Что Реальность? (А что Ложь?)

— Завтра третий день, — обернувшись через плечо, напомнил Ичиго. — Третий день? Ты это к чему? — потихоньку закипая, спросила Карин.  А ведь Киске так не хотелось влезать в семейные разборки Куросаки. В этом вопросе Карин не считалась с мнением брата, и ее очень радовала новость, что он потерял свою духовную силу. Ведь ей и Юзу больше не приходилось целыми днями волноваться за его жизнь, а призраки наконец-то перестали втягивать его в свои проблемы. Но… Решать было вовсе не ей. — Урахара-сан поможет вернуть мою духовную силу, — довольно ответил Ичиго, не обращая никакого внимания на разворачивающуюся перед ним трагедию. Киске непреднамеренно дёрнулся, когда щеку обожгло хлёсткой пощёчиной, хотя он этого и ожидал. — Да как вы посмели?! — окончательно взъярилась девушка. Когда она вновь приготовилась ударить, Ичиго тут же подскочил с дивана и схватил сестру за руку. Желая показать, что всё в порядке, Киске примиряюще замахал открытыми ладонями, но с запозданием вспомнил, что сейчас для Ичиго невидим. — А вы спрашивали, что он хочет на самом деле? — самым мягким, каким только мог, тоном Урахара задал давно крутившийся на языке вопрос. Появившийся металлический привкус крови во рту подсказал, что удар вышел весьма чувствительным. Должно быть, зубы вспороли кожу на внутренней части пострадавшей щеки. С силой оттолкнув от себя брата, Карин скрестила руки на груди и обиженно отвернулась. — Не справедливо! — буркнула она. Ичиго с недовольством наблюдал за её выходкой. Последующие слова Киске он, разумеется, не услышал. — Ичиго-сан очень… уникальный человек, — и он не имел в виду его наследие, намеренно обходя эту деликатную тему стороной. Ведь для Киске не было секретом присутствие Ишшина при этом разговоре. Глава семейства тихонечко притаился прямо за дверью вне поля их зрения, перекинув таким образом разбирательство со своей разгневанной дочерью на плечи скромного лавочника. Поступил как последний трус. Масаки, может быть, и хотела, чтобы её дети жили, не зная о своём наследии квинси. Но простит ли она Ишшина за то, что когда враги нарисовали на спине её ребенка мишень, он намеренно продолжал держать Ичиго в неведении? — Большинство его друзей шинигами. Вы хотите лишить своего брата возможности видеться с ними? — А почему же они сами его не навещают? — требовательно спросила Карин. — Они могли бы приходить в тех поддельных телах! — Посещение человеческого мира строго ограничено в отсутствии военного положения. Особенно отслеживаются посещения в духовно-обогащённые районы, например, такие как этот город, — принялся терпеливо и понятным языком объяснять Киске, не желая забивать ребёнку голову лишними терминами. — Это важное ограничение необходимо для того, чтобы внезапные всплески плотной духовной силы не привлекали пустых. Уверяю вас, Кучики-сан и Абарай-сан неоднократно подавали прошение на посещение Каракуры, но каждый раз им отвечали отказом. Даже такие сорвиголовы как Кенсей и Иккаку — да что уже там, и Синдзи — не противились решению главнокомандующего, а это говорило о многом. По всей видимости, даже Синдзи был согласен с тем, что для запрета имелась веская причина. Не говоря уже о том, что все шинигами участвовали в восстановлении Сейрейтея. Иногда некоторые объекты инфраструктуры приходилось отстраивать с нуля. Эти полтора года Ичиго был в безопасности, и ему не грозила физическая опасность из духовного мира. До этого момента. Как только Абарай и Кучики услышат о нападении Гинджо, они пошлют к чёрту приказы сотайчо и примчатся сюда с первым же сенкаймоном. Всё это время тихо молчавшая Юзу вдруг встала и, подойдя на подкашивающихся ногах к своему близнецу, успокаивающим жестом взяла сёстренку за руку. Та сконфуженно закусила нижнюю губу, а на её лице явственно отразилась происходящая внутренняя борьба. — Ладно, я поняла, — выдавила она наконец, а затем громко потопала по лестнице наверх, таща Юзу за собой. На втором этаже зло хлопнула дверь, а другая тихо отворилась сбоку от Киске. — Отец, — поприветствовал Ичиго высунувшего нос Ишшина. И хотя парень не мог знать наверняка о его присутствии в смежной комнате, удивлённым он нисколько не был. — Ишшин-сан, — также добавил и Киске. Взгляд старшего Куросаки метался между Ичиго и Киске и остановился, в конец концов, на последнем. — Ичиго, иди собирай вещи. Нам с Урахарой надо поговорить. Неуверенно взглянув на отца, младший Куросаки не стал перечить, вероятно, потому что половину разговора всё равно бы не услышал. Киске молча проводил взглядом спину Ичиго, поднимающегося по лестнице и напряжённо сжимавшего побелевшие кулаки. — Чаю? — весьма не гостеприимно выдавил из себя Ишшин, а Урахара вежливо отказался. Он пришёл сюда не за этим. — Как обстоят дела? Куросаки Ишшин не такой человек, чтобы ходить вокруг да около, когда назревает серьёзная заварушка. — Оно готово. Ждём одобрения сотайчо, — сейчас Киске не отказался бы подержать в руках свой любимый веер, но, к сожалению, он оставил его дома. Ничего не поделаешь. — Мне надо было самому встретить их со школы… — удрученно покачал головой Ишшин. — Тогда спугнул бы Гинджо, — напомнил ему Урахара. — Они достаточно долго следили и уже выяснили, что твои дочери всегда добираются до дома в одиночку. Продолжения дискуссии не последовало, чему Киске был несказанно рад. Карин всё также шумно спустилась вниз по лестнице, перекинув через плечо выпуклый рюкзак. Юзу и Ичиго, также неся с собой по сумке, следовали по пятам за мрачной сестрой. — Идёмте уже. *** Тессай с достойным уважения спокойствием усадил ужинать ещё четыре голодных рта. Лишь невозмутимо попросил Джинту и Уруру добавить на стол дополнительные тарелки и столовые приборы. Хотя, чего было удивляться, Тессай всегда такой. Вероятно, он догадался о подобном пополнении ещё в тот момент, когда владелец магазина отправился в город. Когда Киске появился в столовой, намереваясь присоединятся к трапезе, вцепившийся в него взглядом Ичиго удивленно завис, не донеся палочки с едой до рта. Урахара надвинул шляпу поглубже на глаза и распахнул веер, желая скрыть те эмоции, что могли бы отразиться на лице. В тот момент внимание Ичиго было предназначено только для него одного, и сам он выглядел одновременно удивленным и обрадованным присутствием Киске. — Добрый вечер, Урахара-сан! — ах, Юзу, милая и невнимательная Юзу, прервала оживленный разговор с Уруру, только чтобы звонко поприветствовать его. — Он же видел тебя буквально пять минут назад, — раздраженно фыркнула Карин. — Да, но ведь я не видела, — в ответ Юзу нахмурила бровки, и до чего ж похоже на своего брата. — Добрый вечер, Куросаки-сан, — не позволил Киске, открывшей уже было рот Карин, возразить. Свирепый, мечущий молнии взгляд стал наградой ему за вмешательство, но это его нисколько не встревожило — назревающий за столом скандал был предотвращён, что само по себе можно считать весомой победой. Юзу не виновата в том, что ее сестра злится на Урахару, и не должна отдуваться вместо него. Ужин вышел, мягко говоря, неуютным из-за повисшего в воздухе напряжения. Как только Киске расправился со своей порцией, то поспешил удалиться за безопасность стен лаборатории. Гостям он объяснил это тем, что последние приготовления дожидались его внимания. Возможно винить во всем стоило собственную рассеянность. Потому что Ичиго почти сразу увязался за ним, но Киске заметил его уже находясь в лаборатории. — Урахара-сан! — окликнул его Ичиго. Прозвучало так, будто делал он это не первый раз. Когда внимание Киске было полностью сосредоточено на нем, парень продолжил: — Спасибо вам большое. Вовремя распахнутый веер скрыл от собеседника эмоции проступившие на лице Киске, но, по всей видимости, тому всё же удалось что-то разглядеть. — За что? — За то что вышли к нам в гигае, — неопределённо пожестикулировал между ними рукой Ичиго и продолжил: — Я помню, как не удобно вам быть в нём. Так и есть. Находясь в гигае, крылья сжимались и помещались в чрезвычайно маленькое пространство. Таким образом при перемещении души в физическое тело сжатые в пространстве крылья оставались недоступными и невидимыми для всех. Каждая клеточка в теле Киске верещала ему о том, чтобы немедленно прекратилась эта противоестественная пытка. — Не стоит беспокоиться, — соврал он. — Я уже привык. Очевидно Ичиго ему не поверил, но и не стал развивать эту тему дальше. За что Киске был весьма признателен. — И за Карин извините, — добавил он. — Я позже поговорю с ней. — Ваша сестра имеет полное право переживать за вас, — быстро отмахнулся от извинений Киске. Ичиго несогласно замотал головой. — Это только мое решение. Обвиняя вас, она поступает некрасиво. Редкий случай, когда Киске начинал сомневаться в собственных поступках, но сейчас наступил именно этот момент. — Куросаки-сан… — Называйте меня уже по имени, — перебил Ичиго, нахмурившись ещё сильней. — Сейчас в вашем доме четверо Куросаки, и когда вы называете нас по фамилию, становится непонятно к кому из нас вы обращаетесь. — Ичиго-сан, — легко согласился Киске с этими доводами. — В таком случае мы можем отступить от формального общения. После чего мужчина отвернулся, не позволяя себе задержать взгляд на лице Ичиго и интерпретировать появившееся выражение, и сделал несколько пасов руками, формируя печати, открывающие витрину. Он намеренно оставил освещение приглушённым, так было лучше видно исходящее от самой катаны свечение, а также рунические письмена, выгравированные по металлу. Проведя пальцем вдоль лезвия, Киске дважды перепроверил последние символы с текстовым вариантом, лежащим рядом на столе. Никаких нареканий или ошибок, но Киске и не рассчитывал их найти. — Можно посмотреть поближе? Забывшись в работе, он с удивлением вспомнил, что был не один. Без слов передал клинок реацу в руки Ичиго. Тот правой рукой сжал рукоять, а кончиками пальцев левой провёл от цубы вдоль лезвия — нежно и в то же время уверенно. Неприкрытое ничем благоговение — вот как Киске мог бы описать эти прикосновения. — Спасибо, — прошептал Ичиго, возвращая катану обратно. Неверный, мерцающий свет зарывался в его волосах, отражаясь и превращая их в некое подобие сияющей золотом короны. Киске пришлось заставить себя отвести взгляд в сторону. — Это меньшее, что я могу сделать для тебя, — признался он, понимая, что начинает говорить слишком уж откровенные вещи. Ичиго хотел было что-то ответить, но не нашёл слов. — Уже очень поздно, — подал голос Киске, начиная убирать катану в стеклянный короб. — Тебе надо выспаться. — Ну, а сам что? — с вызовом откликнулся парень. — Прошлой ночью ты вообще не ложился. — В спальне только один футон, — покачал головой Киске. — Места там хватит для нас обоих, — немедленно парировал Ичиго. — Ни за что не поверю, что в доме нет лишнего футона. Тессай-сан с радостью найдёт его для меня. После чего цепко схватив Киске за запястье, он проницательно вгляделся ему в лицо. Напуганный этим неожиданным напором мужчина не посмел отстраниться. — Что бы тебе не говорили, ты не должен надрываться, пытаясь искупить вину. Я тебя ни в чем не обвиняю. Тогда с чего бы кому-то ещё это делать? Очень хотелось сказать Ичиго, что он ошибается, но… Киске слишком хорошо разбирался в метапознании. По этой причине очевидная ложь самому себе становилась заведомо бесполезным делом. На что Ичиго объективно сейчас и указал. В ретроспективе становилось понятно, что Киске на самом деле подсознательно наказывал себя. Требуя ответа, Ичиго легонько дернул Киске за руку, и тот в конце концов сдался: — Хорошо, пойдём. Не было нужды беспокоить Тессая. Запасной футон и подушка запросто найдутся в бельевом шкафу. Тот футон, на котором вчера отдыхал Ичиго, так и стоял скрученным рулоном в углу комнаты, а поверх него был накинут заимствованный у хозяина спальни халат. Всё так и осталось на своих местах, словно бы дожидаясь возвращения Ичиго. Куросаки тихо кашлянул. — Снимешь его с себя? На одно крошечное мгновение Киске показалось, что он попросил его раздеться. Но затем неумолимо настигло осознание реальности — конечно же, Ичиго просил снять гигай, а не одежду! С какой стати ему бы захотелось от Киске чего-то иного? Отрывисто кивнув, немного грубовато он вырвал свою руку из хватки Ичиго, потому что тот все ещё продолжал сжимать его запястье. Невидимые чужому глазу белоснежные крылья Урахары распрямились и вытянулись по бокам, стремясь наконец освободиться из тесноты гигая. Он был так увлечён этим захватывающим чувством освобождения, что чуть не подскочил на месте, словно напуганный заяц, едва ощутив первые робкие прикосновения к перьям. Ичиго слегка отступил, но прикасаться не перестал. Наоборот, стал смелее поглаживать пальцами внутреннюю сторону оперения, там где располагались пуховые пёрышки. Он был так поглощён процессом, что Киске ни за что бы не позволил себе отвести взгляд от его сосредоточенного лица. Поэтому не сразу заметил, как начал дрожать. — Ты замёрз? Не дожидаясь ответа, Куросаки потянул Киске на футон, укладывая его как послушную куклу. Стал впопыхах беспорядочно натягивать одеяло ему на ноги и туловище. Мужчина хотел было запротестовать, но вскоре понял, что Ичиго это делал, потому что не мог видеть его тело, а накрытое одеялом, видел хотя бы силуэт. На сопротивление не осталось никаких душевных сил. По правде говоря, прикосновения Ичиго к крыльям не вызывало неприятия — он не дергал за перья, как бывало баловались дети, а просто ласкал и нежно проводил кончиками пальцев. Словно пытался воскресить в памяти то, как выглядят его крылья. Урахара, распластанный на футоне благодаря стараниям Ичиго, приподнялся, опираясь на локти; боясь лишний раз даже вздохнуть. Тешили мысли, что сейчас он не слышим и невидим для Ичиго. Крылья вообще не подчинялись сокрушенной воле хозяина, продлевая так желанный для него момент блаженства. Они вытянулись по всей длине до такой степени, что напряглись мышцы спины, и распушились всеми до единого пёрышками. Даже если Ичиго примерно представляет себе, в каком положении сейчас находятся невидимые крылья, он ни за что не догадается об истинном значении этого. Что собственно играло на руку Киске — он был намерен забрать эти чувства с собой в могилу. Куросаки медленно убрал руку и уронил ее на своё согнутое колено. Его лицо выражало кричащий коктейль из смирения и сильной тоски — эмоции, что были совершенно неуместны на молодом и красивом лице. Сердце Киске болезненно сжалось. И вновь напомнила о себе потребность своими же руками сделать всё, чтобы у Ичиго больше никогда не было причин выглядеть так разбито. — Спасибо, Киске-сан, — отворачиваясь, тихо пробормотал Ичиго. Неслышимый судорожный вздох стал ему ответом. Вероятно, сейчас уже и не сосчитать, сколько чудес Киске совершил, когда дело касалось Куросаки Ичиго; и что с того? Он сотворит ещё одно маленькое чудо и поможет ему вновь взлететь.