Сожми чуть сильнее, пока мы не сможем дышать
Что я могу сказать, что я могу сделать?
Монстр во мне любит монстра в тебе.
Где-то глубоко внутри его груди, где раньше горел его гнозис, бог Рекс Ляпис рычит, пока человек Чжун Ли с пустым выражением лица смотрит в оранжевые и желтые цветочные поля деревни Цинце, пытаясь высмотреть слабый проблеск хотя бы одной глазурной лилии. Он знает, что глазурные лилии есть здесь, но, как и всегда, не знает, как правильно их искать.
Вдали от этого места, в Гавани Ли Юэ, ждет корабль, что через несколько дней пересечет море к стране снега и холода, которая ничего не знает о лете, в страну, куда Чжун Ли, человек земли, жара и камня, не может проследовать.
На этом корабле через несколько дней будет мужчина. Мужчина из лживых улыбок и масок, из смеха, что сверкает солнцем над волнами, и эта мысль, мысль об этом мужчине, уплывающем в места слишком далекие для него, заставляет бога Рекса Ляписа рычать, а человека Чжун Ли искать и не находить ответы в цветах, которые однажды любила его дражайшая подруга.
Если я увижу один, думает он, контракт, заключенный богом контрактов с самим собой,
я пойду и найду его.
— Я везде искал тебя!
Голос легкий и живой как летний бриз, и Чжун Ли узнает его мгновенно.
— Много времени прошло, Барбатос, — приветствует он, чуть поворачивая свою голову в сторону, чтобы посмотреть на молодого человека, теперь стоящего рядом.
— Так и есть! — Венти смотрит на него снизу вверх с ухмылкой. — Выглядишь так же красиво как и всегда, смертность тебе к лицу, как была и божественность. Я так завидую.
Чжун Ли закрывает свои глаза и глубоко вздыхает. Для человека столь маленького как он, присутствие анемо архонта громкое и захватывающее все внимание как торнадо.
— Что привело тебя в такую даль от дома?
— А! Наш общий друг Путешественник сказали мне, что ты выглядел не очень в последнюю вашу встречу, поэтому я пришел удостовериться в твоем здравии.
— Они очень проницательны, — Чжун Ли откидывает голову на бок, приподнимая губы лишь слегка.
— Согласен, — Венти улыбается сильнее, с нежностью роняя слова, — они сказали, что ты словно скучал о ком-то.
Ветер поднимается и проходится по полям цветов в низах. Краем глаза Чжун Ли замечает маленькую искру льдисто-голубого цвета.
— Я ищу совета.
— Если я правильно помню, Цинце не то место, куда ты приходишь в поисках наставления, не так ли?
Чжун Ли полностью поворачивается к младшему, с глазами горящими теплым и приветливым закатом.
— Не то, но ее цветы теперь цветут здесь, и я надеялся, что здесь я смогу найти… ответы. Даже если она не может направлять меня сама.
Венти мычит, кивая. Он чувствует исходящую от мужчины печаль, непроходимую и сухую, как облако пыли. Как кто-то такой внушительный может выглядеть так уязвимо, он без понятия, но оно шевелит в нем такой силы желание защитить, что он едва удерживается от порыва обернуть свои руки вокруг него и никогда не отпускать.
— Возможно, я могу помочь? — он предлагает вместо этого. — Я был среди смертных гораздо дольше тебя, в конце концов.
— Как ты узнал, что дело в смертном?
Венти подмигивает ему и ухмыляется.
— Догадался. Что мы имеем. Тебе грустно потому что ты не видел своего друга из фатуи после последствий всей этой постановки, я прав?
Чжун Ли хмурится, легкие морщинки едва являют себя у глаз. На мгновение, он выглядит невероятно смущенно.
— Я удивлен, — в конце концов признается он, — твои догадки удивительно точны.
Венти вздыхает. До этого самого момента он не осознавал, каким дремучим старейший из семи мог быть, но если Чжун Ли не в курсе о том, как очевидна (если не сказать публична) была его история с предвестником фатуи, то он чертовски уверен, что не собирается лопать его пузырь.
— Сколько времени прошло с вашей последней встречи? — он спрашивает.
Чжун Ли задумчиво хмыкает, поворачиваясь обратно к сканированию цветочных полей внизу.
— Я не знаю, — признается он, — время никогда раньше не было причиной для волнения. И сейчас, когда оно… ограничено, я стараюсь постичь этот механизм. Тем не менее, я нахожу себя… тоскующим по его компании.
Улыбка Венти становится невозможно широкой, а глаза мерцают восторгом. Он громко сцепляет свои руки и подпрыгивает.
— Тебе нужно попросить принять тебя обратно!
Чжунли поворачивается, чтобы уставиться на него, приоткрыв губы и нахмурив брови в смятении.
— Куда мне следует попросить его принять меня*?
— Ох, — Венти доли секунды смотрит на своего друга, чтобы затем взорваться смехом, — Моракс, ты просто нечто.
— Не вижу ничего, что могло бы рассмешить тебя в моем вопросе. Это какой-то… общеизвестный факт, о котором я не в курсе?
— Можно и так сказать, да, — Венти кивает, глубоко вдыхая в попытке успокоить свое дыхание. — Это означает, что тебе следует попросить его впустить тебя обратно в свою жизнь.
Чжун Ли поднимает свои брови.
— Ах, понятно. Это было бы идеально, да.
— Хорошо. У тебя есть какой-нибудь план?
— Я пришел сюда в надежде найти глазурную лилию. Если бы я нашел одну, я бы пошел искать его.
Объяснение было донесено в таком серьезном тоне, что Венти никак не смог бы не отметить, что, когда все доходит до человеческих взаимоотношений, Чжун Ли имеет мозг пятилетнего ребенка.
— Ладно, мы можем… начать отсюда. Цветы — лучший способ преподнести извинения. — говорит Венти с абсолютной уверенностью, не имея ни малейшего понятия о том, являются ли его слова правдой.
— Значит, он согласится впустить меня обратно в свою жизнь, если я подарю ему цветок?
Венти вздыхает.
— Не самый надежный способ, но ты можешь продолжать дарить ему подарки, пока он не согласится.
— Довольно логично.
— Так и есть! — улыбается Венти, — я бродил среди смертных немного дольше тебя, поэтому можешь доверять моим знаниям на этот счет!
Чжун Ли серьезно кивает, полностью поворачивается к Венти и протягивает свою руку.
— Ты выглядишь чрезвычайно осведомленным в этих делах, поэтому я приму твой совет.
Венти пожимает его руку с энтузиазмом, переполненный восторгом.
— Это будет очень весело! — он замолкает на мгновение, а затем смотрит на старшего со всей серьезностью, с которой его живые, детские глаза только могут смотреть. — Ты же знаешь, что он не хороший человек, да?
— Я осведомлен, — кивает Чжун Ли.
— И ты так же знаешь все, что он сделал.
— Да.
— И ты все еще хочешь продолжить?
Чжун Ли кивает. На мгновение, его выражение смягчается, глаза излучают тепло, как солнце освещает пески, а в его голосе нежность, которую Венти не слышал уже очень и очень давно.
— Я нахожу его проказливость весьма… привлекательной.
Венти смотрит на него с пустым выражением лица.
— Что ж, легкое безумие бога войны имеет смысл.
Мужчина рядом с ним смеется, глубоко и мягко и… каким-то образом легко.
— Что ж, — начинает Венти, стараясь рассеять странные изменения в настроении, — ты был здесь какое-то время, да? Ты нашел цветок, который хотел?
— Я не искал.
— Пардон?
— Я ждал, когда Гуйчжун отправит мне его как сигнал к тому, что мне следует, действительно следует пойти искать его.
Плечи Венти опадают.
— Возможно ничего веселого ожидать не придется…
Четыре часа, проведенные в петлянии по цветочным полям деревни Цинце, в поисках под каждым кустом, возле каждого дерева, пока теплые порывы ветра мчатся мимо них, поднимая листья и лепестки, колыхая цветы, чтобы знакомый сладкий аромат привел их к тому, что они искали.
Венти всматривается в небо и хмурится
— Ты наслаждаешься этим, не правда ли?
Он может поклясться, что слышит на ветру пузырящийся смех Гуйчжун.
*
— Господин Чайльд, ваш друг приходил сегодня в поисках вас.
Чайльд, с рукой на дверной ручке от его кабинета, в смятении поворачивается к Екатерине.
— Мой друг?
— Верно, консультант из ритуального бюро.
Желудок Чайльда делает сальто назад, и он чувствует, как желчь** поднимается, оставляя в горле жгучий след.
— Он оставил что-нибудь…?
— Он оставил что-то для вас. Все лежит в вашем кабинете.
Чайльд поворачивается посмотреть на дверную ручку, которую он сейчас сжимает, и мгновенно отпускает, словно она жгла. Он встряхивает головой и делает глубокий вдох. Они не видели друг друга два месяца, для Чжун Ли совершенно бессмысленно сейчас приходить в поисках мести. А даже если бы он и искал отмщения, то обратился бы напрямую, оставлять что-то в его кабинете не… совсем не в его стиле.
Он снова хватается за дверную ручку, делает глубокий вдох, поворачивает ее и толкает дверь с невероятной осторожностью. Он осматривает комнату на предмет чего-нибудь странного или незнакомого, но вещица такая маленькая, такая хрупкая, что он почти пропускает ее: здесь, в центре его стола, стоит золотой горшок с единственной голубовато-льдистой глазурной лилией.
Аккуратно, он поднимает короткую, ловко сложенную записку, лежащую на столе рядом с цветком. Он сразу узнает почерк, и что-то тяжело шевелится в его груди. Потому что, конечно,
конечно, что-то такое тупое как почерк всколыхнет в нем воспоминания.
Мой дорогой Чайльд,
Я искренне сожалею о том, что расстроил тебя. В моих целях не было этого.
Пожалуйста, рассматривай этот цветок как подарок в качестве моих извинений.
Я был бы чрезвычайно рад, если бы ты принял их.
Чжун Ли.
— Что за хуйня.
