Егерь (Huntsman)

Спуск. Всё ниже и ниже. В полную тьму. Он начал терять себя, настолько в тот момент было темно. Глаза ещё не привыкли к мраку. Оружие было на изготовке. В любую секунду он был готов стрелять во всё, что движется. Вопрос был лишь в патронах. Каждый его шаг превращался в тяжёлое для ушей эхо, уходящее куда-то вниз, в глубину. Было ли дно у этой пещеры? Ему ещё предстояло это узнать. Совсем скоро он начал различать огромные булыжники во тьме, понимать, где именно с потолка свисают сталактиты, по остроте подобные копьям, чтобы потом не угодить прямо под них. Свой револьвер он держал крепко, ибо, в случае опасности, это был его единственный товарищ, который не оставит в беде. Ступени к этой лестницы были широкие, а она сама отличалась особенной протяжённостью. Человек, её проектировавший, знал как заставить другого человека почувствовать дичайший дискомфорт от долгого спуска. На то и был расчёт. Поддавшись эмоции, отдавшись страху в стальные объятия, человек теряет всякое сосредоточение. Но он был не из таких. По крайней мере, именно так этот человек считал. В какой-то момент, во время спуска, он на что-то наступил. Раздался неприятный хруст, словно сломалась тяжёлая сухая ветка. Очень тяжёлая. Очень сухая. Ещё шаг – ещё хруст. Ещё – и ещё. Это продолжалось до тех пор, пока он не остановился. Аккуратно, словно кот, пытающийся стащить со стола кусок мяса, человек нагнулся, поднял с земли то, что издавало этот противный хруст, поднёс к своему лицу и напряг зрение. Глаза уже немного привыкли к темноте, но всё ещё недостаточно, чтобы их владелец смог разглядеть то, что хрустит. Единственное, что он мог сказать об этом предмете, так это то, что его поверхность была немного шершавой, покрыта паутиной. Он валяется здесь явно не первую неделю, и не месяц, и не год. Предмет стар, как и сама пещера, как и сам грот. Как и опасность, что таилась в этой обители теней. Он услышал рёв вдали. Протяжный, дикий. Его учуяли. Человек выбросил предмет, поднял револьвер перед лицом и расставил ноги на ширине плеч. Он ожидал битвы, но и думать не смел о том, что она придёт так скоро. Эхо очередного вопля волной пронеслось рядом с ушами. Они были рядом. Он выставил ствол перед собой, спустил курок. Дульное пламя на мгновение прорезало своим оранжево-красным светом кромешную тьму. Этого мгновения хватило, чтобы он смог разглядеть, что было под его ногами. Кости. Человеческие. Он здесь явно не первый. Далеко не первый. Предупредительный выстрел настиг свою цель. С ужасающим воплем вдали рухнуло тело, с хрустом раздробив старые кости. Казалось бы, опасность миновала. Противник повержен. Но человек знал, что это было только начало. Он снял с пояса маленькую палку, скрутил её основание и швырнул вперёд. Тьма вдруг быстро скрылась, словно занавес, показав на сцене широчайшую пещерную кишку. И актёров. Их было много. Похожие друг на друга, словно отштампованные на одном конвейере, они уже не двигались размеренно, как секунды назад, а неслись вперёд на всех парах. Кривые ноги, непропорционально короткому туловищу длинные руки, острые когти на всех четырёх конечностях. Темно-серая безжизненная кожа с множеством выступающих по её поверхности вен. Они были мертвы, но всё ещё двигались. Знающие люди зовут их бегунами. Этот человек был одним из таких. Раздался выстрел, острым эхом пронесшийся по кишке пещеры. Затем ещё один. Ещё. Чудовища падали один за другим, но этого было мало. В конце концов, расстояние между ордой и человеком стало критическим. В ход пошли когти. А ещё ножи. Вернее, нож. Да, он пропускал удары. Если бы не его доспехи, то, вполне вероятно, они были бы смертельными, но сталь делала своё дело. Он чередовал точные выстрелы с не менее точными ударами длинным ножом с крючковатым лезвием. Численность тварей сокращалась. Тем временем, огонь от фаера слабел. Тьма вновь охватывала пространство. Он не бился, а кружился в смертельном танце, максимально стараясь уходить от беспорядочных атак бегунов. Его движения были аритмичны. Под мелодию предсмертных и яростных воплей, сбитого дыхания, ударов сердца и тяжёлых выстрелов из ручной пушки, он сражался, словно лев. И это продолжалось до тех пор, пока в пещере вновь не воцарилась тишина. Он ударил последнего бегуна ножом в шею, затем схватил чудовище за когтистую лапищу, потянул и закинул на спину. Оттолкнулся от земли и швырнул паскуду в стену с такой силой, что та даже малейшего звука не издала. Он вытащил из глотки бегуна нож, вытер его о тканевую вставку на наколеннике и вновь убрал в ножны на поясе. Человек не очень долго стоял на месте, переводя дух. Нужно было двигаться дальше, ибо назад пути уже не было... Он быстро перезарядил револьвер всего парой движений настолько ловких, заученных и доведенных до автоматизма, что не возникало сомнений о страсти этого человека к этому оружию. Не сосчитать, сколько всего они прошли вместе. Гильзы со звоном монет попадали ему под ноги. Дальше он шёл, не опуская пушку ни на секунду. Ему приходилось ранее посещать подобные места, сталкиваться с недружелюбными обитателями оных, но каждый раз его разум мучало это противное чувство, гнетущее, рвущую саму суть личности. Каждый раз он побеждал его, но ценой достаточно больших усилий. Это было чувство страха. Своеобразного тормоза, заложенного в него ещё первоначальной природой. Он давно понял, что страх – это болезнь, который съедает тебя изнутри, делая уязвимым для внешних угроз. Но справиться с ним навсегда – невозможно. Человек без страха: либо мёртв, либо это не человек вовсе. Он остановился. Кто-то здесь был. Рядом, практически вплотную. Он чувствовал это. По коже побежали мурашки от неожиданно появившегося холода. Человек поёжился, вскинул руку с пушкой перед лицом. Он был уверен в своём оружии, что оно не подведёт. Но не до конца уверен в себе. Чуть поодаль, метрах в десяти, в воздухе возник маленький мерцающий огонёк, бесформенный сгусток света. Сила в самом чистом виде. Тьма вновь начала расступаться. Огонёк звал его, звал его душу, его сущность. Просил приблизиться, приблизиться и прикоснуться. Но человек не был столь глуп. Он вскинул оружие и выстрелил. Земля под ногами задрожала. Пространство окатило противным визгом, словно сотни людей оказались в раскаленном котле, словно они сгорали заживо, моля о помощи. По коже побежали мурашки, но уже не от холода. Всё это было не просто так. И он оказался прав. Что-то, появившееся из абсолютной тьмы, откинуло его в сторону, протаранив чем-то тяжёлым стальной доспех. Он отлетел в стену, выпустив из рук револьвер. Земля вновь задрожала. Человек машинально вытащил из ножен клинок, вслепую взмахнул им, жестоко рубанув бедный воздух. Раздался оглушительный животный рёв, который вызвал звон в ушах. На него из тьмы смотрели два аметистовых огонька размером с кулак взрослого мужчины. Человек стащил с пояса ещё один фаер, зажёг его и поднялся на ноги, сгорбившись от боли в рёбрах. Вполне вероятно, что эта тварь ему что-то сломала. Область осветил яркий оранжевый свет. Он принялся осматривать своего противника: оно стояло на четырёх могучих лапах, на которых красовались крючковатые когти, покрытые какой-то блестящей слизью; все его тело было покрыто чёрным панцирем с остроконечными наростами; морда состояла из горизонтальных раздвоенных челюстей, которыми чудовище охотно клацало. Рассматривал оппонента он не очень долго, много времени человек потратил на поиск своего револьвера на земле рядом с этой тварью. Но чудовище ждать не собиралось. Оно атаковало, причём очень резво и яростно, напрыгнув на свою жертву с вытянутыми лапами. Человек быстро ушёл в сторону в перекате, отчего тварь врезалась головой в стену, но быстро оклемалась, напав вновь. На этот раз уйти не удалось. Чудовище завалило его на землю, внушительной массой буквально вжав жертву в каменный пол. Человек чувствовал, как проседает его грудная клетка под этим весом, как становится тяжелее дышать. Он начал наносить беспорядочные удары ножом по брюху хищника, но всё тщетно – клинок не мог пробить панцирь этого существа, как не старайся. В какой-то момент оно попыталось заключить голову человека в тиски своих могучих челюстей, но не удалось, поскольку он мотал головой из стороны в сторону, не желая оказаться ужином какого-то чудовища так просто. Оно выпустило когти, которые запросто сделали несколько дыр в его нагруднике, располосовав грудь. Благо, не глубоко, но очень ощутимо. Человек вскрикнул от этой острой боли, постепенно нарастающей, расползающейся по всему телу парализующей волной. Потеря сил была неизбежна. Нужно было что-то придумать. Он придумал. Человек вскинул руку с ножом выше, к своей голове, и когда чудовище собиралось вновь укусить его, то клинок был тут же отправлен ему прямо в самое жерло. Тварь завыла, попятилась назад, пытаясь избавиться от "кости" в горле. Человек быстро поднялся, похватал сквозь шлем в лёгкие столько воздуха, сколько мог, и принялся рыскать по земле в поисках револьвера. Ему нужно сделать всего один выстрел. Этого было бы достаточно. Он услышал звон металла, упавшего на каменный пол. — Чёрт! Человек окинул взглядом поле боя позади себя. Тварь уже неслась на него с дичайшей яростью в своих фиолетовых зенках. Нужно было сделать лишь один рывок. Один рывок, составляющий грань между жизнью и смертью. Грань такая тонкая, что пересечь её с обеих сторон легче простого. Нужно сделать лишь один шаг. Он увидел револьвер, лежащий среди мелких камней. Не раздумывая, человек рухнул на землю, схватил пушку и крепко сжал рукоять. Он закрыл глаза. В это мгновение мир остановился. Он делал это тысячу раз, и сделает ещё десять тысяч, если потребуется. Тьма рассеялась. Человек почувствовал поток энергии, текущий по всему его телу, движущийся в одну точку – в револьвер. Простое, но изящное оружие вдруг изменилось. Оно сменило свой цвет с серого металлического на чёрный, переливающийся от перенасыщения энергией в красный, и обратно. Тварь прыгнула на него, выпустив когти, но было уже поздно. Хватило одного выстрела. Безумный грохот, вызвавший усиленное землетрясение. Взрыв, из-за которого разорвалась на мгновение сама ткань мироздания. Чудовище лежало у противоположной стены, изуродованное и разорванное в клочья. Где-то лежала одна лапа, где-то другая, а где-то валялся кусок головы. Удивительно, как от него вообще что-то осталось. Но человек знал, почему так. Быстро пришло осознание, что это чудовище и было его целью всё это время. Медленно поднявшись, вернув револьвер, от которого клубами исходил чёрный дым, в кобуру, он подошел к кускам мяса, что чуть его не убил, перед этим возвратив ещё и свой нож. Всё кончилось... Всё... * * * Дверь открылась. Он вошёл медленно, пытаясь скрыть свою хромоту. Шёл гордо, подняв голову, не смотря ни на кого. Было больно, но он терпел. Бар был пуст, не было ни единой души, лишь хозяин, который, как было условлено, ждал его за стойкой. Дело шло уже за полночь, поэтому человек не удивился спящему телу перед собой. Он остановился, присел за стойку, а затем с грохотом швырнул перед хозяином тканевый мешок. Тот встрепенулся, вскочил, начал протирать глаза. — Егерь! — с лёгкой хрипотцой произнёс человек. — Ты здесь! Правда, ты... поздновато. — Радуйся, что я вообще здесь, — тяжело ответил он, — мог ведь и не вернуться. Хозяин потупил взгляд в пол. Он взглянул на мешок, затем вновь на егеря. — Это... — Глаза Обращенного. Он жил в старинных шахтах, вместе с бегунами, — отрезал человек. Он стащил капюшон, затем, отсоединив шлем от нагрудника, снял оный и поставил на стойку. Егерь тяжело вздохнул, вытирая тканевым мехом на плаще пот с усов и лба. — Мне нужно, чтобы ты отправил сообщение в Мидгард. Сейчас же. Справишься? Хозяин, не отрываясь, смотрел на мешок, сквозь который проходил слабый свет от аметистовых глаз чудовища. Егерь закатил глаза. — Эй, — возмутился тот. — Не пялься на них, а то ослепнешь. Их свет очень плохо влияет на простых людей. Ему было трудно сдержать усмешку. Конечно, это было неправда, но сработало ведь. Хозяин оторвался от разглядывания диковинки и посмотрел на егеря без шлема, чуть скривив лицо. Да, лик оного был немного неприятен в данный момент из-за пары-тройки синяков, красной кровавой полоски на подбородке от удара о камни. Черты лица егеря тоже были не из самых приятных. А полностью чёрные глаза, с особенно заметной для таких, как он, изюминкой так и вовсе слегка пугали. — Отправь сообщение. Напиши, что Эсмонд Деврим отправляется обратно, что цель устранена, что он ранен и очень хочет отдыха. Можешь даже меня сейчас процитировать. Отправляй по особому каналу, я тебе его сейчас напишу, только дай ручку с бумажкой, — егерь встал из-за стойки, взял с неё шлем и сумку. — И ещё. Сейчас я иду спать, поэтому беспокоить только в случае пожара или войны. Завтра утром сразу же уеду, поэтому перед моим отъездом подготовь мне еды в дорогу. Деньги будут, естественно, и нечего на меня так удивлённо смотреть, понял? Хозяину оставалось лишь кивать. А что он скажет егерю? Конечно, ничего, ибо их авторитет в здешних краях непоколебим и неоспорим. Ему придётся выполнить эти поручения, ведь иначе... иначе ему придётся увидеть гневного егеря, а это хуже, чем сотня Обращенных... * * * Он уткнул руки в раковину. Посмотрел на себя в зеркало. Егерь никогда не считал себя красавцем, не любил самолюбование в людях и активно подавлял это в себе, поэтому подолгу у зеркала не задерживался ни разу в жизни. Сейчас он просто осмотрел свое побитое лицо, испещренное шрамами тело и новые раны от когтей Обращенного. Чудовища, каким мог бы стать сам Эсмонд. Егеря и Обращенные – существа схожие, имеющие единые корни, но кардинально разные судьбы. Ещё большой вопрос, кому с оной повезло больше. Одни освоили свой дар, научились его контролировать и активно его используют в тех или иных целях. А другие не справились с ним, высвободив колоссальных масштабов энергию и обратившись в нечто страшное и опасное, с чем может справиться только армия или один егерь. Победить Обращенного – задача далеко не простая. Но Эсмонд делал это, и не раз. Правда, можно ли это считать поводом для гордости? Кто-то думает, что да, и винить его за это нельзя, а кто-то думает наоборот. Эсмонд же никогда не выбирал ни одну из сторон. Ему спокойнее просто не думать об этом. Просто выполняя поручения, не задумываясь над ними, потом легче спится. Но как долго получится игнорировать правду? Только черт знает. Егерь посмотрел в свои же глаза. Тусклое и еле заметное отражение в зрачках его черных глаз было перевернуто вверх ногами. Это и отличало егерей от обычных людей. Их сила буквально перевернула жизнь этих существ вверх дном. Его жизнь не стала исключением...