***
- Мне нужно будет уехать ненадолго. - Я думал, что мы справим хэллоуин вместе… - Прости. Дома есть кое-какие дела. Нужно разобраться в ближайшее время, — виновато ответил Минхо, бросив короткий взгляд на огорчённое лицо медбрата. Хан тяжело вздохнул и остановился на месте, направив луч фонаря на обшарпанный фасад общежития. - Что за дела? Расскажи хоть… Порой мне кажется, что я о тебе ничего не знаю, Ли Минхо. - Семейные. Ничего особенного. - Ладно, не хочешь — не говори, — обиженно пробубнил Хан и ушёл вперёд. - Ох, ну не начинай, — взмолился Ли, последовав за парнем. - Я не хочу говорить о своей семье. Мы с тобой это уже не раз обсуждали… У меня с ними плохие отношения. Эта тема мне неприятна, ясно? Хан резко остановился и обернулся. Он недовольно хмыкнул, смерив парня строгим взглядом, а затем вновь зашагал, еле слышно бормоча ругательства себе под нос. Ли глубоко вздохнул и прикрыл веки на мгновение. Неожиданно накрывшее раздражение обжигало. Он стал таким чувствительным и нервным в последнее время. Всё из-за напряжённой обстановки в преподавательском коллективе. В стенах школы даже дышать стало тяжело, не то что работать. Неспокойные времена пришли в «Уквон». Хотя, если так подумать, а были ли они когда-нибудь спокойными в принципе? Дурную славу снискало это место ещё в момент своего основания. «Нет, даже раньше… Ещё на моменте закладки фундамента всё пошло как-то не хорошо.» Минхо задумался. Он стал раскручивать в памяти клубок жутких легенд о загадочном учебном заведении, что слышал, ещё будучи ребёнком.***
- Не по годам богатый иностранец приобрёл огромный кусок леса в глуши. Это мне мой отец поведал. Он жил недалеко от того места, в деревне. Бедно жили они. Очень бедно. Прабабка твоя после рождения второго совсем увяла, умирала медленно… Уже ничего делать не могла. - Иностранец? Японец что ли? - Какой там… Француз! - Ого-о-о, — удивился маленький Минхо, вытаращив любопытные глаза. - Ни черта только он на француза не походил. Отец сказал, мол зенки-то, как у нас! А шнобель-то немецкий! - А почему тогда французом обозвали? - Хер его знает, — вздохнул дед, а затем широко зевнул. - Спать пора, Минхо. Час уютный для бесед, но бабулиных тумаков мне не хочется. - Ну, не-е-е-ет, — захныкал ребёнок, вцепившись пальчиками в растянутый рукав дедушкиного халата. - Ты ведь только начал! Расскажи-расскажи. Ну пожалуйста-а-а-а… Кем был тот человек? Старик тяжело вздохнул и махнул рукой, сдавшись под натиском уговоров и «щенячьих глазок», что вдруг состроил маленький хитрюга. - Ранова-то тебе конечно слушать подобные истории. Так что, если будут мучать кошмары — я тут ни при чём. Понял? Широко улыбнувшись, довольный Минхо утвердительно кивнул.***
- Джисон? — зовёт Минхо, щурясь в тёмную даль. В ответ тишина. Он обернулся, устремив взгляд на возвышающееся старое здание. Тёплые воспоминания утянули его в прекрасную «даль», а тело на автопилоте какое-то время шагало в никуда. «Далековато отошёл», — заметил Минхо, вновь посмотрев на плотную стену ночи перед собой. - Поганцы. Не найдутся же. - Всегда пропадали безвозвратно, ничего нового. Очередные жертвы «француза». Упокой Господь их души, как говорил дедушка… Шептал он удручённо, с некой обидой в голосе, будто правда верил, что это школа у него детей отобрала. Несправедливо и жестоко вырвала прямо из заботливых объятий. Из глубин сознания послышался голос совести. «…Разве тебе есть дело? Хоть немного на самом деле жаль? Признайся честно…» Минхо брезгливо поморщился и отмахнул эти мысли ладонью. - Как надоело блин. Холодно ещё, пиздец. Ащ-щ. Не буду я в это дерьмо лезть! Нахуй тебя, Чан. Минхо прочистил горло и сплюнул на землю, затем, шмыгнув замёрзшим носом, ринулся в сторону общежития. Он не собирался больше никого искать. Не видел смысла в поисках трупов. Его душа тихо трепетала от страха, побуждая сохранять безопасную дистанцию с миром «Уквона», и ей хотелось подчиниться. Джисон, кажется, думал точно так же. - А для меня сигаретки не найдётся? — крикнул Ли, радостно помахав парню рукой. Медбрат закатил глаза и быстро сунул пачку глубоко в карман треников, не собираясь делиться. - Задницу не отморозишь? Уселся на ледяные ступени. Да и студенты, вон, в окна зырят, как ты тут, прям на крыльце их общаги, дымишь. Тц-тц-тц, чува-а-а-ак, ты же медик... - Да пошёл ты, — бросил Хан, показав ему средний палец. - Ужасно невежливо, — ехидно улыбаясь, отметил Ли и неодобрительно покачал головой. - Сигарету дай. - Для чего тебе? - Для здоровья. - Придурок… - Тогда, я присяду, — вздохнул парень, пожав плечами, и устроился рядом с медбратом. - Ты нарочно бедром прижимаешься? Минхо кивает и бестактно запускает руку в чужой карман. Джисон не сопротивляется, просто обречённо наблюдает, как покрасневшие от холода кончики пальцев судорожно вытягивают плотно набитую табаком «палочку здоровья» из недавно распечатанной пачки. Ли зажимает между дрожащих губ фильтр, прикуривает и жадно затягивается. Глаза режет едкий дым, и Хан заботливо сдувает никотиновую завесу с лица возлюбленного. Минхо убирает сигарету изо рта и, смущённо улыбаясь, прячет глаза, рассматривая запылившиеся кроссовки на своих ногах. Он кожей чувствует, как нежный взгляд Джисона ласкает его нос, скулы, мягко скользит по шее и возвращается к волосам, спутавшимся от легкого ветра. Он ощущает любовь, которую не заслуживает. От этого становится больно, сердце в миг затягивает тяжёлой тоской. «Тут даже бежать некуда, Хан-и. Глупый ты… Такой же наивный, как и эти дети… Любовь бывает очень разочаровывающей.» - Так и будешь молчать, козлина? Минхо усмехнулся, покосившись на Джисона. - Разве это не ты обиделся, свалил и кинул меня в игнор? - Это было поспешно… Твоя семья — только твоё дело. Ты прав. Я много на себя взял. В том допросе не было нужды. - Забыли, — тихо ответил Ли и несильно хлопнул медбрата по бедру. - Но… Минхо. Просто знай… Ай-й, как же изъезжено звучит, боже-е. Чёрт! Минхо насмешливо выгибает бровь в ожидании признания. Джисон набирает в лёгкие побольше воздуха и выпаливает: - Короче, я всегда на твоей стороне и поддержу тебя, чтобы ни было. Ясно? - Ясно, — самодовольно ухмыльнувшись, отвечает Ли и швыряет окурок от сигареты через перила. - Давай просто помолчим немного, — добавляет он, осторожно взяв Хана за руку. Минхо мягко сжимает ледяную кисть медбрата в своих не менее замерзших ладонях и закрывает глаза. Хан запоздало отзывается тихим «Угу» и укладывает свою голову на плечо возлюбленного. Ученики таращатся из окон, а ему до них и дела нет. Дурной пример заразителен. Он так долго находился на измене, что не заметил, как сгорел. «… Да. Так действительно гораздо проще…» Джисон протяжно вздыхает. То чувство, что так долго и сильно давило на его худые плечи, наконец исчезло. Небывалая лёгкость и эйфория заполнили пустоту, он скромно улыбнулся и зарылся носом в горячую шею Минхо. - Ого. А если кто-то увидит, что ты вот так, просто, находишься рядом со мной на расстоянии меньше двух метров? — вдруг язвит Ли, слабо пихнув парня плечом. - Заткнись, — краснеет Джисон, не сильно стукнув его кулаком по бедру.***
Скованные напряжением тела легко и уверенно рассекают воздух, дышат интенсивно и глубоко, превозмогая холодную ломоту. Бомгю ощущает себя спринтером, летит за шустрым Тэхёном, стараясь также ловко перепрыгивать через невысокие преграды, что оказываются на пути. Он нервничает до тошноты, заставляя внутренние органы скручиваться в тугой узел, подступающий к горлу каждый раз во время приступов дурноты. Скверное предчувствие не отпускает, он будто спешит не для того, чтобы развеять свои самые страшные опасения, а для того, чтобы положить голову на плаху. «А если всё правда. Если всё хуже, чем правда…» Он шмыгает потёкшим носом и быстро моргает, смахивая ресницами с глаз влагу, застелившую взор. Юное сердце бешено бьётся внутри. Глотку сдавливает очередным комом, морщась от боли, Бомгю тяжело сглатывает, пытаясь пересилить себя. Блестящие капли уносит ветром, они всё текут и текут, а Гю просто не может взять себя в руки. Вдруг падает на землю плашмя и отдаётся рыданиям, прижав горячие ладони к лицу. Тэхён резко тормозит и оборачивается. Тяжело вздохнув, он прикусывает язык, пытаясь удержать вспыхнувшую агрессию. «Серьёзно? Блять, ну сколько можно?!» - Вставай, кретин! Либо сейчас, либо никогда. Я не собираюсь тебя тащить, ты в курсе? Если тебе это не нужно, то и мне подавно! - Я-я… Не знаю, что со мной… Мне так страшно, — приглушённо ревёт Гю в ответ, захлёбываясь скопившейся во рту слюной. - Чтоб тебя, — процедил сквозь зубы Кан и плотно сжал ладони в кулаки. Взволнованно оглянувшись по сторонам, он юрко подскочил к поднявшемуся на четвереньки Чхве. Обхватил его туловище руками, сцепив кисти в замок на груди, и потянул вверх. - Вставай, давай. Голос Тэхёна зазвучал неожиданно мягко и спокойно. Усталый вздох обжёг ухо Бомгю, в мгновение странное чувство прокатилось волной мурашек по его затылку. Тэ кряхтел от тяжести, пытаясь поставить парня на ноги, а тот лишь растерянно мотылял ногами, не в силах упереть ватные конечности в землю. - Ну блять, — вздохнул Кан и попятился назад. Гю вдруг ахнул испуганно, а затем упал спиной ему на грудь. Объятия ослабли, и обмякшие руки Тэ сползли на покрытую инеем траву. - Ты чего? — удивился Чхве, резко вскочив с придавленного парня. Пошатываясь, он в недоумении пялился на белое, будто лист бумаги, лицо Тэхёна. Огромные оленьи глаза были устремлены в мрачную бесконечность, красивые до безумия, как и всегда, но абсолютно безжизненные. Ярость, что питала организм, погасла. В носу вдруг неприятно защипало, а взор вновь затянуло солёной влагой. Крупные капли ручьём скользнули по румяным от мороза щекам. Безмолвно шевеля дрожащими губами, Гю припал на колени перед телом. - Т-Тэхён? — затаив дыхание, тихо позвал он. Осознание приходило слишком медленно. Душа уже рассыпалась от отчаяния и горя в то время, как глупая голова упрямо не хотела воспринимать случившееся. «Не надо. Не надо! Не убивайте… Не убивайте, прошу!», — еле уловимым эхо раздалось из глубин потрясённого разума. В висках свело жутким спазмом, Чхве скривил рот от боли и зажмурился, вцепившись пальцами в свою голову.***
- Чего ты там высматриваешь? - Твою совесть. Такой ответ заставил Кая взорваться истеричным хохотом. Этот пронзительный звук стоял в ушах, накаляя нервы до предела. Несмотря на то, что Джей вроде как должен был уже давно привыкнуть, у него всё равно иной раз мурашки пробегали от этого зловещего смеха. Со спины вполне могло показаться, что это сам дьявол радуется восторжествовавшему злу, но стоит ему обернуться, смущает отсутствие рогов, что, наверное, к лучшему… - Господи, Кай… Порой мне хочется провести над тобой ритуал экзорцизма. - Мне частенько приходится слышать подобное. А ещё люди иногда говорят, что нужно вести себя «немного» элегантней, типа… Кмх. Ха-ха. Ха-ха-ха… Ха-ха-ха-Ха!.. Как тебе? — прочистив горло, Кай стал кривляться, аки жеманная девица, наигранно хохочущая над несмешной шуткой возлюбленного, добавляя шарма своей актёрской игре. - Так гораздо лучше, — усмехнувшись, ответил Джей. - Я пропустил сегодня что-то очень важное, верно? - Какая разница. Справился и без твоей помощи. - Не сдох, и слава богу? - Угу. Тихо выдохнув, Хюнин Кай лёг на свою постель, вытянув обнажённые ступни за край. - Когда твоя мышка покинет лазарет? — спросил он вдруг, а затем широко зевнул, прикрыв рот ладонью. - Не знаю, — бросил Джей, не оборачиваясь. - Почему ты его до сих пор не «съел»? Любишь с «едой» играться, Пак. - Я не преследую такой цели. - А в чём же тогда смысл? Ну лупишь ты его, довёл до суицида… А дальше? Разве его смерть не цель? — прижав к груди подушку, обыденно спросил Кай, будто речь шла не о живом человеке, а о каком-то вымышленном персонаже. Повисла затяжная пауза, парень уж подумал, что не дождётся ответа, как вдруг Чонсон еле слышно произнёс: - Я хочу, чтобы он очистил меня. Хюнин призадумался на мгновение, открыл было рот для нового вопроса, но вдруг плотно сомкнул уста. Ощутив в воздухе тяжесть размышлений затихшего Кая, Джей ухмыльнулся. Хюнин любил находить ответы самостоятельно, поэтому в комментариях и пояснениях особо не нуждался. По крайней мере, со стороны Джею казалось, что сосед понимал его с полуслова. Внутреннее чутье почти всегда подсказывало ему верные направления. - Я не знаю, когда именно мы с ним достигнем апогея… У меня нет чёткого плана. Главное, что он понимает и разделяет со мной эти страдания. Чонвон тоже хочет очиститься. Я каждый раз наблюдаю это больное желание в его тусклом взгляде… Мы одновременно и молот, и наковальня. - Думаешь это правда? Про его мать… Джей вдруг хмыкнул, затем медленно повернулся и присел на подоконник, скрестив руки на груди. - Он такой же, как ты. Только хуже в сотню раз. - Что ты имеешь в виду? - Ты прекрасно знаешь, — вздыхает Джей. - Я понял, да, но я про другое. Ничего не слышал об этом ребёнке, кроме обрывков жуткой байки про каннибализм. - Бред — это всё. Кай резко сел на постели и уставился на соседа с недоверчивым прищуром. После недолгой паузы он вдруг растянулся в коварной улыбке и сказал: - А ты осведомлён хорошо-о-о… Папочка во все детали дела посвятил. - Ты прав. - Интересно до смерти, но ты, очевидно, со мной не поделишься, — заметил Кай, огорчённо опустив взгляд. - Я тебя видел сегодня в лесу. Прямо там, — неожиданно сменил тему Пак, указав пальцем на стену позади парня. Сосед обернулся, в недоумении разглядывая пожелтевшие обои. - Не хотелось бы там оказаться в самом деле. Оттуда здоровыми, а порой даже и живыми, не возвращаются, — шустро сообразив, ответил Хюнин. - Они тоже не вернутся. Никогда. - Так они не в лес ушли. Но, да. Не вернутся. - Что? — переспросил Джей, нахмурив брови. Не торопясь с ответом, Хюнин поднял руки вверх и сладко потянулся, расправляя затёкший позвоночник. Тяжело вздыхая, Пак терпеливо наблюдал, заинтригованный неизвестными ему подробностями. - Феликс набредил, что они давно уже умерли, — неожиданно выпалил сосед и упал головой на подушку. - Так что давай спать. - К нему ведь никого не впускают, — продолжил допытываться Джей, проигнорировав предложение парня. - Джисон-хён растрепал Хисыну, Хисын — мне. Вот и всё. - Хисын? Очень смешно. Он разве с кем-то коммуницирует? Он же вообще нелюдимый. Психопат-одиночка, — удивился Пак и беспокойно заметался по комнате. - Ему было кое-что нужно от меня. Произошёл обмен. Кое-что на эксклюзивный инсайд, — пояснил Кай, самодовольно улыбнувшись во весь рот. - Когда? - М-м. Ну. В начале месяца где-то? Может за пару дней до пропажи Сону, — неуверенно ответил парень и задрал подбородок, направив задумчивый взгляд в потолок. - Чего блять? Джей резко остановился напротив постели соседа, впившись суровым взглядом в невинное личико. - Время для шуток, по-твоему? - Я клянусь тебе, — невозмутимо ответил Кай, положив руку на сердце. - Я отдал ему складной нож, а он мне на бумажке накалякал… Ох, почерк у него ещё такой отвратительный, как курица лапой… В общем, так и написал: «Сонхун и Джейк — мертвы». Я тогда разозлился, хотел отобрать назад свой нож, подумал, что инсайд — хуйня полная, а сегодня всё как-то красиво сложилось в единую картинку. - Почему не отобрал? — внезапно спросил Джей. - Да, бог с ним. Мне он не особо-то и нужен был. - Пиздёж! — вскрикнул парень, схватив со своей постели подушку, огрел ею Кая по голове. - Ладно! Хорошо… Он толкнул меня, когда я начал возмущаться, и убежал. Ох, этот проклятый шизик! Джей закатил глаза, а затем протёр уставшее лицо ладонью и присел на свою кровать. - Как? - Что как? - Как он узнал о том, что у тебя есть нож? — пояснил Джей раздражённо. - Я ковырял им в муравейнике, когда он подошёл… - Ты — дегенерат, — резюмировал парень, поднявшись с постели. Больше не проронив ни слова, он переоделся в пижаму и погасил в комнате свет. Ради безопасности Кая ему больше ничего не оставалось, кроме как лечь спать.***
- Минхо? - М? - Расскажи что-нибудь… - Могу про школу рассказать. Мне дедушка в детстве страшные байки про «Уквон» травил. Я со светильником потом долго спал… Джисон усмехнулся и взглянул на профиль Минхо, который зачарованно рассматривал россыпь сияющих бриллиантов на чёрном небосводе. Ощутив взгляд на себе, Ли вдруг повернул голову, оказавшись с медбратом лицом к лицу. Опасная близость. Джисон замер от неожиданности, а старший нежно потёрся носом о его холодную щёку и небрежно чмокнул в уголок губ. Хан покраснел, робко опустив взгляд себе под ноги. Жест Минхо оказался таким неожиданным и одновременно приятным, что парень на мгновение даже засомневался в реальности происходящего. - Я начинаю? — спросил старший, мягко накрыв бедро Хана ладонью. - Угу. Ли улыбнулся, радуясь своей маленькой шалости, и прижался к медбрату сильнее. Набрав в лёгкие побольше воздуха, он начал свой отнюдь не романтический пересказ: - Это было в начале двадцатого века. Мой прадед жил неподалёку отсюда в глухой деревне... Однажды очень состоятельный француз прибыл в оккупированную тогда японцами империю и приобрёл все эти земли… — Минхо вытянул левую руку вперёд и повёл ладонью в воздухе, указывая на территорию школы, что окружала их. - Хм. Что же состоятельному французу понадобилось в том заросшем захолустье, на бедном островном государстве? — мило улыбнувшись, кокетливо поинтересовался Хан, совершенно не ожидая от этой истории каких-то дурных и выходящих вон сюжетных поворотов. - Вот только нихрена он на француза похож не был…***
- Тс-с-с, — прошипел дед, прижав шершавый палец к губам. Он выпрямил в спину и навострил уши, вникая в звуки старого дома. - Показалось… — выдохнул старик, улыбнувшись. - Даже я так сильно бабулю не боюсь, — тихо захихикал маленький Минхо, прикрыв рот ладошками. - Ты просто мелкий ещё. Был бы постарше, то лупила бы крапивой каждый день, как отца твоего когда-то… Счастливые были времена, солнечные. Мы все живые были, молодые. А сейчас… Дед вдруг впал в непонятное для Минхо уныние, ностальгическую меланхолию по временам, что были для ребёнка совсем чужды. - Деда, так что это был за человек? Зачем ему понадобилось столько земли? Старик вновь оживился, подняв уставшие глаза на любопытного внука, который нетерпеливо ёрзал на стуле, ожидая захватывающей истории. - Д-да… Звали его, как там… Кристофер Моруа. Точно! Купил он огромный участок в лесу. Не знаю, как ему такое удалось… Слухи всякие ходили. Не так важно в общем. - Что он хотел сделать с купленной землёй? Виноградниками засадить? — робко спросил наивный Минхо. Старик рассмеялся. - Да не француз он, говорю! Какие виноградники?! — усмешливо возмутился дед, махнув рукой в воздухе. - Ага. Улиток и лягушек разводить собрался для подачи к императорскому столу. - А кто же он? Скажи уже, дедушка! — взмолился ребёнок, слабо пнув старика по лодыжке. - Ну-ну… Давай без насилия. Мне от бабули хватает, ещё от тебя только не получал. - Ты меня специально дразнишь? - Вовсе нет, — ехидно улыбнувшись, ответил старик, а затем взъерошил пальцами волосы на голове Минхо. Минхо фыркнул, будто котёнок, и улыбнулся в ответ, аккуратно приглаживая руками растрёпанные пряди. - Так вот, — продолжил рассказ дед. - Объявил он, что будет пансионат строить специальный, только для особо одарённых юношей. Закрытую школу европейского типа. Всё по их стандартам. Ну и началось. Завалили пол леса, расчистили, раскопали траншеи тут и там… Хаос творился сумасшедший. - И? - И жена у него была. Молодая, красивая, говорили, до сумасшествия. Вот она-то была на вид настоящей француженкой. Папа мой видел её, рассказывал, что Беатрисой звали. Едва двадцать ей исполнилось. Рыжеволосая, с большими глазами оливкового цвета и белой, как снег, кожей. Аристократка. Леди. Старик тяжело вздохнул, затем увлажнил пересохшие губы языком и продолжил: - Она ребёнка ждала. Живот уже заметен был. Когда фундамент закладывали, в тот момент кстати пару рабочих погибло… А затем и она куда-то исчезла. Как стены учебного корпуса начали возводить, её больше никто не видел. До этого Моруа везде её с собой таскал. Везде. - Что с ней случилось? - Не знаю, правда или нет… Отец сказал, что Моруа глубоко в землю её зарыл. Беременную. - Зачем?! — удивился Минхо, выкатив глаза. - Ходили слухи, что дурная она была. Под сердцем дьявола носила… Вот Кристофер и запечатал зло вместе с ней где-то на школьном участке. Закатал в бетон глубоко-глубоко, откуда оно не вырвется никогда… Жуть, бр-р-р. - А-а что прямо под школой закопал? - Не знаю. Может не под зданием, а вообще где-то в саду или под забором. А может всё это чушь. Вздор. - Откуда она могла взять дьявола? Как он в ней оказался? — робко поинтересовался мальчик, смущённо опустив взгляд. - Да кому же такое может быть известно, Минхо. Она уже такая сюда приехала, — усмехнулся в ответ старик, пожав плечами. - А может он её специально сюда и привёз? Чтобы подальше от родных краёв. Чтобы уберечь кого-то там… - Хм… Возможно… - А что потом было со школой? - Её достроили. Не без несчастных случаев, конечно… Набор открыли для учеников. Много золотых детишек собралось и местных, и с дальних земель. - И больше ничего не происходило? - Ну как же… Всякое говорили. Про обряды странные, оккультные. Про поклонения сатане. Однако первые пару выпусков прошли абсолютно спокойно… - А Кристофер что? Он остался в школе? - Да. Директором был. Вскоре женился на местной девушке. Михо Бан её звали. Она ему сына родила. - Как они его назвали? - Кажется… Чан? Чан Моруа. Точно. - А в каком году школу открыли? - В двадцатых где-то… Точно не помню. Знаешь, Моруа младший потом тоже учился в «Уквоне». - «Уквон»? - Ага. Так Моруа её назвал. - «Вон» указывает на то, что это учебное заведение, а «Ук» что значит? - Это от слова «Чиук». Ад, — объяснил дед, повергнув Минхо в шок. - А-а почему он так назвал её? Кто пойдёт учиться в такое место… - Да оно недолго было учебным заведением. В сороковых всё наперекосяк пошло, когда Чан там ещё учился. В ближайших деревнях стали юные девицы пропадать бесследно, а в самой школе юноши погибали каждый месяц. Кристофер валил смерти мальчиков на вспышку неизвестной хвори в стенах школы, а исчезновения девушек на местных. Мол, среди своих маньяка ищите, а у «меня» тут, видите ли, приличное заведение для детей элиты. К пятидесятым «Уквон» превратился в что-то среднее между дурдомом и школой. - А полиция что? Дед иронично усмехнулся, смерив добрым взглядом наивное дитя. - Всех он купил. Закон для таких людей не писан, Минхо. - А дальше что было с «Уквоном»? - Да ничего… Со временем люди полностью покинули свои глухие деревни, что находились вблизи. Юноши также периодически погибали или пропадали без вести… Но это утратило былые масштабы. Раз в два года, а то и больше… Никто уже не обращал внимания на эти единичные случаи… - А что стало с Кристофером? - Помер он в начале шестидесятых. Супруга за ним последовала, сама ушла из жизни. Про Чана никто ничего не слышал с тех пор, как он выпустился из «Уквона». Ходили разговоры, что уехал учиться за границу и там осел. - А кто школой управлять остался? - Много кто был… Директора сменяли друг друга один за другим, каждые пять-десять лет. Не знаю, кем были эти люди. Раз их имён я не слыхал, значит ничем дурным не выделились. - Хотел бы я попасть в «Уквон», — вдруг заявил маленький Минхо, мечтательно вздохнув. - Чего? Сдурел что ли?! Держись подальше от этого места, Минхо. Поклянись мне сейчас же! Иначе больше ничего тебе рассказывать не буду. - Клянусь, — быстро ответил мальчик, испуганно поджав губы. - Да и никто меня туда не примет. Я ведь не псих, а ещё не богатый и глупенький… - Точно! Верно говоришь, Минхо. А теперь беги в свою комнату и ложись спать. Время далеко за полночь. Бабуля, если узнает, три шкуры с меня спустит… - Спасибо, дедушка. Спокойной ночи, — он крепко обнял старика напоследок и, удовлетворённый рассказом, умчался прочь. - Спокойной ночи, милый…***
- Он умер той ночью… Грустно, что последней его историей была эта чёрная легенда об «Уквоне», а не что-то другое… Сказочное. С добрым концом… - Минхо… Мне так жаль.***
- Бомгю! Бомгю, посмотри на меня? Эй?! — кричал Тэхён, грубо потряхивая парня за плечи. - Да что с тобой вечно происходит?! Придурок, очнись же! Гю вдруг широко распахнул глаза и вцепился пальцами в чужие запястья. Растерянно покрутив головой, он тяжело сглотнул и заревел в голос. - Что? Что с тобой? — не унимался взволнованный Тэ, заглядывая в залитое слезами лицо парня. - Ты жив. Ты умер, я-я… Ты, — невнятно мямлил Гю в ответ, прильнув к его телу. «Бьётся. Бьётся…» — успокаивал нежный голос в голове, пока он, прижавшись ухом к груди Тэхёна, отчаянно вслушивался. - Что ты несёшь? — нахмурив брови, тихо спросил Тэ в недоумении, а затем неосознанно обнял дрожащего парня. Тэхён стал ласково поглаживать его по спине, убаюкивающе щебеча в макушку: - Это был сон. Успокойся, всё хорошо… - Я не знаю, — вдруг проскулил жалобно Чхве, зарывшись носом в горячую шею Кана. Тэ слегка вздрогнул от внезапного ощущения чужого дыхания на коже. Сердце в панике исполнило настолько сложный кульбит, что по инерции он чуть не оттолкнул Бомгю. - Ты просто упал, — нервно забормотал Кан, крепче сжав в объятиях Чхве. - Мы бежали, и ты вдруг отключился. Упал плашмя лицом в землю. И пяти минут не прошло, как ты пришёл в себя. - Мне страшно, — прошептал в ответ Гю. Тэхён осторожно взял его за плечи и отстранил от себя. Сначала он вытер ладонями мокрые щёки Бомгю, а затем отряхнул его одежду от налипшей сухой травы и поправил задранный ворот пижамы. - Как новенький, — улыбнулся Тэ, гордо уперев руки в бока. Бомгю натянуто улыбнулся и шмыгнул опухшим от плача носом. Тот мёртвый Тэхён из сна до сих пор стоял перед глазами, парализуя измученное тело всеобъемлющим страхом. Хотелось вновь прижаться к нему, живому, ощутить тепло и пульсацию от сплетений вен. - А может сон — это то, что происходит сейчас? Тэхён устало вздохнул, подняв глаза на небо. Ощущение холода вернулось, он поёжился и стал переминаться с ноги на ногу. На мистические рассуждения времени сейчас не было, они и так потеряли его уже непростительно много. - Потом обсудим это, ладно? В полночь они закончат поиски. Нам нужно успеть всё исследовать. Речь не об одном кабинете. Пошли? Выдержав небольшую паузу, Бомгю неуверенно кивнул, а затем вытянул вперёд правую руку. Тэ понял без слов, взял его ладонь в свою и осторожно повёл в направлении лечебного корпуса. Тэхён каждые две секунды обеспокоенно оглядывался на поникшего парня, внимательно отслеживая малейшие изменения в его лице. Бомгю так сильно напугал своим внезапным обмороком, что Тэ и не заметил, как из сурового тирана внезапно превратился в заботливую «мамочку». Сердце трепетало, и с этим уже ничего нельзя было сделать. «Сопротивление бесполезно…» - Странно, — вдруг подал голос Гю. - Что? - Ты меня даже не ударил, — заметил он, иронично усмехнувшись. Кан смутился. Не хотелось бы сейчас заострять на этом внимание, к тому же не готов он был в данный момент вслух признать свою стремительно нарастающую слабость перед Чхве. - Не хотел испачкать руки в твоих соплях, — неубедительно равнодушно ответил Тэ и прикусил язык, с трудом сдерживая глупую улыбку. - Хах, ну-ну… М-мы почти пришли. Тот сон, он выбил мне почву из-под ног. Ах… Я не вынесу. Надеюсь мы ничего не найдём. Бомгю печально вздохнул и устремил взгляд на возвышающееся здание лечебного корпуса. Он будто на казнь шёл, заранее готовился к худшему. Про себя молил господа о упокоении. Глаза вновь заслезились, а конечности стали обмякать. «Только не теряй контроль. Не сейчас.» Кан внезапно остановился. Бомгю тут же стыдливо склонил голову, пряча слезящиеся глаза под густой копной отросших волос. - Бомгю? - М? — шмыгнув забитым носом, промычал Чхве в ответ. - Ничего не бойся. Ладно? Что бы мы там не нашли, тебе не придётся переживать это в одиночку… Гю закивал благодарно, а затем не выдержал и вновь разрыдался, прижав ладони к лицу. Тэхён тут же сгрёб его в объятия и зашептал: - Тш-тш-ш… Мы справимся. - Что вы тут делаете? — крикнул Ёнджун, направив на ребят луч фонарика. Они перепугано вздрогнули от неожиданности и отскочили друг от друга, будто любовнички, пойманные на тайном свидании. - Кан, у тебя крыша поехала? — выпалил Ён, сердито нахмурив брови, и грубо пихнул парня в плечо. - Тут доктора шарятся…. Чёрт, знаете что с вами будет, если они вас спалят? - Ч-что? Тебя разве не привлекли к поискам? - Убирайтесь немедленно! — прорычал Ён и замахнулся, яростно сжав рукоять фонарика в ладони. Два луча запрыгали по траве из-за здания лечебного корпуса. Бомгю в миг оцепенел, заметив их, а Тэхён ничего и понять не успел, в недоумении пялясь на подозрительно нервного Ёнджуна. - Бегите! — рявкнул Ён. Тэхён молниеносно среагировал, схватил Бомгю за рукав и быстро поволок его к центральному входу. - Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт-чёрт, — бормотал Кан себе под нос, с трудом перебирая одеревеневшими ногами. Всё тело колотилось в унисон с ударами испуганного сердца, а конечности, будто в камень превратились, не желая подчиняться владельцу. С такими приключениями и до инфаркта не далеко. «Душа чуть тело не покинула… Господи…» Тэхён даже не осознал, как они вдруг оказались на крыльце лечебницы. - Заходи, — шепнул он, придерживая дверь для Бомгю. Гю послушно юркнул внутрь, напоследок обернувшись на Ёнджуна, который, обречённо опустив руки, ждал приближающихся докторов в свете направленных на него фонарей. - С ним всё будет в порядке? - Сейчас это не важно. Просто следуй за мной и будь на чеку, — равнодушно ответил Тэ и нырнул в тьму коридора, ведущего к пожарной лестнице. Бомгю сначала удивился такому холодному ответу, а затем вдруг заметил, что и сам больше не переживает о судьбе Чхве Ёнджуна. От того жуткого беспокойства не осталось и следа. Все тревожные мысли и страх будто разом отключились. Он предположил про себя, что, вероятно, с Тэхёном произошло тоже самое. «Странно…» «Безразличие — защитная реакция истощённой нервной системы… Но ведь минуту назад мне не было всё равно…»***
- Сколько? — спрашивает Минхо, а затем широко зевает. - Без двадцати одиннадцать. - Блять, серьёзно? Ещё почти два с половиной часа?! Минхо вскочил со ступеней и полными удивления глазами вытаращился на Джисона, который лишь удручённо закивал в ответ. - Пошли ко мне, а? Не хватало ещё простату застудить… Не молодой мальчик-то уже. - Хах, ты-то? И в правду. Прямо старая развалина, но не переживай. Я, если что, вылечу твою простату. - И как же? — заигрывающе выгнув бровь, промурлыкал Ли, медленно приближаясь к парню. - Сначала возьму кружку Эсмарха и наполню её физраствором… - М-м… - Затем нежно уложу тебя боком на кушетку… - У-у-у… - Обильно смажу наконечник вазелином… - Надеюсь, ты подразумеваешь свой наконечник, шалунишка? — уточнил Минхо и глупо захихикал, потрепав Джисона за щёки. - Что? Нет же. Я описываю, как буду ставить тебе очистительную клизму, чтобы сделать массаж простаты. Будем ещё делать инстилляции в уретру… Минхо скривил губы в отвращении и отпрянул от медбрата, манерно отмахнувшись руками от его слов. - Это всё, конечно, здорово, но совершенно не в моём стиле! - А по-моему, это очень романтично. Заботиться и лечить того, кого любишь, — объяснил раскрасневшийся Хан. - Так странно… - Что? - От таких слов ты робеешь, но, пошло описывая медицинские манипуляции над моей задницей, был абсолютно невозмутим, — усмехнулся Ли, пристально разглядывая лицо смущенного медбрата. - Считай это профессиональной деформацией, — тихо ответил Джисон, поднявшись на ноги. - Ко мне? — подмигнув, спросил Ли и расплылся в коварной улыбке. - Хотелось бы, но если Бан узнает, то линчует. Пошли навернём ещё пару кругов по периметру общаги, а потом по этажам ради приличия. После можно по чаю на кухне… М? - Ладно. Всё, что пожелаешь любовь моя. Только не пихай ничего в мою задницу, — согласился Минхо, радостно повиснув на шее Джисона. - Боже, я сейчас сломаюсь, дурак! — прохрипел Хан и схватился за чужие запястья, что в удушающих объятиях обвили его шею. - Ой, ну всё тебе не нравится. Не угодишь, — пробурчал Минхо, отлипнув от парня. - Так, давай свою руку, — медбрат вытянул вперёд левую ладонь, забавно растопырив пальцы. - Давай-давай, не прячь свои грабли. - Грабли? — опешил Ли, а затем залился раскатистым смехом.***
- Ты что тут шляешься, Чхве Ёнджун? — поправив очки на носу, спросил суровый доктор, изучая лицо ученика сквозь недоверчивый прищур. - Доктор Бан ведь велел мне отправиться в лечебницу, чтобы помочь доктору Хираи отсмотреть записи с камер… Чёрт, доктор Чхве, может перестанете светить мне прямо в глаза? Вы тычете фонариком мне в лицо. Ён прикрыл глаза ладонью, защищая их от слепящего света, что был направлен издевательски близко. Рукой он отвёл от себя фонарь, который крепко сжимали тонкие пальцы врача. - Отвечай на вопросы, Чхве Ёнджун! — строго потребовал Чанхи и вновь упрямо направил свет на лицо ученика. - Я уже ответил! — он психует и выбивает фонарь из рук доктора. В воздухе повисает напряжённая тишина. Ён виновато склоняет голову и делает шаг назад, нервно кусая свои губы. Доктор Чхве со стороны выглядит, как ребёнок, уронивший мороженое на асфальт. Сначала он раздосадовано смотрит на «мать» в лице Чанбина, а затем переводит взгляд вниз, на мерцающий огонёк в траве. - Да. Точно-точно… — тяжело вздохнув, внезапно говорит доктор Со, наблюдая за тем, как медленно нагибается Чанхи, подбирая свой фонарик, - Ну беги скорей, Ёнджун, а то Хираи небось заждалась, — странно усмехнувшись, добавляет он и хлопает парня по плечу. Ёнджун согласно кивает и быстро уносит ноги, желая поскорее убраться из поля зрения этих двоих. Доктор Чхве наверняка ему это припомнит, характер у него паршивый, очень уж злопамятный человек. Ён врывается через главные двери и, не сбавляя скорости, широкими шагами движется к приёмной. Он переваливается через узкую стойку регистратуры и гасит настольную лампу. Холл в ту же секунду погружается в глухую тьму. Прикрыв на мгновение веки, Чхве с особым удовольствием вдыхает больничные запахи, растянув губы в дурацкой улыбке. Кажется, что они по-настоящему одурманивают. Тело будто накрывает чем-то мягким и тяжёлым. С души спадают все заботы, становится так легко и сладко, что Ёнджун чуть не сваливается на пол. - Чёрт, — он вдруг выругался и ошарашенно уставился в темноту перед собой. Веки так и норовили склеиться, держать глаза открытыми внезапно стало для него непосильной задачей. Неуверенно стоя на ногах, парень стал озираться по сторонам, внимательно вслушиваясь в тихий треск старой проводки и шелест пыльных штор. Чем дольше он слушал, тем больше слышал. Где-то в глубине коридоров раздавался статичный писк электрического щитка, сопровождаемый странным скрипом и щёлканьем, а с верхних этажей доносилось редкое цоканье каблуков Хираи. Внезапно откуда-то из-под полы зазвучала музыка. Мелодия была Ёнджуну совершенно незнакома. Она показалась ему похожей на классическую увертюру к опере. Однако произведение это явно было не о прекрасной любви, инструменты звучали достаточно печально и мрачно. Изящная скрипка горько плакала, будто мать утратившая дитя, а рояль словно наносил порез за порезом на тонкой коже, глубоко ранил высокими нотами, пытаясь подавить одну боль — другой. Ёнджуну становилось не по себе. Вступившая виолончель застонала о неведомых страданиях, рисуя в фантазии мир горящий в агонии. К жуткому оркестру вдруг присоединился величественный орган, связав всё в единую песнь проклятых мучеников. Атмосфера, крайне угнетающая, побуждала уязвимое сознание против воли выкорчевывать из глубин памяти самые болезненные воспоминания. - Не надо, — взмолился Чхве, зажимая уши руками. Перед глазами предстала родная мать. Тощая до состояния скелета, с огромным животом, туго обтянутым полупрозрачной кожей. На голове несчастной почти не осталось волос, а глаза были скрыты под серебряной металлической пластиной, приклеенной прямо к лицу и зафиксированной поверх скобами. Её шею сдавливал железный хомут от которого тянулась цепь, а запястья были закованы в наручники. - Не надо-о-о, — захлёбываясь в слезах, прохрипел Ёнджун. Бледную кожу женщины с ног до головы покрывали синяки и язвы, ногти на руках и ногах были вырваны. Кровь и гной сочились из незаживающих ран. Практически беззубый рот безмолвно шевелился, демонстрируя обрубок языка, что тщетно тянулся к иссохшим губам. - Вытащи его! Ёнджун оцепенел от ужаса, услышав тот самый голос из своей «первой жизни». - Она увидит. Должна. Ведь сколько можно сопротивляться? Упрямая дрянь! Маленькие ножки Рики упирались в мамин живот изнутри, натягивали кожу, умиляя и одновременно пугая брата своими чёткими очертаниями. Ён, будто в трансе, пересчитывал крошечные пальчики каждый раз, успокаивая себя, что с ребёнком всё в порядке. Ему так хотелось прижаться к матери, но заслышав его движение, она каждый раз бросалась на звук отнюдь не для того, чтобы сгрести сына в объятия. Это измученное существо в кандалах уже не было его матерью. Подобие дикого зверя, рвущееся с цепи убить собственное дитя. - Мам-а, это же я! Мамочка… Не надо, пожалуйста-а, мам-а-а! Он выплакал себе уже все глаза, утратил всякую надежду. Смиренно наблюдал день за днём за её истязаниями, за тем, как она давится противной кашей, которую в неё грубо пихали с ложки, ломая оставшиеся зубы и травмируя дёсны. Ёнджун решил, что замученная мать уже и позабыла о его существовании. Не понимала, что это он — её сыночек здесь. Сидит на холодном и грязном бетонном полу, вжимаясь в стену от страха. Не понимала, что эти истошные вопли в очередные сеансы избиений издаёт её родное дитя. - Доставай! Доставай ребёнка! — кричала разъярённая Мадам, стоя позади мужчины, который навис над мученицей с острым предметом в руке. - Не убивайте! Не убивайте, мама-а-а… Ёнджун рухнул на пол, живо ощутив ту боль. Всё когда-то пережитое повторялось снова, будто наяву. Злосчастная опера не переставала звучать ни на минуту, сопровождая длинный парад жестоких кошмаров. Тот человек безжалостно кромсал её тело прямо на глазах Ёнджуна до тех пор, пока не вытащил младенца из утробы. Он поднял его за ноги, вниз головой и крепко шлёпнул. - С днём рождения, Михаил, — сладко прощебетала Мадам, принимая в объятия чужое дитя. - Хватит! Умоляю! Прекрати! — кричал Ёнджун, корчась на полу в холле лечебницы. - Ёнджун-щи! — вскрикнула доктор Хираи, и всё внезапно закончилось. Она подбежала к нему и стала трепать за плечо, пытаясь обратить на себя внимание. Чхве лежал на полу в абсолютно беспомощном и беззащитном состоянии. Тело парня вздрагивало от малейшего шороха, страшась вновь утонуть в тех ужасных моментах. Он казался себе жалким червём, ничтожеством, волочащим бессмысленное существование. То место… Ему никогда не оправиться от пережитого. Никогда не стать полноценной личностью, частью здорового общества. Столько лет отрицания и глупых надежд в одну секунду превратились в пыль. Реальность нагнала, как и прошлое. «Мы обречены.» - Тш-ш, тише, Ёнджун. Тш-ш, — успокаивала Хираи, ласково поглаживая ученика по затылку. - Нет-нет-нет, — скулил он в ответ, умываясь слезами. - Ты можешь подняться? Пойдём ко мне в кабинет. Я дам тебе успокоительное. Тс-с, не бойся. Никто не собирается тебя накачивать транквилизаторами. Примешь таблетку на травах, станет легче… Она аккуратно присела на корточки перед Ёнджуном, а затем крепко взялась за его предплечье двумя руками и поднялась, потянув парня за собой. Такой вес оказался Хираи не по силам, поэтому кривясь от тяжести, она осторожно отпустила его руку. - Ну же. Вставай, пожалуйста. Пойдём. Поговорим о том, что произошло в более уютной атмосфере, м? Ёнджун-щи? Давай, найди в себе немного сил, чтобы просто подняться. К сожалению, моих физических способностей недостаточно, чтобы поставить тебя на ноги… Её голос звучал так тепло и нежно. Хотелось наивно довериться, прислушаться и последовать за ней. Очень глупое желание. Нельзя вестись на её манипуляции. В здравом уме Ёнджун бы никогда и ни за что не подпустил бы к себе Хираи, но нечто продолжало подавлять его волю, вынуждая подчиняться. - Во-о-от, молодец. Доктор стояла в стороне и подбадривала ученика, наблюдая за тем, как он сначала медленно поднимается на четвереньки, а затем неуверенно встаёт на колени, с трудом удерживая равновесие. Небрежно утерев рукавом под носом, Ён поднимает красные от слёз глаза на Хираи и тяжело вздыхает. Что-то внутри подсказывает, что впереди его ждёт не самая приятная беседа. Доктор Хираи Момо славится умением ковырнуть глубоко и больно. Она лезет под кожу, заглядывает в самые тёмные углы сознания, обнажая чужие души. Ёнджун не был готов изливаться исповедью сейчас, тем более ей. Было гадко от одной только мысли о том, что она посмеет прикоснуться к его сокровенной боли. Он берёг эти страдания свято, скрывал от мира и вовсе не для того, чтобы однажды поведать обо всём такому человеку. - Тебе помочь? Давай руку? Ёнджун взглянул на протянутую ладонь и отрицательно покачал головой. - Зря ты так, — злобно усмехнулась доктор. Невзирая на отказ, она взяла парня под руку и помогла ему подняться. - Пойдём. Потихоньку. Не нужно бояться… Чхве косился на неё недоверчиво, но неосознанно шагал, не смея сопротивляться, потому что если бы и захотел, то не смог… Сил не было даже нормально дышать. Весь путь до рабочего места Хираи Ён боролся с тяжестью собственных век, то и дело отключаясь от реальности. Лестница, лестница, коридор, коридор… Слепящий светильник на стене. Лестница. Мрак, мрак. Чьи-то тени на стенах… Коридор. Лестница. Снова коридор и слабый свет на полу из открытого кабинета. Ёнджун испуганно ахнул и широко раскрыл глаза, неожиданно рухнув в кресло под натиском чужих ладоней. Лениво оглянувшись, он тяжело выдохнул и сжал пальцами мягкие подлокотники. Загадочно улыбаясь, доктор Хираи заправила выбившиеся пряди за уши и села в кресло напротив, аккуратно подогнув подол белого халата. - Ты готов? — неожиданно спросила она и забросила ногу на ногу, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Оглядев пребывающего в дурмане ученика с ног до головы, доктор тяжело вздохнула, а затем начала свой сеанс, так и не дождавшись от него ответа. - Ты осознаёшь, что это был её выбор? Ты должен всё помнить, Ёнджун-щи. Что-то в нём вспыхнуло в ту же секунду. Обида? Злость? Сожаление? Стыд? Чхве слабо понимал свои чувства в данный момент, собственная боль вдруг стала для него чуждой. - Она ничем не отличалась от тех людей, которые мучали её… Тот человек. Ты ведь знаешь, что он был твоим отцом? - Замолчи, — простонал Ён и расхныкался, сильнее впившись ногтями в подлокотники. Хираи замолкла ненадолго, внимательно наблюдая за чужим взором, который растерянно скользил по предметам в кабинете. Влажные от слёз чёрные жемчужины искали что-то острое, что-то, чем можно было бы без труда перерезать глотку. Доктор вдруг удивлённо округлила глаза и слегка подалась туловищем вперёд, с особым любопытством заглядывая в лицо парня. - Аха-ха-ха! — внезапно рассмеялась она, заставив его испуганно встрепенуться, а затем шёпотом спросила. - Ты себя сейчас убить хочешь или меня? Чхве глядел на неё ошарашенно, боясь пошевелиться. Хищная улыбка застыла на красивом лице, теперь доктор Хираи не выглядела такой уж милой и хорошей. Вот оно, её истинное лицо. - Отвечай же, — повысив тон, потребовала она. - Я не знаю, — от безвыходности проскулил парень и пугливо вжался в спинку кресла. Доктор презрительно хмыкнула и встала. Она медленно прошла мимо Ёнджуна и остановилась у окна. - Ты не навещаешь брата, потому что он тебе не родной? Да? Ответа ожидаемо не последовало, поэтому она продолжила. - Если бы твоя мать не была такой жадной потаскухой, то ничего бы не было… Знаешь? Ён начал задыхаться от этих колких фраз. Он запрокинул голову назад, тяжело хватая ртом воздух, устремляя замыленный от нескончаемого потока слёз взгляд в потолок. - Ты даже не представляешь, как долго я держала это в себе… Ты меня совсем не помнишь, Даниэль? Что-то больно кольнуло в голове, и Ёнджун зажмурился, морщась от неприятного чувства. Он попытался встать, но всё тело по шею будто закатали в бетон. - Они должны были отдать тебя мне, а ты… Ты позволил осквернить свою душу! Обесчестить! В голосе Хираи прозвучала обида. Она обернулась на мгновение, тяжело вздохнула и сжала рукой тюль штор, слегка натянув ткань пальцами. - У меня не было выбора, — неосознанно прошептал Ён, ощутив холодный взгляд на своём затылке. Момо резко отпрянула от окна и вернулась на своё место. Она упала на мягкое сиденье и в наигранной задумчивости промычала. - М-м-м… Вот как значит. Выпотрошить двенадцать человек было просто крайней мерой? - Я-я ничего не помню… - Не помню и не хочу помнить — совершенно разные вещи. Знаешь? Впрочем… Да, всё верно, то не твоя вина… А у тебя до сих пор и не ума даже, правда? Кто этот «чёрт», который пригрелся на твоей груди. - Отпустите меня, — молил Ён, изнывая от усталости. - Я велела ей уничтожить проклятого младенца, а эта старая мразь посмела обмануть меня! — яростно сокрушалась доктор Хираи, стиснув ладони в кулаки. - Я ничего не понимаю… Ничего не понимаю, — еле слышно забормотал парень, будто в бреду. Хотелось отключиться, но неведомая сила насильно заставляла его находиться в сознании. Время в компании Момо тянулось медленно и мучительно, казалось, будто эта неприятная беседа тянется уже целую вечность. - Зачем. Зачем вы мне всё это говорите? — тихо молвил Ёнджун, подняв глаза на покрасневшее от злости лицо напротив. - Потому что мне жаль? — выпалила Хираи, эмоционально всплеснув руками в воздухе. - Лучше бы ты его убил, а не всех тех еретиков! Почему ты так легко дался ему? Да ещё и ума хватило потащить это убожество с собой! Разве для этого тебя кропотливо чистили годами?! Она внезапно вскочила с места и заметалась по кабинету, нервно выкручивая себе пальцы на руках. А потом вдруг накинулась на Ёнджуна, пылко впившись в юношеские уста глубоким поцелуем.***
Девятилетний Даниэль, шлёпая босыми ногами, бежит по вымощенной каменной плиткой дорожке. Его руки, испачканные по локоть в крови, прижимают к себе не менее истощённого, чем он сам, маленького Михаила. Перед застывшими от ужаса глазами мелькают жуткие изображения с жестко изувеченными женщинами, которыми оказались увешаны стены его «дома». Без кожи. С ампутированными конечностями. Без скальпа. Обгоревшие. Совсем без кожи. С обнажёнными мышцами. И все заледенели с абсолютно одинаковым выражением лица в свои последние мгновения жизни. Обращённые к небесам взоры, с еле уловимой тенью благоговейной улыбки на устах навсегда отпечатались в памяти ребёнка. «Все они познали Господа. Увидели, что таится по ту сторону, но не успели… Не смогли поведать. Святые мученицы…» Это было похоже на лихорадочный сон наяву. Крики, кровь везде. На стенах, полу и даже потолке. Он видит сквозь время, как его руки ломаются, чернеют прямо на глазах и неестественно вытягиваются. Длинные когти безжалостно разрывают тела в клочья, вырывают органы, пронзая насквозь кожу. «Это не я. Это не я. Это не я. Это не я» Ноги через боль ступают по заваленной сухими листьями и колючками лесной тропе, освежая едва затянувшиеся раны на ступнях. Даниэль морщится от мучительного ощущения собственной слабости, но не сбавляет темпа, летит вперёд без оглядки. Михаил за всё время не издал ни звука. Он крепко держится за сорочку брата и щурится от прилетающих в лицо редких насекомых. Почва под ногами внезапно стала твёрдой и влажной. Даниэль не успел среагировать… Яркая вспышка, возникшая из ниоткуда, ослепила. В следующее мгновение он просыпается в залитой солнечным светом комнате, заботливо укрытый одеялом по самый подбородок. Осторожно приподнявшись на локтях, Даниэль обводит встревоженным взглядом помещение. Из-за двери внезапно раздаётся дикий вопль Михаила. Брат истошно ревёт, будто его вновь жестоко истязают. Даниэль взволнованно вскакивает с постели, спеша броситься на помощь, но обессиленно падает на пол, не сумев и шага ступить. Из коридора послышались сначала шаги, а затем и голоса, которые с каждой секундой становились всё громче и отчётливей. - На что ты рассчитывал, впуская этих психов в «Уквон»? Почему ты доверился этим людям, Чан? - Замолчи, Хираи! — рявкнул кто-то в коридоре. - Всё твои идиотские эксперименты. Игры с неподвластным. Со смертью! Они убили там Ли Джеюна! Ты помнишь своего одноклассника? Несчастный старик… Ты знал? Знал, что они притащат его? - Я знал не больше твоего! Чего ты теперь добиваешься? Что даст эта ругань? - Пха-х! Признайся! Скажи правду мне в глаза. Ты знал, что они собираются провести таинство трёх Матерей? Шумно выдохнув, Чан ответил: - Ладно. Допустим… - Я не удивлюсь, если ты там даже присутствовал, — горько всхлипнув, обиженно прошептала Хираи. - Я не ожидал, что это обернётся таким кошмаром. - Ты безумен… По-твоему, отец Моруа просто так зарыл Беатрис с ребёнком в чреве? Не боишься умереть ночью от того, что один из них вскроет тебе глотку? - Чанбин сказал, что прогонит это из мальчика. Мы возьмём братьев под наше крыло. Детям культа нет места в обычном обществе. - Ты обещал мне Даниэля… - Он осквернён. - Ты сговорился с Мадам за моей спиной. Она клялась мне, что выскребла и сожгла останки в печи… - Давай закончим. Они получили по заслугам за свои грехи. Сейчас всё под контролем. - Чудовище на свободе, Чан. О каком контроле ты мелешь?! Разве возможно изгнать зло из его собственной плоти? - Он будет под надзором. В «Уквоне». Это просто ребёнок, не будь настолько жестокой. - М-м, поближе к родному «отцу». Как «разумно». Ты был в особняке? Нет. Ты не видел, что он сделал… - Это не повторится. Со времён Беатрис прошёл век. С богатством приобретённых знаний и опыта у нас нет нужды сразу же прибегать к радикальным мерам. - И хозяин театра, и кукловод, и марионетка под одной крышей... Однажды твоё упрямство погубит нас всех, Чан. - Его не обуздать! Всё, что нам остаётся — это удерживать его в чётко очерченных границах, которые провёл мой отец. Ты сама выбрала свою судьбу в отличие от меня. - Ты даже не пытался! Наверняка есть способ уничтожить его. Не обязательно смиренно волочить это бремя до скончания времён. - Ты думаешь, я не пытался? Я чуть с ума не сошёл! Бессмысленная ругань всё не прекращалась, как и болезненные стенания младшего брата. - Михаил! — отчаянно закричал Даниэль и резко вскочил на ноги. Дверь вдруг открылась на распашку, и он увидел её. Сердце замерло в груди. Мир стал тонуть во тьме, чужие руки подхватили его обмякшее тело, обрывки фраз некоторое время доносились до сознания, а затем и они сошли на нет.