпанное звездами небо. - Хай… далин? - еле слышно прошептала она онемевшими губами и тут же скривилась от боли, сковавшей сердце. Имя, которое всегда вселяло в нее надежду, смелость и хотя бы поддержку для преодоления тягот и проблем, сейчас вызвало такую жестокую душевную муку, что из глаз Литты чуть не полились слезы. Сейчас она не почувствовала ни толики поддержки в ответ на свой зов… потому что отвечать ей было попросту некому. Одиночество рухнуло на нее, словно гранитная надгробная плита, вынуждая чувствовать себя единственным существом во вселенной, окончательно потерявшим всех, с кем у него было хотя бы частичное душевное сходство. Проглотив комок в горле, она с трудом отвела взгляд от мертвых, опустошенных и истребленных миров и повернула голову в сторону, разглядев запакованное в разодранный плащ тело, лежавшее неподалеку от нее. Льдистые глаза неотрывно изучали ее искаженное болью лицо, а изукрашенная пылающими венами рука неподвижно вытянулась на туманной поверхности в безнадежной попытке коснуться руки девушки, находившейся слишком далеко. - Который это раз, Литта? - охрипшим надтреснутым голосом спросил он. Она приоткрыла рот и потратила секунду на то, чтобы протолкнуть слова через сжатое судорогой горло: - Кажется… тридцатый. - Мы долго спали. Что ты сделала? Она поморщилась, пытаясь вспомнить свои действия. И одновременно уложить в голове реальное положение вещей, которое открылось ее душе только сейчас… …Когда она вернулась обратно домой после полета куда-то к самой границе вселенной, после уничтожения квинтэссенции отчаяния и после суточного поедания одних только морковок, то ее родной мир встретил своего героя овациями. Израненный и замученный, как и она сама, он одарил ее улыбками, объятиями и всеобщей радостью, словно не замечая того, какими потускневшими стали ее глаза и какой согбенной - осанка. Она изо всех сил пыталась перенять от окружающих ее друзей их радость, их счастье и чувство безмерного облегчения. И в каком-то смысле ей это даже удалось, по крайней мере горло перестала сжимать невидимая когтистая лапа. Однако, стоило ей добрести тем же счастливым вечером до ближайшей койки и рухнуть на нее лицом вниз… как она ощутила себя лежащей ровно на той же холодной стеклянной поверхности, где чуть было не погибла. Успела только повернуть голову в сторону такого же парализованного Зеноса, прохрипеть: “Какого, мать вашу…?” - и тут же проснуться, подскочив на этой самой койке словно мячик. Следующие полчаса она панически боялась закрывать глаза, чтобы не уснуть обратно, бродила по комнате как потерянная, умывалась холодной водой и громко не понимала, что происходит. Но она была настолько измотана собственными ранами и последним рывком в ее самом главном приключении, что при ходьбе ее вело в сторону, очертания предметов смазывались перед глазами, а ноги тяжелели с каждым шагом. Сковывающий мертвый сон в итоге затащил ее в себя так же, как бушующее море волочит в свою глубину пойманного волной человека. И сознание уставшей бороться Литты провалилось в череду одних и тех же картин, из-за которых она поначалу была предельно возмущена целый день после пробуждения. Спустя несколько дней и примерно полсотни произнесенных в темный потолок ругательств, она уяснила некоторую цикличность своих собственных снов. Неважно, что в них происходило и чем все в итоге заканчивалось - они всегда следовали трем строгим законам: Ее сновидение всегда начиналось с одной и той же точки повествования, с парочкой новых крохотных деталей, и она при этом даже не понимала, что спит. Ее сновидение всегда под конец проскальзывало в другое, куда более короткое, где она умирает в полном осознании происходящего, лежа на поверхности неизвестной звезды. И, наконец, ее сновидение всегда делил с ней Зенос, поневоле превращая ее личный сон в их общий. Это был факт, который поначалу вызвал у нее холодящий кровь ужас. Поначалу она решила, что ее сильная душа оказалась не так сильна, как предполагалось. Должно быть, ее дух сломила последняя битва, последняя череда потерь и последний вид горящих хижин посреди умирающих джунглей. И сейчас она попросту сходит с ума, а непрерывно повторяющиеся сновидения, которые могли безостановочно пытать ее всю ночь напролет, только лишь доказывали ее собственную сломленность. Но, затем, спустя примерно пять коротких диалогов с лежащим рядом с ней Зеносом, она поняла, что ее разуму ничего не сделалось даже после такого чудовищного испытания. Кронпринц испытывал в точности то же самое. Проходил с ней весь сон “от” и “до”, проваливался ровно в тот же слой, где они оба таращатся друг на друга, как окровавленные истуканы, не в силах пошевелиться. И в итоге к утру просыпался окончательно, возвращаясь в реальность точно так же, как и она. Вот только Литта при пробуждении видела перед собой ровный оштукатуренный потолок, стены с аккуратными деревянными панелями или же открытое окно, обращенное к мирно шумящему морю. А Зенос - все тот же бархатный ковер из мертвых звезд, не особо отличавшийся от того, что они наблюдают вдвоем каждую ночь. Когда она об этом узнала, то не пожалела истерично расхохотаться прямо ему в лицо со словами: “Проклятье, Зенос, тебя даже в эфирное море не пускают!” Но спустя парочку особо отвязных ночей, где они, истекая кровью, попросту разорвали друг на друге остатки одежды, девушке уже стало совсем не до смеха. Непонятно, как он остался жив, и непонятно, как все вообще так обернулось… но их сознание сцепилось воедино, переплелось как две виноградные лозы и теперь превращало каждую ночь в их зацикленное общение, из-за которого по утрам распаленная и злая Литта часто нуждалась в смене нижней половины пижамы. Мико’тэ честно пыталась от этого избавиться первую неделю. Не жалея ног бродила несколько суток по пустым улицам городов, пила травяные настои, срубавшие человека с бессонницей словно колодку, и даже посетила Ала Миго, где периодически собирались люди, пережившие тяжелую войну и тиранию империи и по-прежнему страдающие из-за этого ночными кошмарами. Но ей ровным счетом ничего не помогало. Все ее попытки избежать, обмануть или разрушить это “проклятие” приводили ее во всю ту же сонную временную петлю, где присутствует четкое начало и конец. Поэтому она весь день провела на берегу моря в напряженных ноющих раздумьях, съела все ягоды с тортов на очередном приеме у султаны и решила просто… понаблюдать? Разумеется, это была дикая в своей простоте идея. И разумеется, вариант со сторонней помощью она рассмотрела тоже. Хотела было заявиться к своим друзьям и под их непонимающими взглядами скомканно и малопонятно рассказать обо всем. Но каждый раз, уже подбираясь к порогу их двери в Мор Доне, мико’тэ замедляла шаг, минуту топталась на месте и затем сердито разворачивалась обратно. Она представить не могла, как им вообще преподнести эту новость. “Ребята, а это нормально, что мне по пять раз за ночь снится, как мы с Зеносом вместе проводим занимательный досуг, а затем знойно спариваемся на каждой горизонтальной (и не очень) поверхности? Я чувствую, что он еще жив. Идеи?” А еще она понимала, что они могут во всем разобраться, избавить ее от этих самых снов… и ее это возмутительным образом начинало пугать. “Просто наблюдения” привели ее к абсолютно нулевому результату, а также к парочке любопытных деталей. Во-первых, что она, что Зенос даже не догадываются о том, что в разворачивающихся событиях их общего сна фигурируют некоторые странности. Зацикленные сны перемешивались, просачивались один в другой, и каждый новый сон вмещал в себя парочку деталей предыдущего, а то и вообще расходящихся с реальностью причуд. Если бы она была повнимательнее, то смогла бы, скорее всего, понять. Если бы она была бдительнее, то до нее бы дошло, что имперские лаборатории не станут обустраивать прямо под боком у личных покоев Вариса, что гарлеанцы не умеют управлять эфиром и что ее периодическое чувство дежа вю на самом деле вовсе не дежа вю. Но она ничего этого не замечала, когда спала. Не хотела. Была увлечена кое-чем другим. Кое-кем другим. И во-вторых, этот второй сон, который позволял ей перекинуться хотя бы парой слов с кронпринцем, с каждой ночью длился все дольше. В первый раз ее пребывания там хватило только на один ошарашенный нецензурный вопрос. А вчера она сумела проговорить с Зеносом целых несколько минут, с иронией обсудить их последний общий сон и хм… даже спросила, как он себя чувствует. Должно быть, это удлинение отрезка времени было неспроста. Понять бы еще, в чем тут дело… …Литта пару секунд размышляла, прижавшись подбородком к собственному плечу, запакованному в черный пластинчатый доспех. И в конце концов просветлела лицом, сумев реанимировать свою спутанную память: - Я надралась в гостинице. Две бутыли гоблинского самогона. - Должно быть это… возымело эффект, - Зенос еле заметно улыбнулся, словно смотреть на ее оживленное лицо ему было чуть-чуть приятнее, чем на грустное. - Никто так и не догадался? - Нет. Никто не поймет… кроме, может быть, одного кота. Он обладает некоторым опытом… в долгих снах. Она тщетно попыталась пошевелиться и добавила уже тише: - …Они думают, что мне просто тоскливо и нечем себя занять. - Мы успешно занимаем друг друга каждую ночь, Литта. И полностью отвечаем за каждое наше решение и действие, пока спим. Честно говоря, она была склонна с этим согласиться. Снами они назвали это только для удобства. А на деле их ночные бдения больше походили на то, что их души попадали куда-то в отдельное место, “идентичное подлинному”, с полной свободой действий и настоящими ощущениями, настоящей болью и даже настоящей потерей сознания. Отдельная реальность, архитектурно сконструированная чьими-то смутно знакомыми руками. Где даже присутствовали другие люди и существа, возможно тоже спящие и попавшие туда совершенно случайно… И единственным, чего в оной реальности не было, это их настоящих физических оболочек. “Да и невелика потеря”, - сказал бы кто-то, кроме тех, кому было важно почувствовать все полностью и навечно… - Это все… не по-настоящему, - Литта тяжело выдохнула, коротко взглянув на него разочарованными голодными глазами. - И поэтому очень злит. Судя по многозначительному молчанию и почти незаметному вздрагиванию когтистой руки, кронпринц был полностью с ней согласен. - Хотя кусаешься ты больно, - поддела она его, не уловив даже, что тем самым пытается подбодрить. - Не слышал от тебя возражений несколько минут назад, моя дорогая Литта, - он прищурился, с трудом выдыхая стылый воздух. - В следующий раз я вопьюсь зубами в другое место… если, разумеется, вспомню об этом. Вот же самодовольный мерзавец. Она была согласна проснуться прямо сейчас, ринуться в межзвездное пространство и отыскать его, чтобы доби... Ладно, хорошо, чтобы вытащить его, но перед этим от души врезать за такую бесцеремонность. Но тогда, в прошлом, они с ним так хаотично метались по астероидным поясам, туманным кольцам и разрушенным планетам в погоне за “отчаянием”, что теперь она не имела ни малейшего понятия, где одержала свою последнюю победу. Ей настойчиво казалось, что у кронпринца действительно остается все меньше времени, несмотря на чудовищную живучесть и неподвластность законам природы. Это забавно коррелировало с тем, что с каждым разом они застревают в компании друг друга все дольше и дольше. Девушка знала, что очередным вечером, возможно совсем скоро, она опустит голову на подушку и проспит всю ночь без сновидений, сладко как младенец. И от таких идиллических перспектив у нее попросту пересыхало в горле. Он окончательно исчезнет. Перестанет существовать. Ей… никогда этого не хотелось. Ни до начала сновидений, ни после. Упрямо стиснув зубы, она насупилась и воззрилась на Зеноса с каким-то мрачным огнем в желтых глазах, пытаясь поймать в своих тоскливых размышлениях мелькающий хвостик смутной подсказки. А затем задержала дыхание, приложила титанические усилия… и пошевелилась, с невероятным трудом переворачиваясь набок. Двигаться было так тяжело, словно ее придавило настоящей горой. Опустив руку на гладкую ледяную поверхность, она перекатилась уже на живот, используя тяжесть собственного тела, и обессиленно замерла, уткнувшись лбом в тонкую туманную дымку. - Что ты задумала, Литта? Мико’тэ медленно повернула голову, тщетно пытаясь набрать в грудь побольше воздуха. - Когда мы… когда в последнем сне мы скрестили оружие, то… тебе стало видно меня издалека. Быть может… если сейчас мы дотянемся друг до друга… то уже я увижу тебя издалека? Заскрежетав зубами, она сумела упереться руками в ровный камень и подтянуть себя на совсем коротенькое расстояние - чуть-чуть ближе к Зеносу. - Тогда я смогу… найти. Тогда я смогу… прийти. Она знала, каким будет его следующий вопрос. Он настолько не знаком с этой частью жизни, что искренне не понимал некоторых сердечных порывов и расходящихся с его собственной логикой действий. - Почему? Девушка раздраженно зарычала, скорее от своих собственных мучений, чем от услышанного. В голове зажглось и погасло несколько ответов, на которые не хватило дыхания, чтобы произнести их вслух: “Потому что я озабоченное животное и хочу все взаправду”. “Потому что я скоро действительно начну сходить с ума. Ненавижу, мать вашу, луковый суп…” “А как будто ты не понимаешь, почему! За столько снов, за столько ночей ты якобы не понял еще?! Бесишь, не вынуждай произносить это вслух!” Но вместо этого в ее сознании всплыл совершенно другой ответ, гораздо более короткий и чистосердечный. Объясняющий разом все, что только можно. И ее собственное упрямство, и страх раскрывать кому-то еще свои ночные тайны… …И даже личность того, кто организовал для нее этот прощальный подарок, прежде чем исчезнуть в эфирных потоках с обманчиво-недовольным ворчанием. - Потому что нас ждет… приключение. Зенос от такого ответа на секунду затаил дыхание, пожирая ее взглядом. В светло-голубых глазах промелькнуло что-то уже знакомое, восторженно-мальчишеское, приподнявшее его обыденную меланхоличную завесу. - Мы договорились, - упрямо пробурчала Литта, сверля его сердитыми горящими глазами. - Мы договариваемся об этом в каждом нашем сне. Поэтому… отправимся куда-нибудь вместе? Если ты тоже этого хочешь… то будь добр, делай что-нибудь… А то я помру сейчас… Она наклонила голову вниз и протащила себя вбок еще на несколько илмов. С мимолетным облегчением услышала шорох одежды в стороне от себя. И тут же замерла, уставившись в пол округлившимися глазами. Где-то в пустом пространстве, в стылом воздухе, прозвучал отчетливый щелчок. Она слишком хорошо понимала, что он означает. Напрягаясь из последних сил, она вцепилась пальцами в поверхность под собой и попыталась придать своим движениям скорости, но только рухнула вниз, больно ударившись щекой о собственную угловатую перчатку. - Хайдалин… - еле слышно прошептала она, пытаясь отыскать в себе достаточно воли, чтобы подняться. - Хайдалин… Эмет… Не мог что ли… попроще… Повторный щелчок прошуршал по воздуху, как отзвук механического выстрела. Литта чувствовала, как что-то тянет ее в совершенно противоположную от Зеноса сторону и дальше - совсем за край этой звезды, куда-то в другую плоскость. В другой сон. Еще несколько секунд пребывания здесь, и их обоих отбросит обратно, в самое-самое начало. “Ох. Не успеем…” Она повернула голову набок, захватывая холодный воздух ртом, и беспомощно вгляделась в лицо, которое заметно приблизилось к ней. Впрочем, он находился не настолько близко, чтобы она хотя бы пальцем дотянулась до руки, вонзившей в блестящую голубоватую поверхность заостренные ногти. Ровно секунду они смотрели друг на друга в полнейшем красноречивом молчании, а затем Литта, в отчаянии понимая, что у них почти не осталось времени, да и шансов, возможно, тоже, отрывисто выпалила: - Я скоро тебя найду. Дождись меня. Никуда не уходи. Сначала ей показалось, что ее оставят без ответной реакции вовсе. Но, видимо, она смогла внятно донести до него цель своих действий, потому что Зенос все же оставил за собой последнее слово, следуя их общему желанию: - Я буду ждать тебя, Литта. Приходи. Она успела уловить последнее слово, несмотря на то, что ее зрение начало мутнеть, искажаться и растворять очертания лежащего прямо перед ней силуэта. Давно уже знакомое лицо, которое за последнее время она видела слишком часто и непотребно близко, причудливо изменило свои черты, пошло дрожащей рябью… …И превратилось в ее собственное в обрамлении вычурного волнистого переплета. Вымытая, сытая и почти довольная своим отдыхом в гостинице Лимсы Ломинсы, Литта моргнула в легком замешательстве и повторно вгляделась в свое отражение. Ей настойчиво показалось, что ее желтые глаза приобрели странное, безысходно тоскливое выражение. Словно она прямо сейчас смотрела на кого-то, кто оказался заключен в ловушку по ту сторону зеркала и никак не мог выбраться обратно. Но она легкомысленно решила не обращать на это внимания и неспешно повернулась к окну, вдыхая соленый морской бриз, ворвавшийся в комнату с порывом воздуха. Внушительная стопка писем вызывала у нее легкую головную боль, но девушка все равно мужественно подошла к письменному столу, запустив пальцы в самый центр этого вороха. И недоуменно уставилась на белый конверт безо всяких надписей. Очень странно… и немного пугающе. Кажется, кто-то опять прислал ей свою ресничку. - “Приходи”... - иронично прочла она одно-единственное слово. - …А куда приходи-то? *** Танкред осторожно сгрузил пьяную до беспамятства Литту на кровать, с беспокойством наблюдая, как она плюхается на подушку, словно оглушенная. Кажется, девушка уснула еще в процессе приближения к гостиничному номеру и теперь из последних сил цеплялась за ускользающую реальность, не иначе как из чистого упрямства. - Не говори… Грахе… - глухо пробормотала она, не открывая глаз и сурово нахмурив брови. - Не буду, - усмехнулся Танкред, потянувшись рукой к свечам на прикроватном столике. - Ты, в общем-то, зря боишься, что разочаруешь его. Он ведь… Ему достаточно было взглянуть на Литту один раз, чтобы понять бессмысленность дальнейших разговоров. Поэтому он выпрямился, в последний раз изучил ее сосредоточенное, лишенное всякого умиротворения лицо, и вышел в коридор, плотно затворив за собой тяжелую дверь. - Увидела? - сухо обратился он к стоявшей у стены фигуре. И’штола медленно кивнула, повернув голову и бегло оглядев его незрячими серебряными глазами. - Она лишается половины своего эфира, как только засыпает. И когда проснется утром, то он наверняка вернется к ней в полном объеме. Я бы хотела сказать что понимаю, что это значит… Но не могу. Они медленно направились вглубь коридора, в сторону уводящей на первый этаж лестницы. Танкред чувствовал искреннее беспокойство своей соратницы, но понятия не имел, как ее утешить. - Быть может, надо просто позволить ей… отдохнуть? - все же попытался он. - То, что с ней происходит - не нормально, - возразила волшебница строгим менторским тоном. - Откуда нам знать? Ты знаешь хоть одного такого же, как она? Девушка помолчала, опустив руку на отполированные лестничные перила. Ей не хотелось этого говорить, но… - Я не уверена… что где-то еще остались такие же, как она, Танкред. На знакомых нам звездах больше никого не осталось. Ни человека, ни божества, ни призрака. Ни частично, ни искусственно похожего. Танкред молча смотрел на свою соратницу, но в этот раз решил не отвечать. И еще меньше ему захотелось подавать голос, когда девушка решилась договорить, вытаскивая наружу источник своих собственных тревог: - Я боюсь предполагать… но скорее всего, она теперь одна в своем роде на все существующие миры. И я… совершенно не понимаю, как ей с этим помочь.

Конец.