Сладких снов

Первые лучи восходящего солнца прорывались в комнату через шторы, один за другим назойливо падая мне на лицо и вызывая резь в глазах. Пытаясь скрыться от них, я перевернулась на другой бок и сонным взглядом начала осматривать комнату, погружённую в полутьму: вот потухший камин, вот столик со стопкой аккуратно сложенных книг, а на кресле рядом словно сидела огромная чёрная тень... В этой тени явно было что-то не так и я пару раз моргнула, пытаясь получше её разглядеть, но когда она приобрела человеческие очертания, моё сердце на миг замерло. Всё тело просто окоченело, а в голову настойчиво лезли самые страшные образы. Но уже в следующую секунду сонный разум всё же смог разобрать знакомое чёрное одеяние и всю тревогу как рукой сняло. Неожиданным гостем оказался Ришелье, а не какой-нибудь вор или разбойник, как предполагало моё испуганное сознание. Он неподвижно сидел в кресле, устремив равнодушный взгляд на картину, что висела на противоположной стороне комнаты, и, кажется, сильно о чём-то задумался. В последнее время я ловила себя на мысли, что каждая новая встреча с ним каким-то странным образом радует и успокаивает меня, хотя раньше мне было страшно от одного его взгляда. Уж слишком я боялась этих бездонных чёрных глаз, которые словно видели меня насквозь, закрадываясь в самые потаённые уголки души... Нет, на самом деле, даже его присутствия было достаточно, чтобы противные нити страха цепко оплели моё сердце. Хоть Ришелье и был довольно стройным по телосложению, однако широкие плечи вкупе с высоким ростом и громоздким одеянием вызывали странное чувство удушья даже когда он просто стоял рядом. Я ощущала себя крохотной мышкой, загнанной в угол проворным котом, но в моём случае хищник совсем не спешил нападать. Он просто источал угрозу, наблюдая за реакцией своей жертвы, и словно упивался её безвыходным положением. Ну, по крайне мере, мне так казалось. В начале я держалась особняком, всем своим видом показывая, что мне неприятна его компания, и совершенно не спешила верить его словам, но со временем пришло осознание, что Ришелье вовсе не пытался мне навредить или напугать. Он просто по своей натуре был отчуждённым и серьёзным, да ещё и говорил таким низким и тяжёлым голосом, что я невольно приняла за враждебность его неумелое проявление заботы и симпатии. Оказалось, достаточно было лишь увидеть как он ведёт себя с другими людьми, чтобы различить его особое отношение ко мне. - Уже проснулась? - раздался вдруг низкий голос и только после него я заметила, что пара чёрных глаз теперь смотрела в мою сторону. Я растерялась как ребёнок, которого застали за неподобающим занятием, и, смущенно натянув одеяло повыше к лицу, выдавила из себя очень слабое "Да". Даже в этом полумраке я смогла заметить как его тело слегка напряглось и с минуту он молча наблюдал за мной, словно ожидая чего-то. Однако вскоре его хватка на подлокотниках ослабла и, поднявшись с кресла, он подошёл к кровати. Его тёмная фигура теперь возвышалась прямо надо мной и я ещё острее ощутила эту огромную разницу между нами: я едва доставала ему до плеч, даже когда вставала на цыпочки, а в нынешнем положении я и вовсе ощущала себя каким-то маленьким зверьком или насекомым. К счастью, он довольно быстро опустился на краешек кровати, прервав мрачный поток моих мыслей, и положил свою холодную ладонь мне на лоб. - Вспомнила что-нибудь? - он задавал мне этот вопрос уже четыре месяца подряд, однако мой ответ оставался одним и тем же - я просто качала головой. Увы, утраченные воспоминания что-то совсем не торопились возвращаться на своё законное место. Ришелье ничего на это не ответил и лишь краткий вздох сорвался с его губ. Интересно, это был вздох негодования или облегчения? Обрадовался ли он, что я не вспомнила ужасные события той ночи, или же огорчился тому, что я не вспомнила наши отношения? Я пару раз повторила про себя слова "наши отношения", словно пробуя их на вкус, и с удивлением осознала, что они не только не вызывали у меня былого отторжения, но и звучали крайне... волнительно. Его ладонь спустилась от лба к щеке и он пару раз мягко провёл по ней большим пальцем, от чего по всему телу пронеслось какое-то приятное ощущение. Я и сама не заметила как стала зависима от его прикосновений, а их за всё это время было немало: раньше робкие и почти невесомые, теперь же привычные и уверенные. Но кое-что было неизменным - Ришелье всегда обращался со мной с особой нежностью, будто с фарфоровой куклой, которую он очень боялся ненароком разбить. - Давно вы приехали? - спросила я, чуть прижавшись щекой к его ладони и наслаждаясь приятной прохладой его кожи, чем вызвала у него лёгкую улыбку. - Полчаса назад, - он склонился надо мной и я уже по привычке закрыла глаза, зная, что именно он собирается сделать, и в следующую секунду я ощутила мягкое прикосновение к уголкам губ. Кожа Ришелье всегда была прохладной на ощупь, но от его поцелуев моё лицо каждый раз начинало пылать, словно опалённое жарким пламенем. В подобные моменты я забывала обо всём на свете, и даже голос разума, который упорно напоминал мне о неправильности подобных отношений, просто терялся на фоне этих сладостных ощущений. - Спи, ещё рано вставать, - он провёл рукой по моим волосам, бережно приглаживая выбившиеся из косы локоны, а затем, взглянув на меня в последний раз, поднялся с кровати. Кровать неожиданно стала слишком просторной для меня одной и мне пришлось использовать всю силу воли, чтобы не схватить его за руку. Его забота слишком избаловала меня, и чем больше внимания он мне уделял, тем ненасытнее я становилась. Быть может, всему виной то, что мне всегда не доставало подобного отношения? Чувство, что тобой дорожат, любят и ценят было уж слишком опьяняющим, слишком приятным... Ришелье молча направился к двери и мне пришлось проводить его одним взглядом. Когда дверь за ним закрылась, я ещё пару секунд пристально вглядывалась в её сторону, а затем перевернулась на спину и вздохнула. Спать совсем не хотелось, особенно теперь, когда я знала, что он снова рядом. Ришелье ведь не было целую неделю и я успела изрядно истосковаться по его компании. Увы, какими милыми не были здешние обитатели в лице горничных и других слуг, они были довольно молчаливыми особами и даже те наши редкие разговоры обычно касались только ежедневной работы по дому. Нет, Ришелье, конечно, тоже не отличался особой разговорчивостью, но в беседах с ним всегда было что-то особенное и необычное. Может мне иногда непонятно (а порой и даже неприятно) то, с какой расчётливостью он размышляет о человеческой жизни, но что-то в его словах о судьбе и предначертании всегда отдаются странным эхом в моей душе. Я ещё полчасика провалялась в постели, пытаясь унять волнение от его возвращения, но в конечном итоге всё же решила встать и немного прогуляться. В доме почти не было мужчин за исключением нескольких работников, да и с ними я пересекалась лишь, когда того требовали обстоятельства, поэтому я просто накинула шаль поверх ночной рубашки и вышла в коридор. Проходя мимо комнаты Ришелье, которая находилась рядом с лестницей, я на пару секунд замерла, раздумывая о том, чтобы постучаться к нему. К счастью, голос разума воззвал к моей совести, напоминая о том, что он приехал где-то час назад. То есть, он был в пути всю ночь, а мне хорошо известно, что карета - не лучшее место для сна. Повторив про себя, что он сейчас, скорее всего, отдыхает после дальней дороги и что я ещё успею вдоволь с ним повидаться, я спустилась на первый этаж. В доме стояла полная тишина и лишь редкие звуки доносились со стороны кухни, где, по всей видимости, уже готовились к завтраку. Первые месяцы я чувствовала себя ужасно неуютно в этой тихой и спокойной атмосфере и каждый раз, когда в доме открывалась дверь, я замирала в ожидании услышать чей-то весёлый смех, торопливую беготню или громкую словесную перепалку. Но ничего подобного и в помине не было: обитатели дома, совсем как и его хозяин, были молчаливыми особами и даже свою работу старались выполнять без лишнего шума. Я как можно аккуратнее прошла мимо кухни, пытаясь не привлекать к себе лишнее внимание, и направилась в сторону задней двери. За домом находился небольшой, но довольно милый сад, и это, пожалуй, было самым шумным местом, которое можно было здесь найти. Ну, а мне сейчас было ужасно необходимо отвлечься от собственных мыслей, которые то и дело возвращались к Ришелье. Умом я понимала, что неправильно сейчас его тревожить, но сердце изрядно истосковалось по его компании... прикосновениям... Правда, когда я вышла на задний двор и тело пронзил холодный утренний воздух, мне пришлось использовать всю свою выдержку, чтобы не вернуться обратно в дом. Несмотря на летний сезон, утро в этих краях отличалось особой прохладой, но я лишь прикусила губу и, сильнее укутавшись в лёгкую шаль, зашагала в сторону сада. Почти в самом его конце находилась небольшая беседка и она была моим самым любимым местом после библиотеки. Высокие кусты, что росли рядом с беседкой, отбрасывали небольшую тень, помогая скрыться от прямых солнечных лучей и даря освежающую прохладу, и там было приятно посидеть в одиночестве с чашкой чая или книжкой в руках. Или в компании Ришелье... Я одёрнула себя, осознав, что снова вернулась мыслями к нему, и начала оглядываться в поисках того, что могло бы отвлечь меня. Проходя мимо кустов роз, я по привычке лёгонько коснулась бутонов и сразу же ощутила как капли росы прилипли к кончиками моих пальцев. В другое время я бы с радостью насладилась этим приятным ощущением, но сейчас я лишь сильнее съежилась от холода и ускорила шаг. Надо бы побыстрее добраться до беседки и... - ...et dimitte nobiset dimitte nobis... et ne nos inducas in tentationem... Когда от заветного места меня стали отделять лишь те самые высокие кусты, до моего слуха вдруг донёсся чей-то тихий шёпот. Нет, не "чей-то", я бы непременно узнала этот низкий голос даже среди сотни других. Боясь, что мне это просто послышалось, я медленно обошла кусты и застыла, ощутив странное чувство дежа вю. Вид Ришелье, который сидел на фоне пышной зелени, положив на стол перед собой книгу, казался до боли знакомым. В сознании даже проскользнула схожая сцена, но видение исчезло так же быстро, как и появилось, оставив после себя лишь лёгкую головную боль. Я какое-то время постояла в своём "укрытии", наблюдая за кардиналом, в надежде ещё что-нибудь вспомнить, но разум больше не подкинул мне никаких воспоминаний. К тому же, меня начало изрядно беспокоить состояние Ришелье... Он был довольно чутким человеком и его было невозможно застать врасплох (я пробовала), но сейчас он просто неподвижно сидел на скамейке, повторяя молитву и устремив пустой взгляд на книгу перед собой. — Ришелье? - я тихо его позвала, вплотную подойдя к беседке, и, как только он удивлённо взглянул меня, я сразу же поняла что именно с ним было не так. Он был полностью измождён. Нет, его мешки под глазами, конечно, всегда придавали ему немного усталый вид, но он никогда не был настолько болезненным. — Разве вам не следует сейчас отдыхать? Я быстро сократила расстояние между нами, испытывая странное желание отчитать его за столь халатное отношение к своему здоровью, но вовремя одёрнула себя от этой затеи. Подобную сцену даже воображать было нелепо: какая-то девушка ругает кардинала! В ответ Ришелье лишь медленно оглядел меня с головы до ног, а затем посмотрел на меня с немым вопросом во взгляде. А, мой наряд... — М-мне не спалось, в-вот я и решила... немного прогуляться, - затараторила я чуть заикаясь, яростно укутываясь в многострадальную шаль. — В ночной рубашке? - со стороны он выглядел вполне бесстрастным, но я слишком хорошо его знала, чтобы не различить саркастичные нотки в его голосе. Мои щёки тут же запылали и пока я пыталась найти достойное оправдание своему внешнему виду, он протянул ко мне руку. Я пару секунд просто смотрела на его руку, не понимая смысл этого жеста, а потом нерешительно вложила в неё свою ладонь. — Ты замёрзла. — А?.. Д-да не то чтобы... - его болезненный вид так сильно взволновал меня, что я вспомнила про холод лишь после его слов и тут же покрылась гусиной кожей. Ришелье пару долгих секунд прожигал меня взглядом, словно что-то решая у себя в уме, а затем молча притянул меня за руку. Он аккуратно усадил меня к себе на колени, не обратив никакого внимания на мой вялый протест, и, одной рукой обхватив меня за талию, он начал медленно поглаживать меня по плечу. Я теснее прижалась к нему, смущённо спрятав лицо на его груди, и вдохнула уже до боли знакомый аромат ладана. Какое-то время я просто неподвижно сидела у него на коленях, прислушиваясь к ровному стуку его сердца, пока он нежно держал меня в своих объятиях, положив подбородок мне на макушку. Я бы с радостью просидела бы вот так хоть целый день, но чувство тревоги всё никак не проходило, и, аккуратно оторвав голову от его груди, я робко подняла на него взгляд. Он уже не выглядел таким измождённым как раньше, но взгляд у него всё равно был усталым, тоскливым и... потерянным? — У вас измотанный вид, - чуть отстранившись, я поднесла ладонь к его лицу и с удивлением заметила, что он слегка вздрогнул от моего жеста. На пару секунд моя ладонь застыла на месте, но потом я легонько коснулась его щеки кончиками пальцев, очерчивая линию скул. — Почему бы вам не отдохнуть немного? Ришелье слегка открыл рот, словно собираясь, что-то сказать, но быстро сомкнул губы. Теперь мне казалось странным не только его состояние, но и поведение. Он был крайне прямолинейной особой и никогда не напускал на себя притворное дружелюбие, предпочитая быть честным в своих словах и действиях, но сейчас у меня было такое чувство, словно он увиливал от этой темы. — Вас... мучают кошмары? — перебрав несколько возможных причин в своей голове, я выбрала вариант, который казался мне самым вероятным. — ...Не кошмары, — мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его тихий шёпот, но, кажется, моя догадка была верна. Но зря я надеялась, что он поделится со мной своими снами - Ришелье отвернулся, словно намеренно избегая моего взгляда. Ну раз так, значит пойдём другим путём... — А вас долго не было. Вы, наверное, были очень заняты в Ватикане? — я попыталась вывести его на разговор и, к моему большому облегчению, Ришелье снова взглянул на меня. — Да, неделя выдалась загруженной: состояние Папы резко ухудшилось, да и Наследный при..., - он сначала резко замолк, словно удивившись собственным словам, а затем, поднеся руку к своему лицу, пару раз помассировал пальцами переносицу. Нет, тут явно что-то не ладное... — Что-то не так с Наследным принцем? — спросила я, не столько интересуясь самим принцем, сколько пытаясь понять сыграл ли он какую-нибудь роль в состоянии кардинала. Ришелье убрал руку от лица и тут же взглянул на меня. Его чёрные глаза загорелись знакомым тёмным пламенем. О, да, я хорошо знала этот взгляд, хотя и видела его от силы пару раз. Еле сдерживая усмешку, я снова провела рукой по его щеке. — Ваше Высокопреосвященство, неужели вы ревнуете? Его глаза чуть сузились, показывая, что я попала в самое яблочко и в этот раз я не смогла сдержать улыбки. Выражение его лица почти никогда не менялось, но за эти полгода я научилась без проблем читать его эмоции по глазам и жестам, и была крайне удивлена тем фактом, что он оказался довольно эмоциональным человеком. — Вам не нужно меня ревновать, — собрав всю смелость, я обвила руками его шею, а затем, заставив Ришелье наклониться, поцеловала его в губы. Я закрыла глаза, ощущая как краснеют мои щёки и наслаждаясь сладкой истомой, что разлилась по всему телу. Ришелье явно растерялся от моих действий и его ладони просто лежали на моей талии, не отталкивая меня, но и не притягивая меня к себе. Через несколько секунд, которые казались мне целой вечностью, я прервала поцелуй и отстранилась. Всю мою решительность как ветром сдуло и теперь с пылающим лицом я сидела у него на коленях, боясь даже поднять на него взгляд. Невольно вспомнилось с каким недоверием я смотрела на него, когда он впервые рассказал о наших возмутительно близких отношениях. Тогда мне было сложно даже представить, что я могла влюбиться в священнослужителя (тем более в кардинала!), а теперь сама лезла к нему с поцелуями... Когда неловкое молчание между нами стало затягиваться, я краем глаза заметила как его рука резко поднялась и тут же застыла в воздухе. В сердце начала нарастать паника. Какие эмоции сейчас отражаются в его глазах?.. А вдруг... он разочаровался во мне? А вдруг он теперь считает меня легкомысленной девицей?.. — Шули, - он еле слышно прошептал моё имя, тем самым прерывая ход моих мыслей, и резко приподнял меня за подборок. Я даже не успела понять, что именно произошло, когда наши губы снова слились в поцелуе, но в этот раз инициатива была у Ришелье. А у него всё было по-другому... более страстно и глубже... Это был тот вид поцелуя о котором приличные девушки будут говорить только очень тихим шёпотом, да и то лишь на ухо. Мои губы... нет, всё моё лицо сейчас просто пылало. Я сидела неподвижно, прижав руки к своей груди, и совершенно не знала, что делать дальше, пока в голове кружился целый рой мыслей. Ришелье пару раз прерывал поцелуй, позволяя мне немного отдышаться, а затем снова возвращался к моим губам. Пока одна его рука крепко держала меня за голову, не позволяя отстраниться, другой он словно изучал каждую часть моего тела, то поглаживая бёдра, то мельком касаясь груди, то играясь со шнуровкой моей ночной рубашки. Внизу живота возникло какое-то странное тягучее чувство и, наконец-то набравшись смелости, я снова обвила руки вокруг его шеи. Но в следующую секунду Ришелье резко замер и, отстранившись, взглянул на меня со странной смесью удивления и страха. Я заметила, что он успел усадить меня на стол, лишь когда он отвернулся от меня. — Иди в дом. Я скоро приду, - сказал он спокойным тоном и направился к перилам беседки. Со стороны могло показаться, что он просто рассматривает пейзаж, оперившись на перила, но вздувшиеся вены на руках выдавали его напряжение. Я спустилась со стола, торопливо поправляя шаль на своих плечах, и, что-то пробормотав ему в ответ, быстро вышла из беседки. А затем, сделав несколько шагов, бегом направилась в сторону дома, ощущая как пылает всё моё тело. Я знаю, что именно вызвало у Ришелье такую реакцию... Я не могла вспомнить свою жизнь после свадьбы, а вот что было до неё - помнила прекрасно. И в частности помнила как моя мать старалась во всех деталях объяснить мне некоторые особенности мужчин (чтобы я ненароком не разочаровала своего первого мужа), поэтому я хорошо знала как у них проявляется желание. И совсем недавно смогла даже почувствовать это самое желание, прямо перед тем как Ришелье отстранился от меня... От воспоминаний снова закружилась голова и мне пришлось пару минут постоять перед дверью, пытаясь успокоить своё сердце. В конечном итоге, за завтраком он так и не появился...