***
- Это обязательно? - Я так больше не могу, Бомгю, так не может продолжаться и дальше, тебе нужно сменить обстановку. - Почему ты так думаешь? Тебе не кажется, что мне может стать только хуже? Ты не думаешь о том, что мне будет плохо без вас? ─ перебивает Бомгю. Его голос дрожит. - Сынок… ─ вздыхает господин Чхве. - Мы с твоей мамой приняли это решение не для того, чтобы избавиться от тебя, а для того, чтобы помочь. Я уже сыт по горло! Я не хочу каждый вечер возвращаться с работы в страхе увидеть тебя болтающегося в петле…Мне хватило, нам хватило… ─ вдруг срывается отец, повысив тон, но затихает на последней фразе. Отец опять напомнил об этом. Сильно закусив нижнюю губу, Бомгю повесил голову так, что его густая тёмная чёлка полностью закрыла лицо. Первая крупная слеза сорвалась и упала на ковёр, оставив на нём мокрое пятно. Ему хотелось что-то ответить, возразить, но язык будто окаменел. Если он сейчас расслабится хоть немного, если только попробует выдавить хоть слово, то сразу разрыдается, а это ни к чему в сложившейся и без того удручающей для него ситуации. - Прости меня, Гю, я не должен был такого говорить. Прости. Ты ни в коем случае не должен чувствовать вину перед нами, мы любим тебя, ─ господин Чхве поднялся с дивана, услышав тихий всхлип. Осторожно приблизившись к Бомгю, он мягко положил ладонь сыну на затылок. Ласково стал поглаживать одной рукой его по волосам, а другой прижал к себе. Уткнувшись носом в отцовское плечо, Бомгю потерял все силы – он расклеился, дав волю эмоциям.***
- Милый? Дверь комнаты скрипнула. Бомгю вздрогнул, вырванный из своих глубоких размышлений. Он сидел на полу перед чемоданом, уже под завязку набитым вещами. - Да, мам? ─ тихо ответил Гю, подняв своё заплаканное опухшее лицо. Свет из коридора ударил в глаза, больно ослепляя и вызывая неприятное пощипывание. - Почему ты собираешь вещи в темноте? Я приготовила тебе немного домашней еды в дорогу. Нежно улыбаясь, женщина вошла в комнату и, сев рядом с сыном на колени, взглянула на него. Лицо Гю выглядело измученным и до ужаса печальным. Он сильно похудел за последние недели, весь побледнел. Ремиссия закончилась, и его состояние ухудшалось с каждым днём всё сильнее. - Гю, ты принял лекарства? Мне тяжело видеть тебя таким, солнышко. Как я могу тебе помочь сейчас? ─ она слегка наклонилась и, заглядывая в лицо Бомгю, осторожно коснулась его щеки, заставляя посмотреть на себя. - Милый, поговори со мной, пожалуйста. Бомгю с трудом посмотрел матери в глаза, и его собственные вновь наполнились слезами. Убрав нежную руку от своего лица, он слабо сжал её в своих ледяных ладонях, пытаясь напитаться чужим теплом. Внутри всё сжималось и перекручивалось. Ему всегда было тяжело делиться с кем-то своими чувствами, да и он не видел в этом какого-либо смысла. Гю было больно и тяжело наблюдать за тем, как родители страдают из-за него ─ из-за того, что он такой. Он ощущал себя мёртвым грузом на их плечах. - Я, я... Прости, мама... Я опять делал это, ─ Гю расплакался, выпустив руку матери. Госпожа Чхве вздрогнула, закрыв лицо ладонями, и тоже расплакалась. Самое ужасное для матери ─ это страдания её дитя, а в случае с Бомгю эти страдания не ограничивались одними лишь душевными переживаниями. При каждом обострении он вредил себе. - Мама, я не буду больше спорить, я поеду туда, поеду, только не плачь, пожалуйста! Гю схватился за запястья матери, пытаясь открыть её лицо, а она лишь сильнее разразилась слезами, уже завыв в голос. Бомгю притянул её за плечи и прижал к своей груди, крепко обнимая. Он всё не унимался, отчаянно сыпля извинениями. Внезапно женщина оттолкнула Гю, вскочила на ноги и ринулась к выключателю. Комнату юноши тут же залил тёплый желтоватый свет люстры. Бомгю отвернулся. В голове всё загудело от паники и осознания того, что сейчас произойдёт. Его футболка была пропитана круглыми пятнами крови. Раны всё ещё сочились, и кровь уже достигла кромки нижнего белья, запачкав домашние штаны.***
Голова болела. Перед глазами всё плыло от дозы седативных и нейролептиков, которые мама заставила его принять после той истерики и скандала, что им пришлось пережить несколько часов назад. Туловище ныло, раны после обработки ещё немного саднили. Перевернувшись на спину, Гю уставился в белоснежный потолок. Воспоминания закружились перед глазами, словно лента в кинопроекторе. Вот мама чуть не теряет сознание, включив свет. Вот она кричит ─ зовёт отца. Вот они вместе силком стягивают с него футболку, и он больно падает на лопатки, ударяясь головой об пол. А затем алая вода в ванной, везде, на руках мамы, на ватном тампоне, на раковине. Этот тошнотворный запах антисептика. Гю поморщился, вспомнив его. Раны вновь напомнили о себе. Та спица как-то сама оказалась в его руке. В душе было так пусто, плохо, так грустно и больно, что Гю не знал, куда себя деть. Вот он стоит перед зеркалом, снимает футболку, смотрит несколько секунд на своё иссохшее от голода и лекарств тело. Вот слёзы снова обжигают мертвенно-ледяную кожу щёк. «Как же всё надоело», или «я так устал», или и то и другое. Он не помнил, о чём думал в тот момент. Бомгю снова переворачивается на бок. Сжимает одеяло пальцами и жмурится. Вот он берёт блестящую серебром тонкую спицу, сжимает её в кулаке, так что костяшки пальцев бледнеют, а ногти больно впиваются в кожу ладони. Вот он прижимает острый кончик к коже под рёбрами... И давит. Бомгю стонет. Мыслей вдруг стало слишком много. Вот спица входит в тело, всего на каких-то три-четыре миллиметра. Бомгю смотрит на своё отражение, запрокидывает голову и шумно выдыхает. Тело покрывается мурашками. Почему это доставляет удовольствие? Гю сильнее давит, вонзая спицу всё глубже. Вот отчаяние и болезненная эмоциональная усталость сменяются нарастающим сексуальным возбуждением. Сознание очищается. Он вновь глядит в зеркало. И резко отдёргивает руку со спицей, глядя на кровь, стекающую вниз по животу. Так продолжалось полчаса? Час? Бомгю не знает, но помнит точно, что с каждым таким проколом ему становилось всё приятнее и легче. А потом внезапно пришёл отец. Бомгю поёжился, свернувшись калачиком в постели. Красочные отрывки сегодняшнего вечера не прекращали мелькать перед глазами, как бы он ни жмурился и не тёр их руками. Вот его вдруг пронизывает ужас, в отражении какое-то мерзкое зрелище. Руки в крови, Гю весь затрясся от паники в тот момент. Вот он в спешке вытирает руки о первое, что попалось на глаза. Кажется, это была школьная рубашка. Вот Гю обматывает тело тонким шарфом, чтобы остановить кровь. Вот он надевает задом наперёд чёрную оверсайз-футболку. Бомгю понял, что проиграл. Что потерял право на какие-либо возражения воле родителей. Школа-пансионат для «особенных» детей. Да, так лучше. Если он будет далеко от них, всем будет лучше. Им не придётся ежедневно находиться на измене, видеть результаты его нездорового поведения. Может, они наконец-то смогут легко вздохнуть без этих кошмаров. «Мама и папа не заслужили всех этих мучений», — каждый раз думал про себя Бомгю, наблюдая в очередной раз за подавленной матерью. Или того хуже, видя ее в истерике, измученной и психоэмоционально истощённой из-за постоянных переживаний за своего единственного ребёнка. Гю никогда не резал вен и не держал в руках лезвия, осколка стекла или ножа. Его предпочтения в физической боли были довольно своеобразными. Его юное шестнадцатилетнее тело украшали многочисленные шрамы от отверстий, следы от ожогов, периодически обновляющиеся гематомы и синяки. Всё началось так давно, и это вовсе не классический подростковый драматизм. Первые признаки психической нестабильности родители стали замечать за малышом Гю ещё в раннем детстве. Ему было пять лет, когда он впервые оказался на приёме у психиатра. Любого родителя бы смутило, что их малыш вдруг отказывается от еды и воды, просто лежит целыми днями, становится апатичным и агрессивным без причины и даже не идёт по нужде до тех пор, пока мочевой пузырь не сведёт. Вскоре после первых признаков последовало самое страшное. Госпожа Чхве тогда чуть с ума не сошла, поймав маленького Гю за втыканием швейных булавок в свои крошечные ручки. Столько врачей, столько лекарств. Ремиссия хотя бы раз в два-три месяца была настоящим праздником. Праздником для родителей, но не для Бомгю, испытывающего постоянную тошноту и недомогание от токсичных препаратов. Наконец концентрация лекарств в крови достигла терапевтического максимума, и этот калейдоскоп кошмаров завершился. Мысли замедлились, стали тягучими, бредовыми, постепенно потеряв всю свою смысловую нагрузку. Гю мягко утянуло в сон. Ему стало так хорошо, ведь все тревоги оставили его на ближайшие, как минимум пять часов.***
- Ты будешь скучать по своей школе? Бомгю не отвечает, а лишь тихо усмехается, помогая отцу укладывать чемоданы в багажник машины. - Что смешного? ─ удивляется господин Чхве, с недоумением глядя на сына. - Ну, по-твоему, я должен скучать по буллингу? ─ равнодушно отвечает Бомгю и, не поднимая глаз, продолжает укладывать свои вещи. - Я знал, что тебя задирают в школе, но неужели всё было настолько ужасно? ─ спрашивает отец, внимательно наблюдая за реакциями сына. - Я не хочу об этом говорить, пап... У меня там никогда не было друзей. Думаю, этого достаточно для ответа на твой вопрос. - В новой школе у тебя обязательно появятся друзья, Бомгю. Там много мальчиков со схожими проблемами вроде твоих. Ах, и там чудесные специалисты, директор школы ─ профессор, и он преподавал в лучшем медицинском университете Кореи и за границей, ─ с энтузиазмом рассказывает господин Чхве, в попытках приободрить сына. - О, ещё я читал одну статью, и в ней было написано, что господин Бан ─ один из лучших психиатров во всём мире! Бомгю молча слушал. Его всё ещё штормило от вчерашних лекарств, так ещё и мама заботливо напоила за завтраком очередной дозой на дорожку. Гю не имел никаких ожиданий насчёт новой школы. Он был равнодушен в данный момент, хотя вчера в нём ещё теплился уголёк надежды всё-таки побороть волю родителей и добиться продолжения обучения в Сеуле. Тут он хотя бы привык ко всему негативу, с которым ему приходилось сталкиваться практически ежедневно, а в новом месте кто знает, что его может ожидать. Неизвестность пугала. Однако утро принесло смирение и зуд на месте свежих ран. Произошедшее вчера в очередной раз заставило его понять, осознать и увидеть воочию какой вред он приносит своим близким. Ведь эти болезни не отступят никогда. «И что? Мне теперь позволить им страдать всю жизнь, нянчась со мной?», ─ думал про себя Бомгю. - Попрощайся с мамой. И мы будем ждать тебя на рождественские праздники, купим нашему мальчику самый лучший подарок, ─ улыбнулся господин Чхве и, похлопав Гю по плечу, кивнул в сторону всё это время стоящей позади женщины. Мама развела руки в стороны, приглашая сына в прощальные объятия. - Я буду очень скучать, милый. Пиши и звони, как можно чаще! Я хочу знать всё! - Я люблю тебя, мам... ─ тихо ей на ухо произнёс Гю, обняв в ответ. От этих неожиданных слов в материнском сердце разлилось тепло. Её глаза заблестели, но она обещала себе не плакать, чтобы не заставлять сына переживать на пути в новую жизнь. - Кушай хорошо и заботься о себе. Если тебе будет плохо, сразу обращайся в школьный медпункт, хорошо, солнышко? Про оценки говорить нет смысла, наш умница, мы очень гордимся тобой, Гю. Всё будет хорошо, я уверена! Отстранившись, Бомгю слабо улыбнулся. Ему очень грустно и больно от этого расставания. Мать напоследок гладит его по плечам и целует в обе щеки. Гю с отцом садятся в машину. Он видит в зеркале заднего вида, как она резко отворачивается, её плечи вздрагивают от плача. Бомгю запрокидывает голову, не позволяя скатиться по щекам собравшейся в глазах влаге.***
- Как ты себя чувствуешь? ─ интересуется господин Чхве, не отрывая взгляда от дороги. Бомгю всё это время, не моргая, смотрел на пролетающие мимо осенние деревья. Полуголые, страшные. Небо было затянуто серыми тучами ─ пора меланхолии и уныния во всей красе. - Всё хорошо, ─ сухо ответил Гю. - Кажется, ты меня обманываешь. - Что ты хочешь услышать? Правду? Кому от неё станет лучше? - А кому станет лучше ото лжи? ─ отец мельком глянул в спину сидящему полубоком Гю. - А что изменит правда? Ты вдруг сможешь исцелить мою больную голову? Или вы с мамой действительно думаете, что в этой новой школе что-то изменится? - Я представляю, какой стресс тебе доставляют эти перемены, но какие у нас ещё есть варианты? Мы должны пробовать что-то новое, искать, бороться. Ты не должен опускать руки, сынок. Бомгю закатывает глаза и садится ровно. - Господи, пап, ты так говоришь, как будто очередной врач окажется каким-то волшебником и совершит чудо. Такого не бывает! ─ взрывается Бомгю. - Это неизлечимо, ты ведь прекрасно знаешь. Это не порез на пальце, который может зажить. Абсолютно не важно, какой там будет крутой врач, это ничего не изменит! Всё, что мне остаётся, это принимать лекарства до конца своих дней. Господин Чхве тяжело вздыхает и, поджав губы, замолкает. - Я уже не маленький. Я принял своё состояние, и вам пора бы тоже, наконец, это сделать. Гю слегка щурится, всматриваясь вдаль. Отец ничего не отвечает. Между ними повисает пауза, которая продолжается все последующие два часа пути. Гю даже отключается на некоторое время, что позволяет ему отпустить внезапно нахлынувшее напряжение от небольшого спора.***
Гю просыпается от мягких толчков в плечо. - Остановимся тут ненадолго, нужно перекусить. Еле разлепив веки, Бомгю медленно кивает в ответ. Отец выходит из машины, направляясь в сторону закусочной на заправке. Замедлив шаг, он оборачивается и машет рукой, жестом поторапливая сына. Гю зевает и затем, лениво потянувшись, открывает дверцу и ступает на сырой асфальт. Снаружи зябко, влажный и прохладный воздух после дождя пробирает до костей. Парень ёжится, потирая плечи. Хлопнув дверцей авто, он неспешно следует за отцом. Голова всё так же кружится, ноги ватные. Гю тяжело даётся удержать входную дверь закусочной, сил у него совсем нет. С порога в нос ударяет запах еды, кофе и приторного парфюма юркнувшей мимо официантки. Он морщится и оглядывается вокруг ─ посетителей практически нет, занято всего два столика в разных концах зала. - Ну же! ─ зовёт господин Чхве, нетерпеливо ожидая сына у одного из свободных столиков. Гю ускоряет шаг, и они вместе садятся. Отец сразу же берётся за изучение местного меню, а Чхве-младший расплывается на мягком кожаном диванчике, вытягивая ноги и скрещивая руки на груди. - О, смотри, у них есть твой любимый пирог с тыквой, ─ радостно объявляет отец, подняв глаза на бледного, как смерть сына. - Давай возьмём тебе сладкого чая и пирог? Бомгю лишь пожимает плечами и, ненадолго встретившись с отцом взглядом, отворачивается, принявшись грустно исследовать помещение закусочной и его посетителей. «Зачем столько красного, выглядит так пошло», ─ думает про себя Бомгю. Он крутит головой, осматривает стены, потолок, предметы интерьера, спускается взглядом ниже на мебель и внезапно натыкается на сидящего за соседним столиком молодого парня. Это неожиданное столкновение взглядом с незнакомцем мгновенно бодрит. Гю слегка вздрагивает, резко отвернувшись, и тупо смотрит в окно. Парень за соседним столиком смущённо улыбается, но глаз не отводит, рассматривая теперь профиль Бомгю. Чхве-младший краем глаз замечает это. Отец не оставляет без внимания эти странные реакции. Он в недоумении хмурится и оборачивается. - Ты его знаешь? — шепчет старший, чуть подавшись вперёд. - Нет, ─ так же шёпотом отвечает Бомгю, продолжая упрямо пялиться в окно. Господин Чхве усмехается, затем откидывается на спинку дивана и в полголоса продолжает. - А чего ты тогда вдруг так… распушился? - Распушился?! ─ Гю удивляется и, вскинув бровь, недовольно смотрит на отца. - Ну, как это ещё назвать, я не знаю. Ты сидел, как варёная макаронина, а тут вдруг чуть на месте не подпрыгнул! ─ посмеивается отец. - Ты говоришь какие-то глупости! ─ объявляет Бомгю. Он зачем-то хватает меню со стола и прячет за ним лицо, уткнувшись в буквы и слова, смысл которых он почему-то сейчас никак не может понять. Отец вздыхает, но решает больше не смущать парня. Он подзывает официантку и, сделав заказ за двоих, вдруг вырывает меню из рук Бомгю. - Эй! ─ возмущается Гю, пытаясь выхватить у отца листовку, но у него ничего не выходит. Отец играется с ним, прячет меню за спиной. - Ну и что за детский сад?! - Я отойду в туалет, только никуда не уходи, хорошо? Папа скоро вернётся, ─ дразнится господин Чхве, а после поднимается и уходит, забирая с собой обе листовки с меню, не оставляя сыну средства для безопасного укрытия. Гю рычит, шутливо показывая кулак отцу вслед. Ну вот, теперь он словно голый, сидит тут прямо перед этим незнакомцем. Гю уже думал было пересесть на место отца, но это, наверное, будет выглядеть слишком глупо, ведь тот незнакомец сразу всё поймёт. Бомгю неловко ёрзает на диване. Опустив голову, он ощущает на себе чужой взгляд. - Я Тэхён. Гю вздрагивает и удивлённо смотрит на парня, который каким-то волшебным образом оказался за его столиком, заняв место отца. Глаза этого Тэхёна такие большие и выразительные ─ он напомнил Бомгю оленёнка Бэмби из мультика. Всё вдруг стало мутным. Покачав головой, Гю протёр глаза, пытаясь сфокусировать взгляд, тошнота почему-то значительно усилилась. Стало трудно дышать, тело обмякло. Бомгю чувствовал, как скатывается на бок по спинке дивана, падает на сидение, а перед глазами всё кружит, словно он попал в центрифугу. Обрывки голосов, крики, чьё-то колено перед лицом на сиденье, потом кто-то берёт его подмышками и поднимает, заставляя сесть. Неприятные хлопки по щекам. Гю морщится, веки, кажется, весят целую тонну. Он всё никак не может открыть глаза.***
Бомгю просыпается в машине, нескончаемые леса по обе стороны трассы мелькают перед глазами. Машина резко останавливается посреди дороги под визг шин. Парень буквально вываливается из автомобиля, падает на четвереньки на залитый дождём асфальт и его тут же сильно рвёт. Он задыхается, глотку дерёт желудочным соком. Блевать толком нечем, и густая слизь тянется изо рта. Отец оббегает машину и накрывает тонкой ветровкой сына, пытаясь хоть как-то защитить его от внезапно обрушившейся грозы. - Бомгю, дыши-дыши, ─ нервно бормочет господин Чхве. Он опускается перед сыном на корточки и вытирает ему рот, а затем протягивает бутылку с водой. - Ничего, ничего страшного, выпей воды скорее, прополощи рот. Гю выпрямляется, стоя на коленях, не в силах подняться на ноги он принимает бутылку с водой от отца. Взявшись за горлышко, парень пытается отвинтить крышку, но ничего не выходит, сил нет даже на такое простое действие. Бомгю начинает выть от собственной беспомощности, и горячие слёзы сразу же смывает холодным дождём. Отец обнимает его, пытаясь затащить в салон автомобиля. Гю плачет не переставая, ноги не слушаются. Отцу с трудом, но всё же удаётся усадить его в машину. - Мы почти приехали, сынок. Ещё немного, и о тебе позаботятся, все будет хорошо, ─ повторяет господин Чхве. Придерживая Гю за подбородок, он заливает ему в рот пару небольших порций воды. В горле немного полегчало, тошнота утихла, но перед глазами всё также плыло. Гю очень хотелось закрыть глаза и заснуть, несмотря на требования отца не делать этого. Он не понимал, где находится, что происходит и какой сейчас час. Голос отца эхом доносился до сознания. Шум мотора, и снова приятная обволакивающая тьма.***
Медбратья и специально вызванные на помощь ученики встретили автомобиль семьи Чхве с носилками и зонтами. Бессознательное тело Бомгю в спешке выволокли из салона авто, уложили на носилки и понесли в лечебный корпус. Частная школа-пансионат для мальчиков «Уквон» приняла его с распростёртыми объятиями, острыми шприцами и крепкой вязкой. Отцу Гю не позволили пройти на территорию, и это показалось ему очень странным. Доктор Хираи провела с ним беседу под зонтом в грозу, перекрикивая раскаты грома. - Поезжайте домой! Мы позаботимся о нём! Мы позвоним вам утром! Поезжайте! - Но, я не могу, он... Он без сознания! Мне страшно, я ведь его родитель. Почему я не могу быть рядом с ним?! - На территории школы могут находиться только студенты и персонал по специальным пропускам. Таковы правила доктора Бана. Вы ведь наверняка наслышаны о нём, поверьте, вам не о чем переживать, ваш мальчик находится в надёжных руках. Как только он придёт в себя, мы свяжемся с вами! ─ уверяла доктор Хираи, мягко улыбаясь встревоженному родителю. Отцу Гю ничего не оставалось, как отступить. Спорить с этой дамой было бессмысленно ─ она ясно дала понять, что никаких исключений быть не может. Однако отцовское сердце болело и никак не могло успокоиться. Всё, чего он сейчас хотел, это увидеть сына, в сознании, живым. - Я понимаю, простите. Пожалуйста, позвоните мне как можно скорее! - Да-да, обязательно. Счастливого пути, господин Чхве, и будьте осторожны! Такая гроза, мало ли, что может произойти, ─ доктор Хираи загадочно улыбнулась и осторожно коснулась плеча мужчины. Затем она поклонилась ему и удалилась прочь, скрывшись за воротами школы.***
Бомгю пришёл в себя ранним утром. За окном ещё не рассвело, солнечные лучи просто не могли пробиться через густую пелену тёмных туч. Он не понимал, где находится. Только открыв глаза, первое, что он увидел перед собой, это выбеленный потолок и лампу, затем подставку для капельницы, монитор сердечного ритма, а по обе стороны - больничную ширму. В носу Гю ощущал назальную кислородную канюлю. В таких обстоятельствах ему быть не впервой. Облизав свои пересохшие губы, Чхве вздохнул. Ноги ныли, хотелось их согнуть. Ничего не вышло, а монитор сердечного ритма запищал интенсивнее от ускорившегося пульса парня. Вот и паника. «Я что в психушке? Нет! Только не это!» - Нет. Нет-нет-нет, — шептал Гю, извиваясь на постели и пытаясь вырваться из ремней. Попытки оказались тщетными, его зафиксировали достаточно туго: по отдельности каждую ногу, руку, ремни были натянуты под коленями и обвивали грудь. - Папа! Папа! ─ стал кричать он. Глаза застелило слезами от паники. - Отпустите меня! Отпустите! ─ не унимался Гю, срывая голос. Дежурный медбрат Хан Джисон, дремавший в отделении интенсивной терапии, мигом вскочил на ноги, услышав доносившиеся из реанимации крики. Натягивая на бегу медицинскую маску на лицо, Джисон ворвался в палату. Одёрнув штору ширмы, он замер перед раскрасневшимся от истерики студентом. Гю испугался такого резкого появления медбрата, поэтому мгновенно умолк, уставившись на него. Грудь Чхве активно вздымалась, воздуха не хватало, а от прилива адреналина в висках усиленно пульсировало. - Здравствуй, Бомгю. Я Хан Джисон, медбрат. Всё хорошо, успокойся,ладно? ─ максимально располагающим тоном начал молодой медик. - Тебя напугала вязка, да? Не нервничай так, мы сделали это для твоего же блага, чтобы в случае судорожного припадка ты не рухнул с кровати или не навредил себе. - Где я? Где мой отец? ─ чуть восстановив дыхание, начал расспрашивать Гю. - Он уехал домой. Посторонним запрещено находиться на территории школы. Мы уже сообщили ему, что с тобой всё хорошо. Сейчас тебе не стоит тревожиться, Бомгю, расслабься. Тебя развяжут, как только доктор осмотрит. К сожалению, я не могу этого сделать без его разрешения, потому что если ты сейчас вдруг что-то выкинешь, то я получу выговор или того хуже, меня уволят! А я вот только закончил интернатуру, так что не хочется в начале своей карьеры заработать такое пятно на репутации, ─ тараторя рассказывал медбрат, опережая самые очевидные вопросы, которые беспокоили новоприбывшего студента. Чхве растерялся, получив такой объёмный ответ. Но главное ─ что отец в порядке, что сам Гю в школе, не в психушке, и что, если верить словам этого парня, его должны скоро освободить от ремней. - Вот, выпей немного, ─ Хан принёс стакан воды и, придерживая студента под затылком, прислонил стакан к его губам. Бомгю сделал пару глотков ─ прохладная чистая вода благословила собой его изодранное, пересохшее от криков горло. Он сладко откинулся на подушку и, прикрыв глаза, выдохнул. - Который сейчас час? Когда придёт доктор? - Сейчас половина шестого, главный врач придёт к семи. Полежишь смирно ещё полтора часа, хорошо? ─ Хан улыбается и уже разворачивается, собираясь уйти. - Что со мной было? — Бомгю останавливает его очередным вопросом. Хан отвечает, не оборачиваясь: - Тебя отравили. В крови обнаружили одно токсичное вещество, название тебе всё равно ни о чём не скажет, поэтому это неважно…Ты знаешь, кто это сделал с тобой? Попробуй вспомнить. Отец рассказал, что вы выехали из Сеула и нигде не останавливались более чем на пару минут, и то, чтобы справить нужду. Он передал нам контейнеры с едой твоей матери на экспертизу. Хоть ты и якобы ничего не ел всю дорогу, наш лаборант всё тщательно проверил и не обнаружил следов яда. С его слов вы пили воду с одной бутылки, но тогда бы отравился и он. Устало вздохнув, Джисон потёр затылок и, обернувшись, добавил: - То вещество, что мы нашли… Его не просто достать, Бомгю. Если ты достал его где-то в Сеуле, ты обязан сообщить об этом доктору Бану. Всё это как то нехорошо... Медбрат задёрнул штору и удалился. Гю услышал, как дверь хлопнула за ним. Чхве был в недоумении. Какой яд? Как это они нигде не останавливались? Ведь он ясно помнил, как они припарковались у закусочной на какой-то заправке, помнит их с отцом диалог слово в слово, помнит того парня с оленьими глазами. «Кажется, его звали Тэхён?» Также он точно знал, что ничего не ел и не пил в том месте. «Мне просто стало плохо от лекарств, разве нет? Я потерял сознание в закусочной... Потом… Я очнулся в машине, мы ехали, шёл дождь, меня вырвало... Потом я снова отключился, ведь так? И очнулся здесь.» Бомгю занервничал. Он хаотично прокручивал все воспоминания последних суток в голове, пытаясь собрать кусочки пазла воедино. Ничего не сходилось. Неужели отец солгал врачам про закусочную? Но зачем? Столько вопросов. Ему не терпелось скорее заполучить свой телефон и позвонить отцу. Из внутреннего диалога с самим собой рождались не самые приятные теории ─ паранойя нарастала. «Не мог же отец отравить меня... Это ведь бред, верно? Это глупо ─ травить, а потом везти в больницу. А вдруг мама знала, вдруг они в сговоре... Она так прощалась со мной, она ожидала, что я умру...? Нет! Бомгю, прекрати! Они тебя любят! Они ни за что бы так не поступили! Не смей думать так о них, не смей!» Капли покатились по вискам. Бомгю так много плакал в последние дни, больше, чем ел или пил. Он был так напуган и смущён в этот момент, что вновь разрыдался, в голос, громко всхлипывая. В душе всё переворачивалось, сжималось и ныло от боли, вызывая новое желание навредить себе.***
Эти полтора часа длились целую вечность. Бомгю казалось, что ещё немного, и он свихнётся от пищащего в такт его пульсу монитора сердечной деятельности. Наконец, ровно в семь, дверь в реанимационную комнату распахнулась. Доктор Бан был до чертиков пунктуален, так что его уважали студенты и персонал. Он был известен всем, как грамотный специалист, врач, что искренне был заинтересован в оказании помощи пациентам и в их выздоровлении. Чуткий и вежливый, приятный в общении, этот молодой доктор, несмотря на свои тридцать пять лет, уже успел получить научную степень в психиатрии. - Так-с, где же наш новый студент? О, доброе утро, Бомгю! Доктор Бан вошёл за ширму, озаряя мрачное холодное утро своей лучезарной улыбкой. Придерживая одной рукой планшет с бумагами, другой он что-то черкал в нём ручкой, бросая короткие взгляды на связанного студента. Сопровождавшие его медсёстры, не ожидая указаний своего начальника, стали отключать Чхве от аппаратов. - Я сниму датчики, а ты, Эмма, освободи его от ремней и сними катетер, ─ велела одна из медсестёр своей коллеге. Бомгю заволновался. С их появлением дыхание участилось, он внимательно наблюдал за каждым действием девушек. Не то, чтобы он не верил в их профессионализм, просто полежав не раз в подобных местах, он боялся, что ему внезапно вонзят куда-нибудь шприц, а потом он очнётся в куда более ужасных декорациях вроде одиночного карцера с мягкими стенами. - Эмма, скинь простыню. Мне нужно взглянуть на его раны. Доктор Бан надел очки и приблизился к кровати, простынь слетела с Гю лёгким движением тонкой девичьей руки в белой резиновой перчатке. Чхве вздрогнул, его глаза округлились от удивления. Оказалось, что он лежал всё это время абсолютно голым, и они даже не надели на него специальную сорочку. Гю стало неловко ─ две на вид молодые медсестры, доктор и он, привязанный и совсем без одежды с катетером мочеприёмника в члене. Что может сделать это утро ещё хуже? Если бы Бомгю был здоров, то лежал бы сейчас красный, как помидор. Доктор Бан Чан склонился над туловищем студента. Держа блестящие ножницы в правой руке, он, осторожно поддевая бинты, стал разрезать повязки, защищающие те самые дырки, которые позавчера надел себе Гю в своём теле. Парень задёргался от соприкосновения с ледяным металлом, получая на это короткий осуждающий взгляд и шиканье от доктора. - Как ты себя чувствуешь, Бомгю? Тошнит? Голова кружится? Расскажи мне всё, что ты сейчас чувствуешь. Бомгю не то, что говорить ─ он сейчас даже открыть глаза и пошевелиться не мог от неловкости. Благо, он быстро сообразил, что строить из себя застенчивого недотрогу не лучший вариант ─ не хватало ещё, чтобы врач решил, что у него с головой всё совсем плохо и не упёк его куда подальше. Увлажнив языком пересохшие губы, Гю осмелился взглянуть на представшую перед ним ситуацию. - Всё хорошо, ─ коротко ответил он и повернул голову на бок, чтобы видеть как можно меньше своего обнажённого тела. Доктор Бан улыбнулся, вскинув брови. - Правда? Что-то выглядишь ты не очень хорошо. Будто тебя постирали в отбеливателе, а потом использовали в качестве подушечки для швейных игл. Доктор освободил туловище Гю от последних лоскутов бинта, после чего осторожно пальцами стал ощупывать жуткие отверстия на теле юноши. - Больно? ─ поинтересовался Чан, слегка надавив на отёкшую кожу вокруг одной из ран. Кровь засочилась. Бомгю дёрнулся, зажмурился и простонал от внезапно пронзившей его боли. - Тише-тише, ─ зашикал доктор. Подняв голову, он обратился к медсестре. - Эмма, не расстёгивай ремни пока что. Как раз в этот момент вторая медсестра незаметно оказалась напротив кровати с противоположной стороны. Поймав момент, когда всё внимание Бомгю забрал на себя доктор, она вдруг ловко выдернула катетер, крепко зажав пальцами его член. - Блять! ─ от столь неожиданного действия Бомгю зашипел и выгнулся, заерзав на постели. Стиснув зубы, он бросил злобный взгляд на медсестру. Из его члена будто только что достали нож. К счастью, боль быстро утихла. - Всё-всё, я просто вытащила катетер. Если будет кровь и боль при мочеиспускании пару дней, то не пугайся. - Джихё! ─ доктор Чан выпрямился и сурово взглянул на девушку. - Простите, ─ тихо ответила она и, поклонившись, продолжила свою работу. Медсестра свернула трубку катетера, открепила от мочеприёмника и бросила всё это в ведро для медицинских отходов. Чхве снова затошнило. Немного оклемавшись после внезапного удаления катетера, Гю вдруг вспомнил ту пугающую фразу доктора Бана. - Освободите меня! Освободите, ─ начал он повышать тон, выгибаясь и дёргаясь. - Успокойся, Бомгю, успокойся. Я просто обработаю твои раны, это, возможно, будет достаточно больно. Мы освободим тебя, как только закончим процедуру, не бойся. Гю это всё надоело. Его накрыло гадким чувством беспомощности, и он захотел встать и уйти. Из последних сил, напрягая своё ослабевшее тело, Чхве стал извиваться, резко дёргать ногами и руками, пытаясь вырваться. Гю закричал и стал биться головой о подушку, утратив контроль над собой и здравый рассудок. Вены на его висках и шее вздулись, а лицо побагровело от истошных воплей. Доктор Бан положил ладони на худые плечи, стал с силой давить на них пытаясь удержать взбушевавшегося парня на месте. - Бомгю, ну что же ты, успокойся! Эмма, газ! Позади Чхве раздался какой-то грохот и шум, а затем и звук запущенного аппарата. Эмма накрыла нос и рот Бомгю кислородной маской, прижимая её пальцами, чтобы буйный пациент не смог сбросить её. Сладковатый аромат заполнил ноздри и рот, на языке стало приторно. Через пару секунд его вдруг объяло таким спокойствием. Тело полностью обмякло. В глазах потемнело. Маска оказалась вовсе не кислородной. Ему дали закись азота, чтобы без лишних хлопот спокойно обработать воспалившиеся от грязных спиц раны, а после чего надели специальную больничную сорочку и перевезли в обычную палату.***
- Добро пожаловать в частную школу-пансионат для мальчиков «Уквон»! ─ весело объявил Тэхён, стоя перед кроватью только-только приоткрывшего глаза Бомгю. - Юху-у-у! ─ протянул парень, захлопав в ладоши, и плюхнулся на стул, который он без разрешения стащил из ординаторской. Гю мгновенно проснулся, узнав того самого парня с большими глазами из закусочной, в которой они с отцом якобы не были. Он неосторожно дёрнулся, попытавшись резко сесть, и тело тут же пронзила острая боль. Охнув, Чхве упал обратно на подушку. Руки затряслись. Осторожно положив ладонь себе на грудь, он медленно повёл ею вдоль тела, ощущая слои бинта под сорочкой. - Доктор Хираи сказала, что директору пришлось вскрыть почти все твои раны, так как они сильно отекли и начали гноиться. Но если что, можешь не волноваться, она ещё сказала, что теперь тебе ничего не угрожает, раз они тщательно всё обработали и залатали, ─ Тэхён выпрямился на стуле, готовый вот-вот подбежать к Гю, если тому вдруг станет плохо. - Мне позвать кого-нибудь? Может тебе дадут обезболивающее. - Тэхён... Да? Вчера в закусочной мы с отцом сидели за соседним столиком, ─ вдруг начал полушёпотом Гю глядя на парня перед собой. -Что? Откуда ты знаешь моё имя? ─ очень удивился Тэхён и, усмехнувшись, чуть наклонился вперёд. Гю нахмурил брови и сжал одеяло в кулаке ─ неужели это придурок вздумал шутки шутить? - Что смешного? ─ Гю начал злиться. - Я видел тебя вчера! Ты подсел ко мне там, на заправке, когда отец отошёл, ты представился... Чёрт, прекрати, мне не до шуток сейчас, это очень важно! - Хэй, полегче. Я? Подсел к тебе, чтобы познакомиться? Вчера? Хм-м-м, ─ Тэ сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. Закинув ногу на ногу, он прищурился и хитро заулыбался. - Знаешь, что не сходится в твоей истории? Бомгю вскинул брови в немом вопросе. - Я приехал в школу четыре дня назад, и моё присутствие здесь готовы подтвердить все студенты, учителя, технический персонал, медики и даже директор. Может, я просто похож на того, кого ты видел? А имена... Ладно, ещё я никак не мог вчера оказаться там, где был ты, потому что студентам запрещено покидать границы школы. Тут везде камеры, охрана у ворот ─ это невозможно. Назови время, во сколько это было, и мы вместе пойдём к директору и попросим разрешения посмотреть по камерам, где я был в тот момент. Тэхён выглядел заинтригованным, но отвечал абсолютно спокойно. Чхве не показалось, что он врёт, его голос звучал твёрдо и довольно уверенно, совсем не дрожал. Кажется, всё запуталось ещё сильнее, но не может же быть такого, что ему это всё приснилось? Как может присниться человек, которого ты никогда не видел? Ладно, если бы он не знал его имени, тогда бы это ещё как-то можно было бы списать на простое совпадение. Но ни отец, ни Тэхён не знают ничего ни о какой закусочной. Позже Гю обязательно проверит алиби Тэ, как он и предложил, пойдёт с ним к директору. - Дай мне свой телефон, мне нужно позвонить, ─ вдруг потребовал Гю и, уперев ладони в матрас, медленно сел, превозмогая боль. Тэхён иронично хмыкнул, с жалостью во взгляде посмотрев на наивного новичка. - Тебе что, не прислали бумаги с уставом и правилами школы перед приездом? Телефоны запрещены, как и любые средства связи, здесь даже сеть не ловит. - Что? Мне срочно нужно позвонить отцу! ─ закричал Чхве. - Да что ты разорался?! ─ Тэхён резко вскочил, испуганно оглядываясь на дверь. – Заткнись, придурок! Хочешь, чтоб тебя обкололи и связали? Будь паинькой, застрять в лечебном корпусе худшая участь здесь. Если решат, что ты совсем невменяемый... Ох. - Да мне насрать! Дай мне свой чертов телефон, я сказал! – рассвирепел Чхве, наплевав на все предостережения. И без того большие глаза Тэхёна будто стали ещё больше, он выглядел действительно напуганным. Метнувшись к больничной койке новичка, он грубо зажал ему рот своей ладонью. - Ты что, ебанутый? Псих? Ты совсем невменяемый, да? ─ Тэ дрожал. Сильнее сжимая в пальцах лицо Бомгю, он с каждым вопросом вбивал его затылком в железный подголовник. - Я понимаю, ты в замешательстве и не до конца осознаешь, что происходит, но послушай меня, ─ шептал он ему в лицо. - Тебе сейчас нужно успокоиться и не задавать им лишних вопросов, понял? Неважно, будь пассивным, еле живым, но ни в коем случае не истери, ты понял? Я сейчас уберу руку, но если ты издашь ещё хоть звук, я ухожу, и меня абсолютно не будет волновать твоя дальнейшая судьба. Тяжело выдохнув, Тэ медленно убрал ладонь с губ Бомгю и вернулся на своё место. - Фух! ─ выдохнул он и улыбнулся как ни в чём не бывало. - Что ты там говорил? Что я пытался склеить тебя в каком-то кафе? Бомгю вытер рот тыльной стороной ладони и поглядел на Тэхёна исподлобья, страстно сейчас желая его придушить. - Ну, и что ты молчишь? Обиделся? Ты мне ещё спасибо скажешь, идиот. - Да я тебе сейчас башку оторву, ─ прошипел Чхве и, сбросив одеяло, вскочил на ноги. Однако, он не смог сделать и двух шагов ─ в глазах потемнело, и он полетел вниз. Кан подхватил его почти у пола и, обнимая повисшего на себе парня, медленно поволок того назад, к кровати. Осторожно уложив Бомгю на бок, он сел рядом. - Эй, посмотри на меня. Тебе нужно поесть, ты ужасно истощён, ─ Тэхён слабо потряс его за плечо, но Гю не реагировал. Тэ заметил шрамы и синяки на открытых участках тела Чхве, и ему вдруг стало как-то не по себе. Его охватила тревога, и он перевёл взгляд на лицо парня. Чёрные слегка вьющиеся волосы красиво обрамляли кукольное лицо Бомгю, он напоминал фарфоровую статуэтку. Такие идеальные черты, бледная кожа, длинные ресницы, маленький курносый нос и нежно-розовые сердцевидной формы пухлые губы. Кан даже завис, разглядывая новичка. Робко вытянув руку, он осторожно провёл тыльной стороной по его холодной щеке. - Добрый вечер, Тэхён! Кан подпрыгнул от неожиданности. В дверях стоял Сону и загадочно улыбался, дёргая бровями, будто поймал Тэ за чем-то непристойным. - Обхаживаешь новенького, Тёни? - Какого чёрта ты тут делаешь? ─ Тэхён встал, выставив руки в бока. - Да так, пришёл посмотреть, кого к нам занесло в этом сезоне, ─ Сону вошёл в палату. - Ох! ─ он вдруг замер, прикрыв рот ладонью в наигранном изумлении. - Какой он красивый, Тёни! М-м-м, а ты хитрый. Странно, что тебя не опередил Ёнджун. - Да, что ты мелишь? ─ Тэ закатил глаза, протерев лицо ладонью. - Хах, как будто ты не знаешь! Все знают, ну кроме него, ─ Сону кивком указал на лежащего в отключке Бомгю. - Не смей, Сону, слышишь? Даже не вздумай ему ничего говорить, иначе я вырву твой грязный язык голыми руками. - Уф, боюсь, мне так страшно! ─ рассмеялся Ким Сону, облокотившись о медицинский столик. - Правда? Надо же, какие у тебя серьёзные планы на него, я поражён. Смотри, как бы в итоге это он тебе чего не вырвал... М-м-м.… Твоё сердечко, например? Ты такой наивный, Тёни, это даже удручает. Сону театрально вздохнул, надув губки. - Я не понимаю, а тебе вообще какой в этом всём интерес? Трупа ещё нет, а главный стервятник уже тут как тут! - Тёни, разве ты не знаешь, что стервятники могут пасти умирающее животное несколько дней, ожидая, пока оно погибнет? Я просто наблюдаю и жду. Тэхён закатил глаза и, махнув рукой, вернулся к койке Бомгю и сел на краешек. - А по-моему, ты что-то задумал, милый Сону. Зачем просто наблюдателю заявляться сюда? Что скажет доктор Хираи об этом? Ай-яй-яй, Ким Сону давно не бывал на нулевом этаже. - Это ты что-то задумал, а все мои решения и действия согласованы, я стабилен и предсказуем для них, а вот ты тёмная лошадка, которая может вставить палки в колёса. Тэхён на это ничего не ответил ─ только слабо улыбнулся, опустив голову. Устав стоять, Сону занял стул, который приволок Кан. Развернув его спинкой к Тэхёну, он сел и, сложив локти на спинке, стал покачиваться вперёд-назад. - Я тебе не враг, Тёни. - Ты слишком жалок, чтобы быть для меня угрозой, ─ ухмыльнулся Тэхён, подняв глаза на Кима. - Ха-ха, вот как? Ну ладно. Тебя использовали, как наживку. Всё, твоя миссия на этом закончилась. Ступай, Тэхён, настоящие акулы уже поджидают его на выходе из лечебного корпуса. - Нет-нет, ─ Кан отрицательно замотал головой. - Я уже решил, что он будет под моей опекой. - Опекой?! ─ Сону звонко рассмеялся, запрокинув голову назад. - Красиво завуалировал однако! Ну, что я могу сказать? Файтин! ─ он потряс в воздухе сжатым кулаком, желая Тэ удачи, после чего встал и направился к выходу. - Смотри, как бы герои твоего шоу не пробили четвёртую стену, ─ бросил Тэхён в спину уходящему Сону. Тот застыл в проёме на пару секунд, но продолжать диалог не стал, несмотря на то, как жаждала его скандальная натура съязвить что-нибудь остренькое, что заставило бы непоколебимого Кан Тэхёна выйти из себя. Сону ушёл, а Тэхён вновь остался наедине с Бомгю, который так и не пришёл в себя. «Оно и к лучшему», ─ подумал Тэ. По его мнению, Сону был последним человеком в этой школе, с кем Гю стоило бы познакомиться. Накрыв парня одеялом, Кан позвал медсестру Джихё. Убедившись, что с новичком всё в порядке, он решил, что ему тоже пора идти. Нужно было оценить обстановку в кампусе прежде, чем Бомгю выпишут. - Джихё-нуна, пожалуйста, не впускай к нему никого, ─ попросил Кан медсестру, занятую измерением давления своего непутёвого пациента. Она, не отрываясь от дела, просто кивнула. Тэ в последний раз взглянул на Гю и ушёл, закрыв за собой дверь в палату. Диалог с Сону очень загрузил его, несмотря на то, что он не услышал ничего нового. Просто пока что он не думал о тех грядущих угрозах, которые Ким вскользь упомянул. А ведь лучше быть готовым заранее, чем потом ориентироваться по факту. Наконец он вышел из лечебного корпуса ─ на часах было уже восемь вечера. Солнце успело сесть, хотя оно сегодня будто и не вставало из-за непогоды. Глубоко вдохнув свежего воздуха, Тэ сунул руки в карманы брюк и неторопливо побрёл в жилой корпус, где располагалась общага школы.