Сны

Юля открыла глаза. Грудь с силой сдавливало, усугубляя и без того адскую боль. Создавалось ощущение, будто по телу проехали огромным катком. Порезы нестерпимо жгло, жажда перекрывала дыхание. Но было спокойно, на удивление. Она пока полностью не поняла, не вспомнила и не осознала, что случилось. Тело все еще находилось под контролем отходящего наркоза. Действие болеутоляющего заканчивалось и нещадная боль усиливалась. Когда Соколовой удалось окончательно проморгаться и прийти в себя, несмотря на дичайшую слабость, она попыталась сесть. В то же мгновение внутренности скрутило, а кожу пронзило разрядом тока. Будто воздух толкнул ее и она обессиленно упала обратно в больничную койку. Да, капитан находилась в госпитале. Она поняла это только лишь по тому, что за те короткие секунды, что она не была в горизонтальном положении, успела краем глаза отметить некоторые детали обстановки помещения. Через пару минут к ней подошел высокий седой мужчина в очках. Он выглядел лет на пятьдесят и от него веяло спокойствием. Лицо его совсем не походило на лицо гражданина страны, в которой она пребывала. Это натолкнуло ее на некоторые мысли. -Уже очнулись, голубушка? Как ваше самочувствие? Позвольте, я вас осмотрю-мужчина наклонился над ней и отогнув край одеяла, оглядел живот, замотанный широкими бинтами. Соколова постаралась прокашляться, но ей это не удалось-под повязкой сильно заныло. Она провела рукой по мокрым, от пота, волосам, а затем хриплым слабым голосом, смела задать вопрос, довольно странный для нынешнего положения, но тем не менее, логичный -Я в России? -Нет, что вы, все там же. Ваше начальство обещало навестить вас сегодня, ближе к вечеру. А я так понимаю, вы уже поняли, что находитесь в больнице? Вас привезли после обстрелов с обширной раной живота, появившейся в результате взрыва. Хочу отметить, милая, вы в рубашке родились. -Как давно я здесь? И, прощу прощения, можно немного воды? Врач отошел на пару метров и тогда женщина заметила, что тот наливает в стакан воду из прозрачного графина. -Вы здесь уже около трех дней. Все никак не хотели приходить в сознание после операции-мужчина передал Юле стакан и помог попить, так как она действительно была обессилена, как никогда прежде. -Спасибо-почти шепотом произнесла капитан. -Всегда пожалуйста! Отдыхайте, голубушка. Через мгновение дверь за врачом захлопнулась, а Соколову начало странно крутить, будто бы она попала в нескончаемый водоворот. *** Она резко села на кровате. Пот катился с лица крупными каплями, осыпая светлое одеяло влагой и создавая на нем узор, состоящий из мелких влажных пятнышек. Волосы взмокрели от того самого холодного пота. Женщина смяла тонкими пальцами постельное белье, так сильно, что побелели костяшки. Майор часто дышала, пытаясь унять колотящееся сердце. Уже через пару минут стало легче. Начало сегодняшнего кошмара было по-настоящему страшным. Эти события и малейшее упоминание о них вставало комом в горле. Но конец был довольно спокойным. Конечно, она переживала все это уже далеко не в первый раз, но спокойнее от этого не становилось. Хотелось забыть ту адскую командировку, как страшный сон. Но все работало в обратную сторону. Воспоминания создавали еще большие кошмары. Как же со всем этим справиться? Неужели это всю жизнь будет мешать и давить тяжелым камнем на плечи. Какой тогда вообще смысл в этом всем? Она потерла мокрую кожу лица ладонями, задевая щеки короткими ногтями и встала с кровати. Когда мощный поток света разлился по ванной комнате. а Соколова увидела в зеркале свое собственное отражение, она в принципе пожалела, что повесила зеркало на даче. Холодная вода, окатывающая содрогающееся тело помогала и отрезвляла. Становилось действительно легче и спокойнее. Руки инстинктивно пробегали по местам, на которых виднелись шрамы, особенно по самому большому-на животе, оставшемуся как раз после того самого, завершающего взрыва. Забыть было сложно, но она пыталась как могла. Ей это нужно, очень нужно. Но сейчас она постаралась гнать все мысли прочь. Вылезла из ванны, заворачиваясь в огромное банное полотенце, и прошагала босиком в сторону кухни, оставляя мокрые следы пяток на светлом паркете. Когда первый глоток горячего кофе оказался во рту, пробегаясь теплом по нёбу и горлу, стало еще лучше. Вообще, сегодняшнее утро было самым хорошим и адекватным за все время ее нахождения на даче. Прохладный воздух заполонял легкие, когда она вышла на балкон, поёжившись и улыбаясь, уголками губ. Лучи солнца мягко оглаживали светлую кожу. Хотелось жить, кофе и гулять. Но это был лишь затишье перед настоящей бурей. *** Когда по квартире пронесся надоедливый звук будильник, отражающийся от светлых стен, Костя чуть приоткрыл глаза. Шторы на окнах были плотно сдвинуты, что создавало впечатление ночи. Но небольшие электронные часы на прикроватной тумбе говорили об обратном. Пора вставать. Мужчина по привычке потянулся к свободной половине кровати, но был остановлен тихим холодом. И тогда голову вновь посетили мысли о последних паре недели. Две недели? Действительно прошло две недели, как Юльки нет рядом? Монотонные дни превратились в один большой, наверное именно по этой причине, майор и не заметил, как быстро пролетело время. Сегодня было хуже, чем обычно. Не было желания жить, не говоря уже о желании что-либо делать. Слава Рогозиной, что сегодня у Лисицына выходной и на смену только завтра, в ночь. Поэтому сейчас можно было просто перевернуться на другой бок, забить на будильник, который он забыл отключить вчера, и спать дальше. Но сон никак не шел. Все мысли были заняты таинственным исчезновением и поведением Соколовой. Почему она уехал, зачем, с кем, точно ли туда, куда они с Тихоновым смели предположить? Быть может у нее кто-нибудь появился, помимо него. Прошлое ее исчезновение ничем хорошим ни для одного из них не закончилось. Юля не говорила, что происходило и где она все это время была. И это навевало на отнюдь не хорошие мысли. Но тогда она сбежала с вещами, полностью, а сейчас все лежало на своих местах и ждало ее возвращение. Эта деталь хоть и немного, но оставляла надежду. Быть может это Костя что-то сделал не так, быть может это он виноват? А она была такой странной в последние несколько суток. Разбитый телефон, посуда, отсутствие бутылки вина, оружия, беспорядок с одеждой, пустота и холод свидетельствовали о том, что она явно была в гневе, совершая свой побег. А от подушки все еще тянет ее духами. Самым обидным было, что даже Рогозина знает, где она и куда делась, а он-нет. Она не любит раскидываться словами о любви и важности его в ее жизни-все видно по поступкам. Но довольно редко, это все-таки случалось. Юля говорила, что бесконечно любит, что доверяет ему больше всех на этом свете, что он самый близкий и родной. Но она промолчала, ничего не сказала, сбежала. И это этого становилось действительно паршиво. И больно? А от ее подушки по прежнему веет ее ароматом...