***
— Знаешь, Ванюшка… — говорил дедушка, сидя на краю лавки у печи и смотря на меня с маленьким братом, — ...раньше времена совсем другие были. Верили в других богов, боялись. — Чего боялись? — удивленно спросил я, смотря на маленькие, но невероятно глубокие черные глаза дедушки. — А много чего. Всякие твари водились тут. И в лесу, и в домах даже. Я переглянулся с братом. Дедушка часто рассказывал нам сказки, но в конце каждой из них добро неизменно побеждало нечистые силы. А сейчас я впервые услышал что-то новое, необычное... не было раньше такого, чтобы дедушка рассказывал об опасности. Я даже немного насторожился, скорчив серьезную гримасу и готовясь слушать, но дедушка, увидев это, лишь хрипло посмеялся. — Ванька, ну и рожицу скорчил! — заливаясь смехом громко сказал дедушка, закинув большую, морщинистую ладонь на мою голову и потрепав мои и без того запутанные темные волосы. — Да я... да я послушать хочу, деда! Расскажи, ну-у! — просящим голосом ответил я на хохот, в то время как Ромка, совсем маленький, ещё размером с собаку, непонятным взглядом смотрел на нас и скорее всего даже понимал смысла наших речей. Дедушка тут же стал серьёзнее, пусть и не терял свою теплую улыбку. Он переместил руку с моей головы на плечо, посмотрев сначала на брата, а затем на меня, после чего продолжил. — Тогда слушай, внучок... леса наши так как сегодня богаты были не всегда. Раньше тут хозяином был не человек, а... — Бирюк? — тут же перебил его я. — Какой бирюк, Ванька, дурачок чтоль? Было бы так, не было бы сказки. Слушай-ка внимательно, а то как тресну ложкой по лбу! Я тут же притих. Получить по лбу было моим самым большим страхом, даже сильнее, чем быть отпоротым гашником. От него все очень болит, но когда ложкой стукнут, на лбу след остается. и как потом на улицу выйти? Ребята засмеют, а Дашка, моя подруга, и то успокоиться со смеху не сможет. Позорно это. — Хозяином леса в те далекие времена было Лесное Лихо. Нечистая сила по сравнению с ним — бабушкины сказки. Лихо это не имеет имени, или по крайней мере мы его не знаем. Давно это было... мне эту историю ещё ваш прапрадед рассказывал, как жив был… Дедушка на мгновение помрачнел. Может он как и я сейчас когда-то сидел в теплом доме рядом с любимым дедушкой и слушал леденящие душу истории? Наверное это он и вспомнил сейчас. Такое лицо у него было только когда бабушка умерла. Тогда он горевал все время и почти не ел, но сейчас дедушка снова продолжил рассказ, будто бы болезненно приятные воспоминания просто улетучились. — …тогда, в его времена, ещё верили в древних. Зима суровая наступила, метели крутили чуть ли не каждый вечер, а все, кто выходил в такое время из дому, или просто отправлялись в леса, даже днем, пропадали. То называлось велением Лиха Лесного. Деревенские насолили ему, но неизвестно чем. Да даже скорее всего просто своим существованием. Сначала лихо забрало лесных тварей, и охотники ничего не приносили из лесу. Затем стукнули морозы... Зимы были затяжные, опасные. Потом уже начали просыпаться немертвые. — Кто такие немертвые? — с интересом спросил я, неосознанно перебив дедушку снова и тут же замолчал, ожидая удара деревянной ложкой с росписью по лбу, но дед будто бы ожидал этого. — Люди это. Те, кто помер, да в мир иной уйти не смогли. Таких Лихо при себе держит. таких использует, дабы те хитрыми способами в наши дома проникали да детей воровали, стариков убивали... такого в лесу встретишь, подумаешь, что свой, да он тебя только глубже заведет, в метели, дабы сгинул. — А Лихо это... с немертвыми. Они сейчас в лесу? Батька охотиться ходит туда, вдруг он... встретит кого и не вернется? — Не думай об этом, Ванечка. Врага прогнали давно, а твари его вместе с ним и сгинули. Безопасно сейчас в лесу, если про волков, кабанов да бирюков забыть. А ещё лисиц. Эти тварюги пусть и самые мелкие из всех, но такие прыткие. И часто бешеные. В лес сам не ходи никогда, и брата не пускай, а то потеряетесь и никакой дед вас не найдет и спасти не сможет. А теперь... — сказал дедушка уже тише, подув на полусгоревшую за вечер церковную свечу и затушив её, — ...быстро спать на печку, оба. Мать услышит, что опять ночами сказки слушаем — и вас и меня прибьет. Я послушно кивнул, вставая с пола и подбегая к лавке. Залезая на неё, я глянул на дедушку, что поднимал Ромку наверх и пожелал ему спокойной ночи, после чего и сам забрался на прогретую печку.***
Быличка дедушки намертво въелась в мою детскую память. Тогда мне было лет восемь от роду и даже удивительно, что этот момент я запомнил почти во всех подробностях. Жалко только, что через пару дней деда не стало... Он стар уже был, ходить без своей палки не мог, из дому выходил только на крыльцо, дабы пение птичье послушать. А мама с ним ругалась постоянно. Не нравилось ей, что дед нам такие сказки рассказывает. Да вот только когда дедушки не стало, она совсем помрачнела. Может стыдно стало, что со стариком так бранилась в последние дни его жизни? В любом случае матушку никто не винил. Ромка просто не помнил этого, слишком маленький был, а я уже тогда все понимал. Тогда как раз отец, справляясь с горем от потери батьки своего, переключился на меня. Начал учить меня вещам, которые давались мне трудно: сначала я просто помогал ему счищать перья с тушек кур, потом мне доверили сдирание шкурок с пойманных отцом лесных мелких животных, лисиц да зайцев. По мере моего роста задания усложнялись. Вскоре меня уже учили орудовать луком, точить стрелы из всего, что под руку попадется, ориентироваться на местности. Батька мой, Степан Палыч, хотел, чтобы я, как вырасту, стал охотником, как он, и дедушкины сказки быстро сменились на рассказы отца из его охотничьей жизни. Но в лес одного меня долго не пускали. Прошлая зима наступила рано. Как только снег выпал, уже было очень холодно, но именно в то время должна была состояться моя первая самостоятельная охота. И все прошло бы, да вот начали пропадать люди. Сначала пропал друг моего отца, дядя Никола. Он тоже охотником был. Затем пара девок пропала, потом какая-то соседская бабка... последней в ту зиму пропала наша мама, Настёна... Не знаю, что завело её в лес. она тогда с бани должна была до дому дойти, да баня наша прямо у леса стояла. Отец с деревенскими долго искали её, но ничего кроме её узорчатого убруса не нашли. Забоялись люди тогда, что в лесу что-то опасное завелось, вроде крупных волков или пары взрослых бирюков, что нападали на все, что видели, пытаясь прокормить себя. И тогда моя вылазка не состоялась... Но ныне, сегодня, все изменится. Я пойду туда. Пойду один, пока отец баню топит. Я принесу добычу. Плевать что, пусть это даже обычный заяц будет. Даже за мелкую шкуру на рынке пару грошей получить смогу.. Я докажу отцу, что я могу охотиться. Что я уже мужчина, что я могу прокормить свою семью так же, как и он сам.