Я люблю все твои трещины

      Кадзуха не мог перестать крутить в голове последние сказанные ему Скарамуччей слова. Диаспора. Диаспора. Диаспора. Кто он такой? Может ли он быть и правда связан с мафией?       Он производил впечатление опасного человека, чего уж скрывать, но эта опасность привлекала. Перед глазами мелькали картинки растерзанных людей, те картинки, которые не так давно мелькали в новостях. Все недавние громкие преступления вдруг обрели новую окраску, убийство у того самого торгового центра. Мелькавшая как тень фигура в толпе. Пазл медленно складывался.       На боках все же расцвели синяки, уродуя его молочную кожу. Томо был... зол и напуган, вряд ли Кадзуха быстро выбросит из головы его красные, опухшие от слез глаза, дрожащие руки, сжимающие телефон до побелевших костяшек. Сорванный голос. "Подрался" - бросил он. Переночевал на улице. Без извинений.       Нет, Кадзуха ничего не стал объяснять. Он и сам не понимал, почему ему так плевать на это, мысли все равно крутились вокруг синеволосого и следов, что тот оставил на его теле. Их пришлось прятать, но отчего-то хотелось кричать о том, кто их оставил, кричать и показывать, что его тело кому-то принадлежит. Каэдэхара загорелся этой идеей. А Томо... он выглядел жалким, недостойным его внимания. Кадзуху влекло, возможно, к убийце, но он не придавал этому значения, уставая от Томо, ведь сердце рвалось наружу, к монстру и деспоту.       Он сбегал к нему, колотил в дверь, позволял терзать свои губы до покраснения, брать его силой - желание отдаваться хоть кому-то давно пропало. Запах ладана сжимал легкие, осел на одежде, пропитал всего Каэдэхара. Мерзкий, блевотный запах кладбищ и церквей. Кадзуху не раз рвало, стоило ему наконец выйти на свежий воздух.       Однажды он снова пропал. Кадзуха, не Скарамучча. В один день, ближе к концу августа Томо отправился к бабушке на неделю. И юноша тут же бросился к своему чудовищу, звоня в дверь, а когда ту никто так и не открыл, побежал искать его по городу. Голова шла кругом. Скарамучча нашелся через сутки. Дома. С каким-то парнем.       Кадзуха уже и не помнит, что на него нашло, когда он выкидывал незнакомца из чужого дома, попутно выкрикивая ругательства в сторону синеволосого. В тот день он снова получил по лицу, только сильнее, ощущение было такое, словно ему сломали челюсть, губа лопнула, но он хотя бы не прикусил язык. Каэдэхара предпочел бы навсегда стереть тот день из памяти. Рука Скарамуччи, закрывающая ему рот, вторая на шее, сжимающая так сильно, что Кадзуха потерял сознание, и его член, раздирающий тело. Вот только очнулся блондин даже не на матраце и был даже не в состоянии подняться, только лежать и глотать слезы на холодном полу, пока не заметил, что прикован к батарее. В квартире было пусто, и теперь он начал бояться. По-настоящему. Его трясло от ужаса, все тело саднило, он ощущал присутствие хозяина квартиры, даже когда того не было.       Скарамучча вернулся вечером, поднимая его голову за подбородок, и зашипел прямо в губы. - Ты усвоил урок?       Кадзуха боялся пересечься с ним взглядом, не видяще глядел куда-то в стену позади, пытался заставить тело дрожать не так сильно, но все было тщетно. - Значит усвоил, - удовлетворенно произнес он, вставая.       Кадзуха оказался дома только через пару дней, безостановочно рыдая в подушку. А когда вернулся Томо, он вновь сделал вид, что все хорошо. По крайней мере, Каэдэхара был уверен, что получается у него блестяще. Пока Томо не сказал ему, что все знает.       Должно быть Кадзуха окончательно сошел с ума, но когда Томо сказал, что он обратится к миллелитам, он решил во что бы то ни стало не допустить этого.       Скарамучча открыл сразу же, стоило ему постучать, но Кадзуха боялся взглянуть ему в глаза, стоя с отпущенной головой снаружи. - Сколько стоят твои услуги? - Пальцы сжали футболку, оттягивая ворот. Ему было страшно.       В ответ послышался смех, и Скарамучча попытался схватить его за руку, но блондин тут же отскочил, вздергивая подбородок. Взгляд затравленный, плечи опущены, лицо осунулось. Этого ты добивался, Скарамучча? - Ты серьезно? - Тут же вздернул тот бровь, - Думал, ты искал повод увидеться.       Они продолжили стоять на лестничной клетке, с распахнутой дверью: Кадзуха, почти вжавшийся в соседнюю стену, сжимая футболку и закусив губу, и Скарамучча, злобно глядящий на него в одних лишь шортах. - Смотря кого ты хочешь заказать. - Своего... - Каэдэхара не был уверен, что сможет произнести это, но сделал глубокий вдох, выпаливая, - моего парня. - Двести тысяч, - отрезал Скарамучча, захлопывая дверь.

***

      Кадзуха не помнил, кем представился звонивший ему человек, только то, что Томо наконец нашли. Мертвого. Он мчался на место происшествия пешком, игнорируя такси и автобусы, просто сорвался, почему-то надеясь, что время повернется вспять, Томо окажется жив, и они снова будут счастливы. Он никогда не увидит в толпе мелькавшего в шляпе незнакомца, никогда не пойдет в клуб, никогда не станет изменять, в попытках найти острые ощущения. Он никогда...       Ему бы никогда не пришлось плакать, переставляя ноги по набережной, казалось, со скоростью света, никогда бы не пришлось заикаться и срывать голос, крича имя любимого человека, бежать к нему и бросаться на грудь хладного трупа, уже вздувшегося, его бы никогда не оттаскивали миллелиты, его бы никогда не рвало, стоило чуть дольше задержать взгляд на Томо. Но что было страшнее, он вдруг понял, что не чувствует сожаления, он даже не в состоянии осознать, что значит смерть.        В тот же день Скарамучча бесследно исчез, растворился, оставляя его опустошенным и одиноким. Кажется, Кадзуха окончательно сбрендил.

***

      Кадзуха осторожно выскользнул из кабинета, стараясь незаметно пробраться в ванну. Нин еще сидела за барной стойкой, поглощая еду, вокруг столпились, парень почувствовал что-то отвратительное в ее напряженной позе. Это пугало, то, какой бесстрашной она была. Он таким никогда не был. Каэдэхара вздрогнул, глядя на пеструю шляпу, до боли знакомую. Он ожидал чего-то другого. Счастья, бьющего через край, безумно бьющегося сердца, но получил только мгновенно удушающий страх. Столько лет метаний и вот он здесь, стоит у стенки, сжимая рубашку на груди, потому что не может вздохнуть, задыхается от ужаса, сердце колотится так быстро, что Кадзуха боится, что Скарамучча его услышит или обернется... и что тогда?       Каэдэхара скрылся в туалете, плотно закрывая за собой дверь, тут же вцепляясь в белую керамику. Голова шла кругом. Юноша включил воду, не замечая как уже перестал намыливать ладони, расчесывая руки в кровь. Пальцы не слушались, оставляя все больше царапин на молочной коже, даже рубашкой теперь не прикрыть. Кадзуха умыл лицо, продолжая смотреть в зеркало, хотелось содрать с лица кожу. Хотелось смыть с себя всю грязь. Отмыть чувство вины, собственную беспомощность и свое сознание, решившее сделать из него самое безжалостное существо. Хотелось кричать о несправедливости и просто кричать, осознавая, насколько он беспомощен и слаб. - Ты чудовище, Кадзуха, чертово чудовище, - слова звучали твердо, но голос предательски дрожал.       Он действительно был убежден в своих словах, даже когда сполз по стенке вниз, борясь с желанием разрыдаться.       Кадзуха вышел спустя долгие минуты, осторожно выглядывая в зал. Тишина. Почти никого не осталось, в этот день не было почти никого, но уже и этих немногих не осталось, как не оказалось и Нин. Парень закрыл дверь, шагнув в зал, когда входная дверь распахнулась, впуская синеволосого мужчину. Скарамучча себе не изменял, ну разве что одежда стала другой, исчез озорной огонек, уступая место деловому стилю. На руках кровь. Кровь. Снова на его руках кровь. Кадзуха отшатнулся, врезаясь спиной в дверь, страх сковал тело, но он старался этого не показывать. - Ли отвезли в госпиталь. Нин Гуан... эта шваль, - прошипел он сквозь зубы, сжимая кулаки.       Скарамучча подошел вплотную, и Кадзуха был готов поклясться, что ощущает, как запах крови пропитывает его одежду. - Ты тоже собирайся, - бросил синеволосый. - Куда? - Не задавай вопросы. Чего напыжился, разве не рад меня видеть? - Его губы изломились в улыбке, подобной пасти хищника перед прыжком, - Вроде так сильно искал меня, м? - Он потянулся к лицу блондина, хватая пальцами на подбородок, размывая омерзительные кровавые пятна. Черт, ему передали записку. - Я... - Ты жалкий ублюдок, Кадзуха Каэдэхара, мамочка наверняка тобой не гордится. Недавно заглядывал к ней, - он прикрыл глаза, растягивая улыбку шире, и Кадзуху затрясло. - Что ты?.. - Голос сорвался. Мама. Ответить получилось лишь со второй попытки, - Я заплатил кучу денег, ты выполнил часть сделки? - М? Какой? - Скарамучча снова мурлыкал ему на ухо, посылая приятные мурашки по телу. Да, с ним определенно были и хорошие воспоминания. - Бэй... Бэй Доу. Ты ее убил? - Не-ет, я отпустил ее, - послышался легкий смешок, прежде чем он коснулся шеи Кадзухи сухими губами. - Я сказал убить, какого черта ты отпустил ее? - Он изо всех сил старался говорить твердо, но голос дрожал все сильнее. - Кошки всегда играют с мышками, Кадзуха, - просто бросил тот, отступая. Со мной ты тоже играл. - Твои руки тоже в крови, Каэдэхара, - Скарамучча выглядел самодовольным, ублюдок, - Как там его звали? Кажется что-то с Юн... - Синеволосый сделал вид, что задумался. - Заткнись! - Кадзуха не выдержал, толкая того в грудь, но его руки тут же перехватили, впечатывая в стену. - Знай свое место, шваль. Живо оделся, у нас еще есть дело. Прокатимся до дома твоей любимой подружки.