Gory wish x2

Нат смог снова спуститься в подвал лишь через три недели. Хотя несколько особо глубоких ран продолжали затруднять даже простые шаги по комнате, так, что швы натягивались до предела и грозились вот-вот уступить место очередному кровоизлиянию. В любом случае у него больше не было времени на восстановление, когда он вздрагивал при каждом звуке за дверью и ожидал Малкольмов с оружием в руках. Ему нужно было встать на ноги и обрести какую-то уверенность в происходящем с помощью передвижного столика с верными ножами, паяльниками и резаками. Нат прошёлся взглядом по каждому оружию и механически поменял два ножа местами, которые Джексон вечно путал между собой и бросал наугад. С дальнозоркостью он не мог заметить даже различные номера, что были написаны на рукоятках, но сам Нат легко замечал отличие и во внешнем виде лезвия: один из ножей чаще использовался, а оттого и чаще точился после тщательной промывки. Разница очевидна. От затхлого и едкого запаха помещения у него на несколько секунд закружилась голова, отчего Нат в очередной раз проклял ещё царившую в теле слабость. Если бы за его спиной сейчас стояла Лола, то не упустила бы странной заминки и использовала ситуацию по-крупному. К счастью, даже у Веснински-младшего иногда случаются удачные обстоятельства, поэтому холодок, что прошёлся по спине значил вовсе не порыв ветра от последующего резкого удара ножом, а открывшуюся дверь, в которой стоял Джексон и ожидал момента, когда на него обратят внимание. И хоть его короткое сообщение было выбивающим почву из-под ног, Нат уже знал, что ему хотели сказать, потому что Джексон говорил с ним только в том случае, если нужно было передать слова Натана. Нат поднялся по двум лестницам с немыми проклятиями каждой третьей ступеньки, но через несколько минут всё же вынужден был предстать перед отцом и выслушать его. Ручка кабинета, которую он опустил вниз, чтобы открыть дверь, казалось уже высосала из него силы задолго до первых слов отца, и, хотя сам кабинет был залит солнечным светом, гнетущая атмосфера ощущалась лишь в размеренных шагах по паркету. Нат осторожно сглотнул и поднял взгляд выше, пытаясь понять настроение мужчины по морщинке между бровями и сцепленным за спиной рукам. Тень Натана ощущалась его второй сущностью, которую обладатель не успел скрыть от чужих глаз, отрицая греховный заговор с самим Дьяволом. И тогда подросток резко почувствовал мелкую дрожь рук, которая раз за разом возвращала его к воспоминаниям о подвале и незажившим ранам, которые грозились пустить новую кровь лишь от излишней нервозности. Натан посмотрел на сына не сразу, но после тотчас сел за стол, среди нескольких документов вытащил один лист и протянул его. Нат прошёл три шага вперёд словно тряпичная кукла, которую просто заставили сделать это и никогда в действительности не давали право выбора, забросив даже идею создать её иллюзию. Он с сомнением посмотрел на имена и, прежде чем ознакомиться с прочей информацией, нервно уточнил: — Кто это? — Твои репетиторы, — коротко ответил Натан, но не стремился дать больше объяснений или каких-то якорей, которые помогли бы самостоятельно собрать паззл. И Нат точно знал, что не хотел здесь находиться ни одной минутой больше, поэтому вышел в ту же секунду, когда взгляд отца вернулся к другим документам. Но объяснение не заставило себя ждать, когда в следующем коридоре мимо проходил ДиМаччио и понимающе кивнул: — Когда первое занятие? — Ты знаешь об этом, — не спрашивал Нат. — Я гадал, когда это начнётся, — пожал тот плечами. — Смотри, — он указал на логотип, который был напечатан в конце листа, — они все из именитой бизнес-школы, поэтому по окончанию обучения, ты получишь неплохие рекомендации. — С чего бы? — поморщился он. — Ты убил Нортонов, — напомнил Патрик. — Ты доказал отцу, что можешь стать достойным наследником, а это означает и наследование компании в будущем. — Кто-то из них будет убит в первый же рабочий день, когда услышит крики из подвала, — продолжил с сомнением Нат. — Только если ты сам захочешь выпустить пар, — усмехнулся ДиМаччио. — Нет, эти персоны осведомлены о Балтиморском Мяснике. Первый торгует оружием, по фамилии третьего могу точно сказать, что он связан с наркотой. Не знаю на счёт остальных, но можешь быть уверен, что никто из них и глазом не моргнёт, если увидит окровавленную одежду или труп. Нат не был бы удивлён, если и весь персонал школы состоял бы из подобных личностей, но всё ещё едва представлял дальнейшее обучение. Должен ли он априори принимать данный жест похвалы от отца, что только сильнее утянет его дальше в повседневность маньяка и его жертвы? Да, потому что у него не было выбора. В противном случае он просто проедется по подвальной лестнице и ощутит на себе более широкий спектр возможностей Балтимоского Мясника. От него сейчас можно просто избавиться. Именно поэтому Натан не упоминает в своих интервью для телевидения или газет про сыновей. Все просто знают, что они существуют, но никто им не гарантирует жизнь даже в следующем году. Нат думал, что это будет осуществимо в случае с Ниэлем. Он мог бы продолжить играть в Младшей лиге, но Тецудзи утащил его в Гнездо, словно уже заставил всех попрощаться с одним из Веснински. И теперь Нат мог лишь надеяться, что однажды брату позволят покидать темницу без визитов в балтиморский дом. Он медленно выдохнул и вновь посмотрел на документ. Он должен это принять, ведь это также даёт отцу гарантию того, что более сын не пойдёт против него. Что он смирился со своим положением и будет следовать всем приказам, смиренно ожидая следующего незримого движения. К сожалению, эти качества были едва присущи матери, и их не удалось унаследовать Нату. Он знал, что в случае с репетиторами поменяется лишь окончательный разрыв связи с местной школой и теми некоторыми людьми, о которых продолжал спрашивать Ниэль. Кэтрин, Джон, Мэри… Кажется, был кто-то ещё, но для пущей уверенности нужно врать обо всех одноклассниках. Он представлял как ещё через несколько недель начнёт записывать всю ту ложь, которой кормит брата, потому что и сам утонет в беспорядке, где ценилась лишь улыбка, которая появлялась на родном лице. Нат в целом представлял любой разговор с братом как награду за своё терпение и усердство. И он не хотел модернизировать это во что-то иное, пока подобные мысли заставляли его подняться с кровати или без лишних мыслей взяться за нож. Взамен Нат просил лишь искренности. Это было равноценным обменом, который позволял узнать больше о мелком отпрыске Морияма, о подозрительно дружелюбном Кевине и о некоторых ярких моментах тренировок. И тогда он был безмерно счастлив, что до этого и сам играл в экси, потому что Ниэлю было действительно познавательно это обсуждать с ним и иногда интересоваться посторонним мнением о новых приёмах, которыми пытаются научить младших членов Гнезда. Нат ощущал в этих разговорах удивительное равновесие и гармонию, которые висели на волоске быстрых гудков и механического женского голоса. Он не думал дарить в ответ такую же искренность. Поэтому в голове легко сложился паззл того, как Нат просто может нарыть информацию на своих одноклассников также, как он это делал в случае с Балтиморскими жертвами. Это была не такая уж сложная схема возни с ноутбуком, что явно оценивалось выше, нежели возможность очернить лицо брата разочарованием и скорбной улыбкой. Поэтому через несколько дней Нат сидел в одной из гостевых комнат на первом этаже. Сейчас это походило на маленькую копию кабинета отца, потому как перед явкой репетиторов отсюда вынесли кровать и тумбочки и поставили деревянный стол в стиле барокко с двумя стульями, один из которых находился подле книжного шкафа. То, как приевшаяся помпезность не исчезла из комнаты заставило вновь показательно скривиться от изобилия деталей и форм в интерьере. Это было схоже с излишне слащавым вкусом торта из орехово-белковых коржей. Однако это было меньшим злом, о которым Нату сейчас стоило беспокоиться, поэтому он сел на один из стульев и бросил на стол свои рабочие тетради по математике, потому что сегодня его собирались проверить на знание каких-нибудь задачек и формул. Что ж, он мог с этим справиться. Старинные часы в виде птичьего домика с кукушкой пробили двенадцать, и противный писк наполнил комнату, когда дверь открылась, и на пороге показался высокий статный мужчина в костюме и какой-то пацан его возраста. — Здравствуйте, — незамедлительно поздоровался Нат, поддерживая зрительный контакт с мужчиной, что быстрым движением поправил свои очки. — Меня зовут Натан Веснински. Зовите меня Нат. Нат знал как вести себя вежливо с партнёрами отца или приближёнными людьми, что не терпели фамильярности. Часть этой жизни не исчезнет вместе с Ниэлем и средней школой. — Здравствуй, Нат. Как ты уже знаешь, я твой репетитор по алгебре и геометрии — Мэйсон Левандовски. В будущем мы также перейдём и к экономике, но пока сосредоточимся на этих двух предметах. Мэйсон повернулся в сторону парня, что стоял возле него, но не успел сказать и слова как тот с лёгкой брезгливостью представился: — Чак. Нат не счёл нужным ответить на это, отчего был вознаграждён порцией возмущения: — Даже не будет стандартного «приятно познакомиться»? — Меня не предупреждали о тебе, — вздохнул Веснински. — К тому же, довольно невежливо вступать в разговор, когда нас должны представить друг другу. Нат знал правила этикета. Это высоко ценилось среди знакомых Балтиморского Мясника, а потому поощрялись любые проявления широких познаний в этой области. — Глупости, — шёпотом возмутился Чак, но это почти заглушилось речью Мэйсона: — Прошу прощения. Это мой сын. У него некоторые проблемы с поведением… и математикой. Поэтому я решил, что для него будут полезны дополнительные занятия. Надеюсь, Вы не против? Он будет лишь наблюдать. — Я не против, — согласился Нат, но больше не взглянул на на подростка с каштановыми кудрями.