Ничто не проходит бесследно

Последний день фестиваля. А значит раба уже привели в поместье, и вскоре появится и эта мегера - настоящая дочь герцога, а еще значит, что Пенелопа скоро умрет… Снова. Как бы комично не звучало слово «снова» в сочетании со словом «умрет». Ведь все умирают лишь однажды, только ей «повезло» ни только не иметь возможности отправиться в забытие, но и помнить все свои смерти, горе, потери. И только маленькую ложечку счастья в этой бочке страданий… «Фальшивка» сидела за столиком в своей комнате, одетая в темно-лиловое закрытое платье с длинными рукавами и воротником-стойкой, единственно что разбавляло его темноту, по настоянию модельера – пояс на несколько тонов светлее платья с глянцевым блеском. Волосы были собраны в свободную косу и завязаны атласной темно-бордовой лентой. На лице был легкий, почти незаметный макияж, Эмили упрашивала каждый день делать его, чтобы Пенелопа не запустила себя. Сама малиноволосая читала очередную энциклопедию, делая на листах какие-то пометки, чтобы не погрузится в мысли о прошлом, и не помышляя куда-то выходить, а тем более сбегать на фестиваль. Эмили в очередной раз за этот день пыталась уговорить госпожу хоть немного поесть, принеся еду, которую сама приготовила и то, что бирюзовоглазая любила в прошлом. Ведь герцог после разговора с врачом приказал, чтобы она ему докладывали о питании Пенелопы и хоть как, но, чтобы дочь ела. Вот только сейчас малиноволосой на это было абсолютно все равно, и она, можно сказать по привычке, ела от силы один раз в день, а порой вообще голодала по двое-трое суток даже не замечая того, пока не начинались приступы боли. В такие дни шатенка радовалась, когда получалось всунуть ей хотя бы конфету вместе с чаем или какой-нибудь фрукт. Ближе к обеду пришел дворецкий, как всегда зашедший без разрешения, так как Пенелопа просто не была в состоянии ставить его на место, и сообщил о семейном обеде, и что ее настоятельно просят прийти. Но получил все тот же один ответ с момента начала этой жизни: - Я не голодна, - не отрываясь от книги и не смотря на старика произнесла Эккарт-младшая. Обычно после этого Феннел уходил, но не сегодня. - Вы обязаны посетить этот обед, - настаивал дворецкий. – Его светлость велел привести Вас… Герцог желает, чтобы впервые за долгое время семья собралась. - Хорошо, - вздохнула Пенелопа, зная примерно, о чем пойдет там речь, и что ей не отвертеться, хоть, и не имея никакого желания на встречу с Эккартами. Дворецкий шел впереди, а Пенелопа следовала за ним по лабиринту коридоров, пока не дошли до столовой, где уже сидели отец с сыновьями. - Ты опоздала… - начал было по привычке Рейнольд, но под неодобрительным взглядом отца быстро замолк. - Добрый день, герцог, молодые господа, - отстраненно поприветствовала бирюзовоглазая, проходя и садясь на свое место и не смотря ни на кого. Про себя все поморщились такому отстранению малиноволосой от них, ведь уже прошло довольно много времени. - Ну что ж, приступим, - проговорил Юлиан, и все принялись за трапезу. Ну как все… все, кроме Пенелопы, которая и так ни очень-то хотела, да еще и Донна видно решила подложить большую свинью герцогу, положив как обычно не те столовые приборы. «Может перейдем к делу, я отвечу, что не поеду на охоту и не хочу есть и уйду… не хочу находится рядом с вами… рядом с этим ублюдком…», - думала малиноволосая, сидя опустив голову, пытаясь не выдать немного учащенное дыхание и взять себя в руки. - Сегодня последний день фестиваля, вы планируете пойти? – спросил герцог, чтобы как-то начать беседу. - Да, - почти одновременно ответили сыновья. После чего все ждали ответа девушки, но та толи прослушала вопрос, уйдя в себя, толи просто не хотела отвечать, поэтому Эккарт-старший решил еще раз его повторить: - Пенелопа, ты пойдешь сегодня на фестиваль? Если пойдешь, то после обеда я представлю тебе твоего нового эскорта, он – раб, которого я купил, но думаю из него выйдет хороший рыцарь… - Нет, - коротко ответила та на вопрос и предложение. - «Не хочу видеть этого крысеныша!». - Ладно… - тихо пробормотал и продолжил уже обычным голосом: - То, для чего я Вас собрал сегодня это предстоящие охотничьи соревнования. Мне удалось снять запрет на участия в них для тебя, Пенелопа. - Я не поеду, - тихо отозвалась бирюзовоглазая, но голос которой выдавал ее тоску, грусть и печаль, но вместе с тем был категоричен. – «Надеюсь с Каллисто все будет в порядке…» - еле сдержав вздох, подумала малиноволосая. - Ты планируешь всю жизнь просидеть в своей комнате? – не выдержал Рейнольд. - Нет. Я могу идти? – немного устало спросила Пенелопа, а в мыслях понеслось: «Лишь до возвращения вашей «милой» сестренки, которая убьет…» Пенелопа хотела уже встать, думая, что ее отпустят, и выйти из столовой, как психанул уже Деррик: - Сядь и ешь! Это не воспитано! Еще не подали десерт! – строго, как всегда, проговорил он, сверля бирюзовоглазую взглядом, но мысли были другие: «Кто тот ублюдок?! Я ее почти не вижу! Раньше она часто появлялась на семейных приемах… И почему она так напрягается стоит мне заговорить с ней, не говоря уже о том, чтобы принять даже банальную помощь? На Рейнольда она так не реагирует! Это даже обидно! Кстати, а ей очень идет платье, но такой фасон больше подходит для выходов в свет, чтобы никто не засматривался… Предыдущие для дома мне нравились больше, когда были открыты ключицы и немного обнажена грудь, а с шейки надо снять лишь чокер… А вот губы могла бы накрасить немного ярче, не так ярко, как в прошлом, но немного… Черт! Из-за того урода нельзя даже думать о таком! А еще те сны… Она правда ненавидит меня?». От пристального взгляда, словно тот если не раздевал, то оценивал, и голоса наследника герцога Пенелопе стало не по себе, и она взяла бокал с водой немного подрагивающей рукой и сделала несколько глотков, чтобы успокоиться, но Рейнольд воспринял это по-другому: - Вода – это не еда! - Мы давно не собирались вместе, а ты и так уже два дня не ела, поешь сейчас, - попытался сгладить резкость сыновей Юлиан. Но малиноволосая не ответила ни на колкость розоволосого, ни на слова герцога, продолжая медленно пить, думая: «Мне не нужны ни ваше общение, ни ваше внимание. Я уже ответила на вопросы! Хочу уйти! Даже его взгляд противен! Ненавижу!». В этот момент Донна начала подавать десерт, услышав речь Юлиана, решила заменить десерт на другой, чтобы не выдать свою издевку со столовыми приборами, но на это все обратили внимания. - Если хотите, то я принесу печенье или другой десерт, - как бы интересуясь пожеланиями, произнесла служанка. «Не могу больше! Как будто вновь в том вечере оказалась… Мне плохо…» - пронеслось в голове бирюзовоглазой. - Приятного аппетита, герцог, молодые господа! - после чего игнорируя все обращения к ней и недоуменно-гневные взгляды, вышла из-за стола и направилась в свою комнату, где легла на кровать и сразу же заснула. Она даже за такое короткое время вымоталась эмоционально, да еще и постоянные кошмары-воспоминания не давали нормально выспаться.

***

- Я же просил! – когда Пенелопа скрылась за дверью, зло процедил Юлиан, в гневе бросая салфетку на стол. – Подай чай в кабинет! – уже обращаясь к Донне. Эккарт-старший встал из-за стола и прошел не как обычно мимо сыновей, а по противоположной стороне, где было место Пенелопы. Грустно глянув на нетронутые блюда, взгляд герцога зацепился за столовые приборы. - Это еще что? – недоуменно спросил Юлиан, беря их в руки. Его сыновья озадачено посмотрели на отца, а затем и на то, что он держал. - Герцог…? – с паникой произнесла служанка. - Поэтому ты и предложила принести ей печенье? – озарило догадкой Эккарта-старшего. - Нет! Я просто интересовалась предпочтениями леди! Вдруг у нее могли поменяться вкусы… - оправдывалась та. - И сколько это продолжается? – нахмурился Юлиан. - Э-это… Все совсем не так… Просто… – продолжая оправдываться, женщина хотела сказать что-то еще, но ее перебил властный голос: - Хватит! Ты уволена! Феннел! – и когда дворецкий появился, то герцог отдал распоряжения насчет Доны и других слуг. Ему надоело подобное состояние и отношение к ним, а точнее к нему, дочери, хоть они и не были особо близки, но так хотелось услышать что-то иное, чем холодное герцог с ее уст. Оно стало даже холоднее и формальнее, чем обычно. Вот только сейчас его подставили слуги, которые видно проделывали это не первый раз, особенно если вспомнить разговор с врачом. Так что Юлиан даже не знал, что делать и кроме арбалета не смог вспомнить увлечений Пенелопы, чтобы отвлечь ее. В это же время, пока происходило разбирательство с Донной и несколькими другими слугами, какая-то неясная сцена всплыла в памяти розоволосого. Словно после подобного обеда он где-то разговаривает с Пенелопой. Они как обычно ссорятся, но в тот раз она рассказывает что-то о себе, своем детстве и… То было лишь глупым детским желанием из-за страха?? А потом она уходит, как всегда, извинившись перед ним за то, в чем собственно и не виновата, скрывая чувства и… Кажется слезинки появились в ее аквамариновых глазах, но она не дает себе заплакать. А он не двигается, хотя надо бы остановить и утешить ее… Извинится… Но он не может, а точнее не умеет ничего из этого… Не научился. Не привык. - Подготовьте арбалет Пенелопы! – отдал еще одно распоряжение Юлиан. - Отец, Вы забыли, что было на прошлой охоте? – спросил Деррик. – А если она опять…? - Пусть пристрелит там хоть всех! – резко отвел Юлиан. – Может среди них будет тот выродок, раз вы не нашли его! Мне даже интересно, кто станет ее первой целью! – на полном серьезе проговорил герцог. - Но для этого надо, чтобы она поехала, - как-то странно проговорил Рейнольд. - А Пенелопа уже отказалась… - продолжил он. Все знали, как трудно переубедить малиноволосую. - Я пойду пройдусь, все-таки фестиваль заканчивается! - Я тоже, проверю за одно и патрули… - сказал Деррик.

***

Был уже поздний вечер, когда Рейнольд вернулся с фестиваля. Почти все слуги поместья уже разошлись по комнатам для отдыха, ведь у большинства из них был тяжелый день. Из-за того, что некоторых выгнали, на других обрушилась двойная работа. Не увидев ни одной служанки, которой можно было поручить передать сестре купленные для нее сладости, которые Пенелопа всегда покупала, парень решил сам занести их. Поднявшись на второй этаж, он подошел к комнате малиноволосой и осторожно заглянул в приоткрытую дверь. Мягкий лунный свет освещал комнату, давая возможность не плохо видеть все, что происходит в комнате. Пенелопа лежала на своей кровати, но сон явно был очень неспокойным, ведь она то и дело мотала головой, морщилась и даже бормотала что-то непонятное, заставив Рейнольда замереть. Прислушавшись розоволосый стал различать тихие слова девушки. - Каллисто! Каллисто!!! Зачем, молодой господин? Зачем? Нет! Отпустите! Не надо! Прошу! Ааа!! – на последнем она выгнулась и резко вскочила, садясь на кровати и судорожно дыша. Все тело Пенелопы сотряслось в мелкой дрожи от вновь пережитого ужаса и шока, а по щекам текли слезы, оставляющие поблескивающие в лунном свете дорожки. - Я ненавижу Вас, молодой господин… - вытерев дорожку от слез, прошептала малиноволосая, еле подавляя желание кричать в голос и зарыдать навзрыд. Подтянув к себе колени, она обхватила их руками, начав неосознанно массировать безымянный палец у основания, где не было кольца, но по ощущениям будто осталось там после перерождения, пытаясь хоть как-то успокоиться. Это стало уже ее привычкой, помогающей вспомнить и о хорошем… о любимом. Словно тепло разливалось по телу как от объятий, рассеивая тревогу, утешая и приводя чувства в хрупкое умиротворение. Просидев так несколько минут, девушка смогла кое-как прийти в себя, но решила, что сегодня со сном покончено. Ведь когда она пыталась вновь уснуть после этого кошмара, то он снился заново. Встав с кровати, бирюзовоглазая заметила приоткрытую дверь в комнату. - Я же просила Эмили запирать дверь… - как-то сдавлено, словно от страха, проговорила Пенелопа. Подойдя к двери, она закрыла ее уже на ключ, оставляя Рейнольда, которого не заметила во мраке коридора, в полной растерянности. После чего Эккарт-младшая зажгла несколько свечей и села читать очередную энциклопедию.

***

«Кто такой или такая Каллисто? Тот ублюдок? Или кронпринц? Но она его даже не видела, так что это не может быть он… Причем тут я? Или Деррик? Почему она стала запираться? Черт! Слишком много вопросов! И их становится все больше, в отличие от ответов…» - эти мысли и многие другие не давали покоя парню, который так и продолжил стоять около уже запертой двери, словно мог увидеть что-то сквозь нее. Он решил прийти с утра, надеясь, что настроение малиноволосой хоть немного улучшится к тому времени. Спустившись в свою комнату, Рейнольд упал на свою кровать, намереваясь заснуть, но мысли все никак не покидали его. Он думал то об услышанном, то о странных воспоминаниях, то о прошлом: о Ивонн, которую потеряли как раз в этот день несколько лет назад, и о Пенелопе, когда ее только привели. Так он провертелся полночи. «Я опять стоял ничего не сделав, как и в большинстве случаев и странных видений…» - невесело усмехнулся, перед тем как заснуть.

***

Утро начинается не с кофе, а с того, что Эмили пыталась открыть дверь в комнату Пенелопы, которая не открывала уже минут десять, а своим ключом не получалось. Горничная очень боялась, что ее госпожа могла вновь упасть в обморок. Но все же дверь открылась, пропуская шатенку в комнату. Малиноволосая выглядела очень уставшей, было видно, что она всю ночь провела за чтением, впрочем, как обычно. Как раз к этому моменту и пришел Рейнольд, ожидающий подачи завтрака в столовую. Розоволосый опять остановившейся у приоткрытой двери, уже собираясь войти, но услышал: - Вы опять плакали всю ночь из-за того кошмара? – осторожно спросила шатенка, подготавливая воду для умывания. - Не всю… - отстраненно ответила бирюзовоглазая, не отрицая, что плакала. - Эх… - вздохнула Эмили, смотря как ее леди пошла умываться, а сама подготавливая одежду и выбирая подходящие тона косметики. – Может хотите поесть чего-нибудь? Даже необычного? Вы уже почти четыре дня не едите! Пожалуйста! - Кофе, - тихо ответила девушка, выходя из ванной, протирая полотенцем лицо, которое посвежело после умывания, но красные глаза выдавали как бессонную ночь, так и ночные мысли с переживаниями. - Сейчас, - немного радостно ответила Эмили, отправляясь выполнять, так как это было хоть и небольшое, но все же желание от ее госпожи. - Кажется я говорил вчера, что вода – это не еда! Четыре дня? Пенелопа! – входя в комнату, как только вышла шатенка, начал орать розоволосый. - Вам не о чем волноваться, молодой господин, - все так же отстраненно проговорила Эккарт-младшая. - Да кто о тебе волнуется?! – тут же начал возражать парень. – «Опять молодой господин?! Надоело! Бесит эта отстраненность! Хочу, чтобы она как раньше показывала эмоции! Улыбалась! Назвала братом!» Пенелопа недолго молча смотрела на него, ожидая новых ругательств, как вдруг он тихо произнес, отводя взгляд: - Я волнуюсь, дура… - попытавшись вложить в ладонь девушки кулек с конфетами. - Скоро все изменится, - опустив и отведя голову в сторону, чтобы не смотреть на второго сына герцога, тихо произнесла бирюзовоглазая, голосом полным безысходности и отчаяния, прикусывая губу. - Нет! – выкрикнул Рейнольд, собираясь еще что-то сказать, но их прервал дворецкий, вошедший в комнату и сообщивший: - Миледи, после завтрака Его светлость ждет Вас в своем кабинете, - передал поручение Феннел. Получив кивок от девушки, после чего обратился уже к розоволосому с почтением в голосе, сообщая: - Завтрак подан в столовую, молодой господин. После этого Рейнольду пришлось уйти, вот только предчувствие чего-то не покидало его.

***

После переодевания в темно-серое платье, больше подходящее для траура по какому-нибудь вассалу семьи Эккарт, чем для повседневного наряда, Пенелопа выпила кофе. Эмили сделала ей макияж, подбирая тон теней, чтобы разбавить одежду, поэтому выбрала серые, но с голубоватым оттенком. Накинув шаль на плечи, после бессонных ночей ее всегда знобило, малиноволосая отправилась к Эккарту-старшему. Войдя в кабинет герцога, обладательница аквамариновых глаз сразу увидела Иклиса уже переодетого в форму учеников самого низкого ранга. - Добрый день, - тихо произнесла девушка. - Пенелопа, это – Иклис, - сразу перешел к делу Юлиан, было видно, что у него еще много дел. – Он станет твоим рыцарем, как только пройдет обучение, но будет с этого дня твоим эскортом… - Эккарт-старший передал ей кольцо от ошейника. - Хозяйка, - произнес парень, опустившись на колено перед девушкой. - Мне не нужен эскорт, - тут же возразила малиноволосая. – «Только не это…» - Решение уже принято мной, - строго сказал брюнет. - Если все же куда-то соберёшься, то Иклис должен будет сопровождать тебя. Сейчас он отправится на тренировочное поле, - кивая рабу, что тот может идти. Перед уходом парень поцеловал руку бирюзовоглазой, вновь встав на колено, но Пенелопа выдернула ладонь, не желая, чтобы тот трогал ее. - Я буду хорошо тренироваться, чтобы стать Вашим рыцарем, хозяйка, - после чего ушел. Когда дверь за Иклисом закрылась, то Юлиан взял коробку-футляр и передал ее Пенелопе. - Надеюсь, с этим ты согласишься поехать на охоту… - со вздохом произнес брюнет. Открыв коробку, Эккарт-младшая увидела арбалет, по которому провела кончиками пальцев, едва заметно грустно улыбнувшись, но через несколько секунд захлопнула крышку, чтобы не вызывать еще больше воспоминаний. - Нет, - покачав головой, ответила малиноволосая, опустив голову, чтобы уйти в свою комнату. В этот момент из главного холла раздался радостный крик Деррика: - Отец! Рейнольд! В холле, куда вскоре пришли Юлиан, Рейнольд и Пенелопа, а также и многие из прислуги, посреди зала стояли наследник герцога, обнимающий за плечи Ивонн. - С возвращением, молодая герцогиня… – тихо произнесла Пенелопа и отправилась в свою комнату под ехидные взгляды прислуги, так и говорящие, что фальшивку скоро выгонят, и недоуменные от всех Эккартов и даже Лейлы.