Логово для чудовища

Ведущий к чайной переулок был настолько тесным, что пройти, не касаясь мерзких исписанных стен, казалось невозможным. Проход словно стал еще уже с прошлого раза. Или, может, это совесть после храма давила? До «Сокровища» Эйр несся бегом, подбирая плотнее плащ, чтобы не задеть стены, и по неудобной лестнице почти слетел. Дверь скрипнула. В тусклом свете золотистых ламп после улицы было видно плохо. Эйр разглядел три фигуры в темных плащах — Тана за прилавком и двоих за стойкой. Эйр прислушался к эмоциям — поменьше, худенький — незнакомый недовольный дедок, у него ныло все и сразу. От него хотелось поскорее выставить блок, не копаясь и не распознавая оттенки эмоций и боли. Покрупнее фигура знакомая — это Пирожок, вечноголодный сын Тана. У него все окрашивалось оттенками вкуса. Липкие пятна на стойке он видел сладкими, травы в банках в основном горькими, пыль воспринимал как муку с лепешек, а паука на паутине в углу видел орешком в хрустящей глазури, окутанным сладкими нитями. Уникальный парень, узнаваемый. Сам Тан был в приподнятом настроении, и, как и всегда, когда в нем был, выставлял чайнички перед собой — якобы чтобы натереть, а на деле скорее полюбоваться. — Привет, Мышонок! Тан махнул рукой — уже совсем бодро. «Точно, я уже и забыл, как у него всего болело. Вот старик дает, мастер лекарств», — удивился Эйр и сосредоточился на эмоциях Тана. Но Тан наполнил стеклянный чайничек с нежностью, потому что он напоминал о милом «крольчонке» — Нелари. Вроде бы так было всегда, но сегодня стало горько. «Почему те, кто ее любил, вспоминают сейчас с теплом, не помогли ей тогда?» Эйр знал ответ. Потому же, почему и сам не помог до сих пор. Но толку корить себя? Надо набраться сил. Придумать план. Стараясь справиться с бурей собственных эмоций, что мешали работать, Эйр забрался на стул и посмотрел на листья в чайнике. Бодролист выглядел совсем свежим. Расправился мигом, быстро придал коричневатый оттенок воде. И вдруг покрылся огненными прожилками — пора пить. Не слишком ли быстро? Эйр налил себе кружечку, отпил. Даже бодролист показался не таким вкусным, как обычно. — Давно листья лежат, хозяин? — сморщился Эйр. — Это свежие, новый сорт. — Не заваривай мне такой больше. — Да старого не достать, плохо растет, — Тан пожал громадными плечами и Эйр почувствовал его обеспокоенность. Вряд ли чаем, разумеется. «Кажется, будто бы мной. Что-то не так?» — Бесполезные друиды, — вздохнул Эйр и отодвинул кружку. — Ничего вырастить не могут. — Точно-точно, — дребезжаще поддакнул дедок. «Полуэльф, что ли, голос так звенит?» Прислушиваться к эмоциям дедка не хотелось, а то так же скрючит от боли. Но делать нечего, Эйр знал свою работу, настроился. Жаль только, сегодня даже бодролиста нормального не было, чтобы запить. Но дедок был не особенно эмоциональным, все перекрывала изматывающая боль. Эйр отпил все-таки, чтобы хоть как-то заглушить неприятные ощущения. «Начало разговора пропустил, как же теперь разобраться?» Дедок посмотрел прямо на Эйра, стало не по себе. Даже показалось, что дедок знал, что его эмоции считывали. — Мышонок, да? Послушай сказку про одну крысу. Эйр кивнул и ощутил, как Тан напрягся. «Ну хоть ты не сбивай, и так от дедка тошно!» Эйр с раздражением отпил еще. — Жила-была одна маленькая крыска. У крыски было все, но хотелось больше. Она знала, что за серебряной дверью лежат особенные вкусности, но за них нужно платить большую-пребольшую цену. Она смотрела и так и сяк, и кусочки манили, и хотелось их ужасно. И вот однажды из-за серебристой двери вышел владелец и предложил крыске обменять сокровища на старые зернышки с общей кладовой. «Нужно всего-то посеребрить шерстку!» — сказал он крыске, — дедок всплеснул костлявыми руками и осуждающе покачал головой. — Крыска думала-думала, а потом старые зернышки с общей кладовой пропали. Как думаешь, посеребрила крыска шерстку? Эйр чувствовал сомнения дедка. «Эльф он или не эльф? Похож на эльфа, но какой же эльф о сектантах беспокоится?» — Может быть, заела переживания. Крыски они такие, с общей-то кладовой могут и очень старые зернышки съесть. — Вот и я думаю. Но если крыска украла раз, она украдет и во второй. Крыски они такие. Хороши только в клетках, и только пока приносят пользу. Эйр чувствовал, что дедку хочется верить крыске. — Кладовщики умеют убеждать, — утешил Эйр. Тан рассмеялся — как и всегда, жутковато, будто неживой. Эйр отметил, что дедок воспринял спокойно, не удивился — значит, точно знаком с Таном. — Точно, Мышонок. Но если шерстка уже серебряная, убеждение не поможет. — Вот-вот, и я тоже думаю. Эх, никакой надежды на молодежь! Все самому… — закряхтел он. Эйр задумался. «Нет, вряд ли эльф. Может, наш? Ногти не темные, но этот дедок явно давно не колдовал. Серебряная дверь и вербовщик — это понятно, сектанты. Кладовщик — не Кан ли? Нет, вряд ли. Кан бы не пошел в темную гильдию никогда, до запасов общины никогда не допустят того, что хоть немного покажется неблагонадежным, и внука подставлять не будет. Тогда что это за общие зернышки? Слишком мало!» Эйр отпил еще невкусного бодролиста — кислил ужасно. «Давай, настройся. Надо понять, почему Тан напрягся от этой сказки. Не хочет, чтобы я сказку слышал? Причастен? Знает, где общие зернышки? А может, просто потому что историю о секте рассказывает эльф? Точно, все-таки похож на эльфа. Но что секта могла забыть в Дире? Нет, не может быть. Просто голос дребезжит и телосложение худощавое, секте нечего в Дире ловить, отродясь эльфами не интересовались». — Ну как, поможешь старику? Тирлиинов дам, — пообещал дедок, поворачиваясь к скучающему Пирожку. От приступа голода Пирожка мучительно заныло в животе, Эйр сморщился. «Нет, все-таки тирлиин — эльфийская сладость, и голос дребезжит, как у старого эльфа. Не чую связи с Ловами вообще — или скрывать умеет, или давно не пользовался. Может, правда из эльфов? Или хочет показаться эльфом? Нет, вряд ли стали бы маскироваться под эльфа и говорить о секте, на смех бы подняли», — задумался Эйр. Пирожок молчал. Он скучал, хотел есть, но не мог уйти — Тан бы рассердился. Потому ждал, пока распределят дело — ему или не ему, а может, откажутся вовсе. — А что Пирожок? Мышонку поручи, — неожиданно предложил Тан. «Мне?! Но я же только сижу и слушаю обычно. Вообще не представляю, что с этим делать, тем более в Дире. Хотя если просто проверить на сектантскую метку — почему бы и нет? Это легко». Дедок посмотрел с сомнением, но все-таки мешок с кристаллами Тану протянул — бурый, нераспознаваемый. — Не молод ли Мышонок, хозяин? Крыска может и сбежать, коли спугнуть. — Заказ принят. Разберемся, — уверил Тан и забрал плату. — Тирлиинов не забудь принести, — почти простонал Пирожок, сглатывая слюну. «Выцепил самое важное для себя, сладкоежка», — едва не рассмеялся Эйр. — Конечно, Пирожок, — дедок рассмеялся, и стало явно слышно эльфийский звон даже сквозь дребезжание. Не подделать такое, эльф все-таки. Дедок слез, кряхтя, заковылял к выходу в углу зала, в сторону Дира. Шаги затихли быстро, и стало слышно, как бурчит в животе у Пирожка. — Тирлиинов охота, — вздохнул он, сложил руки на прилавок и лег на них. — Так сходи в Дир, кто не дает? — проворчал Эйр, растирая руки — стариковские боли никак не отпускали. — Далеко-о, — выдохнул Пирожок. — Ну что, дорогие мои, кому задание? — Да кому угодно, эльфов секта не вербует, — пробурчал Пирожок, и чудище из его желудка согласно прорычало в ответ. — Не вербует, но нужно узнать, зачем сектант приходил в Дир, притворяясь вербовщиком. Тан принялся расставлять чайники обратно на полки — озабочен, настроение хуже стало. Сомневался в чем-то. — С сектой связываться даже за самые свежие тирлиины не хочу, — пробурчал Пирожок. — Много в истории нестыковок, да, Мышонок? Эйр кивнул, хотя Тан со спины и не мог увидеть. Но Тан и не настаивал на ответе — вопрос был риторическим. Узнать, что секта делает в Дире, было интересно не столько из-за задания эльфа, сколько потому что тревожно. Да, секта сейчас расширялась, не скрываясь особо — изображала мирных последователей Нелы, но эльфами не интересовалась отродясь, ни Новом, ни в Старом Эрве. Почему это изменилось? Или не изменилось? — Когда там уже Джем придет, кушать хочу-у… — заныл Пирожок. — Когда закончит дела, тогда и придет. Хочешь, сходи сам, — миролюбиво отозвался Тан, пристраивая очередной чайник на полку. — Не хочу, и так сил нет. Все утро этого гада пас. Сначала думал, он уже умер, никак не просыпался. Потом — что я раньше от голода умру, чем он проснется. В конце уже хотелось придушить, чтобы уже только уйти поесть… — А что не поел? — спросил Эйр. — Думал, тут лепешки остались, а Джем сожрал. Ну я и выгнал его еще купить. Пирожок вздохнул, потер живот. Плащ собрался, и стало видно, что голодной смертью в ближайшее время Пирожок точно не помрет. До той же Ни ему явно далеко, конечно, но запас точно был. Обжора, что с него взять? — А что с гадом, поговорил? — уточнил Тан. — Все с ним хорошо, как и обычно, — проворчал Пирожок. — А кристаллы где? — Джему отдал. Тан кивнул. О задании он больше не говорил, но Эйр понимал, что в Дир сходить придется. Вот только где искать дедка? Кто из его знакомых крыска? Наверное, вводные были в мешке. Но как же неудобно спрашивать, тем более при Пирожке! И все-таки надо. — А кто такая крыска, как ее найти? — спросил Эйр. — Крыска — это долго спящий гад, — объяснил Пирожок. — Он точно не меченый, но с сектантами торгует. Эльфы со всеми торгуют, народ такой. — Что же секте в Дире понадобилось? Только ли эльфийских товаров захотелось? — задумался Эйр. — Говорят, за горами Дира огромное соленое озеро есть. Оно многим интересно, наверное, потому секта тоже вынюхивает, — предположил Пирожок. — Я бы в дела секты не лез и тебе не советовал. Пусть живут. Кто разнюхивать начинал, пропадал всегда. Эйр прикрыл глаза. «Не лезть в дела отца, как же. Еще бы он не лез в мои. В общем-то не появлялся в последнее время и хорошо. Исследовать соленое озеро — не самое страшное, что может делать секта. Но почему тогда Тан переживал?» Но Тан беспокойства не объяснял, на задании не настаивал. Может, как и все старшие, просто не любил секту, конечно. Может, хотел влезть в дела, но не решался. «Он хочет, но не решается отправить меня, — вдруг осознал Эйр. — Боится за меня или думает, что завербуют? Эх, знал бы он, что ничего из этого мне не грозит. Ладно, схожу, поузнаю. Не буду говорить пока, чтобы Тан не беспокоился».