Логово для чудовища

Из-за двери были слышны голоса мамы с папой и дедушки. Выходить не хотелось — снова спросят уроки, а она и не сделала. «Ну зачем мне эльфийский и древнеэлькринский? Считать научилась, читать-писать тоже. Но языки-то зачем? В Дире и элькринский понимают, а древнеэлькринский вообще никогда в жизни не пригодится. Ой, еще же по культуре…» Юру закусила косичку и захлопнула тетрадь. «Может, дедушка не заниматься пришел?» — мелькнула отчаянная надежда. Мама постучала в дверь. — Юру, дедушка ждет. — Иду-иду! — уверила Юру и повалилась на кровать. «Никуда от этой учебы не деться! Ну что такое! Но надо идти, а то мама разозлится. Может, удастся потянуть время?» Юру нехотя поднялась, собрала тетрадки со стола и вышла. За столом уже ждали — деда доедал яичницу, папа мыл посуду. «А я уже поела, как назло. Не отвертеться. Может, налить чаю? Протянуть хотя бы пока папа не уйдет, а то влетит за уроки…» — Привет, деда! — Юру улыбнулась как можно радостнее. — Как твои ноги? — Помаленьку. Юру положила тетрадки на край стола и налила чай себе и дедушке. — Учись хорошо, Юру, а то будешь, как я! «Такой, как ты — ни за что на свете», — подумала Юру, но спорить не стала. Папа домыл сковородку, повесил сушиться. Сейчас уйдет. Он обнял, поцеловал в макушку. — Мое умненькое солнышко. Папа пошел работать, не скучай. — Удачного дня! «Скучать не придется», — мысленно вздохнула Юру. Папа, к счастью, ушел. А дедушка отставил тарелку и, покряхтывая, вытянул ноги в толстых носках. — Ой, Юру, помнешь немного? Замучился совсем. — Конечно, деда, — согласилась Юру. — Может, в кресло сядешь, чтобы помягче было? «Лучше ноги, чем уроки. От эльфийского язык узлом завязывается, а от древнеэлькринского башка пухнет». — Давай, деточка. Юру подошла, подставила плечо. Дедушка оказался ниже, и сердце упало. «Да, он совсем маленький, не вышел ростом, но какая же я верзила!» — Красавица моя, — кряхтя и прихрамывая, пробормотал дедушка. Юру не торопилась — чем дольше идет, тем меньше времени на ненавистные занятия останется. А уж лучше помочь с больными ногами, чем заниматься какой-то бесполезной ерундой. Но все когда-то кончается, и путь до ближайшего кресла — тоже. Дедушка опустился, вытянул ноги. — Сейчас мазь принесу. Юру упорхнула обратно. Аптечка лежала там же, где и всегда, в шкафчике у огня. Коробочка пустая почти — в ней только дедушкина мазь, папина гуляй-трава и чистая ткань. «Ого, златоцвет кончился, — удивилась Юру. — Надо маме сказать, а то всякое бывает, вдруг порежемся». Она покосилась на толстые носки. Пыльные, дедушка пришел в тапочках. «Наверное, ноги тоже не очень чистые. Можно воды набрать, помыть заодно…» — Юру, солнышко, — позвал деда. — Иду-иду! Сейчас воду принесу! Юру схватила мазь и кинулась в купальню. «Дедушка мучится, надо поскорее все-таки. Помну подольше. Таз, воду, ай, горячая, полотенце…» Вот и все. Дедушка ждал в кресле, прикрыв глаза. — Деда, давай. Юру стянула носки, закатала штаны, помогла поставить в таз. — Заботишься обо мне, как Ни когда-то, — улыбнулся он. — Давно дело было. Сейчас замуж вышла, не до старика ей… — Деда, какой ты старик? Тебе и двухсот нет, просто ноги застудил. Юру обмыла — чистые вроде, вся пыль на носках осталась. — Был бы молод, позволил бы так себя обмануть? — задумчиво протянул он. Юру закусила губу. «Догадался, конечно же. Но если учить так не хочется, что же делать? Ноги точно полезнее». — Да ладно, ноги дороже, — заверила Юру. И принялась растирать. — Спасибо, солнышко. Как думаешь, так заботиться о родителях только у элькринов принято? — Не сделала я задание, — вздохнула Юру. — Зачем мне это? — Важно понимать мышление покупателей, им приятно, тебе выгодно. Да и всякое бывает, кто знает, как жизнь повернется? — Да не пойду я в Дир! Что мне там делать, я приличная девушка, а не как эти с бусами на голое тело! — Ты в лицо матери хотя бы такое не говори, — попросил дедушка. — У эльфов своя культура, для них нормально открывать тело. Сейчас и у элькринов обычай покрываться плащом отошел, хотя раньше невозможно представить было. Может, и одежда исчезнет когда-нибудь. Хотя бы в жару. — Плащи — это совсем другое! Кому они вообще нужны? Зачем их придумали? Дедушка почесал бороду. — Есть упоминание в древних записях: «Чтобы не смущать разум других, спрячь красоту и аромат тела». Но зачем это нужно, кроме скромности, не очень понятно. У тех же эльфов и великанов ничего такого нет. В старых источниках еще клятвы Архи рекомендуют приносить отцу, а позже мужу «для сохранения разума». В этом случае, правда, только девушкам. Но не совсем понятно, почему наши предки так переживали за разум. У элькринов не «кипит кровь», как у эльфов, то есть нет склонности терять голову в поисках партнера. Юру покивала. «И вправду, мы не дикие!» А дедушка продолжил: — Я думал, возможно, это из-за преследования Хранителями, чтобы скрыть болезнь. В то время рождалось много больных детей. Создателям это не нравилось, они хотели, чтобы таких несчастных больше не появлялось, и просили убивать их при рождении. Но родителям очень тяжело убить своих детей. Поэтому элькрины прятались от создателей, берегли больных детей, растили, сколько могли. От эньек сильно пахнет, но одежда могла помочь затеряться среди других. — Они же все равно умирают. Жалко их. — Не все, — возразил дедушка. — Так вот, если предположить, что теория с прятками в одежде верна, то если эньеки родятся сейчас, зачем им плащ и балахоны? Хранителей больше нет, охотиться некому. Пусть себе пахнут. — Запах и у обычных элькринов есть, — задумалась Юру. — От Эйра с Си, кстати, очень сильно пахнет. Но это не плохо, приятно. Дедушка улыбнулся. — Потому хорошо, что плащи отошли. Мы можем чуять аромат души друг друга. Одежда — это тоже лишь средство, и для некоторых ничуть не полезнее плаща. — Деда, ну стыдно же! — Почему? — Ну как почему… — Эльфы тоже носят одежду. Снежных она защищает от жары, мастеров — от травм. Для них одежда — лишь средство, не более того. — Видела я эти фартуки на голое тело. Позор, — Юру нажала на ступню сильнее. — О, вот так хорошо, — сквозь зубы прошипел деда. — Подержи, отпустит, может. Юру сжала стопу и вздохнула. «Ну почему для всех в семье эльфийские… кхм… непотребства кажутся нормой?» Навалилась тоска. Да, она бы могла сказать, что так у молодежи в городе не принято. Но никто и не спорил. Спорила только она, и только потому что не могла считать нормой для другого то, что не было нормой для нее. — Ох, отпустило. Спасибо, Юру. — Пожалуйста. — Юру растерла стопу. Ледяная. Синяя. Отекшая. «Кошмар, и за что дедушке такое наказание?» — Мы тебе своими «для эльфов нормально» надоели уже, знаю. Каждый определяет норму для себя сам, и часто она отличается от нормы другого. Но зная норму другого, мы можем общаться, не обижая никого и сами не обижаясь. — Скажи маме, — вздохнула Юру. — Она все время в Дир зовет, спрашивает, не иду ли я на… гуляния… — Юру покраснела. — Кошмар. Я не такая, понимаешь? Мне стыдно! Я ей говорила об этом! — И я говорил. Но как ты не можешь принять, что для мамы это норма, так и она, что для тебя норма другая. Вы похожи, — улыбнулся дедушка. Юру рассмеялась. — Точно. Но ведь так злит! — Давай повторим эльфийский, чтобы время не терять. «Здравствуй, красавица!» — Здрвст-бль… Р-р-р! — зарычала Юру и сжала ногу. — Не торопись. У тебя обязательно получится. Дедушка прикрыл глаза. «Ишь, довольный. Перехитрил меня, зубы заговорил, и уроки учить, и ноги мять теперь. Хотя и пусть. Хоть чувства, что время потратила впустую, не будет».