Размыкая круг

Мы стояли на прошлом, мы ждали начала Прижимаясь к стене, где исчезли они Где ещё одну жизнь одна смерть обвенчала Парой вспышек огня, да в эти смутные дни. Что нам ветер да на это ответит? Несущийся мимо, да сломавший крыло И, упав между нами, так недолго любимых Разбил он объятья, как простое стекло… ("Ветер" ДДТ)

Дин в десятый раз проснулся за столом в ангаре с листком в руках. Перед самым рассветом всё того же дня. Порвал треклятую бумаженцию в мелкие клочья, побил кулаком столешницу, потом вдохнул, выдохнул и бросился в бой. На этот раз он прошмыгнул мимо Чака, вообще ни с кем не стал говорить, решил просто саботировать вылазку. Пробрался на оружейный склад, устроил переполох в лагере. Это было ужасно глупо. Его заметили и убили раньше, чем закончился день. Разумеется, от перезапуска петли его это не спасло. Дальше была бесконечная череда попыток, провальных решений, компромиссов один другого хуже. Дин день-деньской спорил, убалтывал, давал и получал по морде, убивал, умирал сам. А потом опять всё по новой. Поначалу он занимался разведкой. Часами разговаривал с людьми в лагере. С самим собой, с Касом, пытался узнать больше об этом зараженном, насквозь просаленном мире. И ни фига ему это не дало, ни одной зацепки. Сам Чак, должно быть, понятия не имел, какой финт ушами нужно провернуть Дину, чтобы вырваться из этой временной петли. Местного Чака, к слову, Дин тоже допросил еще пару раз, даже с большим пристрастием, но по всему выходило, что в этой реальности он просто ищущий одобрения и внимания Командира пророк-неудачник и не знает ни черта ни о чём. Люди в лагере были до абсурдности потерянными. Уставшими, отчаявшимися и нерешительными. Донны на них не было! И Джоди. Уж девчонки не дали бы здешним беженцам закиснуть и мхом порасти. Повстанцы жили по указке сурового Лидера, ходили под крылом нетрезвого ангела. Они заглядывали Дину в рот, принимая его за Командира. Ждали от него решений и приказов. Если не спасения, в которое, похоже, уже не очень верили, то хотя бы робкой надежды. Даже Чак с его несчастным продовольствием не мог разобраться самостоятельно. Каждый уповал на Вождя, следовал за ним. На молодого Дина сгрузили все и помощи ему ждать было неоткуда. Лишь Риса была исключением. И ещё Кас. У него всегда был Кас. Но Вождь потонул в ответственности, ожиданиях, долге и собственной вине, которую, как видно, долго и щедро подпитывал, пока не вырастил до невероятных размеров. Дин был мастер гнобить себя по всякому поводу, но тут даже он отдыхал. Или сейчас, со стороны и, страшно сказать, высоты прожитых лет, ему было виднее? Дин с удивлением отметил, насколько по-стариковски звучала сама эта мысль. Один в поле не воин. Он столько раз наступал на эти грабли, набил немаленькую шишку и теперь хоть иногда вспоминал, как сильно может прилететь черенком в лоб, если взвалить на себя все и забыть, что у тебя вообще-то есть семья, которая всегда поддержит и подхватит. За такое прилететь могло и от самой семьи. Командир даже не видел, что ему есть на кого положиться. На двоих, по крайней мере. Сам он уже не вывозил. Дин пытался найти подход к молодому себе, вразумить, ради Сэма пробудить остатки человеческих чувств и братской привязанности. Дело кончилось банальным мордобоем не в его пользу. Дин-командир был быстрее и агрессивнее, и его поддерживал весь лагерь, а слушать он не умел абсолютно или разучился. Удивительно, как раньше не погиб с таким-то норовом. Впрочем, вечером Люцифер всё равно уничтожил и его, и весь штурмовой отряд. В его возрасте Дин тоже был упрямым, что там скрывать, но, будучи загнанным в угол, этот красавец возвёл твердолобость в абсолют. Намертво зациклился на одной идее, одной цели и отступать от неё не желал ни в какую, чего бы это ни стоило ему и другим. На которое уж там по счету утро, поостыв и пораскинув мозгами, Дин догадался, в чём дело. Вспомнил старое фото, которое нашёл в заброшенном доме ворчуна-Бобби ещё в свой первый визит сюда. Этот Дин потерял старика и всю семью слишком рано. Возмужал, не успев довзрослеть, и тут же взвалил на себя ответственность за весь мир - знакомая ситуёвина. Оставшись без заземления и опоры, парень растерял моральные ориентиры, отчаялся и зачерствел, отгородился от людей, чтобы больше не было так больно. Уж Дин-то знал, как могут ныть душа и сердце, которые никому не позволяешь исцелить. Из близких на этом свете у молодого Дина остался только Кас. Он поддерживал своего Командира из последних сил, а ведь ему самому ой как нужно было надёжное плечо. Эти двое, кроме наступающего на пятки Апокалипсиса и бытовых неурядиц, были вымотаны ещё и бессилием помочь друг другу. Убеждены в том, что вариантов не осталось, так же твёрдо, как в знании, что солнце встает на востоке. И всё же, оказавшись в одной комнате, они цеплялись друг за друга взглядами и едкими остротами. Избегая касаний, были одновременно рядом и порознь, тянулись навстречу и отталкивали, читали неозвученные мысли и заканчивали друг за другом фразы, но умудрялись болезненно понимать все не так. Дин был обескуражен, осознав, что за годы все психологические приемчики и разговоры по душам, за которые он привык бурчать на Сэма, оказывается, пошли ему на пользу и как-то отложились в голове. А вот у здешних Дина и Каса не было третьего колеса, в котором они так нуждались. Их бы протрезвить и к Ровене отправить на дюжину сеансов парной психотерапии, а то смотреть больно. Тут Дин с удивлением понял, что даже по ней успел соскучиться. На очередном витке он переключился с людей из лагеря на Люцифера, рискнул встретиться с ним раньше повстанцев. Заговорил зубы дьяволу в белоснежном щегольском костюмчике, воззвал к Сэму. Твердил, как мантру: - Ты самый сильный человек на свете. Сопротивляйся, не смей сдаваться, еще ничего не кончено. У тебя получится, братишка, я знаю, я в тебя верю! И Сэм его услышал! Сумел частично перехватить контроль над собственным телом, начал отвечать. Золотой лучик надежды, мелькнувший среди кромешных свинцовых туч, опьянил Дина. Но тут, конечно, припёрлись повстанцы. Всё закончилось в лучших традициях преисподней: гарь, сажа, реки крови и горы трупов. Опять. Сытый по горло смертями, Дин попробовал еще раз достучаться сперва до себя, потом до Люцифера. Толкнул обоим такую прочувствованную пацифистскую речь, что весь взмок, и у него даже каким-то чудом получилось. Сэм бы им гордился. Ни штурма, ни бойни в тот раз не было. Никто не погиб, день закончился белым подкопченым флагом перемирия - и начался снова. Потом Дин психанул и стащил Кольт, чтобы своими руками пристрелить Люцифера. Ну а вдруг получится, реальность-то другая? Жалкие остатки страха перед смертью в этом мире он к тому времени уже растерял напрочь. Разумеется, покончить с дьяволом он не смог. Гадко ухмыляясь физиономией Сэма, Люцифер убил его. А наутро Дин воскрес, и колесо завертелось дальше. В один из дней он отчаялся настолько, что попытался добыть себе метку Каина и хоть так уравнять шансы. Ни хрена не вышло. Если Каин вообще был в этом мире, его и след простыл. Устроив очередной мозговой штурм в одно лицо, Дин вспомнил об очищении демона кровью исповедавшегося праведника, но с сожалением отмёл эту идею как слишком громоздкую, чтобы осуществить её за день, даже если Кас согласится ему помочь. Да и сомневался он, что спустя столько лет годится в эти самые праведники. После того, что он творил под Меткой, особенно. А где взять другого в этом больном мире, где даже невиннейший из ангелов не выдержал и скатился по наклонной, Дин не представлял. У его молодой версии рыльце уж точно было в пушку. Пошла третья неделя. Дин попытался узнать у Каса, какие ещё есть рабочие способы изгнать Люцифера из Сэма. Слово за слово они разругались в хлам. Дину и раньше не раз случалось спорить, ссориться и выяснять с Касом отношения на повышенных тонах. Дома, в родном мире. Бывало, дулись друг на друга месяцами, пока не начали мириться в постели или по пути к ней. А здесь это было ни на что не похоже. Падший ангел был не просто сварливым, он был сущим наказанием. Острил, хохмил и ехидничал, не стеснялся пускать в ход издевки в ответ на неудобные вопросы. Где только этого понабрался? Дину в новинку было в споре с Касом оказаться спокойной и рассудительной стороной. Расторможенный таблетками, разболтанный алкоголем, траченный жизненным опытом этого мира, обуреваемый человеческими пороками и душевными слабостями, Кас стал до болезненного эмоциональным и вспыльчивым. Чуть что, оскорблялся и бросался из защиты в нападение, скрывая неуверенность за развязностью. Обиды, густо замешанной на бессилии и усталости, в нем было по самую маковку. Дин просто не понимал, как вести себя с ним. Словом, пользы от этого разговора не было, а осадок остался неприятный. Дин пережил ещё много вариаций Грёбаного Дня Сурка. Он перепробовал всё, до чего смог додуматься, в отчаянии начал повторяться, но выбраться из петли никак не удавалось. - Ну все, детишки, вы меня задрали! Никакой прогулки в город сегодня. Он возился с видавшими виды драндулетами небольшого таксопарка в лагере повстанцев. Машины найти было несложно, все они были припаркованы недалеко от ворот, накрыты брезентом и в предрассветный час никак не охранялись. Конечно, Дин не намерен был серьезно портить тачки - у него рука бы не поднялась. Но слитое масло, тормозная жидкость и бензин, снятые шины и срезанный приводной ремень, а также пара других пакостей по мелочи гарантированно отменяли утреннюю вылазку за Кольтом. - Нет машин - нет Кольта, нет Кольта - нет смертей. Хотя бы сегодня отдохну. Конечно, Дин понимал, что занимается ерундой. Но хрен его разберет, какие события способны реально изменить это время, а какие нет. Вдруг эффект бабочки вывезет? К удару в корпус Дин готов не был, но в этот раз хотя бы не вырубился с позором с одного тычка. - Да спишь ты хоть когда-нибудь, или кровать у Джейн тебе слишком мягкая? - взвыл Дин, ставя блок на второй удар и перехватывая приклад ружья, которым его огрел он сам из этого мира. - Что за черт? - гнев и злость в голосе лидера повстанцев странно сочетались с удивлением и растерянностью на его физиономии. Ещё бы, ведь он привык быть в курсе событий раньше и лучше всех остальных. - Риса устроит тебе утром головомойку. Так и знай, - ехидно оскаблился Дин. - Ты кто вообще такой?! - Не перевертыш, - прохрипел Дин, прижатый к корпусу машины. - Не демон, не любая другая тварь. Могу сожрать хоть фунт соли серебряной ложкой, запивая святой водой, если хочешь проверить. - Уж я проверю. И выясню, что ты за хрень и кто тебя послал, не сомневайся, - заверил молодой Дин самого себя. Завязалась борьба. Они принялись с грохотом валять друг друга по грязному металлу старого драндулета, своротили стекло заднего вида. Дин наконец выбил у противника ружьё, и оно улетело в ближайшие кусты. В воздухе сверкнуло лезвие ножа. Дин почти успел увернуться. Выпад прошёл вскользь, левый бок обожгло болью, а справа эхом сильнее заныли рёбра, два или три из которых, похоже, треснули ещё при первом ударе прикладом. Понимая, что уже проигрывает по очкам, Дин решился на полублеф и заорал: - Да приглядись ты, осёл! Я - это ты, только из будущего! Пришёл спасти ваши задницы! - пусть он не сказал всей правды, но ведь и не врал почти. - Чем докажешь? - Хочешь узнать, как закончится этот день? Херово, если меня не послушаешь! Ты добудешь Кольт, но Люцифер все равно свернет тебе шею. Я пытаюсь это предотвратить! - Дин? Что здесь… - слышится где-то рядом голос Каса. На мгновение на собственном юном лице Дину мерещится почти детская уязвимость и неуверенность. Но Вождь всегда должен быть собран. Он вырубает Дина ударом в висок. К своему удивлению, Дин приходит в сознание не ранним утром в ангаре, а где-то далеко за полдень, судя по закатному солнышку, бьющему в немытые окна с пыльными занавесками. Он лежит со связанными спереди руками на полу возле знакомой лестницы в деревянном доме Лидера. Ребра нещадно ломит и порезанный бок саднит, но, похоже, его перевязали тугой повязкой. В дальнем углу два мужских силуэта, грязно-зелёный и серо-голубой, шепчутся на повышенных тонах. - Я не собираюсь принимать его ложь за чистую монету! - чеканит молодой Дин, тяжело опираясь на стол. Кас, привалившись к дверному косяку со скрещенными на груди руками, возводит глаза к потолку с выражением бесконечного терпения. - Хорошо, но уверяю тебя, он - это… - Хватит, - отрезает Вождь. - Из-за него мы потеряли Кольт! Я бы никогда на такое гадство не пошел. - Ты не знаешь наверняка, - Кас заметил краем глаза, что плененный Дин очнулся, но никак не подал виду. - И я уже говорил, Люцифер мог устроить нам ловушку. - Не неси бред. Я сам выбивал сведения из того демона. И я выясню, за каким чертом якобы мне-из-будущего понадобилось устраивать диверсию в моём собственном лагере. Методы найдутся. - Можно сделать иначе, Дин, - проникновенно позвал Кас, склонив голову к плечу и подаваясь вперед. - Да, а можно просто спросить меня. И я все честно вам расскажу. Слово Винчестера, - Дин вмешался в разговор, привлекая к себе внимание. Лидер, резко развернувшись, сразу вцепился в него злым хищным взглядом. Кас смотрел с восторженным любопытством, потирая подбородок. Дин приподнялся с пола, ухватился затёкшими руками за ступеньку, поморщился и подтянулся, садясь. Тяжко вздохнул и, как на духу, выложил “сердобольным” хозяевам историю своего пребывания здесь, сокращённую до нескольких фраз. Объяснил на пальцах, почему их план обречён на провал, в двадцатый, должно быть, раз. Слова уже от зубов отскакивали. Предложил свою помощь добрым советом и умелыми руками. Судя по лицам, Кас ему верил, Командир - наоборот, подозревал всё сильнее. Как обычно. От ощущения тщетности хотелось кричать. - Тебя видел кто-нибудь, кроме нас? - раздумывая, молодой взял себя за подбородок. Забавно было наблюдать со стороны, как они с Касом даже жесты друг за другом повторяют, сами того не замечая. - Вряд ли. Ты извини, но охрана у вас ни к чёрту, - улыбнулся Дин, искренне веселясь. - Дин, он может быть нам полезен, - уцепившись за возможность, подал голос Кас. - Нельзя, чтобы он разгуливал по лагерю и всех тут подстрекал к бунту. У меня от его болтовни уже голова пухнет. - Ну так давай я сам им займусь, - подмигнул Кас Вождю. - А ты пока отдохнёшь. Тот ответил фирменным тяжелым недобрым взглядом. Наконец кивнул. Дину показалось, он услышал скрип, с которым наклонилась ослиная башка его дубля, не привыкшего уступать хоть в чём-то даже Касу. Вождь поднялся, подошел, разрезал ножом веревки на руках Дина и дернул его вверх за шиворот. - Выметайся. Давай-давай, живее. Осторожно выглянув за дверь, он вывел Дина наружу и повлёк быстрым шагом в недалекий путь до сруба с высоким крыльцом по хорошо протоптанной дорожке. Кас замыкал процессию к своей земле обетованной. Лагерь, укрытый и отсеченный от остального мира колючими тёмно-зелеными лапами непроглядного елового леса, жил своей тихой жизнью. Немногие люди, случившиеся в этот вечерний час на улице, под хмурым пасмурным небом с тяжелыми пластами серых облаков, были заняты своими делами и не обратили на процессию особого внимания. Разве что коротко приветственно кивали, не задерживаясь взглядом. Пройдя несколько шагов вместе с Вождем Краснокожих, Дин осторожно высвободил воротник из его хватки. Развернулся и шагнул к Касу. - Хэй, приятель, притормози, - сказал он негромко. - Сперва одно дельце… Приблизившись вплотную, нырнул к нему рукой в теплый карман штанов, вызвав удивленно-возмущенный, кокетливый восклик. - Уоу! Это что, прелюдия? - Кас описал дугу бедрами, пытаясь то ли увернуться, то ли прильнуть поближе. - Хочешь проверить, рады ли тебе здесь? Игнорируя заинтересованную реакцию собственного тела и не ведясь на провокацию, ни слова не говоря, Дин вытащил и вскрыл пресловутый бутылек с таблетками, перевернул, высыпая веселые пилюли на землю. Еще и потоптался на них для верности, давя ботинками и смешивая с землей ненавистную наркоту. Вздохнул удовлетворенно. - Давно мечтал, - пожал плечами на пораженный взгляд ангела. Дин ждал, что Кас рассердится, обругает его или даже ударит, но этого почему-то не случилось. Хотя воздух между ними так и вибрировал от напряжения. Пахло влагой, озоном, землей и хвойным дымом. - Иди уже, моралист! - Командир нарушил момент, грубо дернув Дина за куртку, и толкнул в спину, понукая двигаться дальше. - Конечно, - усмехнулся Кас. - Распекать меня за это можешь только ты, но тебя теперь двое. Мне начинать беспокоиться? Вождь поиграл желваками и хмуро сдвинул брови, но теперь вместо суровой ауры от него веяло смущением. - Делай, что хочешь, - бросил он с напускной небрежностью. Так, под почётным конвоем, Дин был препровождён в домик Каса. Сбросив пленника на диван, Лидер на пятках развернулся и оттеснил ангела к стене, прижал за плечо. Замер, нависнув в нескольких дюймах от его лица, словно понятия не имел, что собирается делать дальше: встряхнуть за ворот, отпустить или поцеловать. После неловкой паузы произнёс внушительно: - Глаз с него не спускай… Понял? Хватит с меня сюрпризов. - Разумеется, мой Вождь. Сцена царапала Дина непонятной болезненной неправильностью. Кас насмешливо изогнул бровь, сложив руки за спиной в незнакомом жесте. Он выглядел готовым принять все, что последует, недовольным, раздраженным и хрупким при этом. Надави сильнее - и сломается. Смотрел в глаза своему Дину открыто и бесстрашно, но за вызовом и напускным весельем было не разглядеть его настоящих эмоций. Лидер зыркнул еще раз на Дина, повернулся к Касу. Кивнул, хлопнув его по плечу. - Под твою ответственность. …и вышел вон, грохнув входной дверью. Потревоженные бусы забряцали веселенькую трель. Дин закатил глаза. Неужели и он когда-то был таким очевидным и деревянным? Хотя чего уж там. Был, конечно, лет десять тому назад. До того, как его приручил божий посланник. Оставаясь с Касом наедине, в этой его обители алкоголя, лёгких наркотиков и свободной любви, сюрреалистической хиппи-коммуне посреди бескрайней, бесконечной войны, Дин всякий раз чувствовал себя заторможенным. Заворожённым ликом падшего ангела: искренне открытым, непривычно подвижным, болезненно обнаженным. С простовато-лукавым взглядом, полным бесовщины на поверхности и невинной уязвимости на дне. Несвятого с вечными чётками в руках. Кас, прихватив со стола деревянную миску, в которой что-то шаманил с того момента, как удалился Вождь, подошел ближе к Дину. Зачерпнул двумя пальцами вязкую массу, отставил миску в сторону. В нос дало смесью травянистой горечи, цветочной сладости, тревожной кислятины, пряного перца и прохладной мятной свежести. Кас по-свойски потянул с Дина рубаху, опершись коленом на диван рядом с его бедром. - Давай-ка, мой бравый лидер, снимай свои доспехи. Рану надо обработать нормально, не то привет, воспаление. Госпиталей для гражданских у нас больше нет. - Я не он! - Дин отшатнулся, в порыве оттолкнув руку Каса. И тут же пожалел об этом. Сам не понял, что возмутило его больше: поданное как комплимент сравнение с тем твердолобым, отупевшим воякой-козлом, в которого он превратился в этой ветке реальности, наркоманская смесь непонятного происхождения в руках его-не-его ангела или то, как легко и естественно прикасался к нему Кас, каким открытым и доступным он был. В каждом его взгляде, слове, движении Дину чудился даже не флирт - откровенное предложение. Он с раздражением почувствовал, что краснеет, как институтка от речей пьяного охотника. В который уже раз! От толчка Кас качнулся назад, его голова мотнулась, словно кукольная на веревочках. И Дину стало еще паршивее. Захотелось то ли сбежать, то ли извиниться за грубость. Широко распахнув глаза, голубую радужку которых съел, поглотил расползшийся чернильно-черной дырой зрачок, Кас вспыхнул полубезумной зубастой улыбкой на все лицо. Перекатил голову на бок, чуть щуря глаза. Облизнул и закусил полную нижнюю губу. Дина раздирало колющее чувство неправильности и острое стыдное любопытство, каково это вообще может быть… с таким Касом. Юным внешне, истрёпанным внутри, податливым и обдолбанным. Дин отвел глаза и уставился в пол, теребя край рубашки. - Что, никакого стриптиза этим вечером, м-м-м? Я так плохо себя вёл? - прозвучало у него прямо над ухом. Дин вздрогнул, инстинктивно натягивая рубашку пониже. Здоровый стояк, которым соскучившееся по ласке тело отвечало на бесстыдные ангельские заигрывания, никогда ещё не был настолько некстати. Кас размашистым движением подтянул стул поближе к дивану, проскрежетав ножками по грубому дереву пола. Развернул вперед спинкой, выставляя условную стену между ними, и оседлал, сложив голову на горизонтальные рейки. Даже в другой реальности Кас видел Дина насквозь. И принимал как есть. - Вы похожи больше, чем ты думаешь. Больше, чем готов признать, - протянул он, откровенно разглядывая Дина. Любовался, как маньяк произведением искусства. Рассеянно, со специфическим хлюпающим звуком размазывал белую пасту с зеленоватым оттенком между большим, указательным и средним пальцами. Даже это выглядело искаженно-неприличным. - И в то же время не похожи совершенно, - продолжил Кас, перекатывая голову по спинке стула на другой бок. - Практически разные люди. С одинаковой душой, такой яркой и чуткой. Восхитительно. - Ты это видишь? - Дин поднял взгляд, снова замирая, как лесной зверь в свете фар от знакомого-незнакомого взгляда напротив. Кас хмыкнул. - Малость. Всё-таки на что-то я еще гожусь. Нужно быть слепее крота, чтобы не видеть тебя. Дин понял, что они молча таращатся друг на друга уже какое-то время, только когда глаза зазудели от сухости. Проморгался. Крепкий сруб окружал тишиной и редким потрескиванием внутри стен. Короеды его грызли или ещё кто. Но Дину слышались шорохи тканей и перышек в ловцах снов от движения воздуха, переливчатый стук шторок из стеклянных бус на двери, звон колокольчиков и песни ветра под потолком. Он прочистил горло. Могло ли это быть тем самым, о чем он сожалел и хотел исправить больше всего? - Так ты… у тебя остались…? Что ты можешь? Кас дернулся и сморщился, как кот от щелчка по носу. Разулыбался шире и острее. - Могу тебе отсосать, - он выдержал паузу, дав Дину прокашляться и вдоволь повыпучивать глаза. - А могу обработать твои раны. Или то и другое, но лечение прежде всего. Давай, мой бравый воин, хоть ты не будь ребенком. Не доводи до заражения. Кас потянулся к Дину рукой, выпачканной в белесой смеси, и мазнул по щеке, где была ссадина. Дин поспешно стер защипавшую края ранки влажную жижу тыльной стороной ладони и запоздало поймал запястье Каса в жесткий захват. Отстранил его руку, удерживая, чтобы не вздумал полезть снова. Сохраняя спокойствие с большим усилием, раздраженно процедил: - Мне не нужна твоя наркота! - Ну точно, один в один, - протянул Кас, с лихорадочным блеском в глазах пожирая Дина взглядом и даже не пытаясь сопротивляться, уговаривать или перечить. Дин уже запутался, было это чертовски не похожим на Каса, или, наоборот, как раз тем, что ангел всегда для него делал, уступая и принимая его сторону в любом споре. - Ты отпустишь мою руку или оторвешь себе в личное пользование? Слова отрезвили, качнув маятник обратно. Джинсы в паху сразу перестали жать. Этот Кас был совсем не тем, которого знал и… берег Дин. В груди кольнуло виной. Он выпустил чужое запястье. Кас продолжал улыбаться неправильной странной улыбкой, наводящей на мысли о пороке, тлене и болезни. Он безвольно свесил руки, качнулся назад, поднялся со стула, подхватил деревянную миску с приготовленной пастой с низкого столика перед диваном и отошел к окну, перемешивая содержимое ладонью, марая в нем всю кисть. В комнате повисло неприятное молчание. Казалось, оно оседает ледяными иголками на коже, как мелкий частый град. Порез на левом боку тянул и тревожил все возрастающей пульсирующей болью, треснувшие рёбра справа были не лучше. Дин соскальзывал взглядом с пошарпанной мебели на посеревшие стены и обратно, блуждал вокруг. Выхватывал из пространства комнаты наваленные на кровать подушки, аляпистый ковер под ногами, веточки и коренья, развешанные под потолком, в беспорядке разбросанные тут и там книги, бусинки, колокольчики и перья, круги с паутинками самодельных ловцов снов, золотистый калейдоскоп стеклышек витража, преображавший всю эту мешанину мелких деталей в нечто сказочное. И снова неизбежно возвращался к крепкой, но ломкой фигуре в черном провале окна, за которым развернулся серовато-сизый мрак позднего вечера. Смотреть на всклокоченного, не первой свежести печального ангела в широкой, словно с чужого плеча, голубой рубахе и невнятного цвета затасканных старых джинсах Дина, с нимбом из дешевой бижутерии, висящей позади него на ручке окна, было больно. - Завтра у меня все равно ничего не останется от этих царапин, - попытался извиниться Дин. Кас замер на мгновение. И продолжил месить рукой жижу в миске. Вздохнув, спросил негромко: - Значит, я способен на такое? У-ух! Вот это мощь. - На какое такое? При чем здесь ты? - Дин растерялся. Он поерзал, вытягивая ногу. Может, в полусидячем положении ранения будут беспокоить не так назойливо. - Ну, не я, а твой я. Кастиэль из твоего мира и времени, - Кас взмахнул рукой, гремя чётками, намотанными на запястье на манер браслета, и не замечая, что пачкает свою челку в белесой массе. Видя глухое непонимание на лице Дина, пояснил: - ...Исцеление каждый новый день от любых ран. Я давно искал способ. Неужели вышло даже сквозь время и реальности привязать…? Глаза ангела всё сильнее разгорались бесовским безумным блеском, но в улыбке проскользнуло знакомое, нежное и застенчивое выражение. Дин мотнул головой. - Нет, не в том дело. Просто я застрял тут. ...Погоди, ты искал? Что? В каком смысле привязать? Меня, то есть его, к тебе? - Что значит “застрял”? Где это “тут”? Кас присел одним бедром на подоконник, зубасто улыбаясь и потешаясь над недовольным, взволнованным и растерянным Дином. Фыркнул и рассмеялся, покачал головой и зыркнул лукаво исподлобья. - Ну, давай же. Ты - мне, я - тебе. В нашем мире это самая ходовая валюта, Дин. Не находя слов, Дин только и мог, что раздраженно пыхтеть, поджимать губы и сверлить этого наглого, неправильного, искореженного временем и другой историей падшего почти-не-ангела взглядом. - Где ты застрял, Дин? Тут - в этом мире, или…? - Так меня поэтому к тебе под надзор сплавили? Это такой способ допроса? А ты, значит, добренький приторчавший дознаватель с веселыми пилюлями и мазями для подопечных? Дин буквально почувствовал, как вздыбилось в нем все нутро. Зудящее недоверие ощетинилось и окрепло в убежденность: здесь нет своих, только враги. Он чувствовал себя обманутым и преданным. Кас никогда не торговался, не искал своей выгоды, он просто не мог… это было бы против его сути. Он врать не умел, даже ошибался искренне. А тут уловки, увёртки всякие, да еще наркота… Нет, решительно всё, что творилось в этом мире, было кошмарным, извращённым бредом. Человек напротив вскинул руки вверх в защитном жесте "сдаюсь" и низко опустил голову. В груди у Дина кольнуло узнаванием. - Какой же ты упрямый болван, - протянул Кас со вздохом. Он резко поднял на Дина взгляд и так знакомо закатил глаза, дико улыбаясь раскрытым ртом. Оттолкнулся от подоконника, стремительно перетёк в сторону Дина, качаясь на ходу, задел бедром угол стола, снова подхватил миску с мазью. - Вот это, - Кас ожесточенно потряс ее в руке, - то немногое, на что я еще способен. Чем могу помочь. Моя благодать иссякла. Мой мир мир тяжело болен войной, охвачен демонами, брошен ангелами и позабыт Богом. У меня не осталось места под солнцем, чтобы отогреться и восполнить силы. Магия мне недоступна, мне грош цена как человеку и солдату. Но мои знания, моя память ещё при мне. Я помню, как люди учились знахарству, знаю свойства растений и грибов. Или ты думаешь, здесь есть фабричные лекарства в свободном доступе? Производства продовольствия и медикаментов - чуть ли не первое, что Люцифер спалил дотла в этом мире. Он жопозад, но далеко не дурак. Что до "наркоты", - Кас изобразил кавычки в воздухе. И вдруг весь сдулся. Присел на стул. - Ее нет в этой мази. Он швырнул миску на стол, схватил тряпку и начал вытирать выпачканную руку, тщательно обхватывая материей пальцы по одному. Повисшее молчание было колким и трескучим. Дин весь сжался и замер, боясь вздохнуть слишком шумно, будто мог этим спугнуть… что-то. Он облизнул губы и выдавил из себя хриплое: - “Тут” - скорее не в этом мире, а в сегодняшнем дне. Кас не повернул головы. Он сидел, по одной перекатывая бусины браслета у себя на руке. Щелк-щелк-щелк. Уточнил после недолгого молчания, продолжая перебирать четки. - Ты хочешь сказать, что угодил в День Сурка? Как в том грустном смешном фильме? - Ага. В точку. Дин прокашлялся. Голос сипел, совершенно не слушался. - Я даже не стану спрашивать, каким ветром тебя сюда занесло, - Кас блеснул на Дина своими лихорадочными глазами и улыбнулся. Гроза прошла стороной, и Дин снова чувствовал тепло между ними, которого до этого даже не осознавал. - Как раз поэтому я искал способ тебя благословить так, чтобы чудо исцеления и оберег не пришлось обновлять каждый божий день. ...Еще до того, как Сэм... Мне слишком часто не удавалось быть рядом с тобой, а ты находил неприятности на свою бедовую задницу с утра до вечера. Я надеялся, может… - Кас пожал плечами, - может в том, другом мире у меня получилось, раз ты так окреп и возмужал… вырос. Все еще жив, здоров и выглядишь таким… цельным. Ребра у Дина нещадно тянуло, дергало и кололо. Глаза, конечно, слезились именно от этого. Дин со свистом неглубоко втянул воздух, и прогудел, едва ли контролируя голос. - Тебе удалось! По-другому, но я… у меня есть семья, и Сэм в полном порядке, и ты… я не знаю, где бы я был без… в общем, ты значишь… очень много. И там, и тут. - День Сурка, надо же, - Кас сжалился и сменил тему. - Братец мой Габриэль обожал это заклинание. Я не могу его отменить, - он с видимым сожалением поджал губы. - Сколько ты здесь уже? - Недель пять, - раздражённо выплюнул Дин. Кас присвистнул. - И все еще не нашел, что хочешь исправить? - он снова безумно разулыбался. - Хотя понимаю. Тут за что ни возьмись, всё - сплошные сожаления. Дин кивнул и в который уже раз перевёл взгляд на рябое витражное окно с клетчатым переплётом. Бессмысленная мешанина янтарных кусочков, сколько ни смотри, не желала складываться ни в картинку, ни в слово. Даже матерное. -... Сэм? - предположил Кас. - Пробовал уже. Разное. Даже спасти удавалось. И все равно всё сначала. Кас взял миску и принялся месить начавшую густеть мазь. - Ты сам? Дин невесело хохотнул. - Беседы с самим собой ни разу до добра не доводили, только до мордобоя, - он качнул головой. - Нет. Я не знаю, что еще ему сказать или сделать, да и не слушает ни хрена. - Хочешь спасти кого-то из лагеря? Дин только покачал головой. Кас продолжил после очень долгой паузы: - Остаюсь я? - Это, наверное, десятый наш разговор по душам. Кас хмыкнул. - О, хотел бы я знать, о чем были остальные. Он зачерпнул в руку мазь и вдруг посмотрел прямо, серьезно, без вечной своей улыбочки. Сказал знакомым заботливым тоном, полным мягкой, терпеливой настойчивости: - Дин, позволь мне обработать твои повреждения. Перевязки на скорую руку недостаточно. Эта мазь не содержит ничего дурманящего. Она безвредна. Только охладит отек на ребрах, продезинфицирует рану и поможет костям срастись. - Да зачем, Кас? До полуночи хорошо если полтора часа осталось. Всё вот-вот обнулится. На лбу Каса блестела испарина. Дину до зуда на кончиках пальцев захотелось стереть пот с его висков и пятна белой мази с прилипшей челки. - И ты собрался мучаться все полтора часа? - Кас не отводил взгляда. - Я не понимаю этой человеческой страсти к страданиям. Они не возвышают душу, а лишь калечат её, - он покачал головой и уставился в миску. - Если то, что болит, нельзя ни вылечить, ни отсечь - хотя бы обезболь. Телесные страдания лишь порождают страдания души. Они не воспитывают, не закаляют, не несут блага, только изматывают и ослабляют. - Говоришь прямо со знанием дела, - неловко хохотнул Дин. Кас пожал плечами и снова взялся перебирать браслет на запястье. Он выглядел все более апатичным, на долгие минуты прикипел взглядом к шкатулке на полке. - У тебя что-то болит? - от догадки Дина обдало холодом изнутри, слева за грудиной. - До полуночи меньше, чем полтора часа, - невпопад отозвался Кас. Он поднялся, небрежно вытер руку давешней тряпкой и отправился к стеллажу в углу комнаты. Остановился спиной к витражному окну, которое сейчас напоминало Дину стайку солнечных зайчиков, пойманных в сеть. Потухших и выцветших в сумраке вечера. - Кас, что у тебя болит? Ты болен? - Дин подался вперед и зашипел от острой рези в груди. - Я подумал… - Кас достал из шкатулки пластиковый бутылек, точно такой, как Дин отобрал у него, выпотрошил и выкинул пару часов назад. Без промедления Кас закинулся горстью пилюль и проглотил, поморщившись. - Я полагаю, за пять недель ты так и не заглянул на оргию, м? Иначе не шарахался бы так от моих рук. Может, об этом ты сожалеешь, сам того не ведая? Мой бравый Лидер, тебе правда стоит там побывать. Впечатления отпад. Ты весь из затянутых узлов, тебе нужна разрядка. - Кас! Ты жрешь наркоту как обезболивающее? Отвечай! На лице ангела мелькнуло пристыженное, виноватое и ранимое выражение. - Я теперь лишь слабый человек, Дин. Без божьей благодати и хоть какой-нибудь любви увечные ангельские крылья - непосильная ноша для меня. - Кас! - голос Дина надломился. - Еще увидимся, Дин. Кас улыбнулся широко и безумно. Обречённо. Дину почудилось, что стекло за спиной ангела взорвалось и осыпалось мелкими осколками прямо в глаза. Он моргнул и очутился посреди продуваемого всеми ветрами ангара. В самом начале бесконечного Грёбанного Дня. Полный сожалений и желания исправить весь этот хренов мир раз и навсегда! Еще неделю Дин потратил на попытки разобраться, что не так с Касом. Даже до драки доходило пару раз. Сперва с самим Касом, когда Дин зажал его в уголке и задал вопрос в лоб. Потом Дин неожиданно снова отхватил люлей от Лидера за одно только осторожное предположение, что с Касом творится неладное. Молодой бил зло и с самоотдачей. Защищал ангела, как видно, сам не понимая, от чего. Орал: - Не трожь Каса! Не лезь к нему! Вали туда, откуда пришел, со своими расспросами! Ему и без тебя хреново. Он достаточно натерпелся. Так что оставь его в покое, ублюдок! Дин так удивился этой вспышке яростного сострадания, что чуть не прозевал встречный в челюсть. Выйти на разговор по душам ни с одним, ни с другим ему больше не удавалось. На очередном витке кости случайных событий легли так, что Дина связали и посадили под замок, чтобы не помешал решающей вылазке этим вечером. Пока он выпутывался и ломал неожиданно крепкую дверь, все успели уехать в свой последний крестовый поход. Найти транспорт на ходу для Дина оказалось настоящей проблемой. Все рабочие машины забрал штурмовой отряд. Свою Импалу Дин нашёл в ужасном состоянии, заправил бак без особой надежды, но Детка вняла его мольбам. Прочихалась от грязи, проворчалась после простоя, ожила и завелась прямо под руками. Умница! Его любимая девочка. Верная боевая подруга, последняя, кто остался собой в этом свихнувшемся мире. Дин гнал к особняку во всю мочь, чуть не сжёг сцепление, и пару раз Детка почти намертво ложилась животом на ухабах заброшенных дорог, чудом проскакивала вперед. Но Дин всё равно опоздал. К тому времени, как он приехал на место последней битвы, люди из лагеря были уже мертвы или в агонии. Самого себя Дин обнаружил лежащим со свернутой шеей. Бедняге было уже ничем не помочь. Сэма и Люцифера нигде не было видно. На этот раз Дин был даже рад, что совсем скоро день начнется сначала. Он брёл по красной кирпичной крошке руин бездумно, просто чтобы выбраться из огромного могильника. Хотя куда выбираться, если вся планета теперь - сплошной могильник? Вдруг откуда-то из развалин впереди послышались возня, шорох и тихое: - Где же, где же… Он должен быть где-то здесь. Должен! Из-за хныканья голос почти не узнать. Собранная настороженность Дина разбивается ударом скакнувшего в горло сердца. - Ка-ас?! - Дин? - шепчущий оклик звучит неуверенно, неверяще, даже испуганно, но с такой всепоглощающей надеждой. - Кас! Кас, это я! Ты где? Кас! - Дин! Спотыкаясь и хватаясь за глыбы обрушенной постройки, Дин бежит на голос. Кас лежит в закутке за уцелевшей стеной. Увидев его, Дин теряет воздух и опору под ногами, как от хорошего хука в живот. Замирает на миг, чтобы не рухнуть в каменную крошку. А потом бросается вперед, падает на колени рядом с лужей крови, пытается зажать резаную рану у ангела пониже груди. Кас булькает пузырьком крови на губах, но улыбается широко и солнечно, как радостный ребенок. - Дин! Живой! Ди-ин. - Тише, Кас! Тише, не болтай. Дин срывает с себя куртку, путаясь в рукавах, комкает ее кулем и зажимает рану. Горячая кровь течет неспешно, пропитывает ткань, расползаясь, распускаясь на ней черно-красными цветами. Дин надеется, что ее удастся остановить. Но беда в том, что это не единственное ранение. Дин видит уже пропитавшуюся кровью повязку на бедре у Каса и не такую страшную с виду, но опасно кровящую рану в боку. - Ш-ш-ш-ш. Сейчас. Погоди, сейчас я ее остановлю. Потерпи. - Да, мой Командир, - смешливо фыркает Кас и тут же куксится, кривит полные губы, беспорядочно шарит руками по земле вокруг себя. - Где-то здесь… - Эй! Дин ловит его за запястье со своей стороны, продолжая бережно давить второй рукой на грудь, задним умом сожалея, что причиняет этим ещё больше боли. Кас выкручивается из захвата, хватает ладонью его ладонь и сцепляет пальцы неожиданно сильной хваткой. Рука у него ледяная. Дин отчаянно хочет отдать Касу свою куртку, согреть хоть как-то, но вот же она, вся в крови. Свободной рукой Кас продолжает ощупывать себя и землю вокруг. - Кас! Не суетись, эй. Ты так больше крови потеряешь! - А есть что терять? Безумец пытается рассмеяться и закашливается. Он белый как полотно. Дину кажется, что у Каса с каждым мгновением все сильнее западают щеки, истончается лицо. От него остаются одни пронзительно синие глаза - огромные, широко распахнутые, но едва ли что-то видящие. Взгляд Каса расфокусирован. То и дело соскальзывает с лица и рук Дина в пространство, в стремительно темнеющее небо. - Ди-ин… - плачет он тихо. - Я не могу их найти. Потерял. Прости. - Что? …Что ты потерял? Таблетки? - Дин не успевает прикусить язык. Кас до сих пор становился особенно ершистым, когда речь заходила о его зависимости. Но вот сейчас дурь была бы кстати. Кас не должен страдать! - Да в жопу Люциферу таблетки! Четки потерял. - Четки? - тупо переспрашивает Дин. - Талисман… твой браслет. Я переделал. - Какой еще браслет? Ты о чем, приятель? Ты ведь не бредишь? Дин слышит, как предательски дрожит голос. Он на волосок от того, чтобы разрыдаться, но нельзя, он нужен Касу. - Ты не помнишь? - ангел пытается удержать взгляд на Дине. - Ну конечно, не помнишь, мой великодушный Вождь. Кас тянет Дина на себя. - Я бы тоже хотел… забыть… то время. - Время? - Когда Сэма уже не было с нами. Девочки погибли. …Бобби на коляске. И ты, самый чуткий… любящий… один со всем этим горем… бременем. - Это все прошло, - неуверенно тянет Дин, надеясь успокоить. - Справился ведь... - Дин! Прости меня! - Кас цепляется за него, шепчет лихорадочной скороговоркой, торопится успеть сказать. - Я так хотел помочь, облегчить, не быть обузой… Но было слишком страшно, больно и холодно. Как сейчас почти. Я не хотел такой жизни! Я ни на что не годился, даже терпеть не умел, я и не знал до этого, что такое боль… Душевная еще хуже. И я бы сдался… Но ты не отпустил меня. Снял свою феньку с руки, помнишь? Ты дал ее мне и сказал: "Держи. Считай по одной, сосредоточься на этом. Боли нет, есть только эти бусины. Считай, Кас. Я что-нибудь придумаю" ...И ты придумал. Хотя и злишься до сих пор, что я меры не знаю. - Я сам дал тебе таблетки? - в ужасе понимает Дин. - Посадил на наркоту, чтобы отвлечь? Амфетамин в меню по средам, героин по четвергам… это такое гениальное решение я нашел!? - Ну, начинали-то мы с анальгетиков Бобби, - безумно улыбается Кас, замедляясь. - Сейчас конфетками кажутся. Я слаб, Дин. Когда боль и страдания… прерываются… это такой кайф. Только надолго меня ничего не берёт. - Кас! - Ш-ш-ш, не болтай, Командир. Моя очередь. Иди сюда, ближе. Дай мне… сосчитать еще раз. Кас, все еще цепляясь переплетенными пальцами за Дина, потянулся второй рукой к его лицу, мазнул по щеке. Дин, забыв про куртку, поймал его слабеющую ладонь, прижал к себе. - Что? Что сосчитать, Кас? - Твои веснушки, балда. Подчиняясь неловким ледяным рукам, полным нежности и трепета, Дин почти уткнулся лбом в лоб Каса. Он был оглушен. Он не видел выхода. Глядя в пронзительную, медленно сереющую синь, он повторял про себя: “Это другой мир, другой мир, другой мир”, но отчаянное: “Это Кас, это Кас, это Кас!” невозможно было заглушить голосом рассудка. - Ты - не ты, - Кас улыбнулся печально, не растеряв нежности. Слабо погладил Дину щеку большим пальцем, стирая дорожку от слез. - Прости, - выдавил Дин. - Прав был Бобби, ты балбес. Я рад, что ты жив. Я был счастлив… думать, что жив мой Дин. Он ведь… может быть… еще жив? Дин не ответил правды, а солгать не посмел. Кас угасал у него на руках и шептал все тише. Дин удерживал его как мог. - Не плачь, Дин… Не горюй. Все не зря. Я знаю теперь... у нашей сказки мог быть счастливый конец. Тебя ждут дома.