Песнь метели. The song of the blizzard

      Тяжелый удар о дверь... Ещё один... Третий... Зверь с силой бился о деревянную дверь, иногда мощными ударами немного выбивая засов из крепления, из-за чего мне приходилось держать доску обеими руками, не давая ей двинуться с места. Я не был трусом, но сейчас мне хотелось расплакаться. Сердце мое бешено стучало в груди, так сильно, что я аж будто бы слышал этот внутренний грохот, смешанный с хрипом моего сбитого дыхания. Ещё немного и я больше не смогу держаться. Ещё один удар, и он проломится внутрь…       Я зажмурился, ожидая неизбежного, но вместо очередного удара наступила тишина. Гробовая тишина... Уморился? Или быть может специально решил дождаться, пока я передохну и снова ломиться начнет? Осторожно отползая от двери, я приблизился к небольшому окошку, дабы выглянуть и убедиться в том, что волк оставил меня в покое. Или же в обратном…       Взявшись рукой за хлипкую доску под окном, я чуть приподнялся, выглядывая и отодвигая другой рукой покосившиеся от старости дубовые ставни. Вид отсюда лежал прямо на двор перед домом и того, что происходило у двери со стороны крыльца, я не видел. Волка тоже не было... Не слышно было рычания, что преследовало меня от самой рябины. Даже следов на снегу, помимо моих, не было… Неужто мне все это привиделось? Я закрыл ставни на защелку и сел под печкой, что стояла в углу комнаты.       Я не торопился уходить, пусть и знал, что совсем скоро начнёт смеркаться. Солнце зимой всегда на небе мало держалось, тем более перед Колядой, а возвращаться в темень было бы самой настоящей глупостью. Что-то тянуло меня остаться здесь, в моем маленьком, холодном убежище. Стало быть, то был страх? Он, страх этот, сковавший мой дух во время встречи с чудищем, не отпускал, не давал разумно мыслить. Я боялся высунуться из дома, будто волк все еще был тут, ожидал меня вне укрытия.       Я неосознанно начал разглядывать место, где нахожусь, будто бы пытаясь успокоить этим свои беспокойные мысли, но, неожиданно для меня, о дверь снова что-то ударило, на этот раз слабже, будто бы враг мой уже не всей тушей бился , а легонько, без усилий, стуканул по двери рукой. Напряжение тут же начало расти. Я перевел взгляд на дверь, не думая хватаясь рукой за свой лук, что валялся у старой печки, после чего, второй рукой так же не глядя начал нащупывать рассыпанные по полу стрелы. Сердце вновь в пятки уходило, а я лишь надеялся на то, что засов выдержит.       В один момент что-то тонкое, короткое, показалось из щели прямо под древесной доской, обеспечивающей мою безопасность. Неужто когтище свое громадное просунул? Бежать к двери было поздно. Враг, пользуясь щелкой между дверными досками, поднимал балку выше, а та вот-вот упадет, откроет ничем больше не запертую дверь. Я что есть мочи натянул тетиву, подставляя в то же время стрелу и нацеливаясь на дверь. Выстрелю ему в морду, как зайдет, да выбегу из избы этой… Я выжидал момент. Когда засов упал, глухо ударившись о пол, а дверь медленно раскрылась, слепя мои глаза ярким дневным светом, пальцы мои дрожащие уже были готовы выпустить стрелу во врага. Да вот успел я приметить, что не враг то был, а человек, и вовремя опустил руки.       Я плохо видел вошедшего в избу человека, но само понимание, что зверя здесь не было, делало мне спокойнее на душе. Яркий свет с улицы заставлял меня щурить глаза, всматриваться в фигуру, что, стоя в дверях, смотрела на меня, держа в одной руке что-то похожее на колышек. — Ох… Кто таков? — послышался мне тихий, девчачий голосочек.       Только сейчас я смог разглядеть своего гостя. Девчонка… высокая, стало быть, с меня ростом, телпо одетая.. Говорила она не шибко громко, но даже так я мог хорошо услыхать её из другой части этой большой комнаты. Сначала я подумал, что это кто-то из наших девок, да вот голос этот я слышал впервые. Может, из соседских? Слыхал я, в соседней деревне, что прямо в лесах была, люди не так боялись Лиха. Поклонялись ему даже, ставили болванов, дары подносили животные. — Глухой, али как? — она вновь прервала тишину, на этот раз уже с недовольством в речах. — Не глухой я, — отвечал я хрипло, сжато даже как-то, начав собирать стрелы с пола и неопрятно пихая их в колчан. — Иван я. Заплутал.       Я не спешил говорить новой знакомой о своем страхе перед зверем. Да и разве охотники боятся? Они всегда, в любую непогоду отправлялись в дикие леса, дабы пищу семьям своим добыть. Батька даже один раз на медведицу набрел, но не бежал. И я бежать не должен был. — Заплутал, али со страху в чужую хату забежал? — ехидно продолжала девица, уже с какой-то непонятной улыбкой смотря на меня. — Видела я, как ты несся сквозь сугробы, будто бы бесы за тобой бежали. — Волк это был. Громадный, с медведя ростом. Рычал так, будто бешеный, гнал меня, покуда я…       Не успел я и мысль свою закончить, по комнате разнесся звонкий хохот девушки. Надо мной смеется? Что смешного то? Я тут же замолчал, приняв хмурый вид и смотря на неё со всей серьёзностью. Та, стало быть, не верила в мои рассказы о звере и громко смеялась, иногда вытирая пальчиком выступившие от смеха слёзы. — Волк! Да с медведя! Скажешь тоже! — Не веришь – не верь дальше, да вот только правду я говорю. — Не бывает волков таких, дурак. Привиделось тебе небось на холоде, а ты портки уж обмочил. Да тут не то, что не встретишь такого, как ты говоришь, да даже волков обычных зимой не видать. — Тебе то по куда знать? Живешь тут? — Живу. — Прямо в лесу? — Прямо в лесу, глупый. Тебе то разница какая? — вкрадчиво, заискивающе отвечала она, смотря на меня своими глазками.       Девица эта все же быстро начала успокаиваться, далее смотря на меня уже спокойнее, но с тем же хитрым взглядом. На удивление, в комнате уже не было так темно, как мне казалось во время пряток от волка. Быть может мое воображение и правда просто разыгралось, омрачая все вокруг для моих глаз? Даже если волк и был лишь видением, для меня тогда он был самым настоящим. От него даже на расстоянии смердило гнилью, что уж говорить о пронзительном вое, что я уж никак не мог себе в голове надумать да так хорошо представить. — Как тебя зовут? — начал я, смотря на новую знакомую. — А надо ли тебе имя мое знать? — снова расплывшись в широкой улыбке ответила девица.       Я растерялся и просто молча смотрел на девушку перед собой, что в ожидании моего ответа не отводила от меня глаз, накручивая на пальчик локон её распущенных, местами вьющихся светлых волос. — Не скажешь? — Ох… ну и скучный ты, Ванька. — вздохнула она, явно недовольная моим ответом. — Злата я. — Что ты именно здесь то жить решила? Ну, в лесу. Опасно же сейчас, Лихо зимой появляется, да людей крадёт. — Что за Лихо? — чуть вскинув брови спросила меня девица, будто бы и не знала о чудище, но вскоре её личико снова приняло этот ехидный вид, — Опять придумал себе что-то страшное? — Не придумал я… многие в деревне нашей верят в это. Лихо уже вторую зиму приходит, да когда случается это, пропадать люди начинают. — Глупые вы, крестьяне… — сказала Злата уже тихо, без улыбки, — напридумываете себе страшилок, да пугаетесь потом с каждого шороха.       Она посмотрела куда-то в сторону окошка, будто бы думала обо всем, что я ей рассказал. Неужто она и правда не знает про Лихо? Или просто не верит в него? — Если тебе боязно так, давай я тебя из лесу выведу, — продолжила девица, снова посмотрев на меня. — Не боюсь я ничего. — Еще как боишься, глупенький… Пойдем, пока не передумала.       Как только договорила, Злата тут же вышла на улицу, а я за ней. На улице было свежо… Солнце уже не светило так, как когда я выходил из своего дома. И только сейчас, при дневном свете, а не в темени пыльной лачуги, я смог рассмотреть её. На свету её светлые, немного даже неряшливые на вид волосы, отдавали рыжеватым оттенком. Кожа бледная, будто она из дому летом вообще на поля не выходит, аки Ромка… Лицо округлое, не пухлое, с маленьким, аккуратным носиком. А выше — глаза… красивые такие, светло-карие, немного даже желтоватые, медовые. Глазками этими моя спутница стреляла из стороны в сторону, осматриваясь и будто пытаясь понять, в какую сторону идти и, не успел я сказать о направлении, она тут же пошла в нужную сторону. Знает, где наша деревня находится? Откуда? — Так где ты живешь? Ну, по-настоящему? — нарушил я тишину, задав интересующий меня вопрос, ведь не верилось мне, что Злата и правда живет в этой лачуге. — Ванька, настоящий дурачок… — на что она лишь тихо, аккуратно просмеялась, — Сказала же, а ты и не запомнил. — И правда в лесу? В той избе, чтоль? Да не поверю. Нельзя тут выжить, тем более в одиночку… в такое то время уж точно. — Не жил — так не говори за меня. В лесу тихо, спокойно. Мало кто сунется, кроме таких особенных, как ты. — Особенных? — Дурных. Не задавай глупых вопросов, сам ведь прекрасно понимаешь, про что я.       Злата будто специально пыталась уколоть меня при каждом удобном случае. Но, несмотря на это, я все равно не думал даже спорить с ней, понимал, что девушка лишь подшучивает надо мной. — И давно ты тут? — Сколько я себя помню, Ванечка. Может быть даже дольше… Хах, об этом только богам известно. — Бог один. — Глупости… с чего ты взял? — тут же возмутилась Злата, немного даже воскликнув. — Ну… матушка так говорила всегда, да и в часовне нашей старый поп рассказывал. — Да? А бог этот ваш откуда взялся, а? — спрашивала Злата искренне не понимая, о чем я говорю, будто и правда из лесу не выходила ни разу. — Да не знаю я… дед говорил только, что когда он мальцом был, по другому было. Не было нашего на этой земле, а раньше вон деревяшки резные, как эту, ставили и им поклонялись.       Я указал рукой на старого, покосившегося идола, что торчал из кустов вдалеке и был обрублен топором на середине, из-за чего голова его свисала под тяжестью снега и вот-вот могла оторваться. Такие тут по всему лесу встретить можно было. Когда я ходил по грибы с мамой, та только плевала в их сторону и начинала креститься. Дед, наоборот, ягод им относил, клал рядом, шептал что-то да дальше шел. — Идол это, а не деревяшка. Такие из бревен вырезали, и каждый к своему богу относился. Они тут до твоего бога нового бога правили… и сейчас правят, — улыбнулась Злата, будто бы её слова больше не требовали моего ответа.       Я и не отвечал. Не могу я спорить о том, в чем сам не особо разбираюсь. Вскоре мы дошли до места, откуда сквозь деревья уже были видны избы. Злата остановилась, и я сделал то же самое. Захотелось мне, чтобы девица пошла со мной. Негоже было оставлять её жить так, как она жила раньше — в одиночестве, в холодной, старой избе, у которой вот-вот да крыша обвалится. — Ты не пойдешь со мной? — поинтересовался я, — голодная небось, в лесу то есть нечего, да и в тепле у печи хоть посидишь. — Ишь ты… Делать мне нечего. У меня свой дом есть, а по гостям я слоняться не желаю.       Девушка уже почти развернулась, желая уйти, как вдруг видимо подумала о чем-то да остановилась, снова посмотрев на меня. Я же в свое время и с месту не сдвинулся, просто смотрел на неё, желая хоть как-то проводить, хотя бы взглядом. — А ты в лес то зачем ходил? — спокойно, без прежнего ехидства спросила Злата.       И правда… Зачем? Я уже совсем забыл о том, что было целью моей вылазки. Дашин браслет… Даша. Как я мог забыть про неё? — Да… вещицу одну искал. Подруга потеряла, и вот… — Эту, чтоль? — вновь перебила меня Злата, доставая из-за пазухи тонкое, резное украшение из березовой древесины. — Откуда? — тут же подошел я, взяв браслет из руки девушки. — Нашла. В снегу валялся, где рябина растет. Надо же… себе оставить хотела, а теперь возвращать придётся!       Злата воскликнула, снова улыбнувшись мне. Но не было похоже, что её и правда интересовала такая простенькая, скривившаяся со временем вещица. — Спасибо, — продолжил я, убирая украшение за пазуху и так же смотря на девицу. — Должен будешь, — коротко, вкрадчиво ответила девица, вновь развернувшись ко мне спиной и пойдя куда-то вглубь леса.       Я посмотрел ей вслед. Злата не шла быстро, но из виду из-за кучи покрытых снегом кустов пропала быстро. Чудная она… Чудная, но до жуть какая интересная. Кто она такая? Почему живет в лесу? Может она просто пошутила надо мной и в деревне соседней живет, в той, где люди Лиха не боятся и в лес ходят безо всех наших страхов перед ним? Я поймал себя на мысли, что мне хотелось бы снова встретиться со Златой, но из этих мыслей меня вырвал голос со стороны моего дома, прямо за моей спиной. — Ваня! — послышался тяжелый, немного даже грубоватый, голос моего отца.