Фото на память

В зале кинотеатра было много народа. В воздухе царила духота и влага, а девочки, повисшие у меня на руках, доставляли дополнительный дискомфорт. По мере затопления Титаника увеличивалось количество всхлипываний Марины и Лизы. Как ни крепка была моя воля, я тоже не сдержалась и подключилась к ним, но общие страдания не мешали паре на последнем ряду спорить. Наконец, Роза встретила Джека спустя десятки лет разлуки, и можно было начинать приходить в себя. — Если бы я только знала, куда Вы меня поведёте… — бухтела я, отцепляя от себя подруг. Свежий ветер немного остудил мои щёки и голову, и мы с девочками принялись расставаться. На углу улицы стояли парень и девушка, которые до этого, судя по всему, мешали зрителям насладиться шедевром кинематографа, ведь их ссора продолжилась и на улице. — Гляньте, Настька со своим благоверным опять цапается. — закуривая сигарету, завела Лиза. — Прибьёт он её когда-нибудь. — уставясь на них, приговаривала Марина, — Ой! Вдалеке виднелось то, как одна из фигур упала. Сердце неистово забилось в груди, зубы стиснулись, а ноги понесли меня в их сторону. По мере приближения я все чётче видела Настю, распластавшуюся в грязи. Она громко всхлипывала, тело её было окутано дрожью. Не помню, как я очутилась рядом с ними, как подняла её, но помню истошные крики Гриши, оставшегося позади. Он пытался одёрнуть меня, но сегодня я была трезва и смогла дать отпор. Яростно мои руки оттолкнули его, и я повела девушку в сторону своего дома. Она всё продолжала рыдать, хотя я и пыталась отогреть её, прижимала к себе. По дороге мы не обменялись и единым словом, в молчании мы существовали и дома. Отправив её в горячую ванну, я принялась готовить импровизированный ужин. Что мне теперь с ней делать? Дома её явно не ждут, к Григорию я её точно не поведу. Вскоре послышались шаги, и Настя, укутанная в синее полотенце, уселась за стол. Мокрые жёлтые волосы упали на тонкие и худые плечи, вокруг глаз остались чёрные круги от туши, а красный нос напоминал о недавней истерике. Я поставила перед ней тарелку с яичницей и стакан горячего чая, а затем плюхнулась на соседнюю табуретку. Она стыдливо прятала свой взгляд в сторону и дрожащими руками елозила вилкой по одинокому желтку. — Как поешь, переодевайся и ложись в спальне. Вещи на краю кровати. — не желая доставлять ей дискомфорт, я ушла в зал и принялась залипать в телевизор. Глаза быстро устали, ведь до этого я три часа подряд пялилась в огромный экран, транслирующий историю великолепной и чистой любви. Да и, честно говоря, смотря бредовую телепередачу по главному телеканалу страны, я не могла отвлечься. Новая неприятность, которую я нашла на свою бедную голову, отнюдь не радовала. Чувствую, что Григорий не простит мне такого поведения, хотя боятся нужно не за себя, а за Настьку. Мозги от бесконечных дум перегревались, поэтому я прикрыла глаза и попыталась расслабиться. Сквозь дрёму я услышала тихие шаги и скрип двери, но сил проснуться не было. Внезапно мою шею окатило тёплое дыхание, за которым в неё последовал горячий поцелуй. Слипшиеся глаза распахнулись, и я увидела перед собой оголённое стройное женское тело и красные пухлые губы. Я ошеломлённо сжала её предплечье. — Настя, что ты творишь? — воскликнула я девушки. — Ты же помогла, я должна отплатить… — избегая со мной зрительного контакта, прошептала в ответ она. Эта её фраза откликнулась болью в моём сердце, я отпустила её руки, резко усадила девушку на диван и попыталась завернуть её беззащитное тело в плед. Она, замерев в одном положении, испуганно следила за моими движениями. — Не должна, ничего не должна. — талдычила я ей. — Но ты же делаешь это всё не просто так. Я же тебе нравлюсь. По тебе видно. — продолжила шёпотом говорить она, будто кто-то нас подслушивает. В этот момент моё лицо захватила кривая улыбка. Девушка определённо переживает нелёгкий период, может быть, она даже немного бредит, но разве я должна терпеть это… А вдруг и другие так думают? — Ложись и проспись. — сухо сказала я ей, уходя на кухню. Ночь тянулась бесконечно, я упёрлась глазами в табуретку, на которой сидел Миша несколько дней назад. Он бы не стал меня оценивать, он другой, совсем другой. Поскорее бы настало утро. Не сомкнув глаз, я просидела на кухне всю ночь, вспоминая лето, концерт и прогулку по дождём. Воспоминания согревали меня, но на глазах то и дело слезлись. Суровая реальность больно покалывала грудь и приводила меня в чувства. Наспех приведя себя в порядок, я оставила для Насти записку на столе, в которой криво вывела: «Сиди дома. Вечером приду.» Мой выбор одежды был опрометчив, а осознала я это, стоя на остановке и выжидая появление автобуса. Ветер будто пытался сдуть тонкую ветровку, а вместе с ней и меня саму, но я не сдавалась и продолжала цепляться ногами за землю, прижимая к груди рюкзак с оборудованием. Наконец, я преодолела все испытания, уготованные мне по пути на студию, и передо мной появилось нужное здание. Уже, бредя по лестничным клеткам, я услышала Балу, который обсуждал рабочий график вместе с Мишей. Немыслимые силы проникли в меня и мигом подняли на три этажа. — П-привет! — немного запыхаясь, сказала я. — Здарова, — улыбнулся Саша и протянул мне руку. Странная традиция укоренилась между мной и членами группы, почему-то все (кроме Михаила) приветствовали меня крепким рукопожатием, а я была совсем не против. Парни провели меня в просторную комнату с высокими потолками и крупным белым экраном. Тонкий и маленький фотограф скакал между различной аппаратурой, поправляя её и настраивая. Он ненадолго оторвался от своей рутины на знакомство со мной, а затем скрупулёзно принялся возиться со своим фотоаппаратом. Пока разрешались технические вопросы, я стояла возле голой стены и издалека наблюдала за разговором парней. Они сегодня выглядели более симпатично, чем обычно, бритые, умытые и причёсанные панки больше походили на паинек, особенно Миша… «Дарья, ты сама себе вредишь, » — укорял здравый смысл — «отвернись хотя бы ради приличия». Правда, я же не хочу, чтобы эта глупая симпатия укоренилась во мне. Я отошла к небольшому окну, открывшему вид на небольшой дворик с детской площадкой времён СССР. Сквозь очки я увидела, что там возилась какая-то детвора, вокруг которой бегала маленькая дворняжка. Сие зрелище не могло не умилить, и я даже ненадолго потерялась во времени, пока наблюдала за детскими забавами. — Смешные пацаны, правда? — отвлёк меня от созерцания Михаил, который внезапно оказался рядом со мной. — Ага. — подтвердила я, стараясь не поворачиваться к нему лицом, — Скоро начнём? — Через минут пять. — немного помедлив, парень добавил, — А ты чего одна стоишь? Стесняешься? — Нет. Просто… Ай, неважно. Тебе готовиться надо, пойдём. Страх, что я буду воспринимать его доброту, как нечто большее, набирал обороты. Мысли об это молодом человеке и так постоянно не давали покоя, и я понимала, что добром это всё не кончится. — Мальчики, встаём ровненько. Саша подвинься к Саше. Андрей выпрямись. — командовал Эдуард, стоя у своего инструмента. Картина выглядела жалко. Юные пионеры на Дне труда — я бы так описала это действие. Видя, что молодые люди пытались между вспышками выразить своё недовольство и уже нервно подёргивали кистями, я подошла поближе к фотографу, к которому уже сто раз передумала напрашиваться в ученики. — Это не совсем в их стиле. Давайте их немного по-другому поставим. — вежливо предложила я. — Хм… Согласен, нет естества в данном виде. — манерно проговорил мужчина. Парни быстро поменялись местами и принялись кривляться в своей манере. Вот теперь это была группа «Король и Шут», которую я видела на концерте. Уличив момент, я схватила свою относительно новую камеру и принялась записывать рабочий процесс. Кружа по съёмочной площадке, я пристально цепляла каждого члена группы, но внезапно через объектив на меня посмотрели яркие глаза и беззубая улыбка. Я отодвинула фотоаппарат от лица и тогда увидела Мишу, который показал мне большой палец. — Молодец, Дашка. — проговорил он, и его поддержали Андрей и Яша, но я уже ничего не слышала. Оставшаяся часть фотосессии прошла в моих аккуратных спорах с Эдуардом и перестановках съёмочной аппаратуры. Но под конец, пока я возилась в своём рюкзаке, мою руку обхватил Князь и повёл в сторону фотомоделей. — Эдик, а сделаешь пару фоток для Дашки? — сказал он, ставя обалдевшую меня по центру. Фотограф эпатажно вздохнул, но всё же утвердительно кивнул, и из фотоаппарата полетела серия вспышек. Я даже не успела осознать, что происходит, но улыбнулась и посмотрела в камеру. Наконец, мы вышли из душного помещения на осенний проспект. Предчувствуя конец чудесной встречи, моё сердце тоскливо и монотонно забилось, возвращаясь в привычный ритм. Я зашаркала ногой по асфальту, ожидая начало прощаний. — Анфиса звала тебя в гости. Ты сегодня свободна? — внезапно спросил у меня Михаил. — Не совсем. Мне надо домой вернуться. — вспоминая о присутствии дома Насти, грустно ответила я. — Негоже в выходной повторять конспекты и лекции — подкалывал меня Андрей. — Да там… Другое. — продолжала я настаивать на своём. — А! Возрастной жених ждёт! — захихикал Яша, который каким-то образом (о котором я догадываюсь) узнал о моих встречах с Евгением. То я любительница постарше, то лесбиянка. Неужели я совсем не похожа на нормального человека в глазах этих странных петербуржцев? Такие их рассуждения не только неприятны, но и уже приносят настоящий дискомфорт. Мне не хочется, чтобы Миша, стоящий рядом и размеренно покуривающий сигарету, слушал эти глупости. Просто не хочется. Не услышав ответа и уловив молнии в моих глазах, которые я вот-вот готова была отправить в сторону балбесов, парни переключились на другие темы. — Ну, я пойду. До встречи. — протянула я руку поочерёдно каждому из группы. — Я тебя провожу, мне как раз там по делам надо зайти. — отпочковываясь от круга, сказал Михаил. Мы пошли к остановке по тёмным улицам, которые постепенно охватывал субботний вечер. Пьяные подростки и шумная молодёжь активно праздновала наступление выходных. Их веселье слегка настораживало, ведь вызвано оно было какими-то крепкими одурманивающими веществами или же алкоголем, что демонстрировали полуистеричные вскрикивания девушек и гоготание парней. Я пыталась спрятаться в одежде, чтобы не вызывать никакого интереса, Миша же шёл спокойно и буквально не обращал на них внимание. Только он, видимо, как и я, не предусмотрел погодные условия и то и дело подёргивался от холода. Заветный автобус пришёл, и мы даже смогли присесть в полупустом салоне. — Опять что-то случилось? — обратился он ко мне, не отрывая взгляд от окна, — Меня то не стесняйся, мы же друзья. Мои глаза округлились, и давно скопившееся желание посоветоваться с кем-то победило стеснение. На самом деле меня гложет не только симпатия к молодому человеку, есть реальность, отделённая от моих розовых мечт. Я не знаю, что делать с Настей, куда её пристроить и как решить её проблему. Да и Евгений в последнее время всё настойчивее звонит, приглашает меня в рестораны. Кажется, что в этом ничего страшного нет, ведь можно просто отказаться, но его тон заставляет меня задерживать дыхание. Иногда он очень любезен и вежлив, а порой как будто пытается мне угрожать. Но самое страшное, что у папы начались проблемы и, когда его запас на первое время моей жизни в Питере закончится, мне придётся выйти на работу и искать более дешёвое жильё, так как нужно ещё и выучить Машку. Моя голова погружена в мыслительный процесс, а сердце в любовный, поэтому мне нужен трезвый совет со стороны, который я ожидала получить от Миши. Но, когда он нахмурился, я пожалела о том, что дала волю языку и загрузила его. — Ты маленький взрослый, а на тебя надеется слишком много людей, — проговорил он, повернувшись, — Не расстраивайся, сейчас всё придумаем. Он по-наставнически разъяснил мне, попутно пальцем рисуя на коленке схему, что, во-первых, нужно отвести Настю к её родителям. Хотя было ясно, что они не будут в восторге от возвращения блудной дочери, всё же не выгонят её из дома. Во-вторых, он предложил поговорить с Агриппиной Валерьевной и снять у неё комнату. А насчёт работы обещал помочь чуть позже. Его ясные мысли унесли мою тревогу, наверное, последний раз так со мной разговаривал папа лет семь назад. — А этот Евгений… Мутный мужик, будь аккуратнее и лучше с ним не связывайся. — закончил он своё рассуждение, доводя меня до крыльца. — Спасибо. Прости, что вешаю на тебя свои проблемы, наверное, у тебя и в своей жизни их навалом. — тихо проговорила я, пялясь на сырой асфальт. — Опять за своё. На то ведь и нужны друзья. — улыбнулся он и тихонько наклонился ко мне. Михаил положил свои руки мне на плечи и обнял меня, похлопывая по спине, как ребёнка. Я почувствовала запах сигарет, плотно засевший в его тонкой куртке, и тепло, исходившее от его тела. Мне бы хотелось, чтобы он этого не делал, ведь на глазах моментально навернулись слёзы, которые давали знать о том, что моя симпатия теперь нечто большее и, к сожалению, нечто невзаимное. Теперь я поняла, что мне нехорошо, и само по себе моя любовь пройдёт совсем не скоро.