Сны

Она бежит по старой разбитой дороге одного из небольших восточных городков. Солнце слепит глаза, пот катится с загорелой кожи градом, а клубы пыли, поднимающиеся над старой, давно не используемой трассой, летят в глаза, перекрывая всю видимость и отнимая такую драгоценную сейчас бдительность. Горло саднит, а грязная, то ли в земле, то ли в крови, то ли во всем сразу, военная форма песочного цвета липнет к телу, создавая неприятные сковывающие ощущения и препятствуя ее бегу. Но, несмотря ни на что, она все равно бежит, не оглядываясь и не сбавляя скорости. Нужно постараться добраться до штаба как можно скорее и сообщить, что двое бойцов из их команды в плену, а еще трое мертвы. Она должна быть среди этих пяти, но ей удалось сбежать, ей удалось остаться живой и более-менее невредимой, если не считать множество порезов и простреленное по касательной колено. И теперь она просто должна, нет, обязана успеть. И она все бежит и бежит, игнорируя боль, кровь и слезы, все-равно бежит. Тело уже давно не слушается ее, скованное застывшим в крови страхом. Она все еще продолжает, старается бежать как можно быстрее, поднимая клубы песчаной пыли кругом, но в один момент все прекращается. Адскими тисками сковывает ногу и она падает на сухую траву, простирающуюся вдоль песчано-глиняной дороги. Женщина старается встать, изо всех сил старается, потому что ей надо спешить, она должна успеть, но ничего не получается. Земля, будто магнитом притягивает ее к себе. А она все пытается и пытается. Но попытки вновь и вновь оказываются тщетны. Она притягивает к себе ноги, не в силах сдержаться, размазывает слезы по лицу, смешивая те с потом и кровью. Она должна успеть, она должна... Где-то за спиной слышится рев мотора и гогот подъезжающего отряда боевиков. Они вываливаются толпой из своеобразного авто, вооружась кто ножом, кто автоматом, кто пистолетом, и продолжая смеяться и разговаривать на непонятном для нее, их родном языке подходят к ней с читающимся азартом и хладнокровностью во взгляде. А она продолжает неподвижно сидеть, глядя на них с мутной пеленой в глазах. *** Она почувствовала холодный пот, стекающий по лицу водопадом и собственный, молящий о пощаде голос будто бы со стороны. Ее будто кто-то с силой выдернул из какого-то омута, пытаясь привести чувства и хлопая обухом по голове. Юля подскочила, мгновенно проснувшись. Паника, слезы и картинки из ее сна душили, заставляя сердце с силой вылетать из груди. Сон! Это был всего лишь сон! А она уже полгода как в Москве. Вот, на соседней половине кровати мирно посапывает ее любимый мужчина, а это всего лишь сон. В ночной тишине квартиры слышится два тихих всхлипа, после чего, майор, боковым зрением проверяя, не проснулся ли Костя и не застал ли ее в таком состоянии, резко поднимается с кровати и накидывая на обнаженное тело тонкий шелковый халат, выбегает из комнаты прочь. Она боялась показаться слабой и уязвимой даже перед любимым человеком, она до невозможности боялась разрушить свой брутальный образ бесстрашного майора ФЭС, что называется, образ "мужика в юбке". Но больше и кроме этого она еще боялась, чтобы весь тот кошмар повторился с ней. Боялась до боли в легких, до вязкого тумана в голове, до слабости во всем теле и трясущихся коленок. Все это закончилось полгода назад. А она все равно боялась. Восточные кошмары прекратили посещать ее через два месяца после возвращения. И сегодня, впервые за очень долгое время, приснились ей вновь. А она все равно боялась. Возможно именно поэтому, а может из-за чего-то иного, хотя, нет... Именно поэтому!она сидела сейчас в ванне, в промокшем насквозь шелковом халатике, обжигаемая струями ледяной воды, и давилась в слезах. Да, сегодня был сложный день. Они сегодня задержали мужчину, который практически после такой же спец.операции, какую пережила Соколова, окончательно свихнулся и пошел убивать. Она боялась... Она боялась всего: воспоминаний, снов, сойти с ума, и стать хладнокровным убийцей. Она боялась того, что боится. Но продолжала бесстрашно биться наедине с собой, создавая для всех окружающих такую Юлю, Юлю, которую хотели видеть все и она сама, Юлю, которая майор полиции, которая переплюнет любого мужика в силе и выдержке, которая ничего не боится и никогда не плачет, совсем никогда. Но сейчас, именно в эту секунду она давилась в слезах, сидя под холодным душем. Об это не должен знать никто, абсолютно никто, даже Костя. А если даже Костя, то это о многом говорит. Такой любви она не испытывала ни к кому и никогда. И после ее возвращения, она позволила себе, дала им шанс. И безусловно была счастлива. И стала уязвима. Но это того стоило. За его спиной она ничего, совсем ничего не боялась. Но она не должна показывать своей боли и страхов никому, и ему, который для нее все. Но он не должен знать, о снах, о слезах, о том, что происходило на востоке. Потому что начнет жалеть, потому что ему станет больно, за нее. Поэтому, когда истерика прошла, она вышла из ванной комнаты, заматываясь в огромное махровое полотенце и прошагала на кухню. Там, на самом дне какого-то из старых ящиков она откопала пластмассовую баночку с сильнейшим снотворным внутри, оставшуюся в ее квартире еще с тех пор, когда она вернулась и не представляла нормальной жизни без этого самого снотворного. Закинув в рот пару белых таблеток, она запила водой. Руки тряслись как у наркомана во время ломки, и не удержав, Юля выронила прозрачный стакан на пол. Тот разбился вдребезги, разлетаясь по небольшой кухне стеклянными кусочками. Ее счастье, что Костя очень крепко спит после смен. Она ведь не должна показаться слабой... Даже перед ним... А ноги сами привели ее на диван в гостинной, где Соколова, прямо так, в полотенце и уснула.