***
Весь вечер Хёнджин в достаточно весёлой манере общался с другими мемберами: периодически то игриво задирая Минхо, пытаясь при этом избежать сдачи, то пытаясь пробраться под воротник к особо чувствительной шее Чонина, который всякий раз смущенно реагировал на подобные приставания, мило зажимаясь в плечи; а по прибытию в кафе почти сразу же устроился лёжа на коленях Сынмина с довольным умиротворенным лицом, делая вид, что дремлет, погрузившись в себя. Феликс хоть и знал, что Хёнджин ведёт себя подобным образом не только с ним, но частенько находил на себе его руки, при любом удобном случае невзначай перебирающие высветленные пряди или настойчиво пытающиеся подлезть под ткань его футболки, а стоило надеть шорты — шаловливые пальцы непременно оказывались на его голых коленях. Сам Феликс был вовсе не против всего этого, пока не вспоминал о камерах, направленных на них. Сейчас же Хёнджин вел себя так, словно Феликса для него не существовало, и, почувствовав столь резко появившуюся отстранённость, тот весь вечер провёл молчаливо, погрузившись в мысли о том, чтобы попытаться завязать разговор самому, но так и не нашёл подходящего момента или попросту не смог себя перебороть и решиться, всё ещё утопая в смущении от произошедшего в ванной. Чувства разрывали его, терзая душу словно колючая проволока. Тогда в ванной не остановив Хёнджина вовремя, он так опрометчиво раскрылся перед ним. Всё то, что он так долго сдерживал в себе, закрыв на стальной замок, вдруг вырвалось наружу и обернулось наихудшим образом. «Что я должен теперь делать?» — вопрос, на который не было ответа, не давал покоя, продолжая настойчиво мелькать в путающихся мыслях. — Феликс, с тобой всё хорошо? Как себя чувствуешь? — вдруг прозвучавшие прямо над ухом слова сидящего рядом Чана словно выдернули потерянно уставившегося в одну точку блондина из прострации. — Выглядишь не очень. — А? — Феликс встрепенулся. — Я в порядке, — с этими словами он, немного наклонив, сжал ладошками большой стеклянный стакан с коктейлем, разглядывая, как в нём ссыпаются на одну строну раскрошенные кусочки льда. — Ты не простудился? — прикоснувшись тыльной стороной ладони ко лбу Феликса, обеспокоенно спросил Чан, глядя на замотанную шарфом шею блондина, который он наспех накинул, чтобы прикрыть следы обжигающих прикосновений губ Хёнджина. — Нет… Я, правда, в порядке… Это… — Феликс рефлекторно кончиками пальцев подтянул немного выше мягкую уютную ткань. — Просто видел, что шарфы сейчас в тренде, вот и… — Я тебя настолько хорошо знаю, что теперь просто уверен, что что-то случилось, выкладывай давай. Ты же знаешь, я всегда поддержу тебя. Смотри, нас никто не слушает, — он кивнул головой в сторону бесившихся на диване напротив мемберов, во весь голос угорающих над чем-то. — Они слишком заняты, говори. — Крис, я… — начал было Феликс, но вдруг остановился, ему не хотелось обсуждать настоящую причину собственных переживаний, зная, с каким теплом и трепетом Чан относится к нему и всей группе, но и другого сказать попросту было нечего, ведь все мысли в голове занимал сейчас единственный человек, что заставлял его безрезультатно пытаться понять, почему его поведение так сильно изменилось тем более после произошедшего несколькими часами ранее. — Крис, я… Наверное, я просто устал, — тихонько проговорил он единственное, что смогло прийти сейчас в голову. — Феликс, — Чан взял его за плечи и со всей серьёзностью заглянул в его блестящие из-за скопившейся влаги словно готовые вот-вот расплакаться глаза, собираясь что-то сказать, но в этот же момент раздался оглушающий заливистый смех прямо над ухом. — Э-э-эй, Феликс, Чан, вы только посмотрите, что эти дурачки сделали! — вклинился в разговор Хан, чуть ли не захлёбываясь смехом, и протянул телефон, на экране которого они кривлялись на камеру, нацепив какие-то маски из тиктока. Не сговариваясь, сейчас оба на автомате изобразили заинтересованность, хотя в душе продолжала нарастать необъяснимая тревога. — Это всё здорово, но давайте уже возвращаться в отель. Феликс, похоже, переутомился, нам всем следует хорошо выспаться перед перелётом, — Крис, как лидер, принял решение, которому все последовали и неспешно принялись собираться на выход.***
Попрощавшись, парни разбрелись по номерам. Чан, который беспокоился о Феликсе больше чем о ком-либо, проводил его до его номера, чтобы убедиться, что тот будет в порядке. — Береги себя, и… Спокойной ночи, Феликс, — коротко попрощался он, сдерживая свою чрезмерную обеспокоенность. — Если захочешь поговорить, я буду у себя, заходи в любое время. Как бы не хотелось поддержать товарища, который был для него словно младший брат, сейчас Крис лучше кого-либо понимал, что не стоит давить на Феликса, и он расскажет всё сам, когда посчитает это нужным. Всё, что он может сделать — это окружить заботой, подбодрить и просто быть рядом, когда это понадобится. Чан развернулся и направился к себе. Стоило ему сделать несколько шагов, как Феликс, обреченно глядя в удаляющуюся надёжную спину ставшего таким родным лидера, вдруг дёрнулся с места и, догнав, поймал его за рукав словно последнюю оставшуюся надежду. — Крис, у тебя есть человек, который тебе небезразличен? — вдруг тихонько произнес он, не поднимая головы. — Я не раз вам говорил, это все вы, — ни секунду не задумываясь, ответил лидер. — Нет, я немного не об этом, кто-то гораздо более особенный, тот, о ком ты думаешь, больше, чем о других… — взволнованно продолжил Феликс. — Почему ты спрашиваешь? — подгадав правильный момент, Крис осторожно перешел в наступление, чтобы потихоньку подтолкнуть Феликса к рассказу о его переживаниях. — Потому что… — парень слегка замялся, собираясь с мыслями. — Если бы этот человек неожиданно переменился, будто ты его совсем не знаешь, что бы ты сделал? — ещё крепче сжав в пальцах рукав, Феликс поднял взгляд, ища в глазах Чана хоть что-то, что могло бы приблизить его к ответу. — Феликс, — глубоко выдохнул тот, улыбнувшись, скрывая за этой улыбкой печаль в глубине глаз, а вместе с ней тепло от того, что Феликс всё же доверился ему. — Я сейчас кое-что скажу тебе, но прежде, чем я сделаю это, ты должен пообещать мне, что последуешь моему совету и не пойдешь на попятную. Феликс неуверенно тихонько кивнул, и Чан продолжил. — Ты сильный. Сильнее кого-либо из нас. Окружающие всегда были для тебя на первом месте. Ты всегда поддерживаешь и оказываешь помощь любому, кто в ней нуждается, порой забывая про свои собственные проблемы, отодвигая их на задний план. Ты отдаёшь всего себя, умея подобрать нужные слова, буквально исцеляя людей вокруг, но когда дело касается тебя самого, ты словно слепой котёнок, не замечаешь очевидного, лежащего на самой поверхности. Уделяя внимания другим, ты порой забываешь позаботиться и о себе, Феликс. В этом главный твой недостаток, но в то же время и очарование. — Чан сделал небольшую паузу. — А теперь посмотри мне в глаза и повтори свой вопрос ещё раз. — Чтобы ты сделал, если бы близкий человек, ничего не сказав, внезапно переменился, будто ты его совсем не знаешь? — пытаясь переосмыслить сказанное лидером, не до конца понимая, зачем это нужно, Феликс наконец отпустил его рукав и повторил свои же слова, в точности, как сказал ему Чан. — Представь, что этот вопрос задали тебе. Что бы ты на него ответил? — неожиданно перевел стрелки тот, отчего блондин пришел в некое смятение, но вскоре собрался, как никто другой понимая, что Чан никогда не делает что-то просто так. Феликс задумался. Поиск ответа был одновременно сложным и до смешного простым. Перевернуть всё с ног на голову и, отбросив тревожные мысли, оставить лишь саму суть, без препятствующих чистому мышлению эмоций — было не самым простым занятием, но на удивление это помогло. Феликс улыбнулся впервые за вечер. — Я бы сказал, что им нужно поговорить, — коротко произнёс он. — Хах, я знал, что ты справишься. Правильно. Поговори. Поговори с этим человеком. — Чан улыбнулся и подбадривающе положил руку на плечо Феликса. — Это лучше, чем выстраивать ложные догадки лишь в своей голове. В отношениях всегда участвуют два человека, сам с собой ты их не построишь. Не нужно закрываться в себе. Лучше столкнуться с правдой лицом к лицу, чем терзать себя выдуманными догадками. Дальше лишь два варианта: либо ты ошибаешься, и в этом случае всё хорошо. Либо — случается, что люди отворачиваются и расходятся, но в таком случае ты хотя бы будешь это знать, знание всегда лучше незнания. Ты справишься, Ёнбоки. — Боже, какой же я дурак, — Феликс спрятал лицо за ладонями. — Ты всегда мне помогаешь, Крис, я так благодарен тебе. — Да брось ты, я просто делаю то, что должен, — Чан искренне желал Феликсу счастья и решил не давить, позволив разобраться им самим. Конечно, он догадывался, о ком Феликс говорил, ведь химия между ними двумя была настолько очевидной, что лишь слепой и они сами могли не заметить их бессознательную тягу друг к другу.***
На словах всё было просто, но Феликсу понадобилось время, чтобы решиться. По возвращению в общежитие на первый взгляд всё шло как обычно — совместные тренировки хореографии, звукозаписи и съёмки развлекательного контента, усиленная подготовка к выходу нового альбома, критически плотный график, сопровождающийся хроническим недосыпом. Но среди всей этой рабочей рутины, хотя мемберы продолжали сохранять оптимизм и находили время на развлечения, словно что-то было не так, что-то кардинально переменилось, будто между ним и Хёнджином образовалась невидимая, ни для кого не заметная пропасть, становившаяся с каждым днём всё больше. Со стороны вряд ли кто-то бы смог обратить внимание на их отстранённость, но не Феликс, который большую часть времени привык быть рядом с Хёнджином. Ранее он постоянно украдкой наблюдал за ним, тихонько улыбаясь, наслаждаясь тем, как тот увлеченно отдаётся любому делу, всегда посвящая всего себя целиком. Сам того не замечая, Феликс старался быть ближе к нему всякий раз, когда появлялась такая возможность, не в силах ничего поделать со своим влечением. Каждую секунду он хотел проводить вместе с Хёнджином, но теперь… Он вёл себя нарочито сухо, стараясь держаться подальше и сохранять дистанцию. Феликс делал это не потому, что его чувства переменились. Нет. Просто возникшая между ними неловкость и недопонимание породили ещё большую отстранённость, которая с каждым днём лишь усиливалась. По привычке, помня их вечные игры в переглядки, Феликс время от времени посматривал в сторону Хёнджина, в глубине души надеясь поймать на себе его ответный взгляд, но не было ни-че-го. Сначала это ещё больше расстраивало, но потом переросло в чувство напоминающее раздражение. В итоге дошло до нездорового абсурда — Феликс избегал Хёнжина вплоть до того, что, всякий раз по случайности оставаясь с ним наедине, быстро сбегал в туалет или ещё куда, хватаясь за других мемберов, лишь бы не остаться вместе с ним, ведь для него это напряжение невозможно было бы выдержать. Он ругал себя за такое поведение, вспоминая обещание данное Чану, но ничего не мог поделать с собой, не в силах управлять этим, в итоге прячась не только от Хёнджина, но и от своих чувств.***
Устало плюхнувшись в кровать после очередного насыщенного дня, Феликс сделал глубокий вдох, пытаясь расслабиться, с наслаждением утонув в мягких шёлковых простынях. Влажные после душа пряди волос, спадающие на лоб, в который раз напомнили произошедшее тогда в ванной. Вновь никакие другие мысли не задерживались в голове, это было словно проклятое наваждение. Как так получилось, что невинные заигрывания переросли то, что не должны делать друг с другом друзья? Как вышло так, что ставшее в какой-то момент невыносимым притяжение взорвалось, заставив словно по щелчку пальцев стереться невесомую границу между ними? Феликс так отчётливо помнил, как Хёнджин прикасался к нему… Как его ладони блуждали по голой, влажной коже, пробираясь под складки промокшей одежды. Помнил доводящий до мурашек шепот на ухо и… Его мягкие губы… Такие горячие, такие приятные… Обжигающие своей нежностью и страстью, сводя с ума. Рука Феликса скользнула вниз. Перед глазами словно в тумане застыл тот вечер. Желанные руки умело касались его, обнимая, лаская, сжимая. Чувственно… Даря тепло и нежность, трепетом отзывающиеся во всем теле, доводя ледяной дрожи и нестерпимого желания раствориться в вечности, захлебнувшись в обволакивающем безумии. — Ха-а… — Громкий выдох, сорвавшийся словно с чужих уст, резанул по ушам в тишине одинокой комнаты. — Какой же я жалкий, — Феликс раскрыл глаза, в полумраке разглядывая на свою мокрую липковатую ладонь. Вытеревшись салфетками, чтобы поскорее избавиться от следов своих постыдных фантазий, Феликс распластался на кровати, накрыв тыльной стороной ладони уставшие глаза. Густым туманом в голове крутилось предложение Хёнджина. «Когда вернемся домой, приходи ко мне, я хочу нарисовать тебя… Красивые, прямо как ты… Хочу нарисовать тебя…» — его слова гулким эхом звучали в ушах, искушая всё сильнее. — Да пошло оно всё к чёрту! — Феликс вскочил и, ловко перекувыркнувшись по простыням, схватил с тумбочки телефон. Он открыл переписку с Хёнджином: последнее сообщение от него — две недели назад. Собравшись с духом, Феликс, шустро клацая по клавиатуре, напечатал одинокое «привет», глядя на которое, внезапно возникший на эмоциях запал, вдруг так же резко исчез. Дрожащий палец застыл над «отправить». Отчаянно борясь со страхом и сомнениями, Феликс зажмурился и коснулся экрана. Отметка «прочитано» появилась в тот же момент. Удивление застыло на широко распахнутых глазах. Всё произошло так быстро, буквально застав Феликса врасплох, словно чат был открыт, словно телефон прямо сейчас был в руках Хёнджина. Дыхание сперло от неожиданности. Сердце сначала до пронзительной боли сжалось, а затем начало колотиться, словно желая вырваться из груди. Телефон улетел куда-то в сторону. Хотелось проорать, но ребята из соседних комнат сразу бы сбежались на шум, поэтому он просто уткнулся лицом в подушку и лежал так, пока не закончился воздух в легких. Став задыхаться, он резко отпрянул, схватился руками за голову, лицо горело огнём так, что хотелось опустить голову в ведро с ледяной водой, чтобы хоть немного прийти в себя. Он уже миллион раз успел пожалеть, что решился написать Хёнджину. Пока Феликс пытался прийти в себя, экран вспыхнул, раздался звук оповещения о новом сообщении. Еле живой он в панике схватился за телефон и, перевернувшись на спину, успел заметить всплывающее уведомление: «Здравствуй. Рад, что ты написал, приходи…» — продолжения видно не было. Осознав смысл прочитанного отрывка фразы, Феликс в панике чуть не выронил телефон из рук прямо на своё лицо, благо реакция хорошая, и он поймал его в сантиметре от своего носа. Феликс облегченно выдохнул, и, прикрыв глаза, постарался выровнять дыхание, стараясь вернуть самообладание. Он не мог решить, прочитать ли сообщение сразу, но это выглядело бы словно он только и ждал ответа, или выждать паузу, но это ещё глупее — Хёнджин ведь же сразу поймет, что это специально. Когда Феликс всё же раскрыл переписку, удивление накрыло с новой силой. Он не ожидал, что всё случится столь быстро — Хёнджин ждал его у себя уже завтра вечером, после того, как они закончат с запланированными делами. И это сразу после того, как они избегали друг друга целых две недели? Что творится в голове Хёнджина оставалось для Феликса загадкой, без намеков на мельчайшую зацепку. Он кое-как отправил в ответ смайлик «окей» и, отключив телефон, чтобы нервно не обновлять чат в ожидании новых сообщений, закопался с головой в подушках. Сон как рукой сняло. Сердце не собиралось успокаиваться. Чувства смешались — волнение, страх, неготовность, но в то же время желание увидеть его и вернуть всё, как было прежде. Феликс больше всего на свете мечтал быть рядом с Хёнджином, и у него будет возможность всё прояснить уже совсем скоро. Тревога, которая преследовала его все это время, сейчас сменилась трепетным волнением, накрывшим целиком с головой. Осталось лишь дождаться встречи.