Смертные Враги: Чёрный Карнавал

Шёлковые рубашки примерялись одна за другой. Ткань для кожи ощущалась противно, хотелось тут же снять. Грегори отчаянно подбирает одежду, мимолётно роясь в дубовом шкафу. Каждый элемент одежды стал ненавистен и по виду, что вампир бы предпочёл обернуться в простыню и присутствовать на церемонии. Лишь бы ничего не напоминало что он принадлежит этой семье.       «Я так хочу чтоб это поскорее прошло, я ненавижу это всё». Его руки нервно подёргиваются сдирая с плеч седьмую рубашку. Ткань глухо падает у гроба в неопрятные узоры, увеличивая кучку на полу. Его сердце бьётся в ненависти к себе, толкает чтобы скрыться, наконец-то перестать вредить всем, но он обязан выполнить просьбу матери. Иначе клану предстают неизбежные тяжкие ночи. На ум приходи Сиэль, или точнее, его разочарованный взгляд, который он бросил на него после разговора с Рудольфом. Взгляд который ты никогда не хочешь вдруг увидеть на лице партнёра. Сомнительный, обескураженный, задетый. Точно в разноцветных радужках погасла та искра которая всегда была когда испанец смотрел ему в глаза. Те мысли можно тогда было услышать на расстоянии. Я так в тебя верил, так старался видеть в тебе лучшее, но ты меня так подвёл. Тихо втянув воздух, бессмертный забывает о рубашках, уставившись в стену, представляя на её месте партнёра.       — Ты самый сильный мужчина которого я знаю. Его слова эхом меланхолично откликнулись в голове. Грегори хотелось порвать себе лицо, лишь бы сейчас не стоять в тишине, а в тёплых объятиях оборотня.       — Прости меня, — на дыхании выдавил из себя брюнет, — прости что я разбиваю сердце. Ты меня любишь, твою любовь я видел во всём. Но видел ли ты мою? Лопез в том момент понял как его страдания идут на воздух, вампир назло ничего не делает чтобы стать лучше для семьи, и для него. Он любил Грегори, только тот злоупотребил его добротой и терпением, в итоге волку проще будет отпустить его, чем быть рядом, нанося себе вред. Грудь испускает подавленный, тихий стон смешанный с всхлипом, по вечно холодным щекам пошли влажные дорожки, стремительно стекая к подбородку. Челюсть сжата в боли, точно между рёбер торчит кол. Глаза не различают рук в размыленной пелене, тяжёлая капля разбивается о ладонь. Отвернулись от него всё, даже Сиэль, оставляя парня одного в большом мире, без малейшей опоры. Словно мотылёк стремящийся к свету, но свет погас, окунув в темноту его слабый разум. Куда сейчас? Что делать здесь, с собой? Как вернуть всё как прежде?       — Грегори, церемония через пару минут, ты готов? — голос одного из членов клана заставил его вздрогнуть, стирая влагу с лица.       — Почти! — бессмертный быстро вернулся к куче, надевая первое что попалось под руку, ибо нету времени выбирать. Чёрная шёлковая рубашка, с высоким воротником. Никак не заморачиваясь на волосами он поправил чёлку, потёр глаза, параллельно поправив штаны. Он понимал что всё равно выглядит не презентабельно, но быстро стало наплевать. Стремительно покинув комнату, ему лишь интересно как долго будет эта церемония. Последний раз тронув лицо холодными руками, старший видит как брат выходит рядом с ним, в наряде который мать всегда говорила нужно надевать на подобные мероприятия: чёрная рубашка, жилет, тонкий мыс поверх плеч, распущенные волосы в волнах, чуть ли не каждый палец украшен кольцами. Но его осмотрели с ног до головы, будто с насмешкой. Грегори провёл Рудольфа взглядом, лишь поникнув головой. Оба вышли под купол катакомб, левитируя над толпой к возвышенной мраморной платформе, где их ждал архиепископ. Приземлившись вместе с братом по сторонам старца, одетого в алый бурнус, спина чувствует на себе тысячу глаз. Встав лицом ко всем, он разглядывает толпу, позже повернув голову к Руди, но тот делает вид что его нет, смотря куда угодно. Прошло недолго, перед тем как пожилой вампир поднял тонкую руку вверх, замалчивая голоса клана. Пространство звенит будучи в тишине, только потом он заговорил, моргнув серыми ресницами.       — Столетия дарили своих королей, королев, юных наследников — старый но мощный голос заставил звенеть в ушах, — В следствии времени беря своё, иль печальных событий забирающих жизни, как к сожалению произошло в этом случае, трон принимает нового правителя, и будет принимать пока не падёт вместе с народом. Старший сглатывал, слушая траурные, но правдивые слова, ищет мать либо в толпе, либо где-то ещё. Как она сейчас себя чувствует? Скоро всё станет ясно.       — Вот и настала очередная ночь, когда мы примем новую правительницу, — красная ткань вздымалась стоило архиепископу поднять обе руки, — что поднимет каждого с колен, вновь направит нас к процветанию! Он возгласил, перед тем как Фрида появляется над кланом, прилетая к платформе. Её платье вьётся в потоках ветра, блестит шифон и шёлк. Чёрные кудри и алые губы. На бледном лице долго отсутствующая улыбка вновь украсила её, под верхней губой красовались клыки. Выпрямив спину, она подходит к Рудольфу, заключив в быстрые объятия, но подойдя к Грегори, она особенно была рада его видеть. Её руки стискивают сына в крепких, продлённых объятиях. Ответив на них так же тепло, старший краем глаза замечает как за ними наблюдает с завистью брат. Но ему было не до этого, Фрида отпустила его, заглянув с благодарностью в глаза, затем встаёт перед кланом.       — Братья и сёстры! — голос архиепископа стал только громче, — Графиня Фрида Секвиллбекк, супруга почившего лидера, Фредерика Секвиллбекк, сейчас пред нами, готова принять титул, слушайте! Вампирша незаметно вздыхает, сложив руки в замок, обращаясь ко всем членам клана. Её волосы мягко обняли ключицы, позже она прочищает горло.       — Мой дорогой народ, — она начала подходить ближе к краю, позолоченный шифон поверх глубоко тёмно-фиолетового платья расплывался в множестве волнах, похоже на цветок ириса — я давно задумывалась об получении сего шанса быть прозванной главой одного из могущественных кланом в Европе, но я никогда не представляла какие события к этому приведут, — Фрида сложила тонкие пальцы в одно, приложив к груди, и душу вновь одолевает тоска — в эту ночь я готова поклясться защищать каждого кто сейчас присутствует здесь, всегда и везде. Клан замер, вслушиваясь в каждое слово. Тысячи глаз в этот момент только на ней. Некоторые давно потеряли надежду, но многие за неё держались будто на плаву. Каждый затаил дыхание.       — Земля к земле, жизнь от жизни! — архиепископ возглашает, в то время как на платформу приземляются два вампира. Один нёс некий большого размера обёрток, сквозь белую ткань сочилось пятно крови. Второй держал холодное оружие находящееся в ножнах. Архиепископ оборачивается к старшему брату, вновь громко проговаривая.       — Луна свидетель событий, — и жестом руки показал вверх, параллельно приказав ему подойти к вампиру с ножнами, тот в свою очередь передаёт их ему, — звёзды, соберитесь воедино, насытьте правительницу силой!       — Земля к земле, жизнь от жизни — хором повторил клан. Фрида поворачивается к сыну, боком к народу, встав на одно колено, вниз головой поникнув, её руки раскрыты врозь, ладонями к верху. Грегори сморит на неё, уверенно взяв клинок за рукоять, когда медленный скрежет раздаётся между ними. Свет тысячи свечей кандилябра отражаются в позолоченном лезвии, смешиваясь с царапинами и потускневшим металлом. Увидев себя в отражении, он тут же увёл взгляд, сконцентрировавшись на словах старшины.       — Золотой клинок, вечный знак доверия, — он крепко держит увесистый меч, терпеливо выжидая следующих команд. Архиепископ берёт с алой, бархатной подушки на руках помощника самую, что не наесть, корону, подходит к ним ближе, осторожно держа головной убор обеими руками, — Грегори, будущий наследник, старший из отпрысков, соверши крест, клинок запомнит клятву!       — Земля к земле, жизнь от жизни! — вампиры повторяют как мантру. Сын выпрямляет руку, ровно дышав, прикоснулся лезвием от себя левой ладони матери, затем правой, и макушки головы.       — Чаша полна, настало время испить свободы эликсир! — один из помощников кладёт большой свёрток, разворачивая лоскутки ткани, открывая всем тельце полу живого козла, — О графиня, дай нам свободу, вдохни в нас, в низших, силу! Вампирша встаёт на ноги выпрямив спину, в то время как Грегори отдаёт ей меч, в завершении поклонившись приложив руку на грудь. Она, держа клинок двумя руками, встаёт над животным.       «О дорогой, Фредерик, как я надеюсь что ты гордишься мною».       — Земля к земле, жизнь от жизни! Чужие голоса отзываются в ушах эхом. Её взгляд устремляется в самую даль, успешно заворачивая в старые воспоминания. Фредерик. Перед глазами словно со свистом несётся их молодость. То самое место, балл, который поменял её, там где она встретила любовь своей жизни. Вместо голоса старца она слышит на вечность запомнившийся оркестр, что играл будто лишь для них. Его взгляд что без слов признался в том что она самая прекрасное что Фредерик когда либо видел в бессмертной жизни.       — Земля к земле, жизнь от жизни! — весь клан садится на колени поникнув головами. Грегори вернулся на прежнее место, внимательно наблюдая за матерью. А её разум лишь заполнен погибшим мужем, параллельно как архиепископ левитирует за её спиной.       «Я не смог, но я знаю что сможешь ты». Старший сложил руки за спиной, видя как старица держит над её головой корону, сверкающую полированным золотом, рубинами и брильянтами. Он предсказал, что корона будет смотреться благородно на матери, что заставило слабо улыбнуться. Однако, Рудольф стоял с каменным лицом, отображая ноль эмоций, тоже наблюдая за короной.       — Земля к земле, жизнь от жизни! — народ повторяет с нетерпением выжидая того самого момента.       — Старая эра, новое сердце, — помощники отходят назад спрятав руки за спиной. Вампирша словно под заклятием, не в силах открыть глаза. Но ей и не хотелось. Во мраке она видит мужа, его доверчивый взгляд, чувствуя что он присутствует здесь, находится рядом, поддерживая за руки. Грудь вдыхает сырой воздух, и в нём она чувствует его, — Фрида, поклянись перед нами и небом, что дашь нам надежду вновь на мир! Под ногами брыкается слабое тельце животного.       — Я, Фрида Секвиллбекк, клянусь перед луной и звёздами, что каждый член клана и их отпрыски заживут в полном мире под моей рукой, — на выдохе она открыла глаза, окунув каждого холодком своих могучих глаз, — пока я жива, вы все, мой народ, будете под защитой, всегда и везде. Моей кровью, моя клятва. Вампиры подняли руки вверх, завывая одну фразу.       — Земля к земле, жизнь от жизни!       «Мне страшно, Фредерик». Фрида обращается к мужу, всё ещё веря что он рядом. Тяжёлый меч лежал на ладонях, прожигая холодным металлом. Все присутствующие часто повторяют слова.       — Земля к земле, жизнь от жизни! — их голоса становятся громче, и тон более отчаянным.       — Настал час её доказать, — старшина держит корону совсем близко над чёрной макушкой, — доказать наличие воли уничтожить лукавое! Грегори стоит, выравнивая дыхание каждый раз когда смотрит на клинок. Животное еле дышит лежа на боку, неважно насколько ужасающий этот этап церемонии, он самый важный. Его глаза замечают как подрагивают руки матери. Как они оба хотят чтобы поскорее закончилась церемония.       — Земля к земле, жизнь от жизни.       «Эти перемены…». Он сглатывает, удерживаясь на ноющих ногах, посматривая на брата, что стоял как статуя лишь моргая. В сердце его исчезли эмоции, ему будто всё равно. Он держит руки за спиной разглядывая всё перед собой, как когда-то делал отец. В помещении с семьёй, и полным сородичей ему ещё никогда не было так одиноко. Нигде не был намёк на присутствие партнёра, оставляя в замешательстве, даже страхе. Где Сиэль? Он вообще здесь? Он покинул это место? Облизав губы, Грегори вновь смотрит на корону, на меч, подавляя желание покинуть церемонию. Ладони потели так же стремительно как и его сердцебиение. Вампир сам не понимал чего он боялся. Может уйти? Он всё-таки сыграл свою роль, почему бы и нет?       «Нет. Я останусь до конца!». Смотря на мать, он ощущает как тело звенит в неизведанном беспокойстве словно колокол. Если бы рядом был оборотень, то возможно бессмертный чувствовал себя совсем по-другому.       — Земля к земле, жизнь от жизни — вампиры не прекращают монотонно петь, сгустившись одной непроходимой кучей под платформой. Момент ощущался как будто весь их окружающий мир зависит от будущего момента. Так и есть.       «Давай, ты сможешь…». Горло сдавливает невидимая сила, и старший брат лишь желал чтобы церемония прекратилась прямо сейчас, дабы он смог вылететь на свежий воздух. Подсознание понемногу впитывает что между им и Лопезом произошли горькие перемены, посылая в кровь адреналин, что рядом нет поддержки, что он полностью один, и все грехи семьи стояли в ожидании, чтобы навалиться мёртвым грузом на спину когда Грегори станет совсем уязвим. Вот и дождались.       «Я больше не могу так…». Волосы Фриды чувствуют как прохладный металл касается головы. Архиепископ тонкими дрожащими ладонями наконец-то одевает корону на её макушку, вновь растопыривая руки.       — Новая глава клана, новая жизнь для нас всех!       «Я сделаю это, Фредерик, я сделаю это ради тебя». На тело будто рухнул новый груз, который переливается через края мелкими слезами из закрытых глаз. (ссылка на арт внизу: 3)       — Земля к земле, жизнь от жизни! Почувствовав приток энергии и сил, пальцы стиснули рукоять клинка. Фрида издаёт рык, вонзая лезвие животному в сердце, сопровождающий счастливыми воплями и возгласами вампиров.