finis justificat modo
— Слушай, Гарри, тебе не кажется странным поведением Дафны? — был уже последний день в Хогвартсе перед рождественскими каникулами. Многие ученики раскрывали свои подарки и делали домашку, писали письма родителям и просто занимались чем хотели. Драко и Гарри сидели вдвоём за столом Гриффиндора и делились последними событиями своей жизни. Гермиона уже давно уехала к родителям, так как должна была полететь с ними к двоюродной бабушке в Канаду. А Дафна… Дафна часто пропадала в эти дни и у Поттера даже появилась мысль, что Гринграсс его просто избегает. Только вот из-за чего… — Да, кажется, — ответил Гарри, — И Теодор… он тоже пропадает. — Ты ничего не подумай, но мне кажется, что Дафна опять связалась с Теодором, — грустно выдохнул Малфой и доедал свой полезный салат. Перед соревнованиями по квиддичу Драко всегда старался держать форму и составлял себе личную диету. — Это странно, — пожал плечами Гарри и отпил горячий шоколад с какао, — Может поговорить с ней? — Обязательно…Три дня назад
Часы давно пробили двенадцать и дрожащая от холода Дафна выбиралась из гостиной Слизерина и топала ножками по коридорам ночного Хогвартса. Она решила не надевать тапочки, чтобы не создавать шума и поэтому от ледяного пола её защищали вязанные носочки от мамы. Зайдя за последний коридор, Дафна созерцала на астрономическую башню и лицезрела перед собой ночное небо, которое было полностью в заездах. А где-то, оперевшись на каменный заборчик от балкона стоял Теодор и куда-то наблюдал вдаль. — Не знала, что ты любишь звёзды, — тихо, совсем незаметно Дафна подкралась к Нотту и улыбнулась от того, насколько эта атмосфера была романтична: звёздное небо, прохладный ветерок и Теодор Нотт, чьё лицо полностью освещает свет от Луны. — Я люблю прохладу… но к звёздам тоже неравнодушен, — искреннее усмехнувшись, Теодор повернулся головой к Дафне и немного улыбнулся кончиком от губы, — Ты прекрасна. Ночной свет освещает твоё красивое личико… а этот ветер придаёт объемности твоим волосам. Я рад, что ты пришла, Дафна. Ты ведь одна, так? — Да, одна, — запнувшись, ответила Гринграсс и чуть покраснела после комплиментов Теодора. Её алый румянец не был хорошо виден в этой темноте, но Нотт понял, что Дафне его слова понравились. — Почему ты пришла? — неожиданно для Дафны спросила Теодор и нежно взял слизеринку за щеку. — Посчитала, что нам нужно поговорить… — охрипшим, небесно нежным голоском ответила Гринграсс и убрала руку Теодора со своей щеки, — Ты ведь знаешь, что я люблю Гарри, зачем ты делаешь это? — Потому что влюблён в тебя, — откашлялся Нотт, — Безумно влюблён в твои глаза, в твои волосы, в твою игровую и хитрую улыбку. — У нас всё равно ничего не получится, — выдохнула Гринграсс и облокотила свои руки на балкон, — Я также как и ты люблю звезды и прохладу. Я также как и ты воспитывалась не в самых лучших условиях и я тоже… тоже безумно влюблена. Мы сильно похожи, Тео. — А Поттер? Гарри, он же полная противоположность тебе… Он весь такой добрый, строит из себя героя, а на самом деле… трус. Самый настоящий трус. — Гарри не такой как ты. Гарри намного лучше тебя и он не трус. Он не боится смерти, он боится потерять своих близких. Гарри… он невероятный парень. Он слишком быстро вырос, поэтому вы так отличаетесь. — Слушай, Даф… — Теодор отошёл на пару шажков и спиной лег на балкон, немножко придерживавшись локтями об каменный заборчик и наклонил свою голову вниз, попутно разбирая каждую звездочку на небе, — Я никому не говорил про это, но тебе скажу, так как доверяю… Моя мать умерла при родах, мне ещё и месяца отроду не было, как я лишился её. Мой отец связался с темным лордом и быстро нашёл себе другую женщину… Она была гадкой, как змея. Была намного хуже, чем сам Темный лорд. Она была безумной женщиной… — Я сожалею, Тео… — Дафна знала всю правду, но решила не перебивать Нотта. Вдруг он расскажет совсем другую историю? — Я воспитывался у бабушки и у дедушки, но они вечно ссорились и я… — он усмехнулся, — И я попал под воспитание первой любви Тома Реддла, — Теодор расплылся в легкой усмешке и приподнялся, а потом вновь подошёл к Гринграсс, но уже с более холодным взглядом, — Она была прекрасна, отдавала мне всю свою любовь и заботу… А потом я отправился в Хогвартс и мои бабулька с дедулькой решили войти в роль опекунов, — огрызнулся Теодор, — Отец бросил ту женщину и начал воспитывать меня. Жестко, сильно и безразлично. Ему было плевать на меня, он бил меня плёткой и испытывал на мне круциатус… Но кое чему он научил меня, — Нотт снова усмехнулся и грубо взял Дафну за подбородок, — Если чего-то хочешь, то это будет твоим. — Теодор… прошу отпусти меня, — хрипло выдохнула Дафна, — Я знаю эту историю, мне Бетти рассказывала…. — не удержалась Гринграсс. — Я знал, — он не отпускал девушку, — Она рано или поздно рассказывала бы вам и вы бы наверняка начали бы остерегаться меня, но скажу вот что: Бетти Барлоу не такая хорошая как кажется… — Тео… — единственное, что смогла ответить Гринграсс, потому что к её горлу начал подходить горький ком. Ком от боли и разочарования. Нотт взял Дафну за запястье, в одной своей руке заключил маленькие ручки Дафны, а другой нагнул её к балкону так, чтобы Гринграсс стояла задом к Нотту. Он лишь своим взглядом раздевал тело Гринграсс, которое было в тоненькой свободной пижамке и фантазировал, как будет рвать эту ткань. — Дафна, — сбывшим дыханием сказал Нотт и потирал её спину, — Прошу, скажи, что ты также сильно хочешь этого как и я… — Я хочу, но не с тобой… — выкрикнула Гринграсс, — Я не люблю тебя, Тео. — Чертовка… — протянул Теодор и отпустил Гринграсс, а потом также грубо повернул к себе и заключил Дафну в резкий поцелуй, от которого у Гринграсс прошлись мурашки по коже. Что-то внизу живота Дафны лопнуло и разошлось тёплом по всему телу. Ей нравилось, как над ней доминируют. Нравится эта грубость и это единственное, в чем Теодор смог ей угодить. Она поддалась чувствам и лизала кончиком языком его нижнюю губу, а потом покусывала её, как шоколад и снова проходилась языком. Нотт крепко зацепил свои руки на её талии и потирал кожу вместе с тонкой тканью. Его возбуждало послушание Гринграсс и как же он хотел делать с ней самое разное. Хотел видеть её во всех извращённых позах и воплотить хотя-бы одну пошлую фантазию в реальность. Он буквально рычал ей в рот, так как не мог удержать своего накапливающего возбуждения. Хотел её прямо здесь и сейчас, нагнуть об балкон и врываться прямо в неё, делать ей приятное, а потом громкими шлёпками заставлять кричать от боли и удовольствия одновременно. Хотел, чтобы она выбрала не Поттера, а именно его. Хотел, чтобы она родила ему наследника и воспитывала его в любви, также как Ева Кэмпбелл воспитывала его самого. Теодор просто взял и по уши влюбился в Дафну Гринграсс, чьё сердце до сих пор принадлежало Поттеру. Гринграсс первая отпрянула от Нотта и аккуратно положила свою ладонь на его щеку, он закрыл глаза и его слёзы покатились маленькими ручейками по прекрасному лицу. — Этого не должно было быть… — выдохнула Дафна и уткнулась в грудь Нотта, — Прости, что даю тебе ложные надежды. Теодор ничего не ответил, лишь прижал к себе девушку ещё сильнее и вдыхал аромат её тела. Вдыхал её собственный запах и наслаждался этим моментом во всех его красках. — И ты меня. За всё прости, — Нотт был искренен в этот момент. Он так хотел ударить по лицу себя прошлого. Если была бы возможность, он так бы и поступил. Дафна промолчала, набрала воздуха в легкие и тихо хмыкнула. В этот момент все её узлы развязались в её животе и горький ком пытался вырваться с глотки, но Гринграсс сжала свои кулаки, развернулась и ушла обратно к себе в спальню. Она чуть-ли не бежала к себе обратно, ей хотелось крикнуть на всю школу, но не знала, как на это отреагируют профессора и другие ученики. Гринграсс хотела провалиться сквозь землю, хотела спрыгнуть с астрономической башни или чего хуже: столкнуть с неё Теодора. Она ненавидела его и одновременно с этим рядом с ним чувствовала приятное покалывание в груди. Может это первые признаки влюбленности? Нет, никакая это не влюбленность. Влюбленность это у неё с Гарри, а с Теодором это… это зависимость. Зависимость быть друг у друга, зависимость, которая обрывается между «Хочу!» и «Могу!», но к этому прибавляется еще гнусное «Есть…». Как же ей хотелось рассказать о своей измене Поттеру, но она боялась, что Гарри сначала убьет Теодора, а потом убьет Дафну. Однако, слизеринка не боялась смерти, куда хуже она боялась потерять Гарри. Боялась видеть в нем того незнакомца, какого видела в поезде, но при этом иметь все воспоминания и чувства к нему. Дафна Гринграсс боялась одиночества. Даже самого простого… одиночества. Дорога до спальни оказалась не такой долгой, как была сперва. Она запрыгнула в свою кровать, пытаясь сразу заснуть и забыть все события этой ночи. Однако, адреналин в её организме подсказывал совсем обратное. Её сердце истошно билось, голова закружилась, а в ушах стоял громкий звон. Она не могла пошевелить ничем из суставов, ей пришлось переживать этот момент. Дафна пыталась набрать в грудь воздуха, но её попытки оказались тщетны. Ведь даже обычный вздох в этот момент оказался для неё большой триадой. — Я не боюсь тебя! — отчаянно и во все горло выкрикнула Гринграсс и глаза залились новой порцией слез, а голова просто гудела от боли, от всех воспоминаний. Ей казалось, что она умирает, но это оказалась обычная паническая атака… хотя, не обычная она, а довольна сильная, глубокая, бьющая во всё гордое нутро Дафны Гринграсс. — Боже! Дафна! — первой проснулась Гермиона, правда не спала она. Слышала, как беловолосая подруга выходит из спальни в полном спокойствии и умиротворении, а входит с отчаянием и с некой беспокойностью. Грейнджер знала о чувствах Дафны к Теодору. Знала, что между ними идет какая-то химическая связь, однако это были догадки. Сейчас же, всё подтвердилось. Гермиону меньше всего волновала вновь поломанная преданность к Гарри, ведь она любила Дафну также сильно, как свою родную маму и будь у Грейнджер сестра, она бы любила Гринграсс сильнее и больше, чем родного кровного человека. Изначально, еще на первом курсе, Гермиона думала, что по ошибке попала в слизерин. Даже спорила с профессорами, чтобы её распределение повторили вновь и она попала бы хотя бы в когтевран. Но Дафна вместе с Драко доказали обратное. Именно дружба с Гринграсс и Малфоем скрепила за Гермионой будущий статус старосты, а дружба с Гарри, что не только на слизерине самые хитрые и умные. — Даф, ты вся мокрая, у тебя жар! — Грейнджер с помощью заклинания пробила свет по всей спальни и теплые огоньки сияли на старинной люстре, которая была прикреплена к такому же старому потолку, — Дафни, прошу… — Герм, я не чувствую своих рук, — хрипло промямлила через силу Дафна, — Я ведь не умру? Я точно не умру? Пожалуйста, скажи что это не так, ведь я еще так многое не рассказала Гарри… — она не хотела умирать именно сейчас, ведь решила для себя, что лучше поговорить с Поттером, за место того, чтобы он узнал через слухи о «свидании» Гринграсс и Нотта. — Девочки, что стряслось?! — Пэнси полностью отрезвела после сна и стояла над кроватью Дафны, только с обратной стороны от Гермионы, — У неё паническая атака? — Да, — со слезами ответила Гермиона. Густоволоска была в панике. С каждым днем Дафна удивляет Гермиону еще больше и уже в те дни Грейнджер заметила странное поведение подруги, — Пэнс, прошу, позови на помощь хоть кого-то! Прошу… Паркинсон кивнула и выбежала из комнаты. После неё остался лишь громкий звук от сильной спешки и было слышно, как она выбегала с гостиной, ища профессоров или медсестер… — Даф, ты слышишь меня? Можешь просто покачать головой… — Слышу, — также с хрипотцой ответила Гринграсс. С каждой секундной находящейся рядом с лучшей подругой Дафне становилось лучше, но ком в её горле не пропадал, как и невыносимый звон в ушах, — Я предала Гарри. — Не переживай по этому поводу, я поговорю с ним… — Гермиона поглаживала подругу по щеке и одновременно с этим держала другую ладонь на её лбу, — Жар становится с каждым разом… горячей… Даф, ты в буквальном смысле кипишь. — Наши отношения с ним итак шли на разрыв, он точно бросит меня, Герм, — светловолоска пыталась нацепить на себя любую успокаивающуюся улыбку, но уголки её губ тряслись от боли. От душевной боли, — Не давай мне ложных надежд. — Ты растешь, Дафна… ты взрослеешь и поэтому в тебе сейчас смешанные чувства… Ты и Гарри очень разные люди, поэтому вас так притягивает к друг другу, словно магниты. Даф, я в первый раз вижу такую любовь и страсть между двумя подростками. — Нет! — Гринграсс с хрипотцой в голосе выкрикнула и обессилено еще сильнее вцепилась в затылком в подушку, — Твои отношения с Драко это показатель идеальности… показатель здоровых отношений. — Не всё так просто, — усмехнулась Гермиона и убрала свою горячую ладонь с лба Дафны, — Это мы на людях такие славные, но ты не знаешь что внутри нас. Он — чистокровка, я — магглорожденная. Я обычная девчонка, а он наследник великого рода. Он борется внутри себя со своими демонами, пока я борюсь со своими… ангелами, — отшутилась Гермиона, — Я люблю его, он тоже любит меня, я хочу его, он тоже… желает меня. Понимаешь? У нас всё взаимно, но иногда это кажется странным. Будто бы, он специально идет мне на уступки, никак не соглашаясь со своими желаниями. Вот из-за этого Драко такой… противоречивый человек. Даф, он не такой, как кажется на первый взгляд. Внутри него настоящий дракон. — Хах, — Дафна расплылась в легкой улыбке, но все мышцы лица болели и она чуть откашлянула, — Помнишь ту пословицу? Девиз Хогвартса… — Никогда не щекочи спящего… — прошептала Грейнджер. — Дракона…— продолжила Дафна, — Я думаю, что в этом есть смысл. Что если, тебе не просить ни о чем Малфоя? Вдруг, он хочет показаться тебе сильным парнем, но в итоге остается нерешительным козлом отпущения? — Может… ты рассуждаешь так… умно, Даф, и почему же ты думаешь, что у меня все идеально, ведь должно быть наоборот? — Потому что мне не суждено быть с Гарри, — с холодом ответила королева слизерина, — Он не мой магнит. — Как раз таки твой, — в комнату вошла Пэнси, — Простите, я немного подслушала… — она вошла в комнату и вслед за ней зашли несколько профессоров и учеников: Альбус Дамблдор, Северус Снейп, Римус Люпин, Теодор Нотт, Блейз Забини… даже Бетти Барлоу и сзади показались две знакомые головки: Драко и Гарри. — Гарри! Драко! — выкрикнула Гермиона и побежала к друзьям, — Борода мерлина, вы даже не знаете, что произошло… — Не знаем, ведь Пэнси так обрывисто говорила, — усмехнулся Малфой и взял за руку Гермиону, — Всё хорошо, малыш, я с тобой… — шепнув ей на ухо, Драко поцеловал в макушку Грейнджер. По её спине прошлись приятные мурашки и она заключила в приятные объятия своего дракона. — Дафна, как ты себя чувствуешь? — первый к кровати подошел Дамблдор и осмотрел ученицу: бледное лицо, пот на лбу, дрожащие руки и глаза полные страха и разочарования. — Больше, чем плохо и меньше, чем хорошо, — отсмеялась Гринграсс, — Где Гарри? В этот момент Поттер подошел к возлюбленной, встал рядом с кроватью и взял в свою руку её мягкую и расслабленную ручку. Он поцеловал в костяшки, а потом начал целовать каждый палец и тепло дышал ей на тыльную сторону ладони. Ему было плевать, что в комнате аж три профессора, его приемная мама и Теодор вместе с Забини. Он хотел быть с ней в этот момент. Именно сейчас. Ощущать его таким, какой он есть. — Гарри, я… сделала глупую ошибку, — Дафна полностью успокоилась и нежно сжимала руку Поттера в своей руке, попутно гладя большим пальцем по центру его ладошки. — Всё хорошо, все позади, — он улыбнулся и вновь поцеловал её по костяшкам. — Послушай, — в комнате нависла гробовая тишина. Того свойства, что ползёт по стенам и остаётся там навеки вечные. — Даф, тебе итак трудно говорить, поэтому… — Не перебивай меня, Гарри, — она грустно выдохнула и приподнялась, держась свободной рукой локтем об матрас, — Я люблю тебя также сильно, как Альбус Дамблдор любит Бетти Барлоу, я люблю тебя также, как Северус Снейп любит Лили Эванс… Я… люблю тебя, также как Элизабет любила Люпина… — она говорила эти слова только для одного Гарри, но все присутствующие в комнате внимательно наблюдали за её монологом. Никто не осмелился перебить её, — Гарри, у нас нет будущего. Наши отношения итак висят на последнем волоске… я не думаю, что тебе будет хорошо со мной… — Нет! — Поттер грубо перебил её. Уже всё равно на всю его храбрость, он не переживет ещё одной разлуки с любимой, — Ты не можешь, Даф, у нас есть ещё шанс. — Гарри, нам нужно время, которого итак мало… следующий год решающий. Я не хочу и не могу сказать этих слов, поэтому пусть скажет Гермиона… — Дафна грустно улыбнулась и посмотрела на Грейнджер, чьё лицо было всё красным и опухшим от понимания случившегося. — Вам нужно расстаться, — протянула Гермиона и вновь, с новой порцией слез уткнулась в грудь Драко. — Ох, Гарри… — к гриффиндорцу сзади подошла Бетти и потёрла сына по спине, — Всё хорошо, слышишь? Это необходимая мера… пойми, так будет лучше. Вы вновь обретёте друг друга, только когда будете чуть постарше. — Не давай мне ложных надежд, — выронил Поттер и отошёл на пару шагов от кровати Дафны, — Даф, я по прежнему люблю тебя, ты мой патронус, Дафна, — за этими словами Поттер поплёлся к выходу, никак не оборачиваясь. Комната вновь закрылась от сильного хлопка дверью и каждый находящийся в спальне задавал друг другу вопросы, на которых ни у кого не было ответа… — Теодор, Забини… уйдите, прошу, — последнее пожелание Дафны, перед тем как она вновь впала в истерику. Теодор вздохнул с облегчением. Его цель достигнута, но какими жертвами? Он не хотел видеть такой Дафну, но и никак не мог оставить её. Нотт проклинал себя, однако в глубине души радовался. Тео рвал на себе кожу, вырывал волосы, лишь мысленно, но это было так правдоподобно в его голове. — Пошли, Тео… — Блейз взял темноволосого друга за плечо и слизеринцы вышли из спальни, оставив дверь открытой. Придёт ли Теодор снова? Поможет ли Дафне справиться с болезненной утратой или же оставит её в таком состоянии мерлин знает сколько! Он любил её, ненавидел, хотел и одновременно ему было тошно от своих желаний. Одно он знал точно — у него появился шанс. Единственный шанс всё исправить, но он не воспользуется им. Теодор заберёт Дафну к себе, прижмёт девушку к себе и не отпустит. Не отдаст никому. А если кто-то попытается отобрать её у него, то убьёт этого «смельчака». — Даф, всё будет хорошо, неделю не пообщаетесь и всё будет как раньше. Гарри не такой, он не оставляет последнее слово за собой, — Бетти пыталась успокоить уже любимую ей ученицу, она сидела на одной стороне широкой кровати, а Гермиона на другой. Они обе, словно сестры, успокаивали Дафну и гладили девушку то по щекам, убирая слёзы, то по голове, пытаясь привести в порядок. Северус Снейп за весь разговор не сказал ни слова. Он был ошеломлён такой драмой в Хогвартсе и вместе с этим ему было больно. Ведь он видел в Гарри и Дафну себя с Эванс. — Гринграсс Дафна, — его сухие губы разомкнулись, а по комнате прошёлся шелковистый, хриплый голос, — Ты можешь с завтрашнего дня уехать на каникулы… вместе с Гермионой, — Снейп нацепил на себя искусственную улыбку, но это выглядело даже глупо с его стороны и поэтому его лицо снова приняло холодную гримасу. — Не могу, — вмешалась в диалог Грейнджер, — Я уезжаю к бабушке, но Даф… — она обратилась к Гринграсс, которая потирала свои закрытые глаза до цветных кругов, — Я могу все каникулы побыть с тобой, если ты этого хочешь… — Нет, езжай, — отрезала Дафна и встала с кровати. Ноги подкашивались, а долгая истерика показала себя: ей хотелось одного — попить. — Хорошо, — повиновалась Гермиона и приподняла подругу, помогая пройти до выхода с спальни. Она поняла, что Дафне прямо сейчас нужно напиться свежей и холодной водой, — Мы попить, — улыбнулась Грейнджер и вышла вместе с Дафной из комнаты. — Мне жаль, — сказал Люпин, после того как девчонки скрылись из вида, — Я пытался помешать этому, как… — Как тогда я пытался помешать отношениям Элизабет и Кристофера, — продолжил Дамблдор, — Знаешь, это ведь ещё не конец. — Не конец, — хныкнула Барлоу и искренне улыбнулась, — Я помогу им, обещаю. — Лучше не надо, — вмешался Драко, — Я знаю их лучше, чем вы вместе все взятых, простите, но это так. Они оба гордых дракона, а как вы знаете… — Никогда не щекочи спящего дракона… — протянули все трое профессоров и Бетти.***
Настоящее время. После каникул. — Экспекто Патронум! — кричал Гарри, тренируясь на призраке, в виде зловещего дементора. — Недостаточно, — в сотый раз повторял Люпин, — Сконцентрируйся. — Я не могу, — ослабел Гарри, — Я делаю всё, что в моих силах… — Ты делаешь недостаточно! — грубо перебил Люпин, — Прости, просто твой вид… он нагоняет тоски и злости. Так и хочется… дать тебе сильной пощёчины, чтобы ты пришёл в себя. — Все мои мысли о ней, а она… даже не замечает меня. Мы толком не видимся, она поменяла своё расписание и даже факультативы, которые мы совместно брали в начале года, чтобы видеться почаще. — Я понимаю, Гарри, но жизнь идёт дальше. На этом дыхание не заканчивается, ты становишься только сильнее и опытнее. Ты… просто не представляешь, как напоминаешь меня. — Представляю, от этого становится всё хуже. Ведь Элизабет выбрала Нотта, а если Дафна тоже выберет… — Она не сможет, — усмехнулся Люпин и закрыл сундук с приведением, — Тебе нужно отдохнуть. — Нет, я смогу, я уверен, просто надо ещё… пожалуйста, дайте мне шанс, прошу. — Твой вид говорит об обратном, — Римус сел за свой стол, — Прости, Гарри, но отдохни. Можешь даже тут… я не помешаю. — Ладно, — выдохнул Поттер.***
Через полчаса Гарри был полон сил. Он выпил свежий ароматный кофе, который подарил ему неимоверную бодрость и одновременно с этим уверенность. — Я готов, — выпрямившись, выдохнул Гарри и стоял в стойке, держав свою палочку перед сундуком с приведением. — Хорошо, выпускаю… — улыбнулся Римус и заклинанием открыл сундук, — Сконцентрируй все свои мысли на только положительных. Раньше это были мысли о Дафне, но сейчас Гарри вспомнил все моменты с Бетти до Хогвартса и после. Их небольшие ссоры и примирения. Их признания в любви и то, как он полюбил её, словно настоящую маму. Она подарила ему больше, чем любой другой родитель. — Возможно, я не увижу своих правнуков или что-то типа такого, но я всегда буду с тобой. Мои воспоминания всегда будут с тобой и по желанию ты можешь просматривать каждое. Я, наверно, даже не увижу детей твоих детей, но я буду рядом, я буду слышна в их голосах, моё имя будет запечатлено в их учебниках по истории, а мои награды будут висеть на стенах Хогвартса… Я буду рядом, даже там, где ты и не думал. И я всегда буду рядом с тобой, потому что я люблю тебя и ты мне самый-самый родной человек… — её слезы текли ручьем, а Поттер настолько сильно был в большом удивлении, что не мог проронить ни слова, — Наверно, мне всё же стоило сказать тебе эти слова чуть позже, но… — Нет! — перебил её Гарри, — Я тебя тоже люблю и у тебя нет необходимости скрывать от меня что-либо, — Гарри встал и обнял её, — И я очень долго ошибался; ты тоже мне самый самый дорогой и близкий человек. Ты — моя мать. В голове сразу за этим воспоминанием проплыли события с первого его полёта на гиппогрифе… Гиппогриф подхватил мальчишку, развел своими властными крыльями и подался ввысь… Вот если бы эти ощущения можно было описать одним словом, потрясенный и одновременно с этим боящийся Гарри написал бы это слово ровно десять тысяч раз. Как ему казалось, именно столько раз гиппогриф махал и хлопал своими небесными, как у ангела крыльями. Не было ничего прекраснее этих видов: этой бушующей и одновременно прозрачной воды в озере. Острые ощущения колотили в Гарри начиная от головы, заканчивая кончиками пальцев рук и ног. Они поглощали мальчишку и бедный Поттер не мог ничего поделать с этим. Его руки и ноги в этот момент для него были обычными мешками с песком. Тяжелыми мешками набитыми таким же тяжелым песком. Но, он поднял их. Поднял эти «мешки» и песок вдруг посыпался по всей реке… разветвляясь по озеру. Летая по воздуху воображаемый песок спустился вниз, прошелся по голове гиппогрифа и его коготкам. Гарри, словно на уроке (хотя это и был урок), держал обе свои руки поднятыми и наслаждался этими неимоверными чувствами. Мальчишка в очках улыбался во весь рот; прохладный ветер растрепывал его волосы и на лбу опять привиделся этот красный шрам в форме молнии. Сердце Поттера бешено колотилось, но ему было всё равно на этот сильный стук в груди. Гарри было всё равно на всякие риски и тому подобное. Он был здесь и сейчас. Был в моменте. А потом, вспомнил, как на втором курсе дал свою мантию-невидимку Гермионе. Ох, ему было так смешно смотреть на её удивлённое лицо, которое переплеталось со страхом…. — Держи, — Гарри достал из-под подушки мантию. Он был готов к тому, что Грейнджер придёт к нему. — Но… — густоволоска уставилась на мантию перед собой, — Откуда ты… — Гарри по тёплому улыбнулся подруге и почесал свой лоб. Гермиона была явна не готова к такому раскладу событий и ей было очень стыдно за свою ночную вылазку. Если её поймают; если увидят, как второкурсница Слизерина выходит со спальни мальчиков из гостиной Гриффиндора — это может поставить в озадаченность большинства профессоров. — Просто доделай то, что хотела и верни мне её завтра на уроке, — отрезал Поттер и уже полностью отдал мантию Гермионе. — Будьте осторожны вместе с Драко… — совсем ненавязчиво подмигнул мальчик со шрамом и легко улыбнулся густоволосой. Гермиона лишь кивнула ему и с опечаленным видом вышла с спальни. А Долгопупс продолжил неистово наблюдать за Поттером. Отправной точкой стало воспоминание с Бетти, где она рассказывала ему про школу-интернат…. — Нет, ты что, солнышко? — та обняла его. — Будем конечно! Я буду писать тебе письма, туда, в эту школу. — Письма? — нахмурился Гарри. — Настоящие письма, не смс-ки? — Да, самые-самые настоящие. —Недолгая пауза, но Гарри был ошеломлён. Он едет в школу, в которой будет жить, получать самые настоящие письма и наверно, самое лучшее образование в мире. — ЭКСПЕКТО ПАТРОНУС! — вокруг палочки Поттера образовался голубо-сверкающий щит, а из него выпрыгнул олень. Рогатое животное немного побегало по воздуху, а потом встало в защитную позу против дементора и своими рогами буквально защищало Гарри и ошарашенного Люпина. Тёмное приведение начало орать от боли, его тело сжигалось от прикосновения с сверкающим светом и от рогов большой скотины. Всё было таким настоящим, словно олень был наяву, но его отличало от животного лишь завораживающе голубое свечение… — Ты молодец, Гарри, — дементор от «страха» пополз обратно в сундук и крышка сама собой захлопнулась за собой. — С-спасибо, — Поттер упал задом на пол и выдохшись, громко простонал, — Этот олень, он словно… настоящий, понимаете? Я впервые почувствовал такое тепло в груди, после… после расставания. — Да, а знаешь, что ещё круто? — подбодрил Люпин и сел рядом с Гарри, — Патронус твоего отца это… это тоже олень Гарри. Патронус Джеймса Поттера светящийся огромный олень с величественными рогами. — Вау! — протянул Гарри, словно был одиннадцатилетним мальчишкой, — Спасибо вам, Римус Люпин, я у вас в долгу… — Раз в долгу, то дай с себя обещание. — Какое же? — ни сколько не удивился Поттер. — Забудь Дафну, — отрезал Римус, — Забудь всё, что с ней связано. Ты должен двигаться дальше… Гарри. Многие говорят, что мы итог большого взрыва, но это не так! Мы и есть этот большой взрыв, мы и есть этот процесс большого взрыва, понимаешь меня, Гарри? Твоя магия величественна, как рога твоего патронуса, а твоя храбрость и любовь только дополняют твои способности. Но ты ослаб после вашего разрыва. Жизнь на этом не заканчивается, Гарри. Дафна невероятная девушка, согласен, но таких же невероятных девушек миллионы по всему миру. Ты полюбишь во второй раз и это будет намного прекраснее, чем в первый. Просто поверь мне… — на одном дыхание сказал Римус, — Я думал, что всю жизнь буду любить покойную Элизабет, но потом появилась Тонкс. Я полюбил во второй раз и знаешь, я почувствовал такие бабочки в животе, которых не чувствовал ни разу в своей жизни. Это было прекрасно и я до сих пор, будто бы влюблённый мальчишка… Понимаешь о чем я? — Понимаю… — протянул Поттер и закусил нижнюю губу, — Ещё раз спасибо, профессор, вы помогли мне… — Обращайся.