Сны

Юля бежит по старому заброшенному зданию с пистолетом наготове. Тяжелая подошва берц с силой хлопает по пыльному полу, поднимая в воздух клубы. она каждые пару секунд смахивает челку, свисающую на глаза и продолжает бежать. Адреналин в крови зашкаливает, заставляя сердце биться чаще, ускоряя и без того рьяное дыхание. Мыслей в голове нету. Она сосредоточена до придела на холодном металле оружия, его приятной тяжести. Соколова бежит дальше : несколько поворотов длинного темного коридора остаются позади, комнаты, с посыпавшейся штукатуркой сменяют друг друга. Тупик. Она тотчас разворачивается и продолжает, не сбавляя скорости. В горле становится до ужаса сухо. Майор сглатывает и бежит, куда глаза глядят, скорее инстинктивно. Позади ее спешащей тени остаются следы протекторов от обуви, уводя бесконечной дорогой вглубь постройки. Она на мгновение останавливается, чтобы перевести дыхание и понимает, что силы покидают ее, как бы этого не хотелось. И дальше бежать она навряд ли сможет. Лодыжку накрывает волной судороги, а пот скатывается с лица, окрапляя черную рубашку с надписью "ФЭС". Но бежать дальше и не нужно, она у цели. В непроглядной тьме помещения напротив друг друга стоят два силуэта. Разглядеть их она не может, но когда делает несколько медленных шагов вперед, перед глазами вырисовывается пугающая картинка. Мужчины держат оружия, направив стволы друг на друга. Под балаклавой блестит холодный металл серых глаз. Человек смотрит на собеседника с жестокостью, азартом, желанием выстрелить в то же мгновение. Он не переводит взгляд на нее, но когда губы дрожат в мерзкой улыбке, становится ясно, что она не осталась незамеченной. Глаза другого мужчины, в такой же форме, как и она сама, глядят на нее, затрагивая самую душу. Его брови напряжены до предела, в глаза сияют голубым светом, подобно бесконечным разливам лазурного океана. Он смотрит со страхом, смешивающимся с мужеством и ужасом. На долю секунды складывается ощущение, будто он прощается с ней, пытается что-то донести до нее, одним только взглядом, полным нежности и любви. Смотрит долго, вглядывается, будто пытается запомнить каждую деталь, каждый миллиметр ее лица, а затем переводит взгляд на человека в маске напротив. Все трое молчат. Мужчины смотрят друг на друга с вызовом, а она переводит беспокойство с одного на другого. Соколова не может этого допустить, нет, не имеет право. Сейчас майор корит себя полностью. Так случилось, что все бронежилеты в конторе куда-то пропали. Докладывать Рогозиной было поздно-они должны были успеть задержать преступника. Остался лишь один. И Лисицын вынудил женщину надеть его. Еще пошутил о чем-то, по типу "не волнуйся, ничего со мной не случится". С ним нет, а с ними-да. Она не должна была так просто принимать бронежилет. Она должна была вынудить его, уговорить, заставить. чтобы защита сейчас с силой сдавливала его грудь, а не ее. Все произошло так быстро, что Юля не успела ничего понять. Пуля попала прямо в сердце, а сильное тело с сильным ударом упало на пыльный пол. Нет, это был не он, это был не преступник, это был майор Лисицын, Костя, ее Костя. Убийца опустил ствол и что есть сил бросился на выход из здания. Но ей было все-равно. Быть может подкрепление прибудет вовремя и он не успеет уйти. А может и успеет. Но сейчас это было совсем не важно. Она была обязана его задержать по долгу службы, она была обязана не дать случится произошедшему. Но она до ужаса трусливая. Она потеряла все. Горячие слезы жгли своей солью лицо майора. Они текли из прекрасных любимых глаз, склонившейся над ним в немом крике Юли. -Нет, Костя, пожалуйста, не закрывай глаза. Я прошу тебя-слова мольбы сыпались из ее уст. -Не плачь, товарищ майор, прорвемся-веки с силой давили, но адская боль в районе груди совсем не чувствовалась. Она провела светлыми ладонями, еле затрагивая края раны и ее руки окрасились его кровью. -Не умирай, пожалуйста, ты мне нужен. Ради меня. Костя...-была ли она эгоисткой? да. -Юленька, боюсь, сегодня не получится исполнить твою просьбу. Только знай, что я...люблю Голубые газа закрылись, навсегда. И что бы она не делала : хлопала безжизненное тело Лисицына по щекам, умоляла не покидать ее, плакала и кричала-все было бестолку. Она склонилась к его груди, прикасаясь лбом к окровавленной ране и заплакала еще сильнее. -Я люблю тебя. *** Соколова резко села на кровати. Слезы, смешиваясь с потом скатывались с красного лица. Руки дрожали, а голос застыл в немом крике. Она не могла ничего сделать с собой. Она позволила Косте уйти. Нет. Кто она после этого, кто она без него. Через мгновение она поняла, что это был всего лишь сон. Но от этого лучше не стало. Сердце билось с такой скоростью, что готово было выскочить из груди, сломав ребра. Руки цеплялись за одеяло, а сама она плакала, не готовая остановиться. Но все закончилось, когда она упала обратно в постель, без сил. Сознание покинуло ее. *** Она идет по лесу, удивленно оглядываясь и бросая все свое внимание на окружающую ее тишину. Обычно в лесах слышно звуки природы, пение птиц. Хруст веток под ногами, на конец. Но сейчас было совсем пусто и тихо. Лишь холодный ветер колыхал ее рыжие волосы, то и дело закрывая прядями весь обзор. Идти было сложно. Под ногами перекатывались камни, мелкие сухие ветки и рыхлая земля. Соколова то и дело спотыкалась, тиха ругаясь. Вес оружия в кобуре успокаивал. Создавалось ощущение, будто она была тут еще совсем недавно. Воображение то и дело подкидывало разные картинки: желтая лента "ФЭС", натянутая между мощными стволами деревьев, рабочий внедорожник, чемоданчик, выездная лаборатория. Должно быть они выезжали сюда на убийство около трех дней назад. Но восстановить полную ситуацию она пока что не могла. Солнце жарило, сквозь ветки деревьев, скрещивающиеся в незамысловатом узоре, лучи локально падали на землю, а с больших тяжелых крон летели маленькие листочки. Юля расстегнула две верхние пуговицы форменной рубашки и продолжила свой путь. Разные мысли посещали ее, но никак не спокойствие. Несмотря на всю красоту леса, тишину и спокойствие, отражающееся от веток, ей становилось плохо. Внутренности скручивало, голова казалась тяжелой, а челка липла ко лбу. Здесь пахло страхом, смертью, болью, ужасом и отчаянием. Но никак не молодой травкой, весенним ветром, разносящим запах грибов по опушке. Это сильно озадачивало. Казалось, будто она попала в детство. Не хватало только озера, с отражающимися от водной глади лучами. Но почему легкие сжимало в тисках? Почему создавалось жуткое, до чертиков, ощущение, что за ней следят? Майор еще долго думала, анализировала и бесцельно бродила среди возвышающихся деревьев. Но тяжелые шаги позади, заставили остановиться. Когда она обернулась, увидела перед собой высокого мужчину, бандитской наружности. Он вскинул пистолет, целясь в нее. Его палец оглаживал курок, находясь в миллиметре он точки невозврата. Она смотрела на подозреваемого пустым взглядом, опустив руки и даже не пытаясь достать свое оружие. Возможно понимала, что как только сделает резкое движение, он выстрелит. Лучи отражались от золотистых волос, играя тенями на лице. Выражение безразличия сменилось странной, легкой улыбкой. Картина была жизнерадостной, если не брать в расчет вздернутый курок. Чувство тошноты смешивалось с чувством спокойствия, которое сейчас согревало ее. Юля была в двух шагах от своей смерти, но это успокаивало. Может ей всегда это нужно было? -Вот мы и встретились, майор Соколова. Среди моих жертв были разные дамочки, совершенно разные. И богатенькие дурочки, и офисные мышки, и деревенские клуши. Но майора полиции-никогда. И ты бы знала, как это воодушевляет. Ты умрешь. И о тебе никто не вспомнит. А меня никогда не найдут и я продолжу убивать - преступник говорил свою пламенную речь с явным ликованием. Наверное все маньяки так чувствуют себя перед очередным преступлением. Она хотела запугать его, оказать психологическое давление, но вместо этого произнесла всего несколько слов : -Так стреляй же! Чего ты ждешь? - Соколова приподняла подбородок, с гордостью и бесстрашием смотря на оппонента и солнечный луч, пробежал по кончику носа, щекоча его - Или испугался? Сдается мне, что да. Ты же просто вне себя от страха! Лицо убийцы исказилось в мерзкой гримасе, и он, перехватив сильнее ствол, наконец нажал на курок. Женщина закрыла глаза, ожидая своей собственной гибели. Но вместо этого ее с силой отбросило назад. Она опустилась на мох, отчего форменные брюки взмокрели. Но не было боли, ощущения огнестрельного ранения или чего-либо еще. Были лишь осознание, что она потеряла его, хотя должна была умереть сама. Она потеряла Костю, прикрывшего ее собой. И сейчас черная дыра зияла в его теле, а глаза предательски закатывались. Силы покинули ее и она почувствовала странное чувство полета, чувство, что это все конец. Перед глазами застыло кровавое пятно в животе самого родного человека. *** Она кинулась в ванную прямо в одежде, изрядно поливая себя кипятком. Кожа покраснела, а она продолжала безудержно рыдать. Эти сны были еще ужаснее, чем кошмары про Ближний Восток. Вот почему все это вернулось, вот из-за чего это все. Юля не могла рассказать обо всем Косте, боялась потерять свое бесстрашие. И ужасно боялась потерять Костю, боялась так, что готова была под пули бросаться. Все это сработало против нее, возобновив флэшбэки. Было страшно, что все это никогда не закончится. Она попала в ситуацию, подобную смерчу, все сильнее ускоряющемуся и наносящему все больше и больше боли, пока не доведет до смерти. Как это прекратить, если все идет по кругу? Сейчас она не могла думать. Горячие капли катились по лицу, волосами, рукам и ногам, делая ее похожей на вареного рака. Но остановить истерику она не могла. Острое лезвие сжалось в ладони, оставляя неглубокие порезы. Режущий металл полетел на дно ванны вместе с алыми каплями крови, смешивающимися в прозрачной влагой. Соколова задыхалась, жадно хватая воздух. Из горла исходили хлюпающие звуки, пока она снова не потеряла сознание, бесконтрольно падая на холодный кафель. *** Он крепко держит ее ладонь в своей, ускоряя бег. Она смотрит на него, сквозь развивающиеся на ветру волосы, с улыбкой, нежностью и любовью, и продолжает бежать вместе с ним. Юля потеряла счет времени, не знала, где она находятся и что происходит. Она могла лишь вглядываться в бескрайнюю голубизну его глаз и расширившиеся зрачки, не в силах противостоять ему. Они бежали дальше, а она продолжала рассматривать каждый его миллиметр, вглядываясь, будто жаждала разобрать его полностью, по молекулам. Сзади послышались звуки стрельбы и быстрый бег, менее быстрый, чем их собственный. Дыхание нещадно сбивалось, сдавливая внутренние органы в режущей боли. Казалось, что еще пару метров и она упадет замертво, но майор бежала, ради него, ради них. - Терпи, Юлька. Все будет хорошо!-он нежно держал ее руку, внушая бесконечное доверие. И она не могла ему не верить. Соколова спотыкалась через каждые пару метров, в безуспешной попытке удержать равновесие. И уже через пару мгновений она все-таки упала. Костя подхватил ее на руки, так легко, просто и невозмутимо, будто она не весила больше пары килограммов. Он продолжал бежать, оглядывая ее лицо и умиротворяюще улыбаясь. Одна лишь его улыбка стоила всего этого мира. Майор была готова умереть, только ради его радостно содрогающихся губ. Нерушимое спокойствие и тепло внутри не могло разрушить ни бешенное сердцебиение, ни кипящая в жилах кровь, ни выстрелы позади его сильной спины и рук, крепко прижимающих ее к себе. Впереди показался обрыв, но до него оставалось еще около десятка метров. И как только они оказались на его краю, Соколова почувствовала безысходность. Преступник приближался до ужаса быстро, в низу склона светилось поразительно голубое озеро, цвета, совсем как его глаза. -Нам придется прыгать! Это наш единственный шанс спастись. Просто доверься мне. И желание верить ему снова увеличивалось в геометрической прогрессии. Бугай с оружием был от них не более, чем на пять шагов. Костя схватил ее в охапку, прижал к своей грудной клетке и бросился в водную пучину. Пока они летели вниз с обрыва, Юля не могла оторвать от него взгляд. Он всем своим видом доказывал ей, что "все будет хорошо". Но когда их обвитые между собой тела коснулись воды, от кончиков пальцев до макушки прошелся глухой удар о камни. Двое влюбленных в фэсовской форме погибли в лазурном озере, разбившись о валуны на дне. Вместе. Они были смертью и спасением друг друга. *** Соколова резко задышала, наполняя сухие легкие влажным воздухом ванной комнаты. Слезы продолжали катиться градом и с каждой секундой становилось хуже прежнего. Она поднялась с мокрого кафеля, скользя и опираясь руками, на бортики ванны, оставляя за собой кровавый след. Прямо как тогда, по кухне прокатился звон разбивавшегося стекла, обеденный стол оказался вмиг перевернутым, а она оседала на пол, теряя контроль над собой и заходясь в безудержном рыдании. Теперь все не могло быть как прежде. Юля сжимала между тонких пальцев светлую мокрую ткань огромной футболки. Тело все еще было до ужаса красным, а волосы спутались. С них ручьем текла вода, смешиваясь с густой кровью. Она выглядела ужасно, жалко и сейчас не была сильной майором Соколовой. Она была совсем беззащитной, какой была только с ним. Сидя на прохладном паркете, женщина цеплялась мокрыми подушечками пальцев, но все равно падала на пол. Это был конец. Так не могло дальше продолжаться. Она еще долго приходила в себя, но когда слезы сменились яростью, Юля резко поднялась со светлого паркета, взяла оружие, накинула прямо на влажную футболку пальто и выбежала на улицу. Она бежала вглубь леса, прямо как во сне. Ночную тишину пронзали звуки перезарядки пистолета, крики и слезы. Она стреляла повсюду : в деревья, в землю, поднимая в воздух рыхлые пыльные клубы. Бежала, как во сне и не понимала абсолютно ничего. Она села на небольшой холм, смешивая слезы и кровь и зашлась в немом крике. Била по поверхности руками, стреляла с воздух. Руки были покрыты кроваво-грязным месивом. Она стерла скатившуюся из глаза соленую жидкость и оставила на щеке след грязи, в которой были ее руки. На ее плечи опустились сильные руки, приятно сдавливающие таким родным грузом. Она тотчас вскочила и бросилась ему на шею, изрядно поливая слезами. -Юленька, родная, что с тобой? Ну, ну, не плачь, я здесь, я с тобой. Успокойся. А Соколова продолжала рыдать, не осознавая ничего, кроме его тепла и рук на своей талии. И вскоре она наконец успокоилась. Лисицын забрал из ее рук оружие и прижал к себе еще сильнее, насколько это вообще было возможно. -Костя, забери меня домой, пожалуйста. Прости меня за то, что сбежала, прости, что я такая дура. Я все объясню, обещаю. Только забери меня домой и никуда не отпускай! Юля осыпала его лицо мелкими поцелуями, придерживаясь за сильные плечи и чувствуя перекатывающиеся под ладонями напряженные мышцы. -Никогда не отпущу! Черный внедорожник несся по шоссе. На переднем пассажирском сидении мирно посапывала женщина, положив по щеку ладони. Она выглядела до жути уставшей и измотанной, вся тонкая фигура была в смеси земли, крови и воды. Но для мужчины, находившегося за рулем автомобиля она была самой любимой, даже в таком виде. И он готов был принять все, что с ней происходило и бесконечно быть рядом.