Меняясь ролями

      Танос считает себя гением. Одни, быть может, с ним согласятся, прочие начнут отрицать. Однако ни те, ни другие не в силах изменить того факта, что он и правда чертовски умён.       — Пощади его… И я отдам тебе камень.       Он мастер стратегии. Он создал армию буквально из пустоты. Обратил людей в свою веру, заставил их склонить колени и почитать себя словно единого, главного бога. Он возвёл одну дочь из металла, а другую — из ужаса и злобы. Он провёл жизнь, бороздя просторы вселенной в поисках возможности её изменить, исправить.       Так что Танос лучше многих осознаёт всю степень могущества камня времени. И все же волшебник, обладая подобной силой, отказывается от неё, выдвинув лишь одно жалкое требование. Замечательно. Танос не дурак, он умеет читать между строк. Видеть правду, скрытую за словами.       Он всё ещё верит, что нет на свете существа, способного низвергнуть Титана, остановить его неистребимую жажду справедливости. Однако.       — Надо было… надо было по голове, — говорит Танос ничтожному, слабому богу и щёлкает пальцами.       Человеческое имя звучит в его мыслях одновременно с приказом.       Сотри половину всего сущего.       Сотри Тони Старка.       Если кто-то и мог бы стать для него помехой, то это человек из металла, главный защитник Земли.       Что же, Танос умеет держать слово. Но только тогда, когда это выгодно ему.       Никаких свободных концов; бросить их все в тёмный, бездонный омут, лишь бы ничто не воспрепятствовало исполнению мечты. Ничто не нарушило идеального замысла.       Оттого Стражи Галактики за миллионы тысяч миль отсюда, в другой звёздной системе, обращаются в пыль.       Квилл. Дракс. Мантис.       Один за другим исчезают герои среди просторов мёртвой планеты.       — Тони, по-другому не могло быть, — только и произносит Стивен, прежде чем развеется прахом по ветру.       — Мистер Старк?       Старк стремительно оборачивается к мальчику, чувствуя, как ужас заполняет собой измученное сердце. На первый взгляд с ребёнком всё в порядке, пока что он цел и, пусть относительно, но здоров. Тони делает два шага вперёд, два шага к нему, а затем спотыкается.       Поймать его Питеру удаётся лишь чудом. Две тонкие, детские, по сути, ещё руки оборачиваются вокруг талии, не давая упасть.       — Мистер Старк? Вы… что… прошу, не умирайте, пожалуйста.       — Всё хорошо, малыш, всё хорошо.       Мир теряет чёткость, словно пелена на глаза упала, затуманивая взгляд. В белой, молочной мути ясным остаётся лишь лицо ребёнка со стекающими по нему слезами. Тони хочет стереть их, но руки не подчиняются. Потому что уже исчезли.       Крупные, солёные капли падают ему на щёки, лоб, губы, пока Питер осторожно укладывает его тело на твёрдую, каменистую почву. Ладони слегка касаются груди, но и она рассыпается пеплом под мальчишескими прикосновениями.       — Пожалуйста, не оставляйте меня, пожалуйста. Простите, простите, — давится всхлипами Питер, наблюдая, как человек, ставший ему наставником, учителем, постепенно превращается в ничто.       Мужчина с трудом приоткрывает рот. Он явно желает заговорить, беззвучно выдыхает, морщится…       — Я… — но исчезает окончательно, так и не успев произнести своих последних слов.       Будто разом потеряв все силы, Питер падает на землю. Пепел пачкает кожу, скрюченные пальцы загребают грязь, а он отчаянно кричит в пустоту, выплескивая боль. Останавливается лишь тогда, когда пропадает голос. Всхлипывает и со злостью трёт красные щёки. На потном лице пятнами расползается чужой прах.       — Он это сделал.