***
Все утро, пока Стас собирался, ехал в аэропорт, проходил регистрацию, поднимался по трапу, отчаянно зевал, чтобы разложило уши, он только и прокручивал в голове то, как это будет. Если в Игоре и была черта, выделяющая его из толпы, то это неумение ждать. Загореться идеей и пошпарить сразу, сломя голову, не продумав план — его фишка. Он знал, что ждет его на том конце, но как добраться до туда, частенько, понятия не имел. Удивительно, но каждый раз добирался, упорный мудак. Поэтому у Стаса было огромное разнообразие вариантов. Худшими были: секс в гримерке прямо на студии, или в машине в пустынном дворе, или в лифте. А они добрались до самой спальни, ничего ж себе. И когда дверь захлопнулась, Стас ожидал, что его толкнут на кровать сразу. Не спрашивая. Игорь — это быстро, рывками, укусами. Лихорадочно и захлебываясь. Особенно, когда дорвался наконец до того, чего хотелось. Но подлого тычка в спину с последующим плюханьем на матрас так и не случилось. В спальне царил полумрак, через плотные шторы тонкой полосой пробивался один-единственный лучик майского солнышка, который золотил витающую в воздухе пыль. Кровать была идеально застелена. Даже слишком идеально. Стас обернулся к Игорю и приподнял бровь. Лавров, застывший у двери, передернул плечами в ответ. Выдавил нехотя: — Работы было дохуя. И не сдвинулся с места. Конченков неловко сместил вес с одной ноги на другую, попытался выпрямить спину, чтобы не ощущать себя таким придурком, — в трусах, посреди чужой спальни, нихуя, блять, не делая, — и не выдержал: — Представляешь, можно высыпаться и не доводить других людей до ручки. И это одновременно. Игорь фыркнул. — Нет, серьезно, — продолжил Стас, звук собственного голоса придавал ему уверенности, а выебываться на Игоря всегда лучше, чем ощущать себя идиотом, — Два дела сразу, братишка, многофункционально. — Заткнись, — мягко посоветовал Лавров и отлип, наконец, от двери. Сделал полтора шага, вплотную, так что дыхание ощущалось на щеке. И мягко-мягко опустил на голые плечи свои горячие ладони. Сжал пальцы, скользнул ниже, медленно. Словно Стас вдруг материализовался из воздуха посреди комнаты, сразу без одежды, и теперь нужно его прощупать, целиком, чтобы убедиться, что это не глюк. Ладони дошли по рукам вниз, до запястий, и Игорь легонько дернул их на себя и вверх, к собственному лицу. Стас поддался, затаив дыхание. Только когда любовник уткнулся носом в его сложенные лодочкой ладони и потерся о пальцы, до него дошло, что именно эта скотина делает. Он вздохнул глубоко и выдавил: — Окей, что ты хочешь? — М-м-м? — притворился, что не понял, Игорь. Стас упрямо смотрел на него, не сдаваясь. Но и не пытаясь вырваться. — Я знаю тебя больше десяти лет, ты в курсе? — поинтересовался он, — Из меня-то долбоеба не делай, братан. Лавров засмеялся, щекотным горячим дыханием обдало пальцы. Он выпрямился, потянулся вперед и прижался губами к губам Стаса. И еще раз, совсем легко, будто пытаясь выцеловать из Конченкова вопросы. И снова, снова, не пытаясь ни углубить поцелуй, ни продолжить то, что они начали в коридоре. Пока у Стаса не начала от нежности кружиться голова. В том, чтобы знать кого-то десять лет, был небольшой минус. Тебя тоже знали. Наизусть, насквозь и во все стороны. Собственный сбивчивый выдох оглушил Стаса, Игорь довольно хмыкнул себе под нос. Шагнул ближе, прижимаясь и притираясь. Обхватил обеими ладонями его худое лицо, ненавязчиво заправил выбивающуюся челку за ухо. — Я скучал, — повторил в сотый раз, отираясь холодным кончиком носа о горящую румянцем скулу. И скатился на жалобный скулеж, теперь звучал, как избалованное дите, а не как двадцатишестилетний двухметровый мужик, — Не делай так больше. Без тебя все по пизде идет. — От меня же вообще нихуя в шоу не зависит, — хохотнул Стас не в тему, пытаясь сглотнуть пересохшим горлом огромный ком, который все рос и рос с каждым «я скучал». — От тебя зависит мое душевное равновесие, блять, Стас, — сообщил Игорь. И наконец соизволил подтолкнуть его к кровати. Конченков плюхнулся на спину, на внезапно жесткий матрас, сбил покрывало в гармошку и подтянул мешающиеся на пути Игоря ноги к себе. Коротко заржал с вида вскарабкивающегося поверх него Лаврова, тот кинул на него тяжелый взгляд, полный осуждения. Подтолкнул ладонь ему под затылок, оцарапал загривок все еще натянутой на запястье пластмассовой резинкой. И плавным движение поднял отросшие волосы от плеч вверх, раскладывая их по простыням тщательно, будто пытался нимб Стасу вокруг головы сделать. А потом отстранился, приподнявшись на локтях и оглядывая свое творение. — Ну и что это за перфоманс? — Стас задрал бровь, обнимая его за шею и пытаясь притянуть к себе, но Игорь оставался неподвижен, — Чего ты? — Любуюсь, — просто ответил Лавров. Стас под его взглядом почувствовал, что наливается жгучим румянцем, будто в мультфильмах, одной волной. Вот-вот засверкает, блять, как новогодняя гирлянда. — Делать тебе нехуй больше, что ли? — заворчал он, — А как же все эти «Я тебя трахну, не снимая штанов»? Игорь разулыбался во все тридцать два. — Но мы же уже сняли штаны, братишка, ничего не поделаешь, — он сочувственно цокнул языком, и сделал вид, что собирается подняться, — Но если хочешь, конечно, я могу за ними вернуться… — Лежать, бля, — припечатал Стас, для верности еще стиснув влажные от пота бока коленями. Игорь глухо захохотал ему в плечо, — Смешно ему. У меня сейчас трусы лопнут от стояка, а он ржет. — Ну-у-у, не переоценивай себя, малыш, — выдохнул Игорь ему прямо в ухо, запустив волну мурашек вниз по шее. — Так ты привез меня к себе пообниматься? — спросил он. Было душно, его ладони вспотели, кожа Лаврова под пальцами была тоже влажная и прохладная, а Стас все тщетно пытался притянуть его ближе, заставить лечь на него всем телом, — Могли бы и на студии с этим справиться, знаешь. — Думаю, Виталик с Димой не оценили бы… — С другой стороны, — вдруг задумался Стас, — золотой диван. Игорь замер, вскинулся к его лицу, заглядывая в глаза. Так усердно, будто пытаясь понять, шутит Стас или нет. — В такую жару? Хочешь, чтобы вся эта хуйня золотая тебе к заднице прилипла? Конченков открыл рот, чтобы огрызнуться и тут же закрыл его. Фыркнул громко. — Чего ты? — поинтересовался Игорь. — Хотел пошутить про прилипание к заднице, но подумал, что это испортит настроение, — Стас угарал уже не скрываясь, — С другой стороны, трахать ты меня не собирае… И в этот момент Игорь решил, наконец, сократить расстояние между их бедрами, и окончание слова потонуло в громком «ах». Два движения, и Лавров снова приподнялся. Невозмутимо спрашивая: — Это ты с чего решил, малыш? — Потому что ты тянешь, блять, — пожаловался Стас, — А ты ненавидишь тянуть! Игорь улыбнулся ему почти снисходительно. Лукаво блеснул глазами, прижался губами к его брови, заставляя щуриться. — Какой ты сообразительный мальчик. Стас, не выдержав, опустил руку и звонко шлепнул его по боку. — Так и знал, блять, — процедил Стас, — Хули тебе нужно? — Зачем ты пишешь Диме в три часа ночи, что я мудак? — О боже! — выдохнул неверяще Конченков, — Тебе что, блять, двенадцать? — Стас. — Знаешь, что? — возмутился Стас, упираясь ладонями ему в плечи и пытаясь столкнуть с себя эту тяжелую скотину, — Я не хочу, чтобы меня трахал человек с интеллектом шестиклассника. Слезай. Но Игорь, несмотря на все тычки, даже не сдвинулся с места. Наоборот, налег на него всем весом, — наконец-то, блять! — притерся ближе и максимально расслабился. Стасу стало тяжело дышать. — Ты ж меня раздавишь, блин, И-и-игорь, — протянул он, в противовес своим словам скрещивая ноги у Лаврова на пояснице, чтобы он никуда не вздумал съебаться. Он соскучился по ощущению тяжести родного тела, по колючей щетине, по дебильному запаху шампуня, по гладкой коже на спине, по перекатывающимся под ней мускулам. По Игорю. И его ментальной незрелости. Ему даже показалось на какое-то мгновение, что можно и рассказать. Не было же в этом ничего плохого, верно. Но раз Лавров играет грязно, у Стаса развязаны руки. Он повернул голову, утыкаясь носом в знакомую родинку на шее, прижался губами под кадык, — где лихорадочно бился пульс, — и промычал, чтобы вибрацией отдалось по всему скелету этого ублюдка: — А я подготовился. Тело над ним напряглось разом, полностью. Игорь пропустил вдох. — …что? Стас улыбнулся беззвучно ему в шею и продолжил все тем же спокойным, тихим тоном, чувствуя, что Лавров вот-вот капитулирует. — Еще до самолета, дома. Я думал… Игорь дернул бедрами, выбивая из него стон, но не сбил его с цели. Сухая огромная ладонь Игоря прошуршала по простыне от его головы вниз, пальцы сжались на бедре, чуть-чуть не доходя до резинки трусов. — Я думал, — продолжил Стас, — что мы не сможем выбраться из студии сразу. Лавров повернулся к нему, прижался лбом к его лбу, глядя черными от возбуждения глазами. Так, будто бродил по пустыне два дня без воды, а Стас банка кока-колы из кулера. — Ты меня наебываешь? Конченков опустил глаза на его губы, их дыхания смешались. Желание спорить и обсуждать что-то испарилось. — Сам проверь, — предложил он, расцепив ноги и расставив их пошире. Под пятками простынь была прохладной, в то время как под ними, казалось, будто ее только сняли с батареи. Пальцы Игоря скользнули ниже, подцепили резинку трусов, прошлись под тканью вдоль паховой складки вниз. Лавров продолжал смотреть ему в глаза, не отрываясь, повернул неловко руку, чтобы скользнуть между ягодиц, и выдохнул резко: — Твою мать, малыш. Стас даже не успел победно улыбнуться, как Игорь приподнялся сам и, подтолкнув в бок, перекатил его на живот. Конченков удовлетворенно выдохнул в скомканный пододеяльник. Резинка трусов громко треснула, с такой силой Лавров дернул их вниз. По взмокшей от пота спине прохладными волнами прокатывалось шумное дыхание Игоря, который огладил его от ребер до самых ягодиц, одним плавным движением. За пальцами следом побежали мурашки от предвкушения. Стас быстро облизнул пересохшие губы и прогнулся в спине. — Ты там опять любуешься? Звонкий шлепок сначала ударил по ушам, и только после правая ягодица начала гореть. Игорь тут же нежными круговыми движениями загладил место удара. — Не выебывайся. — Да я даже не собирался, — улыбнулся он в мягкое плюшевое покрывало. Лавров сзади зашуршал, задвигал ящиками стоявшего рядом комода, матерясь себе под нос. Знакомый щелчок открывающегося тюбика, шелест упаковки от презерватива, химозный запах винограда. И сильные пальцы в смазке, кружащие по мышцам вокруг его входа, надавливающие на пробу. Стас шатко выдохнул, расслабился. Колени скользили по влажным сбитым простыням, разъезжаясь в стороны. Его вело, Игорь шумно дышал над макушкой, вводя медленно один палец, за ним сразу же, — Стас ведь не соврал, — второй. Колючие мурашки от задней чувствительной стороны коленей, где сгиб, побежали вверх, поднимая светлые тонкие волоски на ягодицах. Перебрались на поясницу, щекотно охватывая всю спину. В груди стало так тесно, что не вздохнуть. Все мышцы на прессе напряглись от предвкушения. — Давай уже, И-и-игорь, ну, — хныкнул Стас, — я не сломаюсь. Лавров будто этого и ждал, вынул пальцы, бездумно обтерев их о простыни, сжал освободившуюся ладонь на бедре, покрепче. И медленно-медленно вошел, наваливаясь на Стаса всем телом, пригвождая его к кровати. Мягко поцеловал в загривок. Прикусил малиновую раковину видневшегося из-под прямых и гладких волос уха, выдыхая. — Малыш, я так по тебе скучал. Стас захлебнулся воздухом. Сместил вес вперед, на плечи, заерзал под ним. Сжался вокруг его члена, ощущая всю длину в себе и подался едва уловимо назад, навстречу. Игорь хмыкнул ему в затылок, подхватил его под локти обеими ладонями, заставляя выпрямить руки вперед. Провел по предплечьям вниз до кистей, переплел их пальцы. Гребанный романтик. Стас так невыносимо по нему скучал, что был бы на его месте кто другой, разрыдался бы от переполняющих чувств. Но он был на своем месте, так что: — Двигайся уже, иначе я сам себя трахну о твой член, — фальшиво пригрозил он в матрас, понимая, что без разрешения Игоря и на сантиметр бы не смог сдвинуться. Лавров тоже это прекрасно понимал, но возражать не стал. Толкнулся глубоко, и еще раз, и еще. Находя такой ритм, чтобы Стас не мог полноценно вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы находить слова для дальнейших выебонов. В голове тут же стало пусто-пусто, только белый шум, шорох простыней. Горячий Игорь сверху, сзади, внутри, спереди. Вдавливающие с силой в матрас ладони, короткая белая вспышка боли перед закрытыми глазами от врезавшихся в плечо зубов. Его ноющий член, зажатый между бедрами и простынями. Пот между грудью Игоря и его спиной. — Так сможешь? — отрывисто спросил Игорь, ускоряясь. Стас кивнул, ловя тонкими губами воздух. Все мышцы уже сводило от перенапряжения, казалось вот-вот, еще чуть-чуть, и оргазм нахлынет. Но тот ускользал, чтобы почти-почти наполнить Стаса со следующим толчком. Лавров уже не сдерживался, толчки совсем потеряли ритм, стали поспешными и лихорадочными, и Стасу хотелось выть на одной высокой ноте. Пальцы Игоря между его пальцев скользили, сжимали, не давали вырваться. И всего этого разом было слишком много и слишком мало, пока оргазм не захлестнул его, внезапно, в полутолчке. И Стаса скрутило, от самой груди вниз, к лобку, в нескольких крупных конвульсиях. Игорь что-то шептал ему на ухо, замедляясь. Отпустил его затекшие ладони, скользнул по бокам вниз. Все медленнее и медленнее, пока не остановился совсем, чтобы выйти. — А ты? — язык Стаса не слушался, мысли отказывались собираться в кучку. — Я уже, — Игорь подтолкнул под него руки, утягивая вбок, прижимая к себе, — Так что там с сообщениями? Стас лениво хлопнул его по ладони, пробурчав: — Отъебись, пожалуйста. Грудь Игоря за его лопатками затряслась от смеха, и Стас улыбнулся в пустоту перед собой, отказываясь открывать глаза. — Я люблю тебя, — сообщил ему Игорь спокойно, сжимая в объятиях покрепче.***
Он соврал Игорю, что тот пинается по ночам. Мог соврать, что тот храпит. Что весь дом трясется, окна вылетают к хуям в другую галактику и соседи стучат по батареям. Мог бы соврать, что он пускает свои отвратительные слюни на его футболку, или закидывает на него свои тяжелые конечности. На часах было 2:56, Стас не спал. Игорь лежал в глубоком отрубе. В полной тишине, даже не пытаясь проникнуть за пределы своей половины кровати. Как и всегда, в принципе. Стас разглядывал его в темноте. Вздернутый нос, хмурые брови, бегающие под веками глаза. Ему снилось что-то серьезное. Он время от времени морщился, вздыхал тяжело. Стас продолжал смотреть. — Мне без тебя хуево, — прозвучало в голове голосом Игоря, — Выключи свои выебоны, я соскучился. Ты здесь, и я ни о чем больше не могу думать. Сучонок выебистый, мог бы и сказать нормально. Без тебя все по пизде идет. Я люблю тебя. Сам он так не может. Ему физически такое не выговорить. Язык просто не послушается. Поэтому он молчит, и не дышит. И смотрит, пока глаза не заболят, как выхваченный из темноты светом фар олень. Игорь приоткрыл рот, облизнул губы. Повернулся набок, к нему лицом, и его ладонь пошарила по кровати, пока не наткнулась на Стаса. Там, где ему и положено быть. Игорь улыбается во сне. Стас тянется за телефоном. «Пиздец, блять, Игорь мудак».***