Guess Who's Coming To Dinner?

Кейт. Три дня с семьей Бартонов должны были заставить Кейт почувствовать себя уютно и умиротворенно. Она не должна была чувствовать эту душевную пустоту. У нее только что было то Рождество, о котором она всегда мечтала, а не одинокое, с шикарной вечеринкой, друзьями из высшего общества ее матери, пафосно украшенной елкой и дорогими подарками из самых брендовых магазинов Манхэттена. После смерти отца ее мать старалась действовать из лучших побуждений, но была довольно отстраненной. Без него уже все было не как раньше. Он был именно тем человеком, по которому она скучала каждое Рождество. Клинт напоминал ей его, но не внешностью, а тем, как он общался со своими детьми. Непринужденная улыбка и беззаботный смех, бесстыдное баловство и нежные взгляды, которые проскальзывали между ним и Лорой... Это заставляло Кейт тосковать по дому. А когда она вошла в свою квартиру в Нью-Йорке с поводком Лаки в одной руке и сумкой, полной подарков, в другой, она почувствовала облегчение. Это не то ощущение «дома», о котором она мечтала. Все дело в тишине. Сгоревшая квартира намного лучше тепла и уюта семьи Бартонов. Клинт пригласил ее присоединиться к его семье на Рождество, чтобы отвлечь ее от унылой реальности, в которую превратилась ее жизнь. В некотором смысле у нее есть все, чего она когда-либо хотела. Соколиный Глаз — ее напарник, она — герой, и у нее есть возможность изменить мир к лучшему. За эту мечту приходилось платить, как и говорил ей Клинт. Эта цена — одиночество, необходимость постоянно оглядываться с опасением и полное уничтожение той жизни, которая у нее когда-то была. Жизнь без всяких последствий, как называла это мама. И сейчас она столкнулась с этими так называемыми последствиями: в квартире ее ждала русская наемная убийца, сидящая на диване так, словно это ее дом. — Привет, Кейт Бишоп, — сказала Елена, даже не обернувшись, чтобы взглянуть на ее. — Знаешь... — запнулась Бишоп. «Забудь об этом. Елена никогда не воспользуется входной дверью, что бы ты ни сказала ей!» подумала девушка. — Привет, Елена. Как прошло твое Рождество? «Я люблю Рождество в Америке!» вспомнила она слова Елены. В тот момент это замечание показалось ей искренним, и Кейт задалась вопросом, действительно ли Елена ходила на рождественскую ярмарку, которую она предложила, или в Рокфеллер-центр. — Было здорово, — кивнула Елена, одаривая Бишоп ослепительной улыбкой. — Я посмотрела много старых рождественских фильмов и немного напилась. Ладно, изрядно напилась. Да... Но это было здорово. — Здорово, — вторила ей Кейт, не придумав, что бы еще добавить. — Итак... в последний раз, когда я видела тебя, ты пыталась убить Клинта. Что скажешь на этот счет? Клинт настаивал, что ситуация с Еленой уже решена. Он не хотел рассказывать ей подробности, потому что Елена слишком тесно связана с Наташей, а это болезненно. Личное, говорил ей Клинт. Но нет, он имел в виду именно болезненно. Если Елена снова окажется в квартире Кейт, у Бишоп будет ощущение, будто ситуация вовсе не решена, что бы ни говорил Бартон. — Мы пришли к взаимопониманию. Моя сестра... — осеклась Елена, растерявшись. — Если бы я знала, что последняя встреча с ней была действительно последней, я бы никогда не оставила ее. Мстители... они не заслуживали ее. Она была слишком хороша для них. Слишком доброй. Слишком сильной. Слишком храброй... Я не хочу больше говорить об этом, Кейт Бишоп. — Хорошо. Хочешь поужинать? — спросила Кейт, отстегнув поводок Лаки и отпустив его бродить по квартире. Лаки тут же подбежал к Елене, запрыгнул на диван и плюхнулся рядом с ней, положив голову ей на колени. Беловой понравилось это, и она стала гладить Лаки по голове, играя с его мягкими ушками. — Макароны с сыром и острым соусом? — с надеждой спросила Елена. — Да, — согласилась Кейт, ставя сумку с подарками на пол. — Эм... это немного странно, но если тебе нравится... — Мне правда нравится, — подчеркнула Белова. — Тогда ладно, — сказала Кейт. Она скинула пальто и пошла на кухню. Бишоп практически засмеялась, когда обнаружила, что Елена оставила ей рождественский подарок — новенький набор столовых приборов; дорогой, судя по всему. — Значит, ты решила оставить собаку себе? — спросила Елена, поглаживая пса. — Да, это Лаки, — ответила Кейт. Она бросила взгляд на диван. Белова не сдвинулась и на дюйм с места, а Лаки чувствовал себя как дома. Похоже, он доверял Елене больше, чем кому-либо. — Собаку, которая слепа на один глаз и выбегает на дорогу, зовут Лаки? — воскликнула Белова, недоверчиво переводя взгляд. — Именно так, — нахмурилась Кейт. Лаки — единственное имя, которое понравилось Клинту. Имя Пицца-Пес было встречено категорическим отказом, как и остальные имена, связанные с пиццей. Затем она попробовала рождественские имена. Клинт не одобрил идею назвать его Дэнсером в честь оленя Санты, поэтому она остановилась на классике. Лаки — самое подходящее имя. — Ты такая смешная, Кейт Бишоп, — призналась Елена, качая головой. — Что ж, спасибо, думаю... — пробормотала девушка. Кейт вернулась к макаронам с сыром. Кастрюля булькала на плите, да и пахло уже вкусно. Она поняла, что на самом деле жутко проголодалась, так что стала искать чистые тарелки. Если бы она подала ужин на пластиковых тарелках, то Елена наверняка сказала бы: «Это не посуда, Кейт Бишоп!». — Вообще-то у меня тоже есть собака. Ее зовут Фанни, — сообщила Белова. — Мило, — рассеянно ответила Кейт. Она вытащила из-под полотенца две чистые тарелки и стала раскладывать макароны с сыром. Тут ей пришло в голову, что надо бы предложить Елене выпить, так что она поделила содержимое баночки газировки на два стакана, решив, что это лучше, чем ничего. — Фанни не выбегает на дорогу и не бросается под машины. Она не идиотка, — заявила Елена. — Она любит макароны с сыром? — поддразнила Кейт. Она протянула Елене тарелку с дымящимися макаронами, а также один из стаканов с содовой. Белова благодарно улыбнулась ей, вернувшись на кухню за своим ужином, и расположившись на диване вместе с ней, а Лаки между ними. — Вообще-то она любит макароны с сыром, — пробормотала Елена между делом. — А вот острый соус — не очень. Однажды я добавила в кастрюлю совсем немного соуса, и она сразу догадалась. Фанни лизнула один раз и уставилась на меня, как будто задумалась: «Елена Белова, что ты пытаешься сделать?». Кейт засмеялась. Она просто не могла сдержаться. Елена — максимально странный контраст смертоносной убийцы и при этом восхитительной собеседницы. Бишоп могла бы слушать ее истории всю ночь. — Как я уже сказала, она не идиотка, — усмехнулась Елена. — Что ты здесь делаешь, Елена? — спросила Кейт. Все следы веселья моментально исчезли с лица Елены, и долгое время она не отвечала на вопрос, задумчиво крутя вилку в руке. — Элеонор Бишоп больше нет, — наконец произнесла Елена. — Да, ее арестовали в канун Рождества за убийство, заговор и еще полдюжины других вещей, — кивнула Бишоп. — Я планировала навестить ее в новом году, если она захочет увидеться. Последние несколько дней она почти постоянно думала о своей матери. Девушка знала, что мать пыталась защитить ее по-своему. Но материнское отчаяние заставило Элеонор перейти на темную сторону. Это привело к тому, что она стала убийцей. Она превратилась в женщину, которая готовила людей для убийства и нанимала убийц, чтобы совершать еще больше преступлений. Эту ее сторону Кейт совершенно не понимала. — Ее нет, Кейт Бишоп, — вздохнула Белова. — Я знаю, — нахмурилась Кейт. — Я была там, когда ее арестовывали. «Разве так поступают герои?». Она помнит, как мама спросила ее об этом. Это было самое тяжелое, что ей когда-либо приходилось делать. Признать свою мать такой, какая она есть на самом деле, и отдать ее под арест — непростое решение, которое приняла Кейт. — Почему ты никогда не можешь понять, что я тебе говорю? — пожаловалась Елена. — Может, дело в акценте? — поддразнила Бишоп. Не то что бы девушка когда-нибудь признавалась в этом, но ей очень нравился акцент Елены. Он такой звучный и глубокий, почти мелодичный. Акцент Елены усиливался, когда она раздражалась, поэтому у Кейт частенько возникало желание подтрунивать над ней, чтобы иметь шанс насладиться ее акцентом еще немного. — Это разве плохо? Я могу быть американкой и говорить как ты, если хочешь, — предложила Елена. — У меня это прекрасно получается. Меня многому обучали, так что я знаю, как быстро адаптироваться. — Нет, ты можешь быть собой, — настаивала Кейт. — Все чудесно. Бишоп взволнованно подумала о том, как будет звучать американский акцент Беловой. Либо он будет настолько хорош, что шокирует ее, либо будет полным издевательством и заставит Елену говорить как пьяную техаску. Ни тот, ни другой вариант не устраивали Кейт. — Она мертва, Кейт Бишоп, — скривилась Елена, опустошая свой стакан и ставя тарелку на пол. — Элеонор Бишоп была убита час назад. — О чем это ты? — спросила Кейт, ее дыхание мгновенно сбилось. На секунду она почувствовала себя дезориентированной, как будто комната кружилась вокруг нее. То, как холодно, без малейших колебаний Елена говорила о ее матери, казалось Кейт до ужаса правдоподобным. Бишоп схватилась за ошейник Лаки, чтобы хоть за что-то держаться. — Элеонор Бишоп играла в опасные игры. Она перешла дорогу человеку, которому не следовало переходить, — мрачно произнесла Елена. — Ты имеешь в виду Кингпина, — догадалась Кейт. Клинт называл его именно этим именем, хотя он не раскрывал всех деталей того, когда и где он сталкивался с этим человеком раньше. Иногда Бартон слишком хорошо хранил секреты. — Уилсон Фиск, — поправила ее Белова. — Но да. И он тоже мертв. — Это ты его убила? — нахмурилась Бишоп. Она могла бы прикончить его сама. До сих пор эта мысль даже не приходила ей в голову. Но Фиск был в отключке; это было бы слишком просто. Правда, Кейт не такая. Она не убийца. Девушка просто знает некоторых людей, которые были или есть убийцами. — Нет, я его не убивала, — ответила Елена. — Ты сделала это с моей матерью? — осторожно спросила Бишоп. Ее голос дрожал, а в горле застрял плотный ком. На мгновение она не смогла поверить, что вообще спросила об этом Елену. Белова выглядела оскорбленной, и Кейт поморщилась, опасаясь ее реакции. — Тоже нет, — спокойно произнесла Елена. — Ты думаешь, это все, что я умею и делаю, Кейт Бишоп? Убиваю людей? Серьезно? — Я не знаю, — прошептала Кейт. — Я ничего не знаю о тебе, Елена. Я даже не знаю, говоришь ли ты мне правду. Если моя мать действительно... — Я не лгу, Кейт Бишоп, — заявила девушка. — Сходи в тюрьму. Ты — член семьи. Они скажут тебе то же самое, что и я. Она мертва. — Почему? — резко спросила Кейт. Вопрос вырвался у нее не по своей воле. Это не могло быть на самом деле, повторяла она себе, прекрасно осознавая, что это очень легко могло быть правдой. Елена — убийца, а не лгунья. Она не пришла бы сюда без доказательств. — Уилсон Фиск работал не один, — объяснила Елена. — У него были союзники, влиятельные друзья. Эти люди не прощают. Они не забывают никого и ничего. — Почему ты здесь? — прохрипела Кейт. «Ты пришла только ради того, чтобы сказать, что моей матери больше нет в живых?» — ей захотелось обрушить этот вопрос на Белову, но Кейт удержалась и яростно вытерла слезы, которые катились по щекам. Ей нужно было взять себя в руки. Она не могла разбиться на мелкие кусочки перед Еленой, как смогла бы перед кем угодно. — Когда я узнала, что Наташи больше нет, я была совершенно одна. Подумала, может... Знаешь, я не умею заводить друзей, Кейт Бишоп, — призналась Елена. — И даже если ты когда-нибудь попытаешься меня обнять, я, скорее всего, отправлю тебя в нокаут. Но ты мне нравишься, и я сожалею о твоей потере. Если ты не хочешь быть одна — ты не будешь. Если ты хочешь справедливости или мести — я помогу тебе и с этим. Это просто предложение. Ты можешь и отказаться. Я все пойму. — Ты хочешь быть друзьями? — воскликнула Бишоп. Шок и скепсис охватили ее. Все происходящее было слишком неожиданным и сложным, так что Кейт не могла осознавать всего. За полторы недели в ее жизни практически все перевернулось с ног на голову. В одну минуту она совершает акт вандализма на колокольне, а в другую — ужинает с убийцей и заносит номер Соколиного глаза в быстрый доступ. Это полнейшее безумие. — Я не знаю, чего хочу, Кейт Бишоп. Думаю, ты тоже не знаешь, — заметила Елена. — Я предоставлю тебя самой себе, чтобы ты самостоятельно все разузнала и погоревала. Ты можешь мне позвонить, знаешь... если захочешь меня увидеть. Белова переложила Лаки со своих коленей и медленно встала. Она сочувствовала Кейт, собирая пустую посуду и складывая ее в раковину, а затем подошла к открытому окну. — Спокойной ночи, Кейт Бишоп, — вздохнула Елена. Она поднялась на карниз и исчезла в ночи, оставляя Кейт наедине с ощущением пустоты. Внутри нее воющая бездна, которую не заполнить ни спасенными собаками, ни макаронами с сыром. Что-то подсказывало ей, что Елена не лгала. Ее мать мертва, и осознание этого заставляло ее чувствовать себя такой одинокой, какой она не ощущала себя никогда в жизни.