Пенелопа на мгновенье замерла, пытаясь придумать как придать своей позе наиболее расслабленный вид, словно она и не заметила с каким грохотом дверь ударилась об раму. Выпрямившись, она положила руки на стол, и опустила голову, когда Рейнольд переступил порог беседки. Девушка почувствовала кожей, как голубые глаза бегло осмотрели все вокруг. Стало ужасно душно, когда он вздохнул, переступая с ноги на ногу, слегка притопывая каблуком. Юноша был явно возмущен ее поведением, но молчал, словно выжидал нужного момента. Едва Эккарт повернула голову, как пристальный взгляд снова был нацелен на нее.
— Я фигею с тебя, — произнес он, продвигаясь вперед. — Свалила со дня рождения кронпринца, пешком на каблуках, совершенно одна, без какого-либо сопровождения. А сейчас, ты сидишь в темнотище и пялишься в чашку с чаем, который остыл хрен пойми когда. Что дальше? Принесешь в жертву козленочка и призовешь демона, чтобы он к хренам собачьим разнес империю?
Пенелопа продолжила игнорировать возмущенные комментарии брата, лениво рассматривая осунувшееся лицо в рябящем отражении.
— Я с тобой разговариваю! — ударив кулаком об стол, рыцарь побледнел от накопившегося гнева. — Я сорвался вслед за тобой, думая, что что-то случилось! Думал, ну, черт возьми, у нее наконец появились мозги, значит сбежала с бала, потому что, случилось нечто ужасное! А ты опять взялась за старое! Что, надоело вести себя как нормальная, решила по-новому закатывать истерики?!
На мокрых висках проявились желваки. Розовые волосы неприятно прилипали ко лбу из-за стекающего пота. Эккарт, вцепившись в края стола ладонями, буквально сотрясал несчастную мебель своим гневом, но Пенелопа смотрела на это, как на нечто обыденное.
Хотя истерики Рейнольда всегда были привычным явлением. Он вспыхивал как спичка, моментально пуская искры из глаз. Но сгорал слишком быстро, оставляя терпкий запах на языке невысказанных слов и тонкий след, упущений и лжи.
— Иди проспись.
— Проспись?! По-твоему я не трезв?!
— Я не в настроении терпеть твои истерики под видом заботы, Рейнольд, — она облокотилась о стул, разминая затекшие плечи. — Поэтому, будь добр, ступай к себе.
— Ха! — юноша выплюнул очередное ругательство, пытаясь хоть как-то сбросить накопленную агрессию, которая то и дело, просачивалась через громкие слова. — Ты-то не в настроении?! А я по-твоему довольный?! Знаешь кто на самом деле из нас двоих не в настроении? Я!
— Рада за тебя, не хочешь пойти и покричать в подушку?
— Ты!
«Если это системная ошибка, я не должна идти на контакт, неизвестно какие будут последствия после этого», — подумала Эккарт, пытаясь сохранять спокойствие и отбиваться от Рейнольда, как это делала обычно.
Но тонкие пальцы предательски подрагивали от волнения, она нервозно прижала ладони к чашке. Пенелопа совершенно неготова к очередному напряженному разговору лицом к лицу с Рейнольдом. Он слишком хорошо знал ее привычки, чувствовал когда она давала слабину и мог с легкостью сковырнуть самый болезненный волдырь на душе.
Уж лучше бы, это был Деррик со своими нравоучительными речами и запретами на все.
Юноша стрельнул обидчивым взглядом в сестру, но та лишь лениво повела головой. Рейнольд цокнул языком и пересек небольшое расстояние между ними. Сев на рядом стоявший стул и скрестив руки на груди, всем своим видом показывая свое недовольство. Пенелопа отрешенно взглянула на его действия и вернулась к чашке, полностью игнорируя жалкие попытки брата, привлечь к себе внимание. Они просидели в душащей тишине еще несколько минут, прежде чем розоволосый, собравшись с силами и наскребя крохи терпения решил снова заговорить.
— Что… Случилось?
— А должно было? Если бы и случилось, ты бы узнал один из первых.
— Тогда хрен ли ты ушла?
— Я просто решила уйти с бала пораньше.
— Пешком? Ты идиотка, или прикидываешься?
— Я сказала все как есть, но ты мне все равно не веришь. Какой смысл продолжать разговор, если мой ответ тебя совершенно не устраивает?
— Потому что, ты явно что-то недоговариваешь! — прикрикнул Рейнольд, вставая с насиженного места, роня стул. — Почему ты всегда такая упрямая, чуть речь заходит о тебе?
— Рейнольд.
— Почему сложно хотя бы один единственный раз побыть плаксивой девочкой со своим братом, который украл из королевской конюшни коня, попутно переругавшись с каждым в зале, испугавшись, что с тобой могло что-то случится!
— Ах, вот оно что.
Эккарт съежился от тона сестры и поджал губы. Его глаза забегали, избегая зрительного контакта. Будто ему было стыдно за сказанное.
— Тебе неудобно перед друзьями и теперь ты ищешь оправдание, чтобы очистить свое имя от ненужной чепухи в виде меня, верно? — она цинично хмыкнула, — Так бы и сказал.
— Нет, я… — он прижал ладонь к губам, рефлекторно стараясь заставить себя замолчать. Он не знал, как оправдаться. Все лицо зудело от пристального взгляда Пенелопы. Хотелось крикнуть на нее и убежать куда подальше, но он продолжал стоять и спорить с ней. — Черт тебя дери, это не важно! Я сам разберусь с этим, я не про это!
— А про что тогда?
— Твое лицо! — он ткнул пальцем как маленький ребенок, указывая на лицо сестры. — Ты видела свою рожу в зеркале?! Кусок камня и то повыразительнее будет!
— И? — Эккарт нахмурилась, отпивая холодного чая из чашки. — Оно должно быть счастливым оттого, что ты без остановки орешь?
— И то! Я с тобой под одной крышей живу и знаю что вот это вот все значит! — он обвел ее пальцем. — Я не настолько тупой каким ты меня пытаешься выставить перед всеми, если могу сложить одно с другим. Когда мы приехали на бал, ты была в хорошем настроении! Но как только тебя увел кронпринц потанцевать, твое лицо окаменело! Взгляни на себя, неужели ты стала такой дерьмовой актрисой, что даже передо мной сыграть не можешь?
Пенелопа с удивлением наблюдала за тем, как на изнеможденном мужском лице сменялась эмоция одна за другой. Она не могла понять причину столь бурной реакции на ее выходку. Она вытворяла и похуже, и никому не было особого дела. Так почему сейчас его вдруг начало заботить ее проблемы?
Неужели, это очередное последствие системных ошибок?
То, как он то успокаивался, то снова начинал размахивать руками, бурно жестикулируя, грозясь уронить все растения, стоявшие позади него вызывало тревогу. Пенелопа решила еще раз взглянуть на свое отражение, чтобы понять, что так дотошно описывал брат и то, что не могла разглядеть она все те разы, что всматривалась в отражение.
Ту самую маленькую Сиен.
Девочку, что спряталась от пугающего мира, заколотив свой угол досками. Создать свой крохотный мирок. Там, где она была сама за себя, не нуждаясь ни в чей помощи, ни в чем громком имени, ни в фамилии. Но все еще ждущая, что кто-то придет на мамины похороны и погладит ее по голове, утешив ноющую рану на сердце.
Ту самую девочку, которая хотела чтобы хоть кто-то спросил: «что случилось?»
«Этого мне еще не хватало, » — в глазах неприятно защипало, Пенелопа ухнула, пряча лицо в ладонях. — «Почему из всех персонажей именно он пришел ковыряться во мне? Ублюдок… Я не могу показать ему слезы, я лучше умру, чем покажу, что он был черт возьми прав…»
— Что этот придурок сказал?
— Ничего особенного, — отмахнулась та, поняв, что допустила очередную оплошность. Эккарт быстро уловил изменения в ее настроении и заметно переменился в лице, нахмурив брови.
— Неужели он до сих пор не дает тебе покоя? После того, как он нагло заявился к нам в дом и фамильярничал с отцом, я думал, он не настолько туп, чтобы понять, что никакого одобрения он от нас не дождется! Хренов кронпринц, о чем он вообще думает, когда обращается с тобой так?! Я должен был еще после инцидента в саду его побить, чтобы он на всю жизнь за--
— Рейнольд.
«Не пытайся мне сопереживать. Ты такой же как и мой брат, пытаетесь делать вид, что заботитесь, пока вам нравится чувствовать себя героями, а потом оставляете на произвол, то и дело, кичась своей помощью и требуя постоянной похвалы.»
— А на соревнованиях?! Прицепился к тебе как клещ и втянул в проблемы!
— Рейнольд, хватит.
«Ты будешь смеяться и издеваться надо мной, как и он.»
— Мудила редкостный! Скоро состоится совет об выборе наследника! Ха, да я таких слухов напущу, что он может даже не мечт--
«Ты…»
— Он отверг меня, Рейнольд, — сдавшись, Пенелопа решила перестать бороться с неизбежным. Нет больше смысла пытаться разыгрывать спектакль и искать оправдания тому, что в конечном итоге приведет к гибели.
Очевидно, что никакие отговорки не помогут. Система специально вынуждала ее поддаваться Рейнольду в одностороннем диалоге, который он явно вел с самим собой, попутно требуя от нее поддакивания для дальнейшего развития сюжета. Создать причину для очередного дерьмового квеста, который ни поможет ей выбраться отсюда.
Это ловушка. Очередная ловушка. В которую она попалась.
Пенелопа отчаялась, ох, нет, она сдалась. Страх оказался слабее боли, что она годами растаптывала и прятала под сердцем. Если ее ждет очередной проигрыш и очередная перезагрузка, так почему же вдоволь не насладится своими последними днями, выплескивая всю ту боль, что она прятала ото всех, пытаясь сохранить лицо и наладить отношения?
Никто не хотел быть с ней в хороших отношения, то и дело, издеваясь над ее жалкими попытками сделать хоть что-то хорошее. Так почему же, она должна продолжать играть роль доброй, но абсолютно бесхребетной злодейки?
Черт возьми, как ей это все осточертело.
— Сказал, что любовь — это мимолетное чувство и оно смешно.
— Но ты же… Сама сказала, что ты… Зачем ты соврала, если это?..
— Имело ли это значение, что тогда, что сейчас? Как видишь, ничего не изменилось от того, что я признала свои чувства к нему.
Голубые глаза дрогнули, от того, как Пенелопа грустно улыбнулась, прикрывая глаза. Ей не было так больно как в первый раз, скорее, она испытывала горькую ностальгию. Напоминание о том, как ее скудоумная влюбленность обернулась ей боком уже дважды. А она все равно, не хотела отказываться от этого.
— Да он… — Рейнольд стиснул зубы, явно глотая отборные ругательства. — Я немедленно еду во дворец--
— Чтобы что? Выполнить свой долг как брата? Или получить очередную заслуженную похвалу отца? Что из этого?
— О чем ты?..
— Ты же сам сказал, как тебе важно мнение окружающих о тебе. Хочешь стать героем, верно? Прекрасным рыцарем на белом коне?
— Хватит! Не неси чуши! Я хочу сделать это ради тебя!
— А я просила тебя? Хоть раз, я просила тебя об этом, Рейнольд?
— Разве не нормально, что я хочу вмазать одному придурку, который дважды причинял боль моей сестре?! Почему ты не хочешь просто принять мою помощь?! Что, тебе унизительно хоть раз подыграть мне и отцу в эту долбаную игру под названием «семья»?! А?! И сказать, спасибо, дорогой брат, что вмазал придурку, который вдвое больше и пользуется своей силой, чтобы запугивать меня!
— Придешь и с порога врежешь ему, потому что, он не принял мои чувства? А ты? Ты хоть раз принимал чужие чувства, когда тебе признавались? — сухо выдавила из себя Пенелопа. — Приходили ли братья тех девушек колотить тебя?
— Не переводи тему! Мы сейчас говорим про тебя и этого поехавшего, а не про моих фанаток! — Он хмыкнул. — Да даже если бы пришли, ушли бы как побитые собаки! И он свое получит. Если я ему не могу врезать, то я просто таких слухов про него наплету, что ни одна девка к нему в постель не захочет!
«Почему я не злюсь на его идиотизм?» — досадно думала Эккарт, наблюдая за тем, как Рейнольд самодовольно распинался перед ней, расписывая что сделает и кому что расскажет, чтобы слухи моментально разлетелись по столице. — «Этого ли я хотела?..»
— Рейнольд, — не вытерпев очередной словесный понос, Пенелопа перебила его. — Я с самого начала знала, что он мне откажет. Не нужно пускать эти идиотские слухи, только потому что, мне отказали.
— Ха? — он удивленно почесал затылок. — В смысле знала?
— После случившегося во время охотничьих соревнований, я осознала, что влюблена в Его Высочество. Но зная все что творится во дворце, и то, как наш отец желает сохранить нейтралитет, я отвергала его попытки ухаживать за мной, — она устало поджала губу, вспоминая прошлое прохождение. — Я прекрасно понимала, что если спрошу у него напрямую о том, что он чувствует ко мне, я услышу то, что разобьет мне сердце. Но сегодня… Был такой прекрасный вечер, что на мгновенье, я потерялась в ожидании чуда. Наверное, я слишком много выпила вина. И сказала ему лишнего.
Она и вправду поверила в чудо. Чудо, что этот вечер будет другим. И его слова поселят в ней надежду. Но она ошиблась. Снова.
— Отвратительно, — горько произнесла она, прикрывая глаза рукой. — Я сама себе отвратительна.
— А?..
— Думаешь, одному тебе тошно от моего поведения? Думаешь, я счастлива быть такой и делать все это? Я тоже устала, Рейнольд. Я настолько сильно устала, что не понимаю, что мне черт возьми делать.
— Да о чем ты?.. — Эккарт ошарашено взглянул на нее, всего секунду назад, она грустила из-за разбитого сердца, а сейчас говорит о себе в крайне уничижительной форме.
— Почему все хотят купить меня?
Вопрос звучал крайне двусмысленно. Юноша смущенно отвел взгляд в пол, хотя сестра на него и не смотрела. Ему стало душно и крайне некомфортно от назревшего разговора и темы на которую они перешли.
— Разве я… Вещь? — Пенелопа горько усмехнулась. — Каждый раз, когда я просыпаюсь, первое что приходит мне в голову: «Надеюсь, отец не вызовет меня в свой кабинет и не начнет отчитывать за что-то», «надеюсь, молодой господин не придерется ко мне за столом, заставив просидеть весь день в своей комнате в качестве наказания ни за что», «надеюсь, Эмили не передумает быть верной мне и не принесет тухлую еду», «надеюсь, никто из аристократов не вспомнит о моем существовании и не пришлет приглашения на очередное мероприятие, где то и дело, меня будут смешивать с грязью и кормить дерьмом». Я каждый день думаю лишь об одном, только об одном — как выжить в этом месте, и не ползать не перед кем на коленях, как собака. И чувствую себя из-за этого просто отвратительно.
Рейнольд удивленно смотрел, как Пенелопа, с абсолютным спокойствием говорила столь ужасающие вещи.
— Когда я наблюдала как вы с братом общаетесь, несмотря на то, что были совсем друг на друга не похожи, мне казалось, что у меня тоже может быть это. Может быть человек, которому я смогу довериться, не боясь, что в конечном итоге приведет к печальному концу, — она грустно улыбнулась. — Но я ошибалась. Гадкое ощущение, постоянно допускать ошибки и верить в лучшее, когда все во что ты верил рушится прямо на глазах. Но я хваталась за самую глупую надежду, которая могла дать мне причину бороться со всем. Пытаться добиться лучшего, невзирая на все. Но каждый шаг был неверен. Чтобы я не делала, это было совершенно бессмысленно, даже то, что я делаю сейчас — не имеет никакого смысла. Я уже проиграла, а все равно делаю вид, что в шаге от победы.
— Да что ты черт возьми несешь?! — закричал Рейнольд, задыхаясь от тонны полученной информации. — Я не понимаю! Я не понимаю тебя, ты можешь говорить прямо, а не юлить?
— Ты бы и вряд ли бы понял, — Пенелопа покачала головой, будто объясняла годовалому ребенку очевидные вещи. — Мальчику, который родился в семье, где все его ждали и любили, не понять того, кто появился по глупой ошибке.
— И чего мне не понять? — Взъелся тот. — Думаешь, я кусок булыжника, и не могу сопереживать?! Сама понимаешь что несешь?! А?! Или думаешь, ты тут одна недолюбленная?! Думаешь, у меня нет обид и разочарований?!
— Возможно и есть, — Эккарт повела плечами. — Но мне абсолютно плевать на проблемы мальчика с золотой ложкой во рту. Ты не пытался понять меня, так почему же, я должна уравнивать наши переживания и проблемы?
— Хах, и это говорит папин любимчик, — поставив руки на бока, фыркнул тот. — Тебя совесть не мучает говорить такое своему брату?
— Любимчик? — она усмехнулась. — Так все-таки я выдрессированная любимая папина собака, а не дочь?
— Ты головой ударилась? Или у тебя любовь с себя с животным сравнивать?
— Нет, просто в отличие от тебя, я знаю в чем разница между любимым домашним животным, который послушно выполняет команды за лакомство, и родным ребенком. Тебе ничего не нужно было делать, чтобы тебя безоговорочно любили. Натвори ты дел или испорти все, ты всегда мог придти к отцу и он никогда бы не отвернулся от тебя. Ведь ты — его сын, его плоть и кровь и не важно, что ты сделал и какие последствия за этим последуют. Ты всегда мог попросить о помощи и тебе бы никогда в ней не отказали.
— А отец по-твоему никогда не помогал тебе?! Не заступался за тебя, когда ты вела себя просто отвратительно?! Ты кажется начала забывать!
— Ха, — Пенелопа выплюнула горький смешок, походящий на усмешку. — Заступался за
меня? Не за вас, ни за себя и именитую фамилию, а именно за
меня?
— А есть черт возьми разница?!
— Есть, — она нахмурилась. — Черт возьми, да она огромна между мной и тобой.
— И какая?!
— Я не твоя сестра, Рейнольд. И никогда ею не была. Я была лишь дополнением, лишним человеком в вашей семье. Посмотри на нас. Разве мы похожи?
Девушка посмотрела в собственное отражение на стекле, что сделал и Рейнольд.
Они были совершенно разными. Цвет волос, глаза, лицо, нос… Одежда.
У них не было ничего общего. Совершенно ничего.
— У тебя есть то, чего я не смогу никогда получить.
— И что же это?
— Любовь.
[Система: Вы достигли критических показателей! Пожалуйста, немедленно прекратите взаимодействовать с персонажем и покиньте локацию!]
Рейнольд ошарашено следил за тем, как Пенелопа — привыкшая извиняться за все и уходить в свою комнату, чтобы поплакать в одиночестве, смотрела на него пустыми малахитовыми глазами, безмолвно крича: «пожалуйста, помоги».
— Как бы я не старалась быть той, кем вы все хотели меня видеть, я не смогла справиться с ролью принцессы семьи Эккарт, будучи оборванкой из трущоб. И не только ты, старший брат и отец, но и все вокруг. Оглянись. Каждый, кто служит в этом доме ненавидит меня. Но хотела ли я быть
Ивонной? Нет. Хотела ли я быть чьей-то заменой? Тоже нет. Хотела ли я быть хоть кем-то, зная, что это совершенно безнадёжно?
— Да с чего ты решила--
— Никто не сможет заменить человека, которого ты любил всем сердцем. Нет лекарства от боли и отчаяния, которое сжирает тебя изнутри изо дня в день. Его просто не существует, и как бы я не хотела, будучи ребенком залечить гноившуюся рану от потери Ивонн, какие бы усилия не прикладывала бы, я никогда бы не смогла это сделать.
Рейнольд сморгнул, проглатывая слова. Он поджал нижнюю губу, морщась от неприятной боли в районе сердца.
— Отчаянное желание спасти то самое дорогое что у тебя есть, когда ты совершенно бессилен, хуже пытки. Ты знаешь, что ты ничего не сможешь с этим сделать, что любая попытка исправить бессмысленна и приведет лишь к еще большему разочарованию, и как бы ты не старался, ты не сможешь спасти, то что любишь, но все равно пытаешься, — Сиен помнила, как последние часы сидела рядом с мамой, пытаясь сбить температуру и умоляла ее не закрывать глаза. Она помнила, как пыталась спасти ее, поэтому прекрасно понимала чувства Эккартов, которые многие годы искали Ивонн. — Что или кто может исправить это чувство, когда ты нуждаешься лишь в одном конкретном человеке, которого больше нет?
Эккарт стиснул зубы и потер глаза рукавом, пытаясь унять дрожь.
— Я никогда не могла понять, за что вы с Дерриком так сильно меня ненавидите. Ведь привел в дом меня отец и предложил удочерить меня именно он, а не я.
Почему вы ненавидели меня, когда я была просто маленьким ребенком, который потерял мать? Почему вы не злились на отца, который и завел эту интрижку и скрывал это многие годы?
— Поэтому, я не часть твоей семьи, Рейнольд, — Пенелопа устало вздохнула. — Все, что я хотела, чтобы ко мне относились как к любому из Эккартов, чтобы меня хоть раз спросили о том, как у меня дела. А не заочно обвиняли в том, что я не делала. Отец хоть раз отмахивался от тебя и твоей попытки оправдаться?
Брат хотел возразить, припомнив хоть раз, когда отец прогнал его с глаз, но увы. Такого никогда не было, даже когда он в первое же плавание, разбил подаренную яхту вдребезги.
— Тебе не приходилось ползать ни перед кем на коленях. Нет, тебе ни разу в жизни не нужно было искать весомые доказательства своей невиновности, чтобы не быть в глазах отца позором. А я жила с этим клеймом всю жизнь, — Пенелопа усмехнулась. — Разве плохо хотеть чтобы о тебе заботились? Плохо, что хочется чтобы рядом был человек, который всегда утешит, когда черт возьми, весь мир обрушился на тебя, а ты даже не знаешь, что теперь с этим делать? Впервые, когда я своими руками совершила ошибку, мне не у кого просить помощи. Я чувствую себя настолько разбитой, что не знаю, смогу ли собраться снова по кусочкам.
— Я-я… — Рейнольд сипло воспротивился, пытаясь собраться. — Мне плевать, что мы разные. Что у нас кровь разная, и внешне мы совершенно непохожи. И что мы постоянно строили друг другу козни и могли драться до первой крови. Даже если ты натворишь кучу проблем и будешь головной болью всей империи, для меня ты не перестанешь быть придурошной сестрой! Понятно?!
Пенелопа растеряно взглянула на то, как он постоянно смаргивал, шумно выдыхая воздух через нос, чем живо напоминал чайник. Кажется, ее слова смогли добраться до сердца.
Но она не верила. Слишком просто. Слишком легко, чтобы ненавидящий ее брат мог попытаться понять ее.
— Потому что, боишься, что и от вас уйду?
— Ч-чего?..
— Ты ведешь себя как отец, — девушка горько усмехнулась, подметив их сходство. — Точь в точь, как бы я не пыталась отговорить его от празднования дебюта он уперся на своем говоря о «дочери» и об Эккартах. И после этого ты меня упертым бараном называешь?
— Ты не хотела праздновать?..
— Зачем ты ему рассказал об ожерелье? — Поняв, что бессмысленно говорить о себе, Пенелопа решила обернуть все в свою пользу, вынудив Рейнольда самому уйти из-за неудобных вопросов. — Чтобы что?
— Я… — он растерянно почесал затылок. — Я подумал, что должен исправить то, что натворил…
— Самому не смешно?
— Нихрена! — закричал тот. — Меня совесть замучила! Я спать не мог от мысли, что все относились к тебе так дерьмово из-за моей шалости! Знаешь, как это стыдно?! Я всю ночь после нашего разговора не мог спать! И кончай прыгать с темы на тему, почему ты не захотела праздновать дебют? Ты же понимаешь, что без этого ты не сможешь участвовать ни в каких мероприятиях в обществе?
— А по-твоему мне было это нужно? — Пенелопа вздохнула, понимая, что ее план выпихнуть брата потерпел провал. — Иметь причину, чтобы приходить туда, где меня никто не желает видеть, шибко сильно я на идиотку похожа?
— Ты не идиотка, слушай…
— Не надо, — отрезала та. — Думаешь, от твоих утешений что-то изменится? Я внезапно посмотрю на мир по-другому? О, нет. Такого не будет.
— Я хочу помочь! Почему бы, тебе просто не принять помощь и дать своему брату помочь, когда ты нуждаешься в этом больше всего?!
— Помощь? Ты? — Перед малахитовыми глазами промелькнула до боли знакомая сцена с братом, после того, как ее семья прознала о школьных издевательствах.
Сиен помнила, как придя домой побитой, она не смогла сразу уйти в свою комнату. Она просидела в каморке почти весь день, пока ее не нашел тренер по физкультуре. Поэтому, она пришла домой только к ужину, когда вся семья была в сборе. Сиен ненавидела эти семейные посиделки, поэтому старалась находить причину, чтобы не садиться за один стол, а пересидеть в комнате. Но ее брат услышав звук захлопнувшейся двери, решил встретить ее и сразу заметил помятую форму и запачканные волосы.
— Что случилось?
— А что, я по-твоему не могу тебе помочь? Боже, ну почему ты всегда такая? Сложно хоть раз снять эту дебильную маску и сказать, что же наконец такого случилось?
— Тебя это не касается.
— Все в порядке.
— Кронпринц снова тебе угрожал, да? Поэтому ты не хочешь мне рассказать поподробнее? А ведь нелепо, что придурок, который тебя вокруг да около обхаживал, взял и сам отверг! Что ты не договариваешь, а?!
— Сиен, да ты вся в синяках, кто тебя побил?
— Он мне не угрожал. Если тебе нечего сказать, то я пойду к себе. Я не хочу слушать твой пьяный бред. Сходи проспись.
— Я упала с лестницы, я пойду к себе.
Пенелопа развернулась на каблуках к выходу, когда Рейнольд грубо схватил ее за локоть и повернул обратно к себе. Образ брата наложился на взъерошенного юношу, создавая в голове Сиен резонанс.
— Хватит врать!
— Хватит врать!
— Почему ты не можешь просто оставить меня наконец в покое?! — закричала она, срываясь на отчаянный крик. — Я сказала, что все со мной в порядке, значит, черт возьми все со мной в порядке, даже если я буду истекать кровью и умирать от яда, тебя это не будет касаться! Так почему же, тебе не оставить меня наконец в покое?!
[Система: Вы достигли критических показателей! Пожалуйста, немедленно прекратите взаимодействовать с персонажем и покиньте локацию!]
— Ты издевался надо мной, когда узнал, что я ем тухлую еду, которую приносила прислуга и ничего с этим не делал. Ты сказал тогда, что возможно мне нравится вкус, так вот, ты черт возьми был прав. Мне приходилось доедать гнилые объедки со стола, когда мой брат наблюдая за этим и смеялся. Ему казалось забавным, что я как крыса доедаю за ними еду.
— Погоди, Пенелопа, что ты…
— Старший брат ненавидел меня до посинения. Ему было тошно смотреть на мое лицо, потому что, я была совершенно не похожа на нашего отца. А знаешь почему? Наш отец завел роман за их спиной и делал вид, что меня не существовало для него до поры до времени.
— Пенелопа…
— Всем им было совершенно плевать, когда одноклассники избивали меня и запирали в подсобке до окончания уроков. Их интересовала лишь, чистая ли у меня одежда и не порочу ли я их великую фамилию. И после этого ты говоришь про помощь?
— Что?..
— Однажды я приняла руку помощи твоего отца, заточив себя в клетке, которую вы дружно называете «семьей», как ты думаешь, приму ли я твою руку после девяти лет мучений и неоднократных попыток сбежать?
Она рухнула на стул, прижимая руку к лицу, все копилось годами в ней, как яд. Он изжирал ее, заперев внутри нечто ужасающее и отравляющее. Рана, которая гноилась и покрывалась склизкими корочками, была причиной отравления всего организма.
Пенелопа ненавидела это в себе. Но не могла ничего с этим поделать.
— У тебя были братья?.. — Эккарт шокировано уставился на нее. — Я думал, что ты осталась сиротой, разве они бы… Погоди, нет, я не… Черт!
Он съежился и встряхнул волосы, пытаясь выпустить таким образом пар.
— Почему ты не осталась… Со своими братьями? Разве жизнь на улице лучше, чем с родной семьей?..
— Лучше есть гнилую еду и пить из лужи, чем жить с ними, — она вздохнула. — Если бы моя семья и вправду обо мне заботилась, я бы не оказалась здесь. Ты же никогда не хотел сбежать из дома и скитаться по трущобам в поисках еды и воды, верно?
Рейнольд опешил то и дело, открывая и закрывая рот. Он опустил голову и замолчал, позволяя сестре сделать небольшую передышку.
— Мне… Мне правда очень жаль, — неуверенно произнес он. — И за ту фразу про еду… Мне тоже очень жаль.
Пенелопа вздохнула, пытаясь придумать правдоподобное оправдание своим действиям, даже готова была взглянуть на варианты ответа уготовленные системой и выбрать один из них, как вдруг, брат дернулся как от удара.
— Что… — он поджал губу и вышел из сада, едва Эккарт успела понять, что вызывало у него такую реакцию. Когда она опустила глаза, то заметила в тусклом лунном свете на полу следы от своих туфель. Крохотные капельки крови, размазанные из-за неуверенных и болезненных шагов, которые она с трудом делала, едва дойдя до особняка.
«Ах…» — Пенелопа прижала ладонь к лицу, осознав, какую глупую ошибку допустила. — «Теперь понятно, почему Эклипс прибежал, едва я пришла в поместье, а дворецкий пытался отговорить меня от этого…»
— Твоим идиотизм бьет все поставленные тобою же рекорды, — Рейнольд вернулся с подносом. Судя по всему, это была целебная мазь и бинты, аккуратно упакованные в небольшой сундучок. — В чай вылей и пей.
— Что это? — взяв небольшую стеклянную бутылочку, девушка с недоверием взглянула на брата.
— Яд, — фыркнул тот. — Обезболивающее. Не хочу слышать твои вопли, когда я буду снимать туфли. Так что пей.
[Новый квест: «Кровавые туфельки Золушки»]
[Не взирая на невыносимую боль, вы прошли пешком на каблуках огромное расстояние от дворца до особняка. Ваши ноги стерты в кровь, а туфли пропитались кровью оставляя ужасающие следы. Рейнольд обеспокоен вашими действиями и борясь со злостью и негодованием, предлагает помощь.]
[Хотите ли Вы принять его помощь?]
[«Да»] / [«Нет»]
Пенелопа нехотя нажала «да», и открыв емкость, аккуратно вылила содержимое в холодный чай, морщась от пробежавшего табуна мурашек по коже.
— Что, больно? — увидев, как она одним глотком выпила содержимое, Рейнольд заметно начал переживать. — Почему сразу не сказала? Нет, нахрена так делать, если знаешь насколько у тебя слабое здоровье? Сядь.
Она сипло вдохнула, когда Рейнольд расстегнул застежку на лодыжке и аккуратно, не торопясь, начал снимать левую туфлю.
— Не обувь, а орудие пыток, — сказав себе под нос, юноша открыл банку с мазью и едва прикасаясь к ране, аккуратно начал обрабатывать. — Выглядит, будто ты босиком решила пройтись по острым камням…
То, как он бережно обращался с раной, накладывая повязки, больно кололо в груди. Пенелопа сглатывала ком в горле, но долгие секунды тишины, вытягивали из нее воздух, сдавливая органы в хрупких ребрах. Она старательно смаргивала горькие слезы, то и дело, закидывая голову назад.
Он и вправду хотел помочь.
Ему не было наплевать на нее и то, что с ней случилось.
Черт возьми, он был первым, кто и правду не обманул и протянул ей руку помощи.
— Ты чего?
— Ничего.
— Если я перетянул, так и скажи.
— Все нормально.
— Тогда чего лицо прячешь?
— Все--
Эккарт поднялся и убрал ладони сестры с лица.
— Ты… Плачешь?
Это выглядело как безмолвная агония. Девушка не всхлипывала, не рыдала, а беззвучно плакала, пытаясь утереть слезы, которые продолжали течь по щекам. Пенелопа не видела из-за них, как Рейнольд начал лихорадочно перематывать бинты на правой ноге, думая что слишком сильно затянул. Но даже расслабив их, сестра не прекращала плакать, пряча лицо за челкой.
Юноша неуверенно приподнялся и обнял ее за плечи, пытаясь шепотом узнать, что заставило ее зарыдать, но та лишь молчала. Эти объятия принесли ей еще большую боль. Потому что, он искренне сопереживал и пытался утешить.
Она так хотела почувствовать заботу. Но это оказалось такой пыткой, ощущать то, как кому-то не было безразлично на твои чувства и боль, которая мучила тебя.
— Я не знаю что мне делать… — сипло произнесла она. — Рейнольд, я не знаю что мне теперь делать… Я…Я не хочу умирать…
Рейнольд внимательно вслушивался в неразборчивую речь, подавляя бурлящие чувства внутри него. То, что он услышал от нее, было просто шокирующим скандалом для их семьи. Но он не мог воскликнуть и начать кричать. Не сейчас, когда его сестра стала плаксой, которая нуждается в нем, и жмется к нему, как к единственному близкому и дорогому, что у нее есть.
Она хваталась за него руками, будто боялась, что он уйдет.
Через несколько минут беспрерывных рыданий, Пенелопа обессиленно рухнула на Рейнольда.
[Система: Обновление статуса…]
[Система: Добавлен █████████]
[Система: Системная ошибка]
[Система: Системная ошибка]
[̀͌͛͡С̓̓̀͡и̅̂̓͑̋͠с͋̄͝т̾̂̋͑̕̚е̛͛̎͌м̌̈͝а͒͊̄͞: ̈̃̂̕ С̛̀̔̏̈й̂̂̾͝с̛̾̽̃́т̽̎̄̕е̎̀̕м҇̒̉н̋͒̀̕а̛̒̏͆я̔̿̈́̃͆̕ о̃̈̂͡ш̽͒͞и̊̉̈̅̏̕б̊̌͌̔̓͠к̉̅͡а͊̾̎͡]̂̃̄́͋͡
̛͊̌́͛[̈́̏̔͛̈́͡С́͑̉͂̕и͋́́̋̚͝с̋̇͌̿̕т̇̌̾̓̕е̛̾̐̄м͐̈́̂͡ӓ̛́: ҇́̐̚ С̌̚͠и͗̓̚͝с҇̽͆̓̔т͌̋̆͝е̊̃͂͊̕м͊̀̂̆̄͞н҇̂̈́̆͋а҇̑͆̀̾̚я̽̑̈́̇̽͠ о̛̿͐̀̏ш̍̀̚͞и̛̒̆̽̉̊б̀̐̉͝к̀̇̔͞а̛̐́͌̚]҇̏̍͂
͒̓̀̅̀̕[̀̓͌͂̚͠█̛̄́̀̋͑█́̎͠█̃̑͞█҇̽͊͋͒█͂̃̈͠█̎̀̈̕█̽̊̋͐̕█͌̍̚͝ в͊̀̂̄͌͠н̆̐̑͡е̄͐͞с҇̏̀͗ к͋̽̉͛̈́͞о̾̑͝р̛͌͗͊̊р҇̓̓̿̐͒е̇̌̀̕к͛̄̊͋̂͞т́̎͌͛̕и̔̿͞р̾͊̂̑̚͡о̂̒̑̈͝в̅͗̏̿̀͝к҇̏͂͌͑у̏̐͐͝ в̃̆͝ л̄͌͆͂́̕о̛͊̾̓͗к̌̑͒̔̈͞а͑̃̔͞ц͌̃͡и̛̋̆я҇́̅̎х̛́̍̐̓̚]҇͌̆̿̑
̛͑̊̊̋̅[҇̐̇█̛͐̔█҇̓̆͐̀█͊̌̅͂̿͝█̏̀͝█̒͊̇͊̐͞█̽͒́͌̃͞█̀̔̈͆͡█͑̅̕ о҇̑͋̉б̈́̐̾̽̚͝н҇̓̋̎͐̔о̔̓͒͋͡в́̓͞й̃͂͡л̈́̃̑̈́͌̕ д͂͗͠и̂̎͡а͒̌͆̒͡л͒̀̾̋̕о̽̐̕г͒̿́̄̀͠и҇͐͊̓͋]͒́͡
