Егерь (Huntsman)

— Уже приглядел себе одну? — язвительно спросила Кайла, медленно прикоснувшись губами к своему бокалу с жидкостным содержимым тёмно-красного цвета. Джоэл перевёл на неё взгляд резко, несколько секунд смотрел с недоумением, но затем приобнял её за талию одной рукой, приподняв уголки рта в доброй улыбке. Девушка стояла недвижимо, словно статуя. Ни один мускул на её лице не дрогнул, даже когда на его лице появилась столь любимая ею улыбка. Но её предали серые, словно туман, глаза, в которых отчетливо читалось наслаждение, что волной охватило её сердце из-за его прикосновения. Джоэл наклонился к её уху, произнёс шепотом: — Да, приглядел, — начал он, приговаривая томно и глубоко, словно они находились не в огромной зале, полной высокопоставленных людей, а в их комнате в Бастионе. — Давным-давно ещё приглядел. По коже девушки побежали мурашки. Она улыбнулась, делая свой последний глоток из наполовину полного бокала. — Оставь свою лесть, Лоусон, — властно и нарочито недовольно проговорила Кёрн, заглянув ему в глаза. — И убери руки, мы здесь не одни. Джоэл послушался, хоть и не сразу. Он с очевидным нежеланием убрал руку, но взгляда не отвёл. Джо не мог насладиться её внешним видом. Кайла, как и все егеря, во всём ценила функциональность и практичность, начиная от средств гигиены и заканчивая стилем одежды. Она всегда ходила в строгих деловых одеждах, хоть и не лишенных изящества и своего шарма, собственного. Но тот вечер был определённо особенным. Джоэл был готов поспорить, что запомнит его на всю свою жизнь. Оторвать взгляд от её платья до середины бедра, идеально подчеркивавшего прекрасную фигуру, тёмно-бордового, словно кровь, было невозможно. Кайла видела, как Джоэл смотрел на неё, буквально поедал глазами, но сделать ничего не могла да и не хотела. Нельзя было сказать, что ей это не нравилось, что ей не приносило этого удовольствия, наоборот, ей это льстило. — Я уже говорил, что тебе очень идут платья? — спросил Лоусон, опустив взгляд на её длинные ноги. — Они… подчеркивают твой характер. — Говорил, — егерь пожала плечами, — раза три уже. И вообще, ты первый раз увидел меня в платье. Если одно из них оказалось удачным, то это не значит, что все остальные тоже будут хорошо на мне сидеть. — Да на тебя мешок из-под картошки нацепи, — ответил Джоэл, — будешь сногсшибательна. — Твой язык слишком глубоко, Джоэл, — она помотала головой, усмехнувшись. Егерь закатил глаза. Он подхватил со стола бокал, сделал один глоток и грузно выдохнул. — Умеешь ты момент испортить, — Лоусон недовольно свёл брови. Девушка аккуратно расхохоталась в ладошку. Она погладила его по руке, затем, став на носочки, проговорила на ушко, как и он ей мгновениями ранее: — И не такое умею, — Кайла подмигнула, вернувшись на исходную. — Ты уже задобрил меня своими комплиментами. Считай, заслужил поощрение, но не сейчас. Подожди чуть-чуть. А пока наслаждайся моей язвительностью. Ты же меня за это любишь? Они держались рядом, не боясь никого и ничего. Единственные егеря в обществе Святых и людей из Совета Мидгарда и должны были держаться рядом, но кто бы мог подумать, что они связаны не только профессиональными, но и другими узами, куда более крепкими и тёплыми, более страстными. Пока вечер не начался, поскольку главная хозяйка храма Святых ещё не соизволила явиться, им можно было побыть самими собой: Кайлой Кёрн и Джоэлом Лоусоном, а не политическим лидером и боевым командующим Корпуса егерей. Но как только это произойдёт, как только порог просторной и отлично освещённой залы переступит Рианна Монтейн, на их лицах в тот же миг появятся маски. И если Кайла отлично приспособилась к ношению этого тяжелого атрибута на своём прелестном лице, то Джоэлу такая резкая смена настроения давалась с трудом, за что он часто ловил недовольные взгляды со стороны своей коллеги. Да, на людях они превращались из любимых людей в коллег, лишь бы ни у кого не возникало лишних вопросов по поводу их взаимоотношений. Командующий был человеком прямолинейным, честным, считавшим, что нужно быть таким, какой ты есть на самом деле. Кайла тоже не отличалась особой любовью к лжи, но, в отличие от своего коллеги, она редко испытывала чувство вины, когда прибегать к обману всё же приходилось. И это различие довольно сильно било по их профессиональным отношениям, изредка задевая любовные, а любовные ссоры, как известно, гораздо более разрушительны и ужасны, нежели профессиональные. Всюду, словно муравьи, только в черном и белом, сновали молодые девушки, волосы которых были убраны в изящные и аккуратные дульки. Они двигались в разном темпе: кто-то спешил удовлетворить из ниоткуда возникшие желания гостей в выпивке или закусках, кто-то убирал с многочисленных столов опустевшие серебряные подносы с идентичной гравировкой каждый, кто-то, наоборот, решил сымпровизировать перерыв, заняв себя разговорами с посетителями Храма, благо, поговорить было с кем, ибо на тогдашний вечер явилось столько интересных людей, что и пальцев десяти рук и ног не хватило бы, чтобы их всех сосчитать: тут и члены Совета Мидгарда, хорошо знакомые Кайле и Джоэлу, и мидгардские деятели искусства, в числе которых писатель и публицист Роман Кроуэлл, что являлся редактором известного газетного издания «Средиземный вестник», а также невероятно талантливый скульптор Джозеф Монк, совсем недавно получивший от Совета разрешение на возведение памятника на площади Троицы, посвященного трём основателям города — егерю — Мелкону, Святой — Селине и простому человеку — Эйдену. Юным Святым, ещё не закончившим своё долгое обучение, редко когда позволялось покидать пределы родной обители, поэтому не очень удивителен тот факт, что они были настолько жадными до бесед с умными людьми, что представляли чуть ли не всю мидгардскую интеллигенцию, элиту. Егерям в этом обществе было некомфортно. Они просто были из разных миров. Джоэл и Кайла видели своими собственными глазами то, на что у большинства здешних интеллигентов и фантазии не хватило бы. Они убивали то, на что у большинства здешних и фантазии не хватило бы. И они не хотели бы повторять тот опыт, не хотели бы возвращаться в то время, в отличие от одного их общего друга… Но, видимо, Джоэл и Кайла были единственными егерями тем вечером, которые чувствовали себя не в своей тарелке. Довольно скоро мидгардское общество, собранное в этой зале Рианной Монтейн, до того весело шумевшее, было потрясено до ужаса тягучей и неприятной тишиной, что с собой принесли новые гости, которые, было видно, получили свою дозу удовольствия от эффектности собственного появления. Их было трое. Одеты строго, во всё черное, разбавленное красными вставками на манжетах и воротниках. Двое мужчин и женщина. Один мужчина, в разы ниже другого, но не менее крепкий, с блестящей, словно золотое яйцо, лысиной, пышной седой бородой и остроугольным лицом, испещренным отвратительными линиями морщин, шел впереди. Был одет в смокинг, как и остальное большинство мужчин, в том числе и Джоэл. Мужчина и женщина позади были одеты отнюдь не для званого вечера. Они пришли сюда не отдыхать. Атмосфера в зале в одно мгновение, словно по щелчку, стала более напряженной. Казалось, будто скоро в воздухе начнут появляться искры. Люди бегали взглядом от Кайлы с Джоэлом до новоприбывших с такой скоростью, что казалось, будто их глаза сейчас сойдут с орбит. Командующий не мог оторваться от появившихся ардельских егерей, что вошли, словно они были истинными хозяевами этого места, но вдруг осёкся, почувствовав локоть своей коллеги у себя в боку. — Не смотри на них, — проговорила Кайла, отвернувшись от ардельцев в сторону стола с закусками. — Мы же это обсуждали, Джоэл. — Мы не обсуждали, что тут будут эти паскудники, — процедил командующий, посмотрев на Кайлу. — Мне кажется, что Рианне нужно будет тебе кое-что объяснить. — Я в ней уверена, — ответила Кёрн, касаясь губами бокала с вином. — Наверняка она этого не знала. — Как их вообще впустили в город? Как они посмели пересечь Красный перевал? — спрашивал Джоэл. Кайла молчала. А он и не требовал ответа. От неё, по крайней мере. Он встретился взглядом с одним из ардельцев, что просто поражал всех окружающих своими размерами, но не Джоэла. На лицо он не был приятен, а ухмылка, которой егерь одарил командующего, была больше похожа на волчий оскал. Он носил длинные светлые волосы, собранные в хвост, поэтому его голова казалась больше того, чем она являлась на самом деле. Четкие черты лица, слегка островатые, только дополняли его образ. Образ шакала. Джоэл отвёл взгляд. На уровне инстинкта его рука сжалась в кулак. — Основной враг здесь — не эти двое, а тот лысый, — проговорила Кайла, продолжая потягивать алкоголь, даже не смотря на Джоэла. Она смотрела в окно, на огни ночного города, что только, казалось, начал оживать. — Это твой враг, — ответил Лоусон. — Держи себя в руках, Джо. Ничего плохого не случилось, и не должно случиться, ты меня понял? — Я спокоен, как удав, — отвечал командующий. — Меня просто поражает степень их наглости. — Не только тебя, — пожав плечами, отрезала Кайла. Она взяла Джоэла за запястье левой руки, пристально посмотрела на его часы и с тяжестью на душе вздохнула. Смягчить обстановку, накалившуюся в зале с появлением ардельцев, могла только Рианна, но её всё не было. Не так уж и долго не было, кстати говоря. Она вошла в залу, поразив всех не только длинным кремовым платьем до колен с открытой спиной, что нежно облегало её тело и подчеркивало богоподобную фигуру, не только полными блеска и жизни волосами, заплетёнными в дульку, очень похожую на те, что носили другие Святые на банкете, не только серебряной подвеской с огромным кровавым рубином, что, казалось, мог заменить всё освещение в помещении, но и поразив всех своим таинственным спутником, который для всех стал невероятной неожиданностью. Для Кайлы и Джоэла появление этого человека и вовсе стало самым большим шоком за их жизни, вместе взятые. Рианна освободила руку своего мужчины, широко раскинула их в стороны и громко, пользуясь сильным эхом, произнесла: — Я рада приветствовать всех Вас на сегодняшнем банкете в честь празднования Дня города! — её голос звучал гораздо счастливее, чем обычно. Она кинула взгляд на своего спутника через плечо, а затем продолжила: — Надеюсь, этот вечер останется в Вашей памяти только в виде тёплых воспоминаний. Прошу, ни в чём себе не отказывайте. Приятного времяпрепровождения! Залу окатила невообразима громкая волна оваций. Хлопали даже ардельцы, которых этот праздник вообще никак не касался, естественно, ради приличия. Кайла видела разочарование в глазах многих гостей, в основном, мужского пола, что, казалось, даже не моргая, смотрели за следующей к егерям парой. Джоэл тоже не мог оторвать от них взгляда. В особенности, от Эсмонда. — Он в смокинге, ты это видишь? — спросила Кайла Джоэла, пока Рианна и Эсмонд не подошли. — Значит, мне не кажется, — усмехнулся командующий. Они остановились напротив Кайлы и Джоэла. Женщины оценивающе окинули друг друга взглядами, снизу вверх, по ровной вертикальной линии. Затем пауза. Долгая пауза. Они подбирали слова. — Выглядишь прекрасно, — начала Рианна, подняв уголки рта в неловкой улыбке. — Это платье очень идёт к твоим глазам. Эсмонд практически не смотрел на Кайлу и Джоэла, да и зачем ему это нужно было, когда рядом с ним, держа его за руку, стояла такая прекрасная женщина, что, самое главное, испытывала к нему взаимные чувства, в чем он уже успел убедиться. Рианна очень долго уговаривала егеря пойти с ней на этот банкет. Она буквально продиралась с мачете через джунгли из его отговорок. И как бы Эсмонд не противостоял ей, какие бы аргументы не приводил, — всё оказывалось бессмысленно. Егерь не хотел создавать сложности Рианне, как хранительнице Храма, как известной личности и довольно важной персоне в судьбе города. Эс хотел оставить их отношения только между ними, скрыть их, дабы не усложнять её жизнь, но она выбрала другой путь, отличный от его, более рискованный, более трудный. В конце концов, егерь сдался. Он уважал её ум и мудрость, поэтому и согласился на этот отчаянный шаг. Егерь понял, что не только в профессиональной сфере не нужно обращать внимания на бесполезное мнение людей, но и в личной жизни. Кто знает, когда судьба решит подкинуть ему такое испытание, которое он не переживёт? Жизнь здесь и сейчас… — Спасибо, — сухо поблагодарила Кайла, бегая взглядом от Рианны до Эсмонда. — Я не очень понимаю, Рианна. Что происходит? Эсмонд, что ты тут делаешь? Она всё понимала, но просто хотела убедиться, получить прямые доказательства своей теории. — Всё ты поняла, — пробурчал Деврим, закатив глаза. Рианна недовольно посмотрела на него, на что егерю оставалось лишь пожать плечами. Эсмонд просто не мог разговаривать с Кайлой и Джоэлом фамильярно, позволяя себе учтивость и вежливость. Этих людей он знал лучше, чем самого себя. А они знали его лучше, чем самих себя. У них давно выработался определенный стиль общения, изменить которой никто не был в состоянии, даже Рианна. — Эсмонд прав, — она вновь улыбнулась, но уже по-другому, — ты всё поняла. — Так вот почему ты по вечерам на спарринг не приходил, — подытожил Джоэл, громко усмехнувшись. — Даже драка с деревом будет полезнее спарринга с тобой, — ухмыльнулся Эс. — Оно хоть ответить может. Рианна тихо рассмеялась. Этой шутки, хоть она и не была столь удачна, всё равно хватило, чтобы настроение Святой стало чуть лучше. Рианна заметила за собой одну интересную вещь, появившуюся как раз вместе с Эсмондом, — она стала гораздо чаще смеяться, стала чаще улыбаться и сама стала чаще шутить. Святой нужно было только прибавить два к двум, чтобы получить истинную причину своего морального и эмоционального подъёма. Большую часть своей жизни она несла тяжелую ношу ответственности за Храм, за других Святых, за обычных людей совсем одна, практически не имея возможности поделиться своими переживаниями с кем-то. Но тут появляется Эсмонд. С того дня, когда они укрепили свой дружеский союз и превратили его в нечто большее, прошло уже много времени. Егерь ни разу не упустил возможности прийти к ней: он выбирался из Бастиона под покровом ночи, втайне проникал в Храм — всё для того, чтобы услышать очередной рассказ Рианны о рутине, с которой она сталкивалась каждый день. Эс был прекрасным слушателем, что не имел раздражающей привычки перебивать. Он слушал её часами, пытаясь наконец насладиться её голосом вдоволь, но всякий раз ему было мало. Егерь всё приходил и приходил, а когда Святой нечем было поделиться, то он занимал их общее время историями из своей жизни, которые ему иногда приходилось делать менее красочными, чтобы сохранить психическое здоровье женщины в целости. Физическая близость, хоть и имела место быть, и довольно часто, но для них не являлась самым важным кирпичом в отношениях. Они любили друг друга просто за то, что они существуют, просто так, беспричинно. Каждый взгляд, что Рианна бросала на него, даже если он и не был взаимным, был полон невероятной степени обожания. Её душа, до того полноценно не знавшая истинной любви, такого тёплого чувства, наконец заполучила крылья, а затем воспарила. И мозг и сердце сошлись в едином порыве, который Святая не хотела прерывать. Она не хотела, чтобы он уходил. Она хотела, чтобы он всегда был рядом. Её мысли, что приносили ей конскую дозу удовольствия, были бесцеремонно прерваны неожиданно подошедшим ардельцем. Она знала, что тот рано или поздно подойдёт, но так не хотела, чтобы это произошло именно в тот момент. Рианна оторвала взгляд от глаз Эсмонда, в которых всё было перевернуто с ног на голову, чтобы потом перевести его на дипломата из Арделя. Она набрала в лёгкие воздуха, величественно задрала подбородок и чуть прищурилась. Рианна понадеялась, что арделец не осмелиться начать долгую беседу, увидев трёх егерей за её спиной, беседу с которыми он так вероломно оборвал. Но в какой-то момент её дух перехватило. За ним стояли люди из его сопровождения, причём, если женщина могла похвастаться хоть какими-то приятными внешними данными, то от мужчины вовсю несло надменностью и скрытой агрессией. Его лицо ей не понравилось от слова «совсем». Она не сразу поняла, что эти люди таковыми не являлись вовсе. Перевёрнутое изображение в зрачках, абсолютно идентичное тому, какое оно есть у Эсмонда, у Джоэла, у Кайлы. Женщина сглотнула слюну. Она дала себе секунду слабости, но затем быстро перешла в свой нормальный, привычный практически всем, кому довелось её знать, режим. — Приветствую, госпожа Монтейн. Безумно рад присутствовать сегодня с Вами на этом празднике, — лысый человек учтиво поклонился, коснувшись своей бородой, похожей на пену, середины груди и широко улыбнувшись. — Господин Лоусон, госпожа Кёрн, вас я тоже приветствую. — Это взаимно, господин Уотан, — Рианна улыбнулась в ответ. — Я прошу прощения, господин Уотан, но Вы не говорили, что приведёте с собой кого-либо ещё. Боюсь, такие вещи нужно обговаривать заранее… Мужчина посмотрел на егерей за своей спиной, звонко рассмеялся. — Вы про этих людей? Не волнуйтесь, госпожа Монтейн, они не помешают сегодняшнему веселью. К тому же, я сам здесь ненадолго, как бы мне не хотелось провести больше времени в столь приятном обществе, — его улыбка стала ещё шире. Уровень фальши перешёл все мыслимые и немыслимые границы. — Я надеюсь на это, — сняв с лица улыбку, ответила Рианна. — Раз с этим разобрались, — проговорил Уотан, перестав улыбаться, как идиот. — Господин Лоусон, госпожа Кёрн и… неизвестный, но не менее уважаемый мной господин, не позволите ли мне украсть вашу собеседницу на пару минут? Обещаю, верну в целости и сохранности. Рианна посмотрела на Эсмонда, но связь их взглядов была коротка, словно жизнь утренней росинки, что спешит соприкоснуться с поверхностью земли. Егерь убрал правую руку за спину. Убрал для того, чтобы никто не увидел его кулак, сжатый до такого состояния, что аж костяшки побелели. Егерь малозаметно кивнул, затем резко увёл взгляд в сторону, на стол с закусками, как бы невзначай. — Ведите, господин Уотан, — Святая махнула рукой. Дипломат жестом приказал своим цепным псам стоять на месте недвижимо, пока он сам, повернувшись ко всей компании спиной, двинулся в сторону противоположного стола, количество кушаний на котором заметно поубавилось в сравнение с остальными. Егеря остались каждый на своих местах. Эсмонд уже не скрывал своего взгляда: он смотрел в сторону Рианны, казалось, даже не моргая. Женщина, что стояла по левое плечо от ардельского бугая, это заметила. — Увидел что-то интересное? — она усмехнулась, уставив одну руку себе в бок. Эсмонд окинул их обоих взглядом. Если мужчина и не пытался своим внешним видом расположить к себе, то она ещё как пыталась, благо, было чем. Внешними данными она обделена не была, активно этот факт подчеркивая: она носила туфли на невысоком каблуке, облегающие тёмные брюки, черную, словно уголь, блузку с красными вышивными вставками на манжетах и воротнике, держа расстегнутыми несколько верхних пуговиц, дабы выделить зону декольте, а на плечах красовался такой же черный кейп, украшенный снизу причудливыми красными узорами. Егерь носила короткие белые, словно снег, волосы с одной черной прядью над левым глазом. Стоит быть честным, её образ им всем запомнился. — На вашем месте я бы молчал, — вступился Джоэл. — Или хотя бы думал, о чем говорю. Лоусон, было видно, тоже был не в восторге от того, что ему приходится делить кислород рядом с ардельцами. Долгая и тяжелая история взаимоотношений егерей Мидгарда и егерей Арделя привела к тому, что между двумя столь похожими по роду деятельности группами возникла невероятно глубокая пропасть, выкопанная искренней и первобытной ненавистью друг к другу. Крови было пролито слишком много что с одной, что с другой стороны, чтобы Джоэл, Кайла и Эсмонд с присущей подобным банкетам дружелюбием и учтивостью относились к незваным гостям. — Это удивительно, что вы вообще здесь, стоите перед нами, а не льёте слёзы в карцерах Уиллингбрейка, моля возлюбленных Адептов о помощи, — прорычала Кёрн, опустив на конец на стол бокал с алкоголем. Женщина рассмеялась в голос. На неё начали коситься люди. Вследствие, и на них всех начали коситься люди. — Слышишь, Пьер? А ещё говорят, что у нас демократии нет! — она искренне улыбалась в перерывах на громкий смех. — Тут уже просто за существование тюрьмой угрожают… Бугай улыбнулся вместе с ней, но гораздо более паскудно. Никакое выражение лица ему не шло. — Это грубейшее нарушение всех правил, — продолжала Кайла. Она пыталась говорить спокойно, но с каждым словом, Эсмонд это видел, ей становилось всё тяжелее и тяжелее. — Вы пересекли Красный перевал, без предупреждения прошли за стены Мидгарда, как ни в не бывало. — А ты уверена, что проблема в нас? — она ухмыльнулась. — Точно уверена? Ни капельки не сомневаешься? Может быть это ваша хвалёная система не столь уж хороша, как вы о ней отзываетесь? Скрип зубов. Эс перевёл свой взгляд на Кайлу. Она закипала, медленно, но верно. Её нужно было останавливать, иначе последствия могут быть непредсказуемыми не только для ардельцев, но и для неё самой. — Если вы добиваетесь того, о чём я думаю, то перестаньте, — влез Эсмонд. — Вы не в том положении, чтобы качать права. Будете пытаться и дальше вести свою провокацию, то мне придется… Он вдруг замолчал. Эсмонд потерял свою мысль сразу же, как только поймал на себе беспокойный взгляд Рианны, которой что-то безостановочно пытался втереть лысый арделец. Она уже не слушала его, но видела со стороны, насколько напряжена обстановка между егерями разных частей света. Если бы не она, то конец предложения был бы совсем другим. Эсмонд осёкся. — Придется что? — переспросила егерь. Егерь потупил взгляд в землю, набрал в лёгкие побольше воздуха и произнёс: — Мне придется попросить вас обоих уйти, — ответил он на выдохе. Эс почувствовал на себе изумлённые взгляды Джоэла и Кайлы, что явно не ожидали такого исхода. Джоэл выдохнул с облегчением, в то время как Кайла, казалось, напряглась ещё больше. Она не хотела отпускать ардельцев просто так, особенно после той паскудной усмешки, что была пущена ей в лицо с невообразимой наглостью. — И это всё? — спросила егерь, сведя брови. — Я ожидала большего, если честно. Всё-таки вы, мидгардцы, такие бес… — Хватит, — рявкнул неожиданно подошедший Уотан, что дышал чаще обычного. Следом за ним шла Рианна, но медленно, будто растягивая момент. Дипломат был явно не очень доволен сложившейся беседой со Святой, отчего и сорвался на подчиненных ему егерях. — Перестань, Кларисса. Нам здесь больше нечего делать. Уходим. Ардельцы посмотрели на своего хозяина одновременно. Оба, скорее всего, надеялись на продолжение не самого приятного и довольно напряженного разговора с мидгардскими коллегами, поэтому они очень нехотя покивали господину Уотану и, не соизволив проститься, стремительно покинули залу, словно их кто-то торопил. Эсмонд видел, как глаза Кайлы, что сверлили спину Клариссы, в миг налились кровью, только стоило последней отвернуться. Она сжала руки в кулаки, но очень быстро убрала их за спину. Однако Деврим уже всё видел. Он был уверен, что для Кёрн разговор с ними был не окончен, поэтому за ней нужно было следить пристально, словно за ребёнком на кухне, полной ножей. Лоусон, поймав взгляд Эсмонда, тоже это понял. Тяжелую и напряженную паузу прервала Рианна, что по-хозяйски взяла Деврима за руку. Женщина потупила взгляд в землю, затем начала: — Простите меня, — её голос был мягок, полон искреннего раскаяния. Она считала себя виноватой в том, что её егерям пришлось испытать стресс на этом, как изначально задумывалось, празднике. — Я не досмотрела, не позаботилась о том, чтобы никаких сюрпризов не было. Это моя вина. — Не неси чушь, — неожиданно заговорила Кайла. — Виновата здесь не ты, а наша система. Та тварь была права. Займусь ей сразу после… — Сразу после банкета? — Рианна миловидно улыбнулась, пытаясь хоть немного смягчить углы. Она догадывалась, о чём говорила Кайла, но всячески пыталась отогнать все эти мысли прочь. Она была полна человеколюбия, даже если человек этого самого человеколюбия мало заслуживал. — Займешься системой, да? Она пыталась намекнуть Кайле, что случившееся недопонимание между егерями не должно привести к насилию. Святая знала о скрытой ненависти егерей мидгардских и егерей ардельских друг к другу, но знание и понимание — вещи разные. Эсмонд же всё понимал. Он зацепился взглядом за серые, цвета скалы, глаза, и отрицательно помотал головой. Кайла, получив все послания, отправленные лицом егеря, простояла несколько секунд в молчании, но затем всё-таки прервала возникшую неловкую паузу. — Да, займусь системой, — она отвела взгляд в сторону. — Начну с пропускного пункта, пожалуй. Такое не повторится, если люди, работающие на стене, не будут долбиться в глаза. Рианна сняла с лица улыбку. Она еле заметно выдохнула Эсмонду в плечо, на что тот усмехнулся. — Рада, что мы нашли решение проблемы, — она отпустила руку егеря. — Теперь мне нужно идти к другим гостям, а то эти стервятники начнут клевать мне мозг за то, что я к ним не подошла. Скоро вернусь. Она посмотрела на Эсмонда из-под своих черных и длинных ресниц, повернулась к ним спиной и последовала к первой ближайшей группе людей из Совета города, оставив егерей, старых товарищей, друг с другом. Рианна шла гордо, нет, она не шла — она парила. Её настроение, до того несколько подорванное недоразумением с ардельцами, вернулось к своим первоначальным настройкам — возвышенным, полным жизни и счастья. От Кайлы, что чуть-чуть подостыла, от факт не скрылся. — Я не видела её такой о-о-очень давно, — протянула Кёрн, вновь подхватывая бокал с вином. — Посмотрите, как идёт. Бедрами круги рисует, нос задрала, улыбается искренне. Счастливая, аж зависть берёт. Хорошо постарался, Эсмонд. Она подмигнула Девриму, на что тот лишь недовольно закатил глаза. — Я тебя такой вообще никогда не видел, — съязвил Эсмонд. — Ты в платье. — А ты в смокинге, — ответила Кайла, пожав плечами. — Не знала, что чтобы вытащить из человека грязь леса и вонь пещер достаточно нацепить на него костюм. Егерь саркастично рассмеялся. — Но твоё замечание я сочту за комплимент, — продолжила егерь, потягивая из бокала вино. Джоэл скрестил руки на груди. В этом мире не было вещи милее, чем наблюдать за словесной перепалкой Кайлы Кёрн и Эсмонда Деврима. И хоть оба этот факт всегда отрицали, все окружающие считали именно так. — И как долго вы с Рианной вместе? — спросил Джоэл, предупреждая возможный язвительный выпад Эса в сторону Кайлы. Егерь ответил не сразу. Он потупил взгляд в землю, затем задумчиво возвёл очи горе. — Не поверю, если скажешь, что это любовь с первого взгляда, — проговорила Кайла. — И не скажу, — сказал Эсмонд. — Достаточно, Джоэл. Я долго думал о том, стоит ли вообще ввязываться в эти дела. — Но по итогу ввязался, — подвёл Лоусон. — И, как я вижу, не зря. Не только Рианна могла похвастаться постоянной улыбкой на своём лице: Эсмонд тоже далеко не ушел, однако на его лице это было в разы заметнее. Егерь всегда предпочитал шумной компании одиночество, поэтому удивительно было, что он явился тем вечером на банкет. Эс сделал это для Рианны, только для неё. Невыносимо тяжко ему было оставлять безнаказанными людей, которые больше всего этого наказания заслуживают, и его не остановила бы толпа банкетных зевак, потому что он был сильно охоч до справедливости. Но он сделал это ради Рианны, только ради неё. Кайла больше ни разу не съязвила тем вечером по этому поводу. Заполучив в свои руки власть, силу, гораздо более ценную, чем Тьма, она приняла своей главной целью сохранение порядка в своей жизни и жизнях людей, которые были ей дороги. Кёрн было невероятно тяжело заставить Эсмонда сидеть на одном месте, отбросив столь любимые им вылазки за стены города, где он чувствовал себя полезным, несмотря на риск лишиться жизни. Но тот вечер подарил ей надежду. Рианна подарила ей надежду. Кайла понадеялась, что может у Монтейн получится посадить её названного брата на цепь. И надежда была сильна. Джоэл же был просто рад за своего лучшего друга. И радость такая, какую испытываешь к человеку, который наконец заполучил то, о чём и не мечтал, но что подарило ему ещё более сильный вкус к жизни. Когда Рианна вернулась с традиционного обхода гостей, зала наполнилась блаженными звуками музыкальных инструментов, что, хоть и мешали спокойным и размеренным беседам, стали усладой для ушей всех присутствовавших. Отдыхали долго, примерно до полуночи. Они делились историями друг с другом, над которыми егеря в голос смеялись, а Святая, иногда не понимая, неловко улыбалась, но по-доброму, искренне. В их головах тот вечер оставил след, особенный, такой нежный и тёплый, что порой отдавал в душу и наполнял её неописуемо прекрасными чувствами. Вскоре Джоэл и Кайла уехали в Бастион, а Эсмонд остался с Рианной в Храме, что уже собирался стать ещё одним местом, которое он мог с гордостью назвать «домом». * * * Дорога из Мидгарда, им столь ненавистная, при свете луны казалась ещё более ужасной. Ямы, грязь, лужи. Все прелести дикой природы были собраны в одной грунтовой полосе, изъезженной до нельзя. Даже высокий клиренс их автомобиля не спасал от тряски. Он смотрел в окно, в кромешную тьму, иногда поднимал очи, чтобы посмотреть на звёздное небо. Несмотря на достойную звукоизоляцию, шум от надрывающегося двигателя всё равно доходил до ушей, отчего вызывал дискомфорт. — Вы добились своего? — спросила Кларисса, посмотрев на него из-за плеча. Уотан свёл брови, закатил глаза. Вопрос, на который он не хотел отвечать. И не ответил ведь. Егерь не стала донимать своего временного хозяина. Она устремила взгляд вперёд, на дорогу. Перед автомобилем, широким, словно танк, и, соответственно, таким же высоким, в неспешном темпе двигался мотоцикл, который, было видно, не был рад таскать на своём горбу гигантского егеря. Кларисса завидовала проходимости средства передвижения своего напарника — Пьера, и это была единственная вещь, из-за которой она ему завидовала, поскольку жизнь не пожалела этого «добряка». Егерь потерял возможность говорить после тяжелого ранения, полученного во время стычки с мидгардцами на Красном перевале. С одной стороны, это было плохо, но с другой, если быть честным, то Пьер не был из тех, кто своими словами жалил противников лучше клинка. Порой, наоборот, из его слов его и жалили. И клинки были длинными. В этом деле Кларисса была лучше него, и сегодняшний вечер это доказал. Задача, поставленная перед ней одним из Адептов, была выполнена. Мидгардские егеря оказались не настолько смелы, как они о себе заявляют. Она в этом убедилась. Или нет?.. Пьер остановился. Кларисса затормозила в самый последний момент, чуть не въехав в его зад. Расстояния между ними оставалось всего ничего. Девушка возмутилась, вскинула брови, нажала на кнопку рядом с ручкой двери, подождала несколько секунд и высунула голову, чтобы громко прокричать: — Какого чёрта ты творишь, идиот? Я тебя чуть не убила, баран! Пьер спешно снял шлем с головы, бросил его на землю, а затем сам вскочил с мотоцикла, даже не удосужившись опустить подножку, отчего железный конь с характерным треском и жутким грохотом рухнул на землю. Егерь положил руку на левую половину груди, сложил её в кулак и вытаращил глаза. Кларисса смотрела на него довольно долго, прежде чем в её голову начали пробираться теории о причинах такого поведения её товарища. Но затем, когда она почувствовала всё сама, вопросы ушли сами по себе. Это давление на виски, напряжение, окутывавшее сердце с каждой секундой всё сильнее, заставляя бедный моторчик биться быстрее. Её глотку словно зажали в тисках. — Что происходит? — поинтересовался Уотан, в чьих глазах читалось чистейшее недоумение, приправленное лёгким флёром паники. — Почему мы остановились? Кларисса отстегнула свой ремень, выключила в салоне свет и открыла дверь, подняв с пассажирского переднего сидения свой шлем. Она уже собиралась выходить, но остановилась, чтобы сказать: — Не вылезайте. Дверь захлопнулась. Она надела шлем, обогнула автомобиль и открыла багажник, из которого поспешила вытащить свою штурмовую винтовку, которыми совсем недавно обеспечили всех егерей из Арделя, что устраивали боевые вылазки за стены городов. ВН-24 в компоновке булл-пап была довольно убойной вещью, о надежности которой спорить не приходилось. Кларисса в спешке зарядила винтовку, затем закрыла багажник и посмотрела на Пьера, что уже стоял со своим молотом в правой руке и пистолетом в левой руке. — Ты чувствуешь то же, что и я? — спросила она. Ответа не требовалось, поскольку всё было очевидно, но егерь всё равно кивнул. — Тогда готовься. Ты держишь дорогу со своей стороны, я — со своей. Не зевать, понял? Пьер отошёл к капоту автомобиля, в то время как Кларисса заняла позицию у багажника. Повсюду была кромешная тьма, даже свет от фар нисколько не помогал в повышении видимости. С каждой секундой напряжение возрастало. Кладбищенская тишина, прерываемая стрекотанием насекомых со стороны обочин, делала только хуже. Но даже она имела свой конец. Вдалеке послышался рёв мотора. Кто-то нёсся на невероятной скорости, собирая каждую кочку на дороге. — Пьер! Сюда! — крикнула Кларисса, вскидывая винтовку перед собой. Он хотела установить прицел перед поездкой, но забыла, за что в самый ответственный момент ругалась на себя, ибо из-за собственной глупости ей пришлось довольствоваться просто мушкой. Звук становился громче с каждой секундой. Когда к ней приблизился Пьер, рёв был слышен так хорошо, словно преследователю оставались какие-то мгновения до сближения. Вдали вспыхнул холодный огонёк. Мотоцикл. Это объясняло такую скорость. — Готовься, — проговорила егерь. — Это не люди. И они явно по нашу душу… Кларисса и представить себе не могла, насколько она была права в тот момент. По ушам ударил звук взрыва, настолько знакомого, но при этом такого чужеродного, что её сердцу стало тяжело. Тьма вырвалась, причем сила Выброса, волна от которого уже преодолела внушительное расстояние и коснулась обоих егерей, была невероятна. Они были близко. Пьер посмотрел на Клариссу, Кларисса посмотрела на Пьера. Им ничего не оставалось больше. Они высвободили свою Тьму. Время словно замерло. Темнота расступилась перед ними, в ней стало легче ориентироваться. Девушка бросила винтовку себе под ноги, перешагнула через неё, затем вытянула левую руку в сторону, в которую тут же прилетела черная, словно уголь, цепь с горящим фиолетовым клинком на конце. Она почувствовала, как энергия просочилась в её тело из окружающей среды, как эта самая энергия в стремительном темпе преобразовалась в электричество, в молнию, охватившую саму Клариссу и её Титул. Её глаза запылали пурпурным цветом. Глаза Пьера же стали бледно-синими. От него и его молота, покрывшегося инеем с черными вкраплениями, исходил пронзающий кости холод. Аспекты Молнии и Стужи в сочетании считались самой страшной силой. По крайней мере, так считали те, кто не сталкивался с силой двух егерей Аспекта Крови. Поля Выбросов четырех, как оказалось позднее, егерей соединились в один. Земля в мгновение окрасилась в белый цвет, словно её застелили ковром из пепла. Преследователи спрыгнули с мотоцикла на ходу, оставив его катиться по земле в горизонтальном положении. Напали сразу, без лишних разговоров. Послышался выстрел, за которым последовал взрыв. Пуля врезалась в землю прямо под ногами Пьера: от возникшей волны его откинуло на крышу автомобиля. Кларисса только успела проводить его взглядом, как она услышала четыре оглушающих свиста. Она повернула голову: в неё летели четыре красных сгустка Тьмы, превращенных усилиями носителя в четыре огромных меча. Инстинкты Клариссы никогда её не подводили, и этот раз исключением не стал. Она отпрыгнула в сторону, на обочину дороги, но тут же выпрямилась, расставив ноги по ширине плеч. Клинки пролетели мимо, вонзившись через несколько секунд в землю и оставив на ней следы, словно кто-то пропахал пыльную поверхность гигантской мотыгой. Они встретились взглядами. Их было двое — женщина и мужчина. Женщина носила маску, что закрывала половину её лица, и черный капюшон, мужчина же скрывал своё лицо шлемом с внушительным визором, он носил тёмно-бордовый плащ. У неё в руках находился нож, в древности звавшийся «финкой». Она игралась им без остановки, но Кларисса была уверена, что егерь была готова воспользоваться своим оружием по назначению в любой момент. Он держал в руках револьвер, что без остановки менял цвет от красного до черного. Вокруг них обоих летали, словно хлопья снега, частицы Тьмы, и их было много. Кларисса сталкивалась с егерями с Аспектом Крови, и каждый из них отличался особой свирепостью в бою, с каждым было невероятно проблематично совладать, поскольку Кровавые всегда были другими, более непредсказуемыми. Девушка сглотнула слюну. Она никогда не думала, что ей придется сражаться сразу с двумя Кровавыми. Даже учитывая наличие Пьера, что был довольно опытным бойцом, её шансы были невероятно малы. Но они хотя бы были. Пьер наконец вернулся, спрыгнув с автомобиля, из внутренностей которого слышались полные страха крики Уотана, и встав наконец на ноги. — Вас предупреждали, — произнёс егерь, что держал револьвер. Его голос был сильно и искусственно искажён шлемом, причем так, чтобы одним голосом он мог внушать страх. И это работало. — Вы должны были умереть ещё раньше, — проговорила женщина. Её голос тоже был искажён, но это было сделано скорее для того, чтобы скрыть её личность. И это у неё тоже работало. — Но мы эту оплошность исправим сейчас. Пьер напал первый. Он налетел на егеря с револьвером, который, видимо, этого и ждал. Выстрел. Раздался невероятный звон, который оглушил даже самих егерей. Усиленная Тьмой пуля попала в молот бугая, оставив на нём гигантский черный след в виде круга. Следующий ход сделала женщина, налетев на Клариссу со своим клинком. Егерь с трудом ушла от первой атаки, увернувшись в изящном пируэте. Делая разворот, она увидела в воздухе ту самую финку, которая по взмаху руки своей хозяйки стремительно полетел в сторону Клариссы. Егерь не растерялась. Она перекатилась в сторону, увеличила дистанцию между ними, а затем, раскрутив клинок на цепи, швырнула его в сторону соперницы. Звон звеньев прекратился тогда, когда наклонила Корпус и поймала Титул Клариссы прямо за клинок. Они встретились взглядом. Рубиновые глаза были полны агрессии, истинной и первобытной, дикой, но не ненависти. Было видно, как Кровавая сдерживала себя, дабы не перейти черту. Аметистовые же глаза были полны страха, адреналина, который этот страх вызывал. Кровавая потянула цепь на себя, но этим она только подставила саму себя. Кларисса заставила свою Тьму работать на неё ещё сильнее. По цепи пошло электричество в стремительном темпе, которое поразило Кровавую, что оказалась самым последним звеном этой цепи. Женщина вскрикнула, обмякла, выпустила из рук клинок и покосилась. Она попятилась, остановилось только у машины посреди дороги, уткнув в неё руку. Кларисса не растерялась: она подтянула к себе конец цепи, вновь начала его раскручивать и, дабы не тратить времени на лишнюю трёпку и помочь Пьеру в его бою со стрелком, направила клинок прямиком в голову противницы. Но ему не было суждено достичь своей цели. В процессе боя с Кровавой, выстрелы из револьвера превратились в банальный фоновый шум, на который Кларисса не отвлекалась, совсем позабыв о Кровавом. Но стрелок сам напомнил о себе. Девушка осталась поражена уровнем реакции Кровавого, что, находясь под усиленным давлением Пьера, смог подстрелить летевший в его напарницу клинок на цепи. Из-за взрыва, возникшего из-за реакции Аспектов, Кларисса выпустила из рук основание своего Титула и закрыла уши, в которых встал звон, рвущий перепонки. Стрелок же оказывал достойное сопротивление Пьеру. Кровавый, несмотря на очевидное преимущество бугая в ближнем бою, не сдавал позиций и даже порой перехватывал инициативу. В какой-то момент он и вовсе поменялся со своим противником ролями. Каким бы опытным Пьер не был, было видно, что Кровавый был сильнее во всём. И если Кровавая потеряла очевидное преимущество из-за своей собственной ошибки, возникшей из-за чрезмерной ярости и заносчивости, то стрелок себе таких не позволял. Он двигался быстро, в какой-то степени грациозно, не позволяя себе тратить патроны впустую. Уворачиваясь от молота, Кровавый контратаковал кулаками и ногами, чем очень сильно озадачивал Пьера, чьи глаза из-за чрезмерной уверенности были затуманены. В какой-то момент стрелок наконец выстрелил, тут же спустив курок для ещё одного выстрела. Если бы Пьер не был немым, то его крик наверняка разорвал бы ткань мироздания. Он рухнул на землю, даже не на колени, ибо обе каленные чашечки были прострелены. Кровавый ударил его каблуком сапога по лицу, а затем, тщательно прицелившись и подождав пару секунд, нажал на спусковой крючок. Он ждал только для того, чтобы как можно больше Тьмы окружило его Титул. Он заряжал револьвер силой, и когда зарядил — выстрелил. Пьер исчез в одно мгновение, не издав ни звука. От него ничего не осталось, кроме пыли, поднявшейся до небес. Кларисса пришла в себя через несколько секунд после оглушения, и ровно в тот момент её товарища не стало. Её сердце, до того итак бившееся быстро, уже буквально требовало выпустить его из грудной клетки, где ему было очень тесно. Она не растерялась. Кларисса вытянула руку, к которой через пару мгновений прилетел клинок на цепи, но было уже поздно. Кровавому не было смысла экономить патроны. Она громко закричала. Осознание того, что она потеряла правое запястье, в котором и находился клинок, пришло не сразу. Кларисса вытаращила глаза, опустила взгляд в землю и наклонила корпус. Боль стремительной волной растекалась по всему телу. Она больше ничего не видела. В её живот, словно пуля, влетела финка, рукоять которой Кларисса увидела очень отлично. Девушка упала на колени. Красный нож вылетел из неё. Кровавая пришла в себя. Электрический разряд хоть и поразил её, но она отошла после него слишком быстро. Клариссе стало очевидно, что разница между ними в силе была колоссальна. Мидгардцы оказались… — Не так уж и бесхребетны, да? — произнесла Кровавая, схватив её за подбородок и приложив лезвие финки к её шее. — Ты это хотела сказать тогда, да? Очень жаль, что ты не сможешь рассказать своим друзьям о том, что произошло сегодня. Они оба стояли перед ней, возвышенные, словно Боги. — Адепты послали тебя и твоего друга на верную смерть. Всё ещё веришь в их избранность? Всё ещё веришь в них? Глупая девчонка… А ведь… Выстрел. Кровавая встрепенулась. Тело Клариссы упало на землю, на спину. Она сложилась, как карточный домик. — Я не соглашался быть свидетелем пыток, — произнёс егерь. — Оба мертвы. Оба получили по заслугам. Ты довольна? Кровавая выпрямилась, взмахнула рукой с горящей красным финкой и устремила свой взгляд в визор шлема Кровавого. Её красные глаза были полны ярости, но не той, что вела её во время боя. Эта ярость была слаба, слишком слаба, чтобы заставить её действовать. Она очень быстро потухла, словно спичка при сильном ветре. Мир очень быстро вернулся к своим прежним настройкам, вновь везде воцарилась кромешная темнота, но им, в отличие от Пьера и Клариссы, она не мешала. Чем старше егерь, тем лучше он видит во тьме. Кровавый убрал в кобуру револьвер, махнул рукой в сторону автомобиля. — Что с этим делать? — спросил он. Кровавая тяжело вздохнула. — Червя мы не трогали, — ответила она, — расправились только с егерями, которые нарушили правило Красного перевала. Как бы он не жаловался, Адепты не позволят этому перерасти в большой конфликт, даже если люди в Арделе будут возмущаться. Она прошла к автомобилю, открыла дверь заднего ряда и заглянула в салон. Уотан лежал с поджатыми коленями груди, тяжело дыша, вытаращив свои глаза на егерей. Его взгляд был полон страха, такого, каким он и задумывался природой. Он пополз по сидению в противоположную сторону от появившейся Кровавой и Кровавого, что стоял за её спиной. — Твоя машина на ходу? — спросил егерь своим искажённым голосом, от которого шея Уотана, казалось, перестала существовать вовсе. Дипломат, с трудом сдерживая дрожь, кивнул. — Тогда двигай отсюда, — прорычала Кровавая, вцепившись в него взглядом серых, словно скала, глаз. — Возвращайся обратно в Ардель. Передай Адептам, что больше проверок мы не потерпим. — П-п-проверок? — промямлил Уотан. Он не понимал, о чём говорила егерь. Кровавый хмыкнул. Цели егерей и дипломата разнились, в противном случае его глаза выдали бы его. Но он спрашивал, искренне не понимая. — Они поймут, — ответил егерь. — Они всё поймут. Кровавая захлопнула дверь…