Это не моя судьба

AU Седьмой курс, сентябрь, но власть Волан-де-Морта распространилась не так быстро, как в каноне. Директором Хогвартса является МакГонагалл, а министерство еще держится под властью Скримджера. Дамблдор был убит вместе с Сириусом во время боя в Министерстве в конце пятого курса. Поиск и уничтожение крестражей происходили на шестом курсе. ________________________________________________________ Уничтожая последний крестраж Волан-де-Морта, диадему Кандиты Когтевран, Гарри испытывал ни с чем несравнимое чувство. Возможно, это было лишь влияние темной магии, что окружала последний заточенный в предмет осколок души Тома Риддла, но Поттер готов был поклясться, что голова у него закружилась от облегчения. От осознания того, что финал близится, что недолго еще магической Англии прогибаться под тиранией Волан-де-Морта, опасаясь выходить из дома по вечерам и выпускать детей погулять на улицу. Рон сидел рядом, обнимая за плечи Гермиону, на которую поток темной магии, вырвавшийся на свободу в момент уничтожения крестража, почему-то повлиял сильнее, чем на них, и ее все еще била мелкая дрожь. Подростки разместились в Выручай-комнате прямо посреди кучи хлама, накопившегося здесь с самого основания школы. Если бы они обратили внимание, то заметили бы небрежно сваленные стопки книг, старую обшарпанную от времени и разъеденную молью мебель, целую гору мантий старого фасона, которые, скорее всего, попали сюда еще во время Основателей, и множество других вещиц от использованных перьев до любовных писем людей, которых уже давно нет в живых. Но все это сейчас меньше всего волновало Гарри, Рона и Гермиону. Младший Уизли раздумывал о том, что как только его друг Гарри победит Волан-де-Морта, а теперь, когда крестражи уничтожены, он уже не сомневался в том, что это произойдет, и непременно в ближайшее время, он сделает предложение Гермионе. Рон вспоминал их робкий поцелуй возле Тайной комнаты и думал о том, что уже скоро все будет хорошо, он получит хорошую должность в Министерстве, они купят для начала маленький, но все же свой собственный домик и будут там жить. Гермиона же думала совсем о другом. Ее друзья это не почувствовали, как она предполагала, потому что Волан-де-Морт поставил какую-то дополнительную защиту, если его крестраж попробует уничтожить маглорожденный волшебник. Девушка ощутила такой ужас, животный страх такой силы, какого еще не испытывала в жизни. Тьма, мерзкая и вязкая, которая выходила из крестража, словно вся устремилась к ней, вызывая жуткие воспоминания и заставляя страшиться прошлого и чего-то неизведанного. Она будто находилась внутри нее, отвратительными щупальцами прощупывая ее сознание и душу, пока Гарри не разрубил, наконец, злополучную диадему. Друзья просидели так несколько минут, а может и часов, за временем никто не следил, а затем тихо, под мантией-невидимкой покинули Выручай-комнату, направляясь к гостиной Гриффиндора. Это было опасно, опрометчиво, но они все же решили навестить Джинни. Скримджер старался противостоять Волан-де-Морту, Министерство еще держалось, но Пожиратели смерти проникли уже почти во все отделы и заняли большинство руководящих постов. Краха Министерства Магии просвещённые о ходе войны люди ожидали со дня на день. Ежедневный пророк и прочие печатные издания активно поливали Поттера, который еще и по непонятной причине отказался от учебы в Хогвартсе после пятого курса, грязью, чуть ли не прямым текстом обвиняя его в причастности к убийству Дамблдора. А еще Гарри и его друзей разыскивали за проникновение в сейф Лестрейнджей и кражу личной собственности заместителя министра. Амбридж вовсю размусоливала эту тему в прессе. Уже у самой гостиной Гриффиндора, когда в конце коридора виднелся портрет Полной Дамы, кто-то внезапно сдернул с золотого трио мантию-невидимку. Гарри быстро обернулся, выхватывая палочку, Рон среагировал немного медленнее, а Гермиона просто отступила на несколько шагов – у нее не было палочки, она сломалась во время их триумфального проникновения в Гринготтс. Профессор МакГонагалл, а ныне директор Хогвартса, посмотрела на них строгим взглядом, в котором явно читалась гордость и капля жалости. — Мистер Поттер, вас хотят видеть в кабинете директора. Мистер Уизли, отведите мисс Грейнджер в больничное крыло, ей требуется помощь. — Рон не спешил отходить, как и опускать палочку, но болезненный вид Гермионы сделал свое – он подчинился, кивнул и, взяв подругу за плечи, повел к медсестре, озираясь по сторонам и освещая палочкой темные углы.

***

Гарри сидел в мягком кожаном кресле напротив человека, которого считал мертвым. Альбус Дамблдор. Такой же, как и год назад. Пронзительные голубые глаза, мантия с полумесяцами, очки-половинки и неизменно добрый, понимающий взгляд. Это не могло быть правдой! Слова человека, за которого еще год назад он, не задумываясь, отдал бы свою жизнь, эхом отдавались в голове. Дамблдор в этот вечер много говорил, но Гарри не осознавал уже ничего после нескольких фраз, прозвучавших в самом начале. Он не Поттер, он не Гарри. Лили и Джеймс, которых он никогда не знал, но любил – живы. У них есть сын, которому суждено стать Избранным. Как такое возможно? Разве так бывает? Чтобы вся жизнь, до последнего слова, была ложью. И опять громкие фразы о том, что так было нужно для победы. Да разве нужна ему эта чертова победа?! Нет. Она была нужна Гарри. Поттер хотел сразить Волан-де-Морта, отомстить за смерть родителей, которые, как оказалось, не только не умирали, но еще и не были его родителями. Лили и Джеймс родители того Гарри, другого, который провел свое детство в достатке, не обделенный родительской лаской, готовясь принять в будущем лавры победителя. — Как меня зовут? — парень поднял пустой взгляд на директора, который смотрел на него с жалостью. — Кто я? — Тебя зовут Алан. Большего я сказать не могу, потому сам знаю о тебе очень мало. Когда я тебя нашел, тебе было три года, а значит сейчас тебе девятнадцать. — Дамблдор развел руками, как бы показывая, что это все. — А родители? Кто мои родители? — спросил парень, закрывая лицо руками. Он чувствовал себя полностью опустошённым. — Мне не известно, — покачал головой профессор. — Алан, — он специально называл мальчика этим именем, чтобы дать ему привыкнуть, — если ты хочешь, мы можем объявить всем о том, что именно ты совершил те подвиги, Гарри же предстоит один на один сразиться с Волан-де-Мортом. А ты прославишься, как человек, отрезавший ему путь к бессмертию. — Прославлюсь, как мальчишка, который настолько жаждал славы и популярности, что всю жизнь притворялся Гарри Поттером? — закричал Алан, вскакивая с кресла. — Не надо мне такого! Просто оставьте меня в покое! — Ты должен успокоиться. Возьми себя в руки, нам надо многое обсудить. Я думаю, что мы можем вернуть тебе внешность, данную при рождении, и устроить в Хогвартс как нового ученика. Ты отучишься последний год, получишь диплом, а потом сможешь найти достойную работу. Я позабочусь, чтобы ты добился успеха, куда бы ни решил пойти, мой мальчик. Алан просто закипал от накопившейся в нем злости. — Я не ваш мальчик, — передразнил он директора, удивляясь собственной наглости. — Вашим мальчиком был Гарри, а я не он! И не хочу я заканчивать Хогвартс, не надо больше лезть в мою жизнь. Я просто уйду. Как мне перестать быть Гарри Поттером? — он ткнул пальцем в свой шрам, еле сдерживаясь, чтобы не начать громить директорский кабинет. Дамблдор молча поставил на стол перед ним флакончик с темно-красным зельем. — Хорошо. Если ты так считаешь… Выпей, когда сочтешь нужным. Мои двери всегда будут открыты для тебя, когда одумаешься. — Алан взял зелье и засунул в карман мантии. — Но я боюсь, что вынужден настоять на Непреложном обете, чтобы ты не наделал глупостей. Пожиратели смерти могут воспользоваться тем, что ты сейчас уязвим, и выведать у тебя важную информацию. — Я не принесу обет. Ничего я вам не должен! Имейте совесть, вы разрушили мне жизнь. — Последние слова Алан произнес тихо, почти шепотом. Внезапно дверь кабинета широко распахнулась, а на входе в нее стоял ни кто иной, как Гарри Джеймс Поттер. Настоящий Гарри Поттер. Алан внимательно посмотрел на широко улыбающегося парня. Они были похожи. Очень похожи, но разница все же была. Этот Гарри был немного выше и более крепкого телосложения – в его жизни не было несчастливого детства у Дурслей, его кожу покрывал загар, одежда была более дорогой, и выглядел он поухоженнее, в его облике чувствовалась женская рука. Вероятно, Лили, его матери. И конечно же, у него отсутствовала главная отличительная черта, по которой Гарри всегда узнавали - шрам в виде молнии. Заметив Алана, который все еще был на него крайне похож, Гарри улыбнулся, казалось, еще шире и протянул руку для приветствия. — Ты должно быть Алан, да? Наслышан. — Он был вежлив, но ему было, несомненно, приятно, что он выглядел лучше своей другой версии, и поэтому в его голосе звучало едва различимое превосходство. — Я тебя ненавижу, — сквозь зубы произнес Алан и широким шагом покинул директорский кабинет, оставляя ошарашенного Гарри за дверью. В этом парне он увидел человека, котором мог бы стать, будь он настоящим Поттером и будь у него нормальное детство. Сперва Алан хотел пойти в больничное крыло и найти Рона и Гермиону, но потом передумал. Ему не хотелось сейчас не перед кем объясняться, он не был уверен, что они дружат с ним, а не с Гарри Поттером. Ему хотелось просто забыться. Алан стремительно покидал Хогвартс, словно оставляя позади себя прошлое, лживый образ Гарри Поттера и директора, которого никогда не простит, направляясь к Хогсмиду. Он накинул на голову капюшон мантии, чтобы никто не узнал в нем Мальчика-который-выжил. Вся его жизнь оказалась фарсом, все, что он делал, оказалось лишь его ролью в большом спектакле, организованном Дамблдором. Дружба Рона и Гермионы предназначалась Гарри Поттеру, а не ему, так же, как и чувства Джинни, даже ненависть Волан-де-Морта не направлялась на него. Теперь у него нет ничего, даже цели в жизни! Об этом Алан думал, сидя у барной стойки Кабаньей головы и заливая проблемы алкоголем. Он разглядывал посетителей, вглядывался в лица, в основном скрытые под темными плащами и думал о том, что они никогда не узнают его имени, никогда не узнают о роли, которую он сыграл в общей победе, и его это, несмотря на внутренние протесты, угнетало. «Они все тебе должны. Каждый из них твой должник. Ты старался ради каждого из них, а чем они отплатили тебе? Вышвырнули, как бесполезный хлам, отработанный материал!» — шептал какой-то странный внутренний голос, которого раньше Алан за собой не замечал. «Отомсти им за то, что тебя лишили детства — твердил голос. — Если бы не ты, они были бы мертвы. Их бы всех погубило правление Темного Лорда, может не сегодня, не завтра, но точно погубило. У тебя есть право на жизнь каждого из них, так забери эти жизни, проклятье поможет. Ты же чувствуешь силу, которая могла бы принадлежать тебе. Ты жаждешь их смерти, ты же их ненавидишь». — Хватит! — крикнул Алан на весь бар, и все сидящие в нем повернулись к нему. — Я не хочу этого! — он разбил об пол уже опустевшую бутылку огневиски. Бармен запричитал что-то про несносную молодежь, убрал с помощью магии осколки и сказал, что больше парню не нальет – и так перебрал. — За все ответят только те, кто виноват. Они за все ответят… — сквозь зубы процедил Алан и, опустив голову на стол, заснул прямо за одним из столиков.