Ветер в голове

Гарри никогда не страдал от проблем со сном. Обычно он засыпал раньше всех в спальне. Дин, Симус, Рон и Невилл бывало трещали до самого утра, а Гарри вырубался, стоило только его голове коснуться подушки, потому что сильно уставал за день, спорт съедал всю его энергию. Да и дома, без спорта, он начинал зевать часов с девяти вечера, потому что вставал по привычке очень рано. Мама, бывало, мучилась бессонницей, пила успокоительные настойки, читала или работала до самого рассвета и Гарри никогда не понимал как это — не хотеть спать.       Теперь же он познакомился с этим состоянием очень близко. Причиной стали кошмары. Всё началось примерно за неделю до отъезда в Хогвартс: в безмятежный сон Гарри ворвался холодный вихрь, как будто кто-то распахнул настежь окно в метель. Краски помрачнели, звуки стихли, темнота поглотила картинку и сквозь беспросветный мрак проступило серое лицо Римуса.       Разлагающаяся кожа расходилась на скулах, как непрочная ткань, тусклые глаза едва проглядывались сквозь засохшие на коже комья земли.       — Ты всё знаешь, — сказал Римус холодно. — Знаешь и молчишь. За что?!       Голос его был похож на удар плетью наотмашь. Гарри проснулся, подскочив на кровати, в ушах звенело, а сердце билось чаще обычного.       Он пытался объяснить самому себе, что кошмар приснился ему только потому, что Гарри часто думал об исчезновении троицы из Ордена. А думал он об этом, потому что понимал, что один из них может покоиться в лесу возле деревни. Это игры разума. Чтобы избавиться от наваждения, Гарри нельзя так часто об этом думать. Он запретил себе задавать родителям вопросы о пропавших, взялся за подготовку летних домашних заданий, завёл переписку с Джинни и старался изматывать себя физической нагрузкой, чтобы устать к ночи до полуобморочного состояния. Взял в привычку выходить на пробежку вечером, наворачивал круги вокруг леса, так и не решившись ни разу свернуть с тропинки в злопамятном месте…       Но кошмары никуда не делись. Вместо Римуса иногда приходила Тонкс, когда она говорила, из её рта лезли черви. Мистер Уизли заглянул к нему в ночь перед отъездом в школу, он был одет так же, как в тот день, когда Гарри прибыл летом на Гриммо, из широкого пореза на шее сочилась тёмная густая жидкость, и когда он говорил, поток усиливался, заливая ворот старой мантии кровью.       — Моя семья ищет меня, Гарри. Я хороший человек. Ты знаешь, где меня искать, подскажи им. Подскажи им!       Гарри очень устал. Устал просыпаться в холодном поту, спать урывками по десять, пятнадцать минут за ночь, устал бояться темноты и тишины, за которой обычно следовало ночное видение. Он сообразил, что кошмары снятся ему только ночью, днем удавалось подремать. Мама с папой заметили, что он взял привычку вставать после обеда и начали задавать вопросы. Пришлось отказаться от дневного сна. К тому же, Гарри понимал, что в Хогвартсе у него не будет такой возможности и нужно было найти другой выход.       В первый учебный день решение нашлось само по себе. Ночные дежурства — их сам бог послал Гарри на выручку. Он даже не сразу сообразил, что у Гермионы могут быть другие планы на ночь, но давать заднюю уже было поздно.       Она, конечно, разозлилась. Насколько сильно, Гарри понял только тогда, когда Анджелина принесла ему его сумку на обеде в Большом Зале.       — Второкурсники оставили в башне, — сказала она, присаживаясь рядом с Гарри. — Зачем бросаешь свои вещи в коридоре?       Гарри оценил масштабы катастрофы, повертев сумку за ремень.       — Коза… — высказался он тихо, но Анджелине улыбнулся. — Поздравляю с назначением, кэп.       — Спасибо. Видела тебя сегодня утром на поле, отличная форма.       — Ну, а то, — усмехнулся Гарри. — Когда общая тренировка?       — Сегодня вечером. Посмотрим, кто расслабился за лето, назначим отборочные испытания.       — О, точно, — закончив с чисткой сумки, Гарри положил палочку возле тарелки и вернулся к бифштексу. — Есть кто на примете?       — Маклаген рвется, — Анджелина тоже принялась за еду. Нашла взглядом Кормака за столом и немного скривила губы. — Нельзя так говорить до официальных смотров, но что-то он мне не нравится.       Гарри заценил широкоплечего гриффиндорца, прищурился, чуть склонив голову в бок, и пожал плечами.       — Посмотрим. Он не должен тебе нравиться, он должен круто защищать кольца.       — Тоже верно, — вздохнула Анджелина. — Нам и охотники нужны, но с этим как-то всегда проще. А вот вратарь… Круче Вуда мы всё равно никого не найдём.       Они поболтали о перспективах команды в этом году и разошлись. Ничего необычно днём не происходило, разве что на уроке по Защите от Тёмных искусств Гарри едва не заснул, настолько он был скучным. Гермиона чему-то там возмущалась, мол, в целях курса нет практических занятий, но Гарри не понял, что это значит, и, кажется, не только он — никто из гриффиндорцев не видел в целях курса ничего необычного или интересного. Амбридж посоветовала Гермионе заниматься своими прямыми обязанностями — выполнять данное учителем задание, и забрала у неё пять балов за отнятое время. Гермиона оскорбилась до глубины души. Сразу после звонка вылетела из класса пулей, Невилл и Рон помчались за ней, сверкая пятками. Гарри до этого дела не было, он только усмехнулся и пошёл в башню, чтобы переодеться к тренировке.       И только вечером Гарри почувствовал прилив настоящего адреналина, когда Анджелина выпустила снитч и отдала своему ловцу команду поймать его на скорость. Вот она, его таблетка от всех проблем. И сразу забылись все кошмары, мучившие его последние недели каникул, стихло и то самое неуёмное колючее чувство в груди, которому Гарри так и не дал названия. Всё стало не важно, пока ладонь не сомкнулась на вожделенном золотом мяче. Сердце сделало кульбит, мозг взорвался радугой эмоций и всё встало на свои места. Панацея, высшая степень наслаждения — победа.       Команда летала до темноты и расходились все в прекрасном настроении. Гарри как всегда остался после официальной тренировки, чтобы погонять на метле и побросать квоффл в кольца. Мадам Трюк боролась с ним первые два года, а потом махнула рукой. Ей легче было одолжить ему мячи самой, чем потом чинить взломанные замки подсобных помещений.       Он мог бы вообще не уходить с поля. Летать до самого утра, а потом пойти на уроки, но вспомнил о дежурстве, на которое сам же и напросился. Пришлось пулей мчаться в башню, чтобы оставить метлу. Переодеваться времени не было, Гарри только умыл горячее лицо, взял палочку и побрел в общую комнату старост.       Гермиона уже ждала его за столом, как всегда с недовольным видом. На диване он увидел стопку книг — она решила прерываться на домашние задания во время обхода. Гарри не додумался взять с собой сумку.       Подняв на звук открывающейся двери взгляд, Гермиона, почему-то, шмыгнула носом, не дала Гарри ничего сказать и встала.       — Я беру на себя Северную и Восточную части замка, ты — Южную и Западную. Окрестности тоже твои.       Сказав это, она взяла палочку и вышла. Ну и здорово. Её компания Гарри не нужна, ему бы просто не спать по уважительной причине. Повалявшись немного на диване, он нацепил значок поверх спортивной формы и пошёл патрулировать коридоры. Никто, кроме Пивза, ему на пути не встретился. Да если бы и встретился, Гарри же не идиот, чтобы докладывать об этом декану или снимать очки. Он бы отпустил нарушителей с богом, подсказав, по какому маршруту ходит Гермиона, чтобы проказники не попались.       Проблемы начались ближе к рассвету. Гарри обошел свои владения и окрестности дважды, прерываясь на кофе, и во время третьего обхода его потянуло в сон. Он как раз проверил гостиную Гриффиндора и решил не возвращаться на базу, где хмурая Гермиона зубрит Трансфигурацию и болезненно реагирует на всякий шум, так что уселся в глубокое кресло поудобнее, чтобы немного передохнуть. Гарри чувствовал опасное состояние утягивающего в свои пучины сна, когда дверь девичьих спален открылась и из темного проёма показался сначала толстый рыжий кот, а потом Джинни Уизли.       — Иди, Живоглот, — шептала она коту, подпинывая его ногой под хвост.       Гарри согнулся в кресле, подловил удачный момент и гаркнул:       — Живодёрка!       Джинни вскрикнула, хватаясь за сердце. Несколько секунд они молча пялились друг на друга, а потом покатились со смеху.       — Я чуть не поседела! — возмущалась она, отсмеявшись.       Гарри смотрел, как Джинни усаживается в соседнее кресло и отмечал про себя, как ей идут распущенные волосы.       — Зачем пинаешь чужого кота?       — Просто хотела выпустить его, он ложится мне на живот и я не могу повернуться. А разве вы не на дежурстве?       — Твоя подруга — плохая компания, так что я слинял.       — Гермиона вовсе не плохая, — нахмурилась тут же Джинни. — Просто вы слишком разные.       — И слава Богу, — усмехнулся Гарри. — Слушай, раз уж ты так удачно проснулась… Может всё-таки сходишь со мной на свидание?       Джинни подалась вперед, устроив подбородок на тыльной стороне ладони и посмотрела на Гарри сквозь лениво прищуренные глаза.       — Ты вообще когда-нибудь сдаёшься?       — Не-а, — в тон ей ответил Гарри, приглашающе протягивая руку. ***       Никогда Гермиона не желала, чтобы у Невилла были проблемы. Наоборот, за пять лет их крепкой дружбы она только тем и занималась, что пыталась его от этих проблем уберечь. Однако, после первого урока Защиты от Тёмных Искусств, Гермиона многое бы отдала за то, чтобы Невилла наказали за несдержанность с Долорес Амбридж. Она оказалась ужасно стойкой, почти неприступной, расчётливой и удивительно мерзкой. Но никто кроме Гермионы этого не заметил. Амбридж в открытую заявила, что россказни Дамблдора о Том-Кого-Нельзя-Называть — это пустой трёп, страшная сказка для детей и политическая уловка. И никто не возмутился. А самое страшное, что её слова не возмутили самого Невилла.       — Я говорил ей на своём слушании, что дрался с Волан-де-Мортом, говорил, что именно он убил Седрика, — оправдывался Невилл вечером, когда Гермиона предъявила ему за молчание. — Ты думаешь она уже забыла?       — Я думаю, что это должны были услышать ребята, — объясняла Гермиона, бросая в сумку вещи с такой силой, что могла порвать дно. — Они могут верить тебе, могут не верить, могут любить, могут ненавидеть. Неизменно лишь то, что тебя хотят слушать. Любое твое слово — прецедент. И чем оно громче, тем лучше, Невилл.       — Что он должен был сказать? — вступился на защиту друга Рон. — Эта Амбридж его бы под орех раскатала. Скажи спасибо, что Невилл не заработал себе наказание в первый учебный день, у него и так забот достаточно. И что такого в этой Амбридж? Ну, нудная она, так это не преступление. А занятия без практики… Так легче экзамены будет сдавать. Все равно на уроках ничему важному не учат.       — Ты серьёзно? — возмутилась Гермиона.       Рон, почувствовав, что сказал что-то не то, поспешил исправиться:       — Я имею ввиду, что Защита — не единственный предмет, где нам позволяли держать палочку в руках. Нельзя сказать, что обучение пошло под откос только потому, что эта мадам отдаёт предпочтение письменным работам…       — Лучше молчи, Рон, за умного сойдешь, — попросила Гермиона, забрасывая сумку на плечо. — Я ухожу на дежурство.       — Гермиона, если я сделал что-то не то… — начал было Невилл, но она его не дослушала, ушла.       Гермионе было совестно винить Невилла за молчание. Он всего лишь повёл себя разумно. Не полез на рожон, не дал этой жуткой женщине себя спровоцировать. Он всегда вёл себя осторожно, часто сомневался в своих действиях, не стеснялся просить помощи и совета. Иногда Гермионе казалось, что он чересчур осторожен. Язык не поворачивался назвать это состояние трусостью, однако, Невилл был слишком неуверен в себе. Любое повышенное внимание становилось для него настоящим испытанием, весь прошлый год, во время Турнира Трёх Волшебников, он находился в глубокой депрессии и только поддержка Рона и Гермионы оставляла его на плаву.       Но в прошлом году ему не нужно было ничего говорить, достаточно было показывать: проходить испытание за испытанием, чтобы в итоге победить. В этом году такое не прокатит. Показывать нечего, Тот-Кого-Нельзя-Называть затаился и выжидает, нужно только и делать, что говорить, говорить, говорить о его возвращении. Но Невилл слишком вымотался за лето, перспектива никогда не вернуться в Хогвартс погасила в нём и без того слабое пламя мятежности. Да и Амбридж — соперница не из простых. Но как же Гермионе не хватило поддержки Невилла в этой схватке за практическое использование магии! Она ведь вела к тому, что практика понадобится им за стенами школы, потому что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся и все они в огромной опасности. Весомо прозвучали бы слова Невилла в этот момент, ведь никто, кроме него, не знает лучше, что такое встретиться лицом к лицу со смертью.       Погрузившись в мрачные размышления о Невилле, Гермиона и не заметила, как время приблизилось к полуночи. Только когда в общую комнату для собраний старост завалился Гарри Поттер, Гермиона вспомнила, что ей ещё патрулировать коридоры, с легкой руки этого балбеса. Он даже не удосужился переодеться, явился в спортивной форме, весь потный и красный. Гермиона поспешила с ним попрощаться, не желая слушать дурацкие шутки.       Ночь выдалась непростая. Она только и делала, что ловила малышей, решивших на спор добраться до Запретного леса. И хотя окрестности были территорией Гарри, Гермиона решила перестраховаться и патрулировала улицу сама. Не зря.       Куда смотрел всю ночь этот идиот, Гермиона выяснила только утром, за завтраком. Джинни села с ней рядом, забыв поздороваться, с глуповатой улыбкой на лице и красными от недосыпа глазами. Гермиона сначала никак это не прокомментировала, но когда подруга во второй раз попыталась посолить свой чай, она остановила её руку и щелкнула пальцами перед лицом.       — Что с тобой? Кто из нас дежурил всю ночь?       — Ты меня убьёшь… — протянула блаженно Джинни, не показывая при этом никакой тревоги.       — Убью? За что я тебя убью?       Джинни снова выпала из разговора, уставившись в одну точку на столе, как умалишенная. Гермиона толкнула её в плечо и Джинни очнулась.       — Мы встретились в гостиной ночью и Гарри снова позвал меня на свидание, — объясняла она, стараясь держать серьёзное лицо.       — Сегодня? Когда он успел?       — В четыре двадцать две…       Гермиона внутренне застонала. Ну всё, приехали. Пациент готов.       — И ты, конечно, согласилась.       — Да, — улыбнулась Джинни. — Вообще мы переписывались летом и я думала, что подинамлю его ещё до Рождества, но он был таким милым. Сонный, в этой форме… Обожаю нашу форму.       — Боже, избавь меня от подробностей, — потрясла Гермиона головой, скривившись. — Просто имей ввиду, Джинни, когда всё закончится — мир не перестанет вертеться. Не лей слёз и не пытайся мстить, прими это стойко.       Джинни её предупреждение никуда не упёрлось, она витала в облаках и кивала её словам невпопад.       Гермиона решила оставь блаженную и ушла обновлять расписание занятий, потому что Ромео этого не делал.       Она была уверена, что их связь с Гарри непрочная, потому что он не способен на нечто серьёзное, даже если это чувство. Только переживала, что Джинни будет тяжко переживать разрыв, но не знала, как обезопасить подругу.       Хватило их с Гарри любви ровно на два дня. Гермиона такого даже не предполагала — что можно узнать друг о друге за два дня, чтобы решить, быть людям вместе или нет? Но так и вышло. Не успели толком поползти о новой парочке слухи, как рано утром перед занятиями, пока Гермиона одевалась, Лаванда уже рассказывала Парвати последние горячие сплетни.       — Я же говорила ей, не лезь в то болото, — не без доли удовольствия, рассказывала Лаванда, которая в «том болоте» уже побывала и знала, о чём говорила. — Но кто меня слушает? Джинни думала, что я это из мести говорю. А с чего мне мстить? Мы разошлись безболезненно.       — Но тебя хотя бы не променяли на другую, это обиднее всего, — специально повысила голос Парвати, чтобы Гермиона непременно услышала. — Так с кем там Гарри теперь говоришь?       — На выходные он точно пригласил в Хогсмид Чжоу, это стопроцентная информация.       Гермиона собрала наспех сумку и вышла из комнаты, чтобы найти Джинни. В её комнате никого не оказалось и Гермиона пошла на завтрак. В фойе её догнала профессор МакГонагалл.       — Мисс Грейнджер, не забудьте про сегодняшнее ночное дежурство, — бросила она по пути мимолётом.       — Какое дежурство? — опомнилась Гермиона, едва не кивнув в знак согласия. — Мы же завтра.       — Сегодня и завтра. Мистер Поттер поменялся с мистером Малфоем.       Профессор ушла, а Гермиона почувствовала как к лицу приливает гневный жар. Сцепив зубы, она вошла в Большой Зал с намерением убивать. ***       Благими намерениями вымощена дорога в ад. Гарри убедился в этом на своём горьком опыте.       С Джинни проводить время ему понравилось, она оказалась весёлой, раскрепощенной девчонкой с хорошим чувством юмора. Они провели вместе два классных дня, гуляли по ночам. Гарри не снились кошмары, вроде всё было хорошо.       И вот на третий день, когда Гарри пришёл в совятню, чтобы отправить родителям письмо, он встретил там Чжоу Чанг. Она стояла совсем одна и рыдала так горько, что впору было разрыдаться самому. Гарри стало её жаль. Он понимал, почему она плачет — Чжоу и Седрик Диггори любили друг друга. Гарри захотелось её поддержать — по человечески, по-дружески, да и вообще она всегда ему нравилась, красивая, спортивная, кокетливая. Они с Чжоу часто болтали после игр, обсуждая матч. И вот она стоит и плачет — что Гарри надо было сделать? Уйти, сделав вид, что не заметил? В общем, слово за слово, и Гарри сам не заметил, как они договорились погулять на выходных в Хогсмиде. Не успел он подумать, как отреагирует Джинни, а она уже прибежала к нему со скандалом. Послала его в далекое эротическое путешествие и умчалась рыдать в туман. Какой-то круговорот слёз в природе, ей-богу.       Гарри немного расстроился. Ему не хотелось обижать Джинни, но и такая тягомотина с ревностью ему встала поперек горла. Если Джинни собиралась реагировать так на любое его лишнее движение в сторону каждой девушки — то им точно не по пути. Меньше всего Гарри мечтал сесть на поводок, он всю жизнь только и делал, что избегал рамок и стискивающих оков.       Заморачиваться он не стал. Решил, что обязательно с Джинни объяснится при удобном случае. Думал, что они посмеются над ситуацией, подружатся и смогут проводить время вместе без всяких отношений. Но не тут-то было.       На следующий день после эпичного расставания, когда Гарри завтракал в Большом Зале, к нему подошла Гермиона Грейнджер. Села напротив с лицом разъярённой фурии и спросила:       — Ешь?       Гарри проглотил печенье и пожал плечами.       — Ем.       — Поменялся с Малфоем дежурствами?       — Блин, да, — скривился Гарри. — Забыл совсем.       Он поменялся только вчера вечером, обменял дежурство на фору в одну минуту во время матча со Слизерином. Понимал, что ночью не будет встречи с Джинни, и ему снова нужна причина для бодрствования. Гермиону надо было поставить в известность, но вчера вечером он её не встретил.       — Я по-моему ясно выразилась: ты не можешь распоряжаться моим временем как своим!       — Да не парься, можешь не выходить, я сам поброжу.       — С кем? С Чжоу Чанг?       Гарри удивился её претензии. Опустил стакан с молоком и почувствовал, что начинает злиться.       — А ты у нас кто? Полиция нравов?       — Я говорила Джинни, что связываться с тобой — плохая идея. Зачем ты вообще добивался её внимания всё лето, если она тебе наскучила за два дня?       — Чтобы ты позлилась, — ответил Гарри ей назло. — Сплю и вижу, как бы насолить тебе.       То ли Гермиона восприняла его слова всерьез, то ли встала не с той ноги, но лицо её нервно дёрнулось. Гарри усмехнулся, когда она подняла его стакан с молоком — велика беда, он себе другой возьмёт. Не смешно стало, когда она вылила это молоко ему на голову.       Сидящие неподалеку Дин и Симус заметили потасовку первыми. Сначала смотрели на ребят с минуту, пока струйки молока ещё стекали по волосам Гарри, не понимая, что происходит, а потом покатились со смеху, привлекая внимание к ситуации.       — Это чтобы в твоей голове задержалось хоть что-то, кроме ветра, — сказала Гермиона триумфально.       Гарри встал под аплодисменты и улюлюканье гриффиндорцев. Гермиона чувствовала себя победительницей не долго. Она думала, что он ушёл, но Гарри взял кувшин с кефиром на другом конце стола и вернулся, встав у неё за спиной. По непослушным волосам потекло холодное вязкое содержимое, Гермиона ахнула, закрыла глаза и задохнулась от возмущения.       — Это чтобы легче расчёсывалась. Увлажнение.       Она вскочила на ноги и вытащила палочку, Гарри попятился, гриффиндорцы засмеялись громче, повскакивали с мест, чтобы лучше видеть развернувшуюся сцену. — Прекратите сейчас же! — бежала к месту схватки от стола преподавателей МакГонагалл. — Мисс Грейнджер, опустите палочку! Мистер Поттер, бросьте тяжёлые предметы! А ну… Мигом! Гарри поставил кувшин на скамейку, Гермиона, тяжело дыша от гнева, опустила палочку.       — И это… старосты факультета?! — в возникшей тишине фальцетом вопрошала МакГонагалл. — Ко мне в кабинет, живо!