RED

Сан был тем самым парнем в конце класса. Тем с капюшоном на голове, отбрасывающим тень на его лицо и скрывающий глубокие тёмные круги под усталыми глазами. Сан был тем ребёнком, про которого никто не мог сказать точно, язвит он или же смертельно серьёзен. Тем, которого большинство людей решило оставить в покое, слишком сложного, чтобы даже приблизиться к нему. Сан был тем ребенком, который горбился над своим столом, сосредоточившись на чём-то, что никто не мог разобрать. И он также был тем, кто возвёл маску безразличия и носил её каждый день, храня молчание, пока его красная ручка рисовала кровоподтёки на его светлой коже. Он действительно не хотел никаких друзей. Он не особо ценил чужую компанию. То, что ему было не с кем пообедать, его не беспокоило. Отсутствие соседа по парте было привилегией. Всё равно другие были слишком громкими. Сану нравилась тишина. Он любил рисовать, любил одиночество. Сан любил слушать музыку и смотреть боксёрские поединки. Сан любил материться, когда был один в своей комнате, и его нельзя было за это ругать. Сан любил своих бабушку и дедушку. Сан любил смотреть на закат. Сан любил красный цвет. Сану было девять. Он скучал по своей сестре, своей паре старых друзей и своему старому городу. Но Сану нравилось одиночество, связанное с переездом к бабушке с дедушкой. Другие, вероятно, посмотрели бы на него как на сумасшедшего, если бы он сказал, что по правде дорожил этим пустым местом в классе. Этот один длинный стол был рассчитан на двоих, но, поскольку он был один, он мог даже поставить свою сумку на пустой стул рядом. Итак, в чём же была проблема? Проблема возникла через пару месяцев после того, как Сану исполнилось десять лет, в первое утро в школе. Прежде чем он успел положить свой рюкзак на его привычное место, кто-то сел на стул. — Привет! Это место ведь не занято? Сан почти сказал, что это для его дорогой сумки, но сдержался. Он фыркнул, покачав головой, прежде чем взять рандомный маркер из своего пенала и начать рисовать. — Что делаешь? Его взгляд не отрывался от тигриной морды, которую он так точно вычерчивал на гладкой поверхности своей кожи. — О, красиво! Кислая улыбка скривила губы Сана. — Отъебись, — пробормотал он так тихо, что мальчик справа не услышал. — А? Ты сказал спасибо или..? Впервые с тех пор Сан горько усмехнулся. — Можешь нарисовать лису на моей руке? — Нет. — Почему нет? О, я забыл волшебное слово... Пожалуйста? — Нет. — Хорошо, а что если мы станем друзьями, а потом ты нарисуешь мне на руке лису? — Нет. — Меня зовут Уён! — Я сказал "нет", — процедил он сквозь зубы, закатив глаза на несносного ребёнка, который, как он надеялся, не будет его раздражать до конца года. — А тебя как зовут? Он помолчал пару секунд, заштриховав морду на своём рисунке. — Сан, — прошептал он. — Как гора? Так классно! Мальчик вздрогнул от энтузиазма другого. Слишком громко. — Значит, теперь мы друзья! — Я сказал "нет", Уён. — Подожди, как же круто ты произнес моё имя! Откуда ты? — Намхэ. — И зачем ты приехал сюда? В ответ Сан пожал плечами. Он не хотел оставлять своих родителей. Ему сказали, что он должен. И он не расстроился из-за этого, хотя немного скучал по отцу. — Значит, у тебя здесь нет друзей? Хочешь пообедать со мной? Я представлю тебя своим друзьям! Сан покачал головой, предпочитая провести время в одиночестве, но несколько дней спустя Уён остался с ним в классе вместо того, чтобы пойти в столовую, как обычно. — Иди есть, Уён. — Сегодня я обедаю с тобой! Мои друзья собираются играть в футбол, а мне не хочется. Старший из них двоих только вздохнул, пережевывая еду. Ему так и не сказали, но друзья Уёна не собирались играть в футбол в тот день. Тот просто хотел узнать Сана поближе, и его хён — Сонхва — сказал ему сделать так, если он хочет. В итоге, так он сделал. Прошёл год. Сан и Уён всё ещё учились в одном классе. Совместный обед стал еженедельной вещью. Старший всё ещё не встречался с друзьями Уёна. Не хотел. Однажды Уён предложил вместе сделать домашнее задание. Сан колебался, но когда он рассказал об этом деду, тот выглядел таким счастливыми, что Сан решил согласиться. Он обнаружил, что дом Уёна был хорош. Он не был слишком просторным, дорогим или чем-то типа того. В нём было скромно, просто, но по-домашнему. На входе была синяя дверь, а в прихожей стояла куча обуви. Она даже близко не была похожа на современную обувь, и была немного грязной. Это было похоже на дом из фильма, дом, в котором, казалось, жили. У Уёна были старший брат и младший, так что в этом месте не было особой тишины, но смех и шутливые споры, которые звучали фоном, странным образом не тревожили Сана. Было приятно и как-то спокойно. Немного громко, но всё равно приятно. Мать Уёна не кричала на мужа, когда тот вернулся домой. Сан нашёл это странным, но сдержал при себе. Это было странно, а не неприятно. На самом деле всё было совсем наоборот. Он сделал мысленную пометку спросить у дедушки, почему всё было не так, когда он жил с родителями. Когда он спросил, дедушка заплакал, крепко обняв его и извиняясь. Сан не понял за что, но промолчал. В следующий раз, когда Сан пришёл в дом Уёна, его не приглашали. Он был в слезах, утром надо было идти в школу. Его дедушка умер ночью. Дверь открыл старший брат Уёна, и, хотя Сану было немного неловко, что его видели плачущим, он не мог остановиться. — У-уён здесь? — всхлипнул он. — Да. Ты в порядке, ребёнок? Входи, я позову его. Мама Уёна выглянула из кухни и поспешила к плачущему Сану, как только увидела его. — Милый, что случилось? Всё в порядке, дорогой, всё в порядке. Выпусти всё наружу, — сказала она, заключая его в нежные объятия. Затем она пошла на кухню, чтобы принести ему стакан воды, который он тут же выпил. Минуту спустя Уён уже был внизу, с влажными и растрёпанными волосами, и на его лице отразилось обеспокоенное выражение. Он казался немного смущённым, но не показывал этого в своих действиях, крепко обнимая Сана. — Уён, у твоего брата сегодня нет занятий. Вы оба можете остаться здесь, если так будет лучше, — заботливо сказала его мама. — Позвони мне, если тебе понадобится помощь в чём-либо. Хорошо? На что младший кивнул, прежде чем взять друга за руку и направиться в его спальню. Какое-то время они молчали, пока Сан не успокоился. — Дедушка умер, — всхлипнул он. Младший обнял его крепче. Он не был близок со своими собственными бабушкой и дедушкой, но смутно осознавал, что бабушка и дедушка Сана были очень значимы в его жизни. — Мне жаль это слышать. Только годы спустя Уён понял, какую боль тогда, должно быть, испытал Сан. Потерять родителя должно быть ужасно тяжело. Одиннадцать лет было слишком рано для этого. Он тоже был слишком юн, чтобы заботиться о пожилом человеке с горем. Он также был слишком юн, чтобы бояться вернуться к своим родителям или уйти к другой семье. Месяц спустя мать Сана приехала в Ильсан и уехала из города со своим ребёнком, чтобы вернуться в Намхэ. Во время своего пребывания в Ильсане Сан всегда думал, что ему нравится тишина. Всегда считал, что ему нравится одиночество и красный цвет. Когда он вернулся в Намхэ, Сан обнаружил, что не ценит всё так, как он думал. Дом родителей был слишком пустым, слишком тихим и слишком одиноким. Когда Уён позвонил ему, Сан между всхлипами сказал, что хочет вернуться домой. Уён ничего не мог сделать, кроме как слушать. Ему тоже было одиннадцать. Сан вернулся в Ильсан в тринадцать. Бабушка всё ещё тосковала, но сделала всё возможное, чтобы вернуть внука. Уён спросил Сана о нескольких шрамах на его руке и тёмном синяке на подбородке, но старший лишь отмахнулся от этого. В том году Сана не было в классе Уёна. Было одиноко, но ничего страшного. Он всегда любил одиночество, и его сумка наконец-то снова заняла своё место. Он всё ещё был тем самым парнем в конце класса. Тот, с кем Уён ел вместе один или два раза в неделю. И с компанией Уёна любой мог поверить, что Сан переживёт свою ненормальную молодость. Ему уже тринадцать, но он был ещё достаточно молод, чтобы начать заново.