[Квест «Побег обреченных любить» отклонен] [Система: Этот квест был одним из основных ответвлений сюжета, позволяющий пройти игру на счастливый конец] [Система: Теперь прохождение Эклипса недоступно. Надеемся, что вы приняли взвешенное решение, прежде чем прежде чем отказаться от квеста]
«Как будто у меня был выбор!» — фыркнула Пенелопа, отворачиваясь от надоедливого уведомления — «Сумасшедшая игра!» Пенелопа потерла лицо, пытаясь стереть следы накопившейся усталости. Она чувствовала себя полностью опустошенной, но все еще достаточно чувствительной, чтобы злиться из-за любого пустяка. Еще чуть-чуть и ее жалкие попытки контролировать и без того изможденное состояние организма, окончатся обмороком и вызовом семейного доктора. По спине пробежался неприятный холодок. И это отрезвляло. Скрепя зубами, Пенелопа наскребла остатки сил, не желая попасть к сэру Родрику на прием. Вот уж точно, кто вряд ли за мешочек золотых монет, молчать не будет. После неприятного инцидента с питанием, герцог засомневался и в работе их семейного врача и вышвырнул его, как часть прислуги. Новый лечащий врач, по словам Эмили, оказался на редкость упертым и принципиальным человеком. По правде говоря, он совершенно не интересовал ее, как и многие другие второстепенные персонажи. В прошлом прохождении, все посещения врачей были минимальными: для обработки ран после охотничьих соревнований в императорском дворце, и встреча с прошлым врачом после скандальных историй с гнилой едой. Но с сэром Родриком она ни разу не пересекалась и не знала, с чем могла столкнуться. Конечно, он не может придти просто так и начать осмотр всех членов герцогской семьи, без весомой на то причины или просьбы отца, но одна только мысль, что ее изможденное состояние может стать той самой злосчастной причиной для его посещения, пугало до дрожи в коленях. И никакая отговорка о «модной диете» ей не поможет, даже если бы герцог и хотел поверить. Он прекрасно знал о чем говорят в обществе и что в моде у молодых леди, чем ни раз упрекал Рейнольда на семейном ужине. Герцог может и выглядел достаточно безобидно и прощал ей множество выходок, но с легкостью догадался бы, что она врет. Никакой диеты не было, и никакая аристократическая бледность не считалась в этой игре эталоном красоты. И что же ей тогда делать, если дойдет до того, что отец решит пригласить врача? Пенелопа не знала. Она и не думала, что когда-либо окажется в такой ситуации. Она не рассматривала будущее дальше обучения в университете. Думала ли, что у нее появится любящий муж и дети?.. Возможно, но… Из-за многолетнего недоедания Пенелопа вовсе не удивилась, когда у нее снова не начались месячные. Иногда, они могли не появляться и полгода и год. Поэтому, когда в очередной раз случилась задержка, она не придала этому особого значения, посчитав последствием очередного недоедания. «Что мне делать?» — Эккарт уткнулась лицом в сложенные перед собой руки. — «Если дебют отменят, я буду под домашним арестом… Получается, я смогу выиграть время перед концом игры… Тогда чего я боюсь?» — задумалась она, вздыхая от очередного приступа головной боли. Пенелопа нахмурилась. «Нет, тогда я стану легкой добычей для Ивонн. Хотя я и так во всех смыслах для нее легкая добыча, но если я еще позволю посадить себя под домашний арест, я буквально лягу к ней на тарелку с подписью: «меня надо нарезать ножом для мяса, но не пересолите» — Эккарт не нужно было даже фантазировать, картина сама вырисовывалась прямо перед ней, как во время игры. — «Нет… Тогда что? Когда система попыталась перезагрузиться, появилось уведомление о новой локации. Возможно ли, что я смогу туда попасть перед дебютом? Но мне не выпадал никакой дополнительный квест кроме тех, что были ранее».[Квест «Побег от безумного кронпринца» успешно завершен!] [Награда «жизнь» получена] [Вы успешно сбежали с праздника, не попавшись на глаза потенциальным целям. Но увы, вечер подходит к концу и совсем скоро, Эккарты заметят вашу пропажу. Ваш старший брат и отец будут крайне недовольны вашей выходкой и потребуют объяснений. Придумайте убедительное оправдание, чтобы усмирить гнев герцога, в противном случае, вас ждут серьезные проблемы] [Помните, отрицательные мудлеты влияют на ваше состояние! Постарайтесь уменьшить их воздействие и поправьте здоровье] [Задача: Вернитесь в свою комнату и отдохните] [Мудлеты: Усталость -25 и Сонливость -30]
Пенелопа устало усмехнулась. Большего она и не ожидала от системы. Игра не позволяла ей перевести дух, то и дело насмехаясь над жалкими попытками выжить и остаться победителем, стоя одной ногой в могиле. Будто бы, этот бездушный двоичный код, хоть раз пытался действительно помочь, а не затянуть в десятки дополнительных идиото-квестов ради небольшой награды и еще больших проблем для основного сюжета. Хотя, какой к черту сюжет, когда она второстепенный персонаж, который вот-вот переступит убогий приквел истории, положив начало основной? «В любом случае, завтра я буду вынуждена на разговор с герцогом. Возможно тогда и появится системное окно об дополнительном квесте? Или?.. Мне нужно просто обо всем рассказать ему и не пытаться обыграть эту сумасшедшую игру,» — взглянув на двери, Пенелопа думала о том, как правильно поступить, пытаясь отставить чувства в сторону, рационализируя каждый шаг. — «Но если я расскажу обо всем… Он отвернется от меня?..» Сердце обожгло ноющее чувство стыда. Она не знала почему, совершенно не понимала себя и зудящее волнение, но она не хотела разочаровывать своего «отца». Снова стать причиной его испорченного настроения и тяжких вздохов. Она боялась снова стоять перед ним на коленях вымаливая прощение?.. Поганое чувство дежавю. Ее руки вспотели, она поджимала нижнюю губу, злясь то на себя, то на игру. Она знала, что это за паршивое ощущение. Неоправданные ожидания родителей, которые они никогда не озвучивают, но постоянно посматривают на тебя, задавая наводящие вопросы. Будто бы заглядывают в душу, скребя обостренное чувство стыда и детской любви. Сиен хотела, чтобы отец гордился ей. Она всегда старалась добиваться лучших оценок в новой престижной школе. Отучившись первые несколько классов в муниципальной, ей было очень тяжело нагонять программу в новом классе, куда ее перевели, но девочка старалась, до поздней ночи читая учебники, выписывая параграфы и зазубривая формулы. Она хотела, чтобы отец гордился ею, как гордился братьями. Но у отца не было и минуты для нее. Ах, а герцог? Будет у него та злосчастная минута для нее? Ощущение, будто ей залезли под кожу. О, это дерьмовое желание, быть признанной и принятой тем, кто вряд ли взглянет на тебя. Она хотела попросить помощи у человека, который хотя бы старался быть для нее отцом, но боязнь быть отвергнутой и неприятной было куда сильнее. Пенелопа привыкла решать все проблемы сама, как бы ей не было больно, одиноко или страшно. В конечном итоге, ее зубрежка и старательная учеба помогли ей поступить на бюджетное место в университете. И ей не понадобилась никакая помощь вечно отсутствующего отца. Тогда смогла пережить и достичь своей цели, значит и в этот раз сможет. Она должна была справиться с этим сама. Она должна быть сильнее или хотя бы делать вид, что куда сильнее, чем кажется. Даже если эта проблема превратилась в трагедикомедию, разрушающую ее изнутри. Пенелопа должна молчать. А знающих заставить забрать тайну с собой в могилу. До ее дня рождения оставалось несколько дней. Подготовка началась еще месяц назад, и неумолимо приближала роковой день, когда все должно было закончиться. Со дня на день, должна объявится настоящая дочь герцога под ручку с Эклипсом. Пенелопа была уверена, что роль дрянного персонажа-спасителя исполнит он. Сумасшедший ублюдок не принимал отказ. Ему нужна была она и только она, сам факт полного контроля над ней, будоражило его извращенную сущность. Эклипс не слышит, не принимает, и не позволяет зародиться в своей голове ни единой мысли о том, что ему могут отказать. Он ищет лишь причину отказа и старается ее устранить или создать вынужденную меру. Эклипс ставил ее перед фактом, под видом выбора — либо я, либо ты будешь вынуждена страдать и мучиться, умоляя меня выбрать тебя. Избалованное дитя, попавшее в страшную реальность жесткого мира, но все еще не смирившееся с этим. Раньше, Пенелопа думала, что они настолько похожи, что могут понять друг друга с полуслова. Но она глубоко ошибалась. В их трагическом сходстве и таилось их бездонное различие. Сиен была внебрачным ребенком главы семьи Ча, что занимала высокое положение в обществе. Ее семья была одной из самых богатейших и уважаемых семей. Отец — владелец огромного бизнеса, процветающего не первый год, уважаемый член общества. Ее братья были гордостью и примером для подражания, а она — блеклым пятном. Пятно на репутации прекрасного отца и мужа, который скрывал свою интрижку на стороне, случившееся по глупости много лет назад. Если бы ее мама не умерла, отец вряд ли бы вообще про нее бы вспомнил. Чиен помнила какими глазами смотрели на нее братья, когда отец привез ее в новый дом. Она чувствовала себя так ничтожно и унизительно перед ними в своем простеньком черном платье и потертых черных туфельках. Она задыхалась в молчании, которое длилось слишком долго, слишком больно для ребенка, который едва успел попрощаться с единственным дорогим человеком, как столкнулся с семьей, которая возможно тоже могла полюбить ее. Ведь она тоже их семья, верно? Но она чувствует себя лишней. Бельмом в серых глазах, как у нее. Мама была единственным человеком, который безоговорочно любил и заботился, не требуя ничего, кроме того, чтобы она всегда оставалась ее милым маленьким цветочком. Чиен всегда знала, что если ей будет плохо или больно, мама всегда обнимет ее, утешив добрыми словами. Но мамы больше нет. Некому больше заботиться о том, что было на сердце у маленькой девочки. А она сама не знала что делать ей со своими чувствами. Не знала как жить с появившимся переживаниями. Никто не разу не спросил у нее как она, как себя чувствует и нужна ли ей помощь. Мир на который она смотрела счастливыми глазами, желая изучить его вдоль и поперек, оказался таким жестоким и пугающим для Чиен. Она была не готова к такому, она вообще не была готова выпасть из гнезда так рано и пытаться выжить на земле, едва у нее появились крохотные перышки. Мамины коллеги по работе шептались, пропуская по стаканчику крепкого соджу. Никто из ее родственников так и не пришел, даже не прислал письмо с соболезнованиями, сделав вид, что их с мамой и вовсе не существовало. Чиен сглатывала горькую слюну, но не плакала, прихватывая подол черного платьица в тесно сжатых кулаках. Горько, что маленький ребенок, едва ли знал причину пренебрежения родных, нес грех за чужие ошибки молодости. Если бы не сердобольная бабуля, живущая по соседству, из жалости не помогла в подготовке поминок и не уговорила социальные службы не забирать ее до похорон, она бы не смогла попрощаться с мамой. Чиен продолжала стоять у портрета, обрамленного белыми лилиями в надежде на чудо. Хоть и знала — оно не случится, не появится никакой волшебной феи, которая взмахом палочки заберет ее боль. Ни доброго волшебника, ни доброй тети — никого не будет. Она осталась одна. В конце концов, когда последний гость покинул зал, оставив ее на бабулю, ожидавшую прибытия социального работника. В небольшое поминальное помещение вместе с ним пришел еще один человек — ее отец. Чиен до тошноты помнила холодную грубую руку, державшую ее неуверенно и просто. Помнила спокойный взгляд серых глаз, который едва взглянул ей в глаза, прежде чем поблагодарить бабушку и увести ее прочь. Отец даже не посмотрел на мамин портрет, не помолился за нее, а просто ушел. Словно она не была важна. Неужели ее мама заслуживала быть забытой всеми, кроме нее? Всю дорогу до нового дома, она не издала ни звука, чувствуя как от появившегося отца веяло холодом и отчуждением, а не теплом и добротой как от мамы. А ведь она и вправду верила, что возможно ее отец будет таким же, какой была мама. Она нуждалась в отце, который задал бы один единственный вопрос: «Все ли у тебя хорошо?» Разве она многого просит для ребенка, который в одно мгновенье стал сиротой? Братья смотрели на нее так, будто бы она была чем-то крайне отвратительным и мерзким. Они морщились нос, пряча лица, и переговариваясь между собой. Едва отец представил ее своей семье, как ответив на звонок ушел, оставив Чиен наедине с ними. Ребенок, родившееся из-за случайной интрижки на работе был оскорблением для детей рожденных в браке. Братья ненавидели не ее, а сам факт наличия измены и предательства их матери. Но почему тогда вымещали это на ней, а не кричали на отца, который был куда больше виноват перед ними? Почему она должна была терпеть эти унизительные оскорбления и чувствовать себя посторонней в чужой семье, а не любимой сестрой или хотя бы ребенком семьи Ча? Почему для них она не существовала как человек, а была лишь горьким напоминанием об ошибке? Живя в богатой семье, ей приходилось есть испорченные объедки от ужина, проделывать огромный путь пешком от дома до школы, когда ее братья ездили на дорогой машине с личным водителем. Терпеть издевательства от одноклассников, пряча синяки под рубашкой и длинной юбкой. Быть тенью для собственных братьев, прячась в маленькой комнате, которая скорее была раньше кладовкой, нежели комнатой единственной дочери главы Ча. Эклипс же, был другим. Рожденный от любимой женщины хана, мальчик с ранних лет был окружен любовью и заботой. Ему всегда приносили вкусную еду, он никогда ни в чем не нуждался. Ему наверняка, даже не нужно было просить, как слуги тут же это приносили. Его братья и сестры относились к нему как и другим внебрачным детям своего отца, учась и играя все вместе. Ни у кого не возникало и мысли, чтобы поднять на него руку или обидеть грубым словом. Потому что, он был нужным, он был для них членом семьи, а не пятном. Его семья любила его настолько, что вычеркнула из семейного древа, пытаясь спасти от трагической гибели. Эклипс гордился своей семьей и своим народом, даже когда остальные смачно плевали ему в лицо. Весь ужас ему предстояло пережить в будущем, уже юношей, знавшего только счастливую жизнь как внебрачного ребенка хана. А она жила так практически всю жизнь. Он получал все, что хотел когда хотел. Эклипс знал, что такое любовь, знал что значит любить и быть любимым. Чиен же, совершенно этого не понимала и не чувствовала, испытывая боль и отчаяние от нужды в ком-то, кого могла назвать «дорогим» человеком. Пенелопа горько усмехнулась. Жаль, что раньше этого не поняла и допустила столько глупых ошибок. Интересно, что сейчас с ней в ее мире? Переживает ли ее семья за нее, или была только рада такому исходу? Будет ли она счастлива вернуться домой, где ее никто не ждет? А даже если и ждет, то из-за чего? Из-за вины? Из-за грызущей душу совести? Из-за желания стать той самой семьей про которую все вокруг рассказывали, восхищаясь декорацией семьи Ча? Но она не хочет. Ей не нужна семья, ей не нужны пустые извинения. Она больше не нуждается в них, и давно это доказала — она добилась всего сама и намерена прожить всю жизнь без их присутствия. Она справится. Она смогла раньше, сможет и сейчас. «Тогда какой смысл возвращаться туда, где мне придется повторять все тоже самое, что на протяжении всего времени что я пробыла здесь. Что за идиотизм?» — вздохнув через рот, Пенелопа прикрыла глаза. — «Да о чем это я?» Едва Эккарт успела понять, как со стороны дверей послышались громкие шаги, перемешанные с возгласами Эмили, которая время от времени поглядывала в сад. Пенелопа догадывалась кто это мог быть, но не думала, что ее брат заявится домой так рано. Она подняла голову, ожидая получить очередное уведомление о квесте. Но система молчала. Что, черт возьми, было совсем нехорошо. «Только не говорите мне, что это тоже не входило в обновление? Очередная системная ошибка?» ТЫ-ДЫЩ!