О значении реминисценции

             - Сегодня в прямом эфире программа «Сдохни или умри»*. Коротко о погоде: лёгкий утренний ветерок сдувает лицо с черепа.       Браер нашептывала себе несуразные, но в некоторой степени подбадривающие фразы, дабы успокоить стук в грудной клетке, который вот-вот пробьет ребра.       Углубляясь в длинные коридоры между высоких плит, девушка некоторое время не могла увернуться от сильного порыва воздуха, хлынувшего из-за очередного поворота. С каждым шагом она все отчетливее ощущала ускоряющееся биение сердца. Разносящий кровь по венам орган готов был разорваться от количества эмоций, которые переживала в тот момент Браер, от оглушающего наплыва сомнений в голове.       Что случится в следующую секунду? Кто выползет из-за стены впереди, бросаясь на девушку, придавливая ее громадным уродливым телом чудовища и пронзая длинными ядовитыми клыками? И вообще, что, если стены позади девушки закроются, загораживая выход в ту каменную клетку?       Эти вопросы медленно поедали былое спокойствие. Чайной ложкой вычерпывали умиротворение из головы, выливая в освобожденное место приторно-сладкий сироп из паники и всепоглощающего ужаса.       Что это за место? Куда она попала? Или вернее будет сказать - куда ее кто-то отправил?       Сомнений в ее смертности более не оставалось. Она далеко не во сне и тем более не в выдуманной вселенной. Браер вполне жива. Испытывает чувство голода, страха и боли.       А впереди только больше и больше становится разветвлений и широких проходов. Ещё чуть-чуть, и она заблудится. Не сможет отыскать дорогу обратно: к небольшому кострищу с обгорелыми пеньками, к густой рощице, встречающей девушку распростертыми, покрытыми листоватыми лишайниками горчичного цвета ветвями, и к большой пропасти посреди всего этого морального мрака – пропасти, уходящей глубоко вниз, прямиком в неизвестное и скрытое плотным туманом будущее.       Какими бы чужими не казались все эти вещи, среди них находиться было бы в разы приятнее, чем здесь, между высоченных стен. Браер ощущала себя будто бы мелкой мошкой с отломанными крыльями в граненом стакане.       Множество раз уже она порывалась развернуться и стремглав пуститься к тем воротам. И затем больше никогда не выходить за пределы ее бетонной коробки. Но потом девушка вновь себя одергивала, приходя к вырезающей на сердце новые шрамы мысли: она совершенно одна, абсолютно одинока, от начала и до конца ее умственных заключений покинута всеми и уже насквозь пропитана всяческими соображениями о вариантах собственной кончины. И уж лучше ей будет погибнуть в лапах убогого зверя, нежели сгинуть от гложущего постепенно угасающий разум одиночества.       Каждый пройденный метр приближал ее к страшному и пока единственному доводу, который мог прийти на ум Браер. От него кончики пальцев холодели, в горле предательски пересыхало, мурашки пробегались по всему телу, навевая тревогу, а угнетающее понимание происходящего растаптывало все надежды вернуться к нормальной жизни. Хотя кто знал, какая она – нормальная жизнь?       В конце концов, было очевидно – это место не что иное, как громадный лабиринт, хранящий в себе ужасы той первой, самой длинной ночи. Это далеко не обычная тюрьма, это целое испытание.       Путь назад словно помутнел. Методом проб и ошибок Браер добралась до своего пристанища только к полудню. Даже испытывая страшный голод после недолгих, но морально тяжелых приключений, она безразлично надкусывала зубами сочные фрукты, потупя взгляд на громадном зазоре в стене. Этот выход в неизвестность манил, занимал все мысли своим загадочным отсутствием каких-либо сведений и знаний о нём. И при таком раскладе каждая баррикада сложившихся аргументов катастрофически рушилась, а руины, из которых Браер пыталась соорудить хоть сколько-нибудь похожие на реальность суждения о лабиринте, с каждой попыткой становились все хрупче и опадали пылью на девственно чистую память.       Девушка твердо решила сражаться лицом к лицу с теми, кого встретит в застенье, идти только вперед и найти чертов выход. В конце концов, она будет бороться за жизнь, чего бы то ей не стоило. Если место в мире за бетонными плитами достанется ей путем далеко не малых усилий и тяжкого труда, то Браер сделает это. Она должна это сделать. Ради тех, кто, возможно, ждет ее за финишной чертой. Ради людей, которых девушка совершенно не помнит. Ради подобных себе.       Ей кажется, будто она всю свою жизнь «до» поступала именно так. Это может быть только обнадеживающим пинком разума в сторону правильного пути. И может, на самом деле, это все неправда. Но исключать вариант развития событий прошлого именно в этой стезе она не станет.       Покончив с трапезой, девушка решительно раскрыла ящики с провизией и отыскала плотную ткань, нити и прочие инструменты для пошива сумки.       - Это странно? – Спрашивала она себя. – Да, это действительно странно. Но почему нет? Хоть какое-то начало прогрессу будет положено.       Устроившись в тени, под раскидистыми ветвями лиственниц, усердно протыкала толстый слой грубой ткани большой искривленной иглой – это лучшее, что она смогла найти и на что могла вообще надеяться. С головой утонув в желании найти выход из лабиринта, Браер старалась быстро проигрывать возможные сценарии завтрашнего дня или даже предстоящей ночи. Сейчас ее главная задача – тщательно подготовить ресурсы и свое сознание.       Она расценивала забег в лабиринт как очередное опасное приключение. Если же думать об этой авантюре в противоположном ключе, то в скором времени та самая надежда, умирающая последней, скончается от сильного истощения. Поэтому Браер могла допустить к обмозгованию только мысли о пошиве сумки для хранения припасов и о том, какое лучше оружие с собой захватить. Лабиринт однозначно не мал, не стоит и надеяться на нескончаемую силу, которая поможет дотащить до финиша и оружие, и котомку с пропитанием. А если еще и придется сразиться с тем самым ужасом первой ночи? Застенье хранит в себе немало тайн. Уж в этом девушка была полностью уверена, потому предполагала худший исход, но надеялась на лучший.       А что, если она не найдет выход завтра?       - Тогда найду послезавтра. Ничего страшного, я справлюсь. – Буркнула темнокожая девчонка, пришивая к бесформенному мешку лямки.       Где-то недалеко зашуршала трава и раздался глухой стук по дереву. Нетрудно было догадаться, что в тени рощи, возле глубокого искусственного водоема, прячется от изнуряющей полуденной жары Черноголовка. Браер не беспокоилась за эту божью тварь. Травы в лабиринте нет, только жирный старый плющ, который укутал большинство стен, потому и делать там животному нечего. И вода, и трава будут в достатке, если зайти как можно глубже в небольшой лесок. Попробует отсюда сбежать только глупая скотина, которой при подобном исходе и вовсе незачем жить в мире Браер. Бок о бок с Браер. Рядом с Браер. Вместе с Браер.       – Почему данные мысли меня так удручают? Подумаешь, рядом овца, да и только. Ну, хоть кто-то. Спасибо и на этом…       Вечерело. С каждой минутой солнце озаряло поле все меньшим количеством ярких горячих лучей, и потихоньку это место скрывалось большими тенями от стен, по частям погружая его в мрак многообещающей ночи.       Браер успела с лихвой подготовиться к встрече с монстрами, которые с минуты на минуту покажутся в широком проеме. Медикаменты для оказания первой помощи и небольшой перекус бережно были сложены в неумело пошитой сумке, свисающей с плеча девушки, а самое главное – оружие – было крепко зажато в огрубевших девчачьих пальцах. Она смирно сидела на медленно холодевшем бетоне, всматриваясь в темнеющую и так сильно манящую своей неизведанностью глубину коридора. Прямо напротив выхода в лабиринт сидеть Браер не страшилась. Если она встретит это самое чудовище, то прятаться в кустах рощи и сидеть, сложа руки, не станет – сражение, очевидно, неизбежно. Либо она, либо эта тварь. Никогда Браер более не уступит место ее страхам. По крайней мере, ей так казалось.       Может ли быть такое, что тварей окажется несколько? Конечно, это не исключено. Такой пронзительный долгий рык, постоянно повторяющийся в тот промежуток времени, пока Браер была в сознании, не сможет издавать одно животное или что бы это ни было. Вдруг, их десятки? Хуже того – сотни? Тогда даже никакая роща для смертельной игры в прятки не поможет. В любом случае, девушка велела себе о подобном даже не задумываться. Она пойдет в бой без каких-либо сожалений. Проиграет – значит, такова ее судьба. В ином случае – она постарается найти выход, финал этого испытания. Сразившись со страшным зверем, она разве не приблизиться к разгадке мира, которого вовсе не помнит?       Но каково было ее удивление, когда шестерни вновь закрутились, привели в действие какой-то гигантский механизм, и зазор между каменными плитами начал сужаться. И в конечном итоге этой большой зияющей дыры в стене будто бы и след простыл. Кроме тяжелых глухих ударов, от которых земля сотрясалась в повторяющихся вибрациях, не осталось и намека на выход. Опять всё та же клетка. Без шанса на спасение.       - Ну, нет! Нет! Этого просто не может быть!! – Браер схватилась руками за заплетенные в дреды волосы почти у самых их корней и протяжно завыла от безвыходности ситуации, в которой она оказалась, и от творящегося здесь безумия.       Чего она ждала? Сидела и тупо ждала непонятно чего, уставившись на какой-то камень!       - Дура! Вот же дура! – Темнокожая била себя кулаками по голове, хрипло делая глубокие вздохи, больше напоминающие жалобные обреченные всхлипы. Браер не хотела верить в то, что, возможно, именно теперь у нее не останется никакого выхода. Теперь она навечно заточена в этих необъятных стенах. Нужно было бежать, пока проход до конца не закрылся, а не стоять столбом, будучи пораженной всеми обстоятельствами.       Что сейчас ей делать? Как теперь искать то, до чего она физически не сможет добраться, даже если постарается и потратит на это все свои силы? У нее не осталось совершенно никаких мыслей. В голове пусто, точно в пустыне. И глухо, как в чаще самого дикого леса.       Остается только ждать и верить, что эти врата снова откроются.       Не мудрено, что эта ночь ничем не отличалась от первой. Всё так же раздавался грохот, первое время сводивший конечности в непроизвольных судорогах. Но вскоре Браер свыклась и с этим звуком, и с завываниями и рыками неизвестных ей существ. Ей определенно не нравилась мысль, что она могла упустить свой единственный шанс найти выход из лабиринта и что двери эти более никогда не откроются. Однако было в том и утешение: сейчас Браер явно бы не хотела оказаться бок о бок с тварями из застенья.       Чувство присутствия некоторого дежавю подначивало вскочить со все еще теплых плит и начать делать хоть что-нибудь. В этом месте все будто повторялось. Девушке определенно казалось, что она проживает один и тот же день заново, будто она попала во временную петлю – очередной имеющий для нее смысл термин, о котором она помнит катастрофически малую часть информации.       Сон пришел нескоро, но с ним ночь пролетела в разы быстрее, посему Браер уже направлялась к раскрытым, на её счастье, воротам, поднятая на ноги весьма не обычным «будильником». Утренний грохот вызвал весьма и весьма противоречивые ощущения: вроде и облегчение, а с другой стороны страх пробирает до дрожи. И наплевать ей было на утреннее умывание с высокой стены лабиринта, ведь она торопилась найти вход, но в то же время ясный взгляд делала мутным противная гнойная слизь, скапливающаяся по утрам в уголках глаз, а вытирать ее грязными, солеными от пота руками было не «комильфо».       Таскаясь по роще с взятыми в охапку оружием и сумкой с провиантом, темнокожая девчонка никак не могла выбросить одну мысль из головы: если лабиринт открывается уже два дня подряд, то какова вероятность того, что в стене появятся ворота и завтра, и послезавтра, и на следующий день. Тогда стоит ли ей вообще торопиться?       - Не думай об этом, просто беги. – И она побежала на всех порах.       Казалось бы, сколько ещё её ждёт разочарований в этом месте? И следующее не заставило себя ждать – от вчерашнего поворота слева осталась только тонкая щель меж двух плит. Как же так? Браер очевидно помнила первые повороты, и они были отнюдь не такими. Все будто поменялось. Будто она зашла в совершенно другие двери.       - Твою ж налево! И как это понимать?! – Последовал ироничный смешок, ибо ее нехитрое ругательство совпало с реальностью. Лабиринт поменялся. И несмотря на всю серьезность и в определенной степени даже плачевность ситуации, она горько рассмеялась, прикладывая к потному лбу свои ладони.       - О, ну, действительно. Ты правда решила, что все будет так солнечно и лучезарно? Ты думала, что легко сможешь отыскать выход из этого грёбаного места?! Какая же ты дура, наивная дура по имени Браер.       Петлять по новому, совершенно незнакомому лабиринту было боязно. Но сердце уже не так быстро билось. Боевая стойка перед каждым новым поворотом становилась все менее собранной. На обратном пути руки и вовсе опустились вдоль туловища, теряя смысл быть готовыми к бою.       И что же в результате? Выхода нет, как и конца и края этих чертовых плит. Но с другой стороны, в голове Браер вроде бы все складывалось, все вставало на свои места.       - На поиск выхода отводится определенное количество времени. Теория? Почему бы и нет, она имеет место быть. Стоит проверить? Однозначно, да.       Минуя ворота, она нашла более чем явное подтверждение своей гипотезе: прогал в стене стал медленно, но с соответствующим шумом уменьшаться, когда солнце стояло на том же месте, что и вчера во время закрытия своеобразных "дверей".       Отчаиваться не стоит. У девушки впереди еще полно времени на поиск выхода, только если всё не будет осложнено прочими проблемами извне. И потом она, изнуренная жарой n-ного дня её нахождения в каменной тюрьме, наткнется на коридор, в конце которого её будет ждать финишная черта.       Из съестного в сумке не осталось ничего, кроме крошек от ломтя черствого хлеба, а желудок выворачивало наизнанку от желания утолить жажду и страшный голод. Коробки с провизией всё ещё мирно лежали возле люка, который скрывал собой огромную, казалось бесконечную дыру вниз. И по ней тот роковой ящик, привезший сюда Браер и Черноголовку, словно бы устремлялся прямиком на другую сторону планеты как самый быстрый поезд по железнодорожным путям.       Девушка до сих пор наотрез отказывалась принимать то, что припасы её кончаются. Она просто ела с каждым днем как можно меньше, растягивая провиант на более длительный срок.       И именно в этот день показалось дно первой коробки из-под пищи. Однако вытащив оставшееся в ящике пропитание, она увидела не деревянные дощечки. Она увидела то, что пустило широкую, сквозную трещину в ее надежде на скорый конец испытаний.