RED

Сан всегда был таким: немного пугливый, немного отстранённый. Для других детей он был одновременно странным и загадочным. Для себя он был страшным. Он не знал, что с ним было не так, что не так с тем, как он действовал и думал, но он просто знал, что что-то было не так, как у других. Таким он вырос, боящимся сблизиться с кем-либо, потому что с ним что-то не так. Тем не менее, он никогда не страдал от этого одиночества. Тем не менее, он рос вполне нормальным образом: у него были оба родителя, старшая сестра, милые бабушка и дедушка. По крайней мере, так его семью видели другие. Внутри стен их дома всё было немного иначе; немного обдолбанный отец, мать, которая кричала немного часто, немного подавленная сестра и бабушка с дедушкой, которые немного слишком часто вытаскивали его из этого ужаса. Но всё было несущественно. Правда. Так ему говорили. Не было ничего ненормального. Поэтому, всю свою юность Сан себя считал немного странным. Это нарастало очень постепенно: однажды утром он проснулся от того, что мама кричала на отца из-за какой-то глупости. Классическая супружеская ссора. Только мама стала слишком агрессивной в словах. Отец ушёл из дома в то утро, и на несколько дней жилище, покинутое им, погрузилось в тишину. Пока одна вещь не нарушила тишину: рыдания из спальни. Сану было пять, когда он впервые увидел лужу крови. Это был несчастный случай, но он изменил его навсегда. Кто знал, что кровь, падающая на пол из открытых ран его сестры, вызовет в нём что-то неправильное? Сану было пять, когда она сказала ему ничего не говорить бабушке. Сану было шесть, когда его мать начала слишком много пить. Сану тоже было шесть, когда он облил себя красной краской в ​​школе только потому, что ему нравилось видеть этот цвет на своей коже. Сану было всего семь, когда он стал свидетелем того, как его сестра пыталась покончить с собой. Сану было семь, когда отец каждую ночь приходил домой уставшим и под кайфом. Сану было восемь, когда он впервые полюбил вид капель крови на своих коленях после того, как упал с велосипеда. Сану было около восьми, когда отец сказал ему, что, возможно, его дети должны уйти в лучшую семью. Сану было девять, когда он в последний раз видел свою сестру в гробу. Сану было девять, когда бабушка и дедушка решили его вырастить. Но в девять лет было уже поздно. Что-то с ним уже было не так. Это было незаметным, правда, но оно было.