Сказка с плохим концом

Огромный особняк Баскервилей был укрыт снежным одеялом. Все деревья, что давно облысели, казались сейчас мертвыми черными фигурами, даже хвойники не могли спасти ситуацию. Зима не пожалела этих могучих стражей леса и заставила замолчать их вечнозеленые ветви, скрыв целиком под подолом своего пушистого наряда. Никто не смел нарушать этого мертвого спокойствия, которое царило вокруг. Даже иногда подъезжающие экипажи ничего не меняли,возможно, потому что пытались поскорее скрыться в тепле, спасаясь от жестокой Зимы-шутницы, которая не прощает никого, кто пытается испортить всю прелесть ее белоснежного карнавала. Но она не ко всем так жестока. Этой вечной царице холода, уничтожающей всякого, кто решил играть против ее правил, приглянулся один любознательный и храбрый ребенок. Они уже давно дружны – два года назад она в шутку укрыла дитя своими крыльями от глаз Баскервилей и помогла ему подшутить над своими смотрителями. Получилось смешно – они долго не могли найти ребенка.Скорее всего, они никогда не догадаются, кто именно был его сообщником. С тех пор они дружат. Это дитя не похоже на себе подобных – в нем намного больше задора, хитрости, неповторимости и безграничной любви к этому миру. Маленькая девочка с прелестными алыми глазами никогда не забывает о своей сообщнице, а белоснежной королеве просто интересно общество этого необычного ребенка. С тех пор, как Баскервили нашли девочку, в чем она, собственно, виновата сама, они друг с другом могли общаться лишь через всегда открытое окно. Зима ветром посылала девочке свои снежные послания, а та жадно ловила их и с интересом наблюдала, как они тают на ее белых ладошках. * * * Снежинки без приглашения залетали в открытое окно и медленно опускались на голые ножки Лэйси. Девушка как обычно лежала на каменном полу в одной светлой полупрозрачной ночной рубашке, совершенно не стесняясь своего внешнего вида - все равно никто кроме Зимы на нее не смотрит, а Глен уже давно не навещал ее. Прошло уже два года, как она вернулась после своего побега. Джек успел забыться, а Леви, он же Глен, решил установить за ней слежку. Что ж, можно и повеселиться! Лэйси нравилось играть с этими дураками! Ей ничего не стоило обвести их вокруг пальца! Вот уже пятую ночь она покидает свою башню, а ее «хранители» ничего об этом не знают. А может знают? Хотя какая разница, если эти глупые сторожилы все равно ничего не докажут. Им и в голову не придет, что Лэйси нашла себе более сильного союзника. Даже Глен в это не поверит, куда уж им, переодетым обезьянам! Такими были мысли девушки в этот момент. На алых губах мелькнула довольная улыбка, и девушка не постеснялась громко рассмеяться – только ветер и мебель могли ее услышать. Но ветер усилился, и телу стало невероятно холодно. Пришлось переместиться на диван. Лэйси небрежно плюхнулась на мягкие подушки и принялась своим дыханием согревать оледеневшие руки. Все же не стоило так долго лежать на полу, так и простудиться недалеко, а ведь именно в это время ей нужно быть здоровой – больной ведь играть намного сложнее. Как только пальцы перестали болеть после каждого сжатия, Лэйси поднесла ладони к ступням, надеясь, что не отморозила их. К счастью, до этого не дошло, но ногти приняли неестественный синеватый оттенок. Девушка поспешно накрылась с головой теплым одеялом, поджав под себя ноги. Стало теплее. Вскоре она согрела свою самодельную норку собственным дыханием и высунула голову наружу. В окно залетела сова и принялась с интересом смотреть на девушку. Губы Лэйси снова растянулись в улыбке. « Не забыл, все же!» - пронеслось в ее голове. Но жестом подозвать гостя не получилось, - птичка слушалась только своего хозяина. Ну и ладно, не велика беда! На мгновение вылезши из своего убежища, Лэйси в два прыжка оказалась у окна и уже с любопытством смотрела на лапы совы, где, как она думала, должна быть записочка или хоть какой-то клочок ткани. Ишь ты, а он ее все же слушал! К совиной лапе как раз была привязана записка, от которой еще пахло свежими чернилами. Значит, он отправил письмо сразу же, как только написал! Это несказанно обрадовало Лэйси – ее новый друг ждет ее сегодня ночью. - Мог бы и попроще написать, - насмешливо сказала сама себе девушка, читая душераздирающие строки, в которых новый знакомый выражал надежду на новую встречу и прочие смешные чувства, которые человек его возраста не должен испытывать к девятнадцатилетней девушке. Ну и ладно, это его дело. Главное, что он дал о себе знать. Остальное не так уж и важно. Лэйси тут же забыла о своих замерзших ногах и поспешила одеться. Ночь была не за горами, а девушке еще нужно было обдумать план побега. Каждый раз отличался от предыдущего, хоть невозможно было понять, к чему все так усложнять, ведь эти глупцы ни за что в жизни не догадаются об особенностях ее плана. * * * Чего и следовало ожидать – план удался, и вот Лэйси бодрыми шагами уже направляется в чащу леса, где в заброшенной часовне ее ждал новый друг. Зима, тайная и верная союзница, заметала ее следы метелью, делая исчезновение девушки еще загадочней. Царила прекраснейшая ночь : снег, голые деревья, укрытые снежным одеялом хвойники и кое-где мелькающие руки кустов, которые то и дело цепляли Лэйси за подол бордового платья, словно пытаясь обратить на себя внимание. Но ей было не до них, она слишком спешила на встречу. Вот и показалась старая часовня. Ее стены выглядели не особенно надежными, казалось, будто они могут обвалиться от первого же порыва ветра, крыша местами была дырявой, но старинные двери совершенно не изменились. Лэйси остановилась возле них и три раза постучала, затем еще три, и еще. Наступила тишина, но девушку это не смущало – так было нужно. Спустя несколько мгновений, дверь громко скрипнула, и Лэйси скрылась в темноте заброшенной часовни. Изнутри это сооружение выглядело еще мрачнее : стены из темного камня словно хранили в себе какие-то зловещие тайны, холодный пол, местами усыпанный снегом, напоминал собой заледеневшее море, на дне которого нашли вечный покой тысячи кораблей. У самой высокой стены, над которой потолок уходил куда-то ввысь, открывая взору огромный золотой колокол, стоял накрытый стол, на котором красовались разные блюда и свечи, служившие единственным освещением в этом забытом всем миром месте. Возле стола стоял высокий мужчина лет тридцати, хотя не исключено, что он был контрактором, и был намного старше, чем выглядел. Он был приятной внешности.Его длинные,связанные тёмной лентой волосы были совершенно чёрными. Сейчас он пришел в образе аристократа, а не уличного фокусника, как это было в прошлый раз. Лэйси лукаво улыбнулась и подошла к мужчине совершенно спокойно, словно она была намного сильнее его и могла с легкостью постоять за себя. Лэйси не боялась его. - И давно ты здесь? – Произнесла она с насмешкой в голосе и нахально заглянула в лицо мужчине своими алыми глазами, в которых уже давно плясали чертики. - Это не важно. - Ответил он ей обворожительной улыбкой и принялся развязывать узелок плаща. Одно мгновение, и черная ткань уже лежала на полу, больше не мешая хозяину часовни смотреть на обнаженную шею и декольте молодой девушки. - Ты стал наглее за время, прошедшее с нашей последней встречи, Уилмор Барма. - Усмехнулась ничуть не обескураженная таким поведением Лэйси. Она все так же бесстрашно смотрела на мужчину, позволяя ему касаться ее обнаженных плеч, чего бы женщина из высшего общества ни в коем случае не позволила. Уилмор тем временем осмелел и не стал ограничиваться лишь касаниями плеч и шеи. Его ледяные пальцы прошлись по четко вычерченным линиям ключиц, затем поднялись к шее и постепенно начали направляться к лицу. Сначала по скулам, затем вокруг висков, глаз и лба, ловкие пальцы недавнего уличного фокусника прощупывали каждый выступ на лице Лэйси, моментально запоминая ее черты. Не прошло и минуты, как грузное бордовое платье упало вслед за плащом, и девушка осталась в одной ночной рубашке. Барма прижал к себе стоящую к нему спиной Лэйси, и принялся большими пальцами обеих рук пересчитывать ее ребра, часто дыша девушке в шею от холода, так как сам был одет не теплее чем Лэйси. Его сильные руки медленно прогуливались по каждой косточке, оставляя после себя на теле следы кровоподтеков. Вскоре наглые пальцы мужчины коснулись костей таза, и на этом он решил остановиться. После этого странного обряда кукольник отпустил свою жертву и помог девушке одеться. - На этот раз тебе достаточно информации? – с интересом спросила Лэйси, откидывая за спину длинные темные волосы. - Вполне, - немного погодя ответил Уилмор Барма, нервно сглотнув слюну. – Обещаю тебе, это будет моя лучшая кукла! - Ловлю на слове! – рассмеялась она и села за стол. Они принялись за ужин. Еда успела немного остыть, но это не испортило ее восхитительного вкуса, а даже придало некое очарование. В часовне стало совсем тихо, никто не проронил и слова, пока все блюда не были съедены. Лэйси окинула взглядом опустевшие тарелки и подняла загоревшиеся глаза на Уилмора. "Какую сказку ты расскажешь мне на этот раз?!" - читалось в них. Мужчина посмотрел на девушку и слегка улыбнулся. Какой же она ещё все-таки ребенок! Но делать нечего – в прошлый раз он дал ей обещание. Уилмор встал из-за стола и подошел к старой скамье, на которой раньше установил кукольный театр с совершенно новыми куклами, которых он сделал всего пару дней назад и еще не показывал Лэйси. Они должны ей понравиться. Барма перенес свечи ближе к своему кукольному театру и спрятался за ширмой, готовясь начать представление. Лэйси глубоко вздохнула и устремила заинтересованный взгляд на самодельный театр. Началась новая сказка… Лэйси не перебивала кукловода и внимательно слушала каждую фразу, не решаясь даже громко дышать, дрожа всем телом от страха перебить рассказчика даже самым незначительным шорохом. Сказки Уилмора завораживали своим сюжетом, нельзя было предугадать, что будет дальше, но у них была одна единственная особенность, которая присутствовала в каждой – ни одна из них не заканчивалась хорошо. У каждой из них был свой, особенный, новый, но обязательно плохой конец. В одной сказке все погибают, в другой убийца получает то, чего хотел, а положительный персонаж остается в дураках, в третьей убийца погибал самым жестоким образом, хотя до этого без тени страха или жалости крошил всех своих жертв… Каждая сказка имела своих неповторимых персонажей, потому что каждая кукла Уилмора Бармы была скопирована с человека, и ни одна из них никогда не участвовала в двух разных спектаклях. Кукловод мог без жалости уничтожить в пьесе свое лучшее творение, но сделать это красиво, как обезумевший убийца-фанатик, который любит убивать своих жертв самыми жестокими, но прекрасными способами, никогда не повторяя один прием дважды. Занавес опустился и Уилмор вышел из-за скамьи и убрал подсвечники обратно на стол. Как только свет вновь сменил свое положение, мужчина решился посмотреть в лицо своей зрительницы. Лэйси долго молчала. Эта сказка была самой лучшей из всех, что она видела за те пять дней. В ней был самый захватывающий сюжет, а в конце персонажи ушли настолько красиво и необычно, что у девушки перехватило дыхание и с болью забилось от страха сердце. Безусловно, это была лучшая работа Уилмора! На этот раз его куклы были еще прекраснее прежних, двигались с особой грацией, в чем есть несомненная заслуга создателя, который вложил в свои творения всю любовь и талант. - Это было бесподобно, - наконец вздохнула она и с нежностью посмотрела на автора этой замечательной истории, пытаясь дышать ровно, последнее, впрочем, у нее никак не получалось из-за только что пережитых острых ощущений. – Это твоя лучшая работа. - Нет, это и близко не самая лучшая моя работа, - покачал головой Кукольник и опустился на колено перед Лэйси, крепко взяв ее за руку. – Поверь, кукла, которую я сделаю по твоему образу, будет моей самой лучшей работой. Я вложу в нее все силы, весь свой талант! Это будет самое великолепное творение, которое я только создавал! Да, я вдохну в нее жизнь! Ты придешь в восторг, а публика будет с замиранием сердца смотреть на эту живую игрушку! – воскликнул он и мигом подорвался на ноги, закружившись с Лэйси в безумном танце. – Доверься мне, я покажу тебе самую прекрасную в мире куклу! Никто не сможет устоять перед этим чудом! – и он застыл. Его жуткий безумный хохот безжалостно разрывал тишину.