I’ll Fall, If You Do

      Ирука направлялся к машине, неся на плече нечто отдалённо напоминающее черную спортивную сумку. Хатаке ждал его в салоне и украдкой рассматривал. Пока никто не слышит, он позволил себе громко и несдержанно выдохнуть.       Какаши успел познакомиться со многими гранями привлекательности Ируки: иногда он мог счесть его просто сексуальным, в другие дни – безумно горячим, с недавних пор – бесподобным. Но с толстой тёмной косой, выглядывающей из-под свободной бордовой шапочки, парень казался ему невероятно милым. И это убивало. Какаши на полном серьёзе сомневался, что доживёт до конца вечера.       – Привет, – Ирука забрался в автомобиль и расположил сумку у себя в ногах. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что это не что иное, как чехол от музыкального инструмента.       – Это… барабан? – поинтересовался Какаши.       – Ага. У Котецу все костры под конец превращаются в концерт, так что я всегда прихожу в полной боевой готовности.       – Не похож на инструмент, на котором ты играл на квир-шоу, – отметил Какаши, выворачивая руль, чтобы выехать с парковки.       – Да, это другой, – Ирука одарил его ослепительной улыбкой, довольный тем, что Какаши уловил отличие. – Тогда был cajon, а это - африканский jembe, он мне даже больше нравится.       – М-м, – промычал Какаши, изо всех сил стараясь сохранять хладнокровие. Он оторопел от мысли о том, что снова увидит игру Ируки, ещё и в такой интимной обстановке. Ему точно конец. – Надо заезжать в алкомаркет? – меняя тему, уточнил парень. – Я взял упаковку Стелла Артуа и бутылку рома, – он слепо пошарил правой рукой за своим сиденьем. – Не знаю, какой ты любишь, так что… – в следующую секунду перед глазами Ируки мельтешила маленькая бутылка Don Q.       – Это потому что я пуэрториканец? – невозмутимо выдал Умино.       – Ч-чего? – сбитый столку, Какаши заметался. – Нет же, я… – блять. Он что, не в курсе какого-то паршивого стереотипа, или что это вообще значит?..       Ирука взял бутылку из его рук, и, когда они остановились на красный свет, указал на спрятавшуюся под основным логотипом мелкую надпись «Отборный ПУЭРТО-РИКАНСКИЙ РОМ».       Какаши весь съежился в кресле.       – Я… Даже не заметил, – честно признался он.       – Да расслабься ты, – прыснул Ирука. – Я просто прикалываюсь. Отличный выбор, ты молодец.       Едва не захлебнувшись задержанным дыханием, Хатаке издал нервный смешок.       – Рад стараться, – выдавил из себя он.       Они добрались до места назначения к девяти часам. В доме Котецу еще стояла тишь да гладь: студенческие вечеринки не начинались раньше десяти и достигали пика в районе полуночи. Какаши неохотно настраивал себя на предстоящий неловкий обмен вежливостями с незнакомыми людьми, втайне лелея надежду, что всё же сможет не выходя из зоны комфорта весь вечер пропрятаться у Ируки за спиной.       Не удосужившись постучаться, Умино просто толкнул дверь и залетел внутрь.       – Hola corillo! / (Привет, малой!) – выкрикнул он, проскакивая по коридору с непринуждённостью, присущей человеку, чувствующему себя как дома.       – Ирука! – спрыгнув со своего места на диване, откликнулся Котецу. – Llegué! / (Пришёл!) – он заключил парня в объятия и запечатлел на его щеке звонкий поцелуй.       Горячая волна ревности захлестнула Какаши. Неужто они настолько близки? Котецу со всеми так здоровается? Или только с Ирукой?       – Ах, и друга с собой привёл, – заметив присутствие Какаши, продолжил Котецу. Он прекрасно делал вид, что не знает Хатаке, но глаза его всё же выдавали.       Какаши внутренне съежился, молясь, чтобы его не начали тоже обнимать, но вместо этого Котецу протянул раскрытую ладонь.       – Котецу.       – Какаши, – представился он, завершая рукопожатие с парнем, вызывавшим самые противоречивые чувства последние несколько недель.       – Encantado / (Рад знакомству), – сказал Котецу и похлопал Какаши по плечу. – Мы уже зарядили костёр. Oye, смотрю, вы со своим алкоголем. На кухне ещё куча всего, если что – угощайтесь. И чувствуйте себя как дома. Ну, тебе не нужно напоминать, да, ‘Рука? – подмигнув Ируке, закончил он.       Умино ответил улыбкой, от которой у Какаши всё внутри перевернулось. Они что, ещё и прозвища друг другу дали? Хатаке готов был надуться как обиженное дитя.       – Tengo varios jugos para ti / (Я взял разные соки для тебя), – снова обратился к Умино Котецу. Он прошёл на кухню и Ирука проследовал за ним, Какаши затоптался следом. – Знаю же, как любишь всякую мешанину.       Хатаке начинал уже чувствовать себя третьим лишним, когда Ирука повернулся к нему:       – Котецу живёт со своими товарищами по полю. Он – питчер в бейсбольной команде, и если бы не твёрдый настрой стать археологом, мог бы даже играть профессионально, – с теплотой и гордостью заметил он. – Ему уже предлагали!       Бейсболист махнул рукой, но отрицать сказанное не стал, Какаши же украдкой оглядел его, инстинктивно оценивая как потенциального противника.       – Я бы пригласил вас обоих на игру как-нибудь, – Котецу выставил на столешницу бутылку клюквенного сока, – но Ирука уедет ещё до начала весеннего сезона.       Лицо Ируки мгновенно помрачнело, и Какаши сразу догадался, что упускает что-то важное.       – Так, пойду-ка проверю, чтобы Изумо не сжёг мне весь двор, – подвигав бровями, бросил Котецу. Уходя, он и понятия не имел, какую бомбу только что сбросил.       Ирука продолжил заниматься напитками, старательно избегая смотреть Какаши в глаза.       – Может, поставим твоё пиво в холодильник? – предложил Умино, всё-таки взглянув на него раз, искоса. Он убрал сок и оставил дверцу открытой, нервно дожидаясь ответа Какаши.       – Эм, да, давай, – кивнул он, и принялся вытаскивать бутылки из упаковки. Ирука разложил их на полке и захлопнул холодильник.       – Пойдём к костру, – бросил он, и, не дожидаясь реакции, развернулся и пронёсся мимо Какаши. Последнему ничего не оставалось, кроме как растерянно поплестись следом.       Они вышли через заднюю дверь, минули компанию на крыльце и прошагали прямо к огню. Огромный костёр мерцал в окружении стульев и разбросанных по траве одеял: Ирука выбрал опуститься на серапе, подальше от уже занятых мест. Какаши присел рядом, с беспокойством смотря, как Ирука сходу делает приличный глоток своего напитка.       Огонь плясал на смуглом лице, мягким светом стирая следы усталости и стресса, но Какаши не мог не замечать в нём отстранённости. Ирука словно отгородился от него стеной, его точно подменили – совсем не похож на себя в начале вечера.       Так что там говорил Котецу? Куда Ирука уезжает?       – Ты в порядке? – осмелился Какаши. Он не желал раскручивать догадки в своей голове, ничего хорошего из этого уж точно не выйдет.       Стены моментально рухнули. Какаши поразился тому, как изменил всё один простой вопрос.       – Клянусь, я собирался сказать тебе! – с отчаянием заоправдывался Ирука, не отводя глаз от кубиков льда, плавающих в стакане. – Но до сегодняшнего вечера всё было недосуг...       – Сказать что? – Какаши неожиданно для себя сильно занервничал.       – Я… – Ирука, теряясь, прикусил губу. – Я выпускаюсь раньше, – он нашёл в себе силы встретиться с Какаши взглядом. – Ну, вообще, я получу диплом вместе с остальными, просто меня приняли на стажировку, и она начнётся до конца учебного года. Мне удалось согласовать индивидуальный план, чтобы закрыть сессию до отъезда.       Хатаке старался мысленно разложить полученную информацию по полочкам, но ощущение ускользающей из-под ног земли никуда не девалось. В голове вертелся только один вопрос:       – Когда уезжаешь?       – В конце марта.       Меньше, чем через месяц. Нет. Нет, этого не может быть… От волнения у Хатаке пересохло во рту.       – А… – он покашлял, проталкивая застрявшие в горле слова. – А где стажировка?       Ирука сделал глубокий вдох, как перед затяжным прыжком в воду. Плохой знак, очень плохой знак… Блять.       – В Канаде.       Какаши весь побледнел и перестал дышать. Он попытался скрыть панику, подвинувшись на пледе, но Ирука, конечно, всё заметил. Он всегда замечал.       – Всё… нормально? – обеспокоенно глядя на Какаши, спросил он.       Нет, не нормально. Он не нормально, ничего уже не будет нормально…       – Я… – Какаши осёкся. Что он пытается сказать, что он может сказать, не выдавая своего отчаяния? – Я надеялся, что у нас будет больше времени, – тихо признался он.       Ирука выглядел так, словно вот-вот заплачет. Он спрятал лицо за стаканом, и когда опустошил и опустил его, на лице появилась улыбка. Натянутая. Фальшивая… Она просто разбила Какаши.       – Да ладно, месяц – тоже немало, так ведь? – Боже, актер из Ируки был ужасный, Хатаке не мог вынести этой деланной беспечности. – Получается, нам просто нужно чаще видеться, – брови шатена сошлись в одну линию в отчаянном старании сдержать эмоции, завладевшие его лицом.       Какаши заставил себя посмеяться, но только ради Ируки. Он не должен знать, что его новость разрушила все намерения Хатаке. Несколько недель – просто ничтожный отрезок времени, чтобы успеть воплотить их в жизнь.       – Я схожу… – Ирука указал на свой стакан, поясняя, что собирается наполнить его снова. – Тебе принести ещё пива?       Какаши заглянул в свою бутылку – оказалось, не выпил и половины.       – Да, пожалуйста, – попросил он, зная, что зальёт в себя всё, стоит Ируке только отвернуться.

***

      Ирука вцепился пальцами в кухонную стойку и прислонился лбом к верхнему шкафчику, стараясь справиться с подступающими слезами.       Узнав о стажировке, Какаши выглядел абсолютно несчастным, другое описание ему не подходило. Это поставило Ируку в тупик. Он уже успел признаться себе, что определённо влюбляется, и теперь страдал из-за близящегося отъезда. Но Какаши? Может ли он тоже прятать чувства, выходящие за рамки простой симпатии?..       Что именно происходит между ними – Ирука не знал. Он больше не пытался дать этому название. Какаши сказал, что хочет быть его другом, но они продолжали флиртовать. Постоянно. Это выходило настолько естественно, словно они ничего не могли с собой поделать, как будто пикантные перепалки стали их тайным языком.       Ирука удручённо потёр лицо.       Всё, хватит. Им нужно как можно скорее разобраться с недомолвкой, которая всё ещё держит их на расстоянии вытянутой руки, несмотря на очевидно взаимное желание сделать шаг навстречу.       Умино обновил свой напиток и отправился обратно во двор, встретив на пути препятствие в виде груди Котецу.       – Воу! – рассмеялся Хагане, вытянув руку во избежание столкновения. – Эй, estás bien? / (ты в порядке)? – рассмотрев лицо Ируки, он заметно напрягся.       – Sí, no es nada / (Да, ничего особенного), – отмахнулся Ирука, собираясь продолжить идти своей дорогой, но Котецу удержал его за запястье.       – Que pasó? / (Что случилось?) Он тебя обидел? – Хагане выправился, посылая невербальное сообщение о том, что в случае чего не колеблясь выпнет Какаши за дверь. Или ещё чего похуже.       – Нет, – отрицал Ирука, однако его друг и не думал на это купиться. – Ну, не в том смысле, – Котецу лишь с большим подозрением сузил глаза. – Esta complica’o, Ko / (Всё сложно, Ко).       – No me gusta verte así / (Не нравится мне видеть тебя таким).       Мучимый нетерпением, Ирука вздохнул. Ну не сможет он объяснить всё прямо сейчас, не будет даже пытаться.       – Confía en mi, por favor/ (Просто поверь мне, пожалуйста), – взмолился он, готовый сию же секунду стартовать с места.       Ещё раз недоверчиво оглядев друга, Котецу смиренно опустил руку.       – Gracias, – кивнул Ирука и полетел дальше.       Он вернулся к Какаши и снова сел рядом. Протянув ему пиво, парень немного отпил из своего стакана. Первая порция алкоголя медленно, но верно давала о себе знать.       – Ну, так что, – начал Ирука, чувствуя, как развязывается его язык. – Мы когда-нибудь поговорим об Обито?       Какаши замер с прижатым к губам горлышком бутылки. Он почти привык к прямолинейности Ируки, но не ждал, что этот разговор состоится здесь и сейчас.       В его голове промелькнул вчерашний спор с Дейдарой. Похоже, если он попытается уйти от темы в этот раз, то оттолкнёт Ируку. Какаши был в этом уверен. И кто знает, будет ли тогда у него ещё один шанс всё исправить.       Он всё-таки сделал глоток пива и вытер рот костяшками пальцев.       – Что ты хочешь знать?       – Всё, что ты захочешь сказать, – мгновенно ответил Ирука и придвинулся поближе.       Какаши опустил бутылку и зажал её между бёдер. Он скрестил ноги в лодыжках и откинулся на руки.       – После того, как мой отец… – Какаши оборвался на полуслове, не желая произносить это вслух. – Мой лучший друг забеспокоился обо мне. Он подумал, что мне пойдёт на пользу общение с его троюродным братом, потому что мы оба живём на кампусе, а друзей у меня на тот момент здесь не было, – с толикой грусти рассказывал он. Больно было упоминать Итачи, пусть и вскользь. Он скучал, и знал, что их разлад – в основном его вина. – Он дал Обито мой номер и мы созвонились, договорились встретиться в баре и поиграть в бильярд. Тогда меня зацепил его похуистический взгляд на жизнь, наверное, потому что совпадал с моим собственным.       Какаши уставился на огонь, Он совсем не гордился тем, что собирается сказать дальше, но как уж тут уйдёшь от правды…       – После этого я увязался за ним и буквально преследовал. Он утверждал, что ему нравятся только девушки, и этим лишь сильнее меня подстёгивал. Мне нравилось бросать себе вызовы: я хотел соблазнить его, заставить прогнуться, подчиниться моим желаниям, и так потешить своё эго. В общем, поступал по-свински, – заключил Какаши, скривившись от отвращения к прошлому.       Он снова сел прямо и потянулся к пиву.       – Забавно сейчас вспоминать, как я верил в себя, – Хатаке издал приглушённый смешок, – и как недооценивал его.       Ирука, казалось, собирался что-то сказать, но Какаши всё равно продолжил, понимая, что пойдёт на попятную, если не выдаст сейчас всё единым духом.       – Мы обращались друг с другом очень … грубо, – почти шептал он, ковыряя ногтем этикетку на бутылке, – и мне нравилось. Мне это было нужно. После каждого раза в голове не оставалось места для дурных мыслей. Всё затмевала физическая боль, она опустошала. Я вошёл во вкус, возвращался за этим чувством снова и снова, и даже не заметил, как всё вошло в привычку.       Какаши наклонился вперёд и подбросил в костёр немного дров.       Он умолчал о том, как Обито унижал его. Всё началось с грязных оскорблений в постели, как фетиш (во всяком случае, так Какаши это себе объяснял), казалось, он заслуживает быть названным ничтожеством – слышать такое в свой адрес странно удовлетворяло. Пока издевательства не перешли в ежедневный обиход и Хатаке не начал принимать их за чистую монету: в то время надломленная психика не справлялась с давлением. Сейчас тоже мало что изменилось, кроме одного: он точно знал, что хочет положить этому конец.       Лизнув свежую деревяшку, огонь тихонько затрещал и посыпал яркими искрами. Какаши кожей чувствовал, что Ирука смотрит на него в упор, но пока не мог собраться с силами и посмотреть в ответ.       – У нас не было свиданий, каких-то душевных разговоров, романтики… – продолжил Хатаке. – Мы не близки, и если проводим время вместе, то с нами всегда кто-то ещё – компания. Всё совсем не так, как…       «Совсем не так, как с тобой», – хотел сказать он, но сразу понял, как неуместно это прозвучит.       – В общем, между нами нет ничего, кроме секса.       Рот Ируки с тихим вздохом приоткрылся, брови нахмурились. Он опустил глаза и принялся бездумно пощипывать траву.       Блять, видимо, этого тоже говорить не стоило…       – Но я… я прекратил это, – в заведомо провальной попытке утрясти ситуацию спешно заверил Какаши.       Ирука выжидающе воззрился на него:       – Что прекратил, Какаши? – его голос был пронизан усталостью и раздражением.       Хатаке тяжело сглотнул и отвёл глаза в сторону. Сердце бешено билось в груди. Ирука ведь прекрасно всё понимает, ему незачем переспрашивать...       Сейчас Какаши скажет это вслух и пути назад уже не будет. Ну и к чёрту. Он повернулся, и смело встретил взгляд Ируки:       – Я больше не сплю с ним.       Он не солгал. Между ним и Учихой уже три недели как ничего не было. Достаточно долго, чтобы Обито начал чуять неладное. Какаши старался отвести подозрения, продолжая общение в их общем кругу и оправдываясь усталостью после спортзала, загруженностью учёбой, занятостью в приюте или попросту тем, что у него нет настроения трахаться. Последний довод, кстати, к правде был ближе всего. Обито ещё не знал, что то самое настроение у Какаши больше никогда не появится.       Ирука не спускал с него глаз, и Какаши понадобилась вся воля, чтобы не спасовать перед этим взором. Значили ли его последние слова что-то для Умино, Какаши не знал. Впервые за всю историю их знакомства он не мог считать эмоции с лица парня.       – И как долго всё это продолжается? – наконец, заговорил Ирука.       – Э-э, – впервые задумавшись об этом, Какаши ощутил лёгкий прилив тошноты, – где-то год, – ковыряя протёртую на джинсах дырку, признался он.       – И вы… были только друг с другом? – уточнил Умино. – Всё это время?       Какаши кивнул:       – Сомнительная моногамия, знаю, я совсем не этого хотел, н-но… Но я устал бороться.       Ирука возвёл глаза к небу, как если бы хотел найти что-то среди бесконечной звёздной россыпи.       – Какаши, – серьёзно сказал парень, снова устремляя взгляд на собеседника. – Ты же понимаешь, что… – прервавшись, Ирука беззвучно ахнул от неожиданности: между ними приземлился некто, чьё приближение они, так поглощённые тяжелым разговором, не заметили.       – Ру-у-у! – пропел молодой человек, щёки которого полыхали ярче костра. Он сощурился на Какаши, как будто роясь в мозгу на предмет воспоминаний о нём и ничего не находя. – И-и-и-и?..       – Какаши, – подсказал Хатаке, старательно пряча раздражение. Этот паренёк либо не въезжает, что выбрал не самый удачный момент для вмешательства, либо слишком пьян, чтобы это понять.       – КА-ка-ши. Ха! Мне нравится. А я Изумо!       Сейчас Какаши меньше всего беспокоило что какой-то Изумо думает о его имени.       – Ко так хорошо с эспаньолкой, – вздохнул Изумо, обвивая руку вокруг Ирукиных плеч, – я всегда говорил, что ему пойдёт. Он такой… секси. Для парня!       В глазах Ируки мелькнул блик озорства, что моментально развеял повисшее в воздухе напряжение. Может, здесь и стоит остановиться, пока разговор не испортил им остаток вечера? Какаши очень хотел провести с Ирукой хоть немного времени без нервотрёпок, ссор и боли. Ну неужели он слишком много просил?       – Как насчёт сказать ему об этом? – обращаясь к другу, предложил Ирука.       – Пф-ф-ф, ты че? – засмеялся Изумо. – Нет. Я не могу. Это же… Я не…       – То, что тебе нравится Котецу, еще не…       – Я такого не говорил! – перебил Изумо.       – Ах, ну да, всё верно. Ты сказал, что он секси. Извиняюсь!       Очарованый забавным взаимодействием Ируки с его другом, Какаши забыл о недовольстве новой компанией и улыбнулся. Изумо неловко пошатнулся и навалился на Умино всем весом, вместе они чуть не распластались по земле.       – Даже если бы Котецу тебе нравился, и/или ты был бы тайно в него влюблён, – продолжал забавляться Ирука, – вовсе не означало бы, что ты гей.       – Я не гей! – кивнув, подтвердил Изумо.       – Конечно нет, – согласился Ирука. – Я тоже так считаю!       – Мне никогда не нравились парни, Ру, – признал Изумо, освободив друга из объятия и запустив руки в свои волосы.       Какаши сконфуженно поёрзал на месте, чувствуя, что беседа становится слишком личной. Он не горел желанием подслушивать, но выбора у него не было.       – Не нравились до Котецу, так? – уточнил Ирука, дабы убедиться, что они говорят об одном и том же.       Изумо коротко кивнул:       – Это странно, я знаю… – пробормотал он, излучая неуверенность. – Я только с девчонками встречался. И…       – Ничего странного в этом нет, – заверил Ирука. – Иногда мы просто влюбляемся в человека и всё. И не важно, кто он.       – Но ведь Котецу - гей. Он не захочет кого-то, кто… даже не би!       – Давай-ка он это сам решит?       – Боже, Ирука, – застонал Изумо. – Да я даже не знаю, что делать с членом, если речь не о моём собственном!       Какаши не смог сдержать смешка, он просто вырвался из горла. Ирука отправил ему шкодливый взгляд, прежде чем снова обратиться к другу:       – Так ты об этом переживаешь? – улыбнулся он. – А я думал, он тебе даже не нравится… Или это так – случайные мысли о сексе со своим братаном?       – Да иди ты, – хохотнул Изумо. – У меня тут кризис, вообще-то.       – Это не кризис. Ты просто влюбился.       – Блять… Ну с чего ты так решил-то?.. – едва не задохнулся Изумо.       Ирука пожал плечами.       – А что если я ему неинтересен?..       – Изумо, блин, да он даже не пытался заинтересоваться, потому что считает тебя натуралом, – Ирука допил свой напиток, прежде чем объявить: – тебе нужно пофлиртовать с ним.       Какаши пришлось прикусить щёку, чтобы случайно не засмеяться снова.        – Ч-че?..       – Просто попробуй. Последи за его реакцией. Я почти на сто процентов уверен, что он не оттолкнёт тебя. Между вами уже есть химия, – Ирука начал считать, загибая пальцы, – он заботится о тебе, и ещё… Ты вполне себе ничего, если присмотреться!       – Ой, заткнись, – усмехнулся Изумо. – А как вообще флиртовать с чуваком-то? – задумался он. – Ну, типа…       – Так же, как с кем угодно. Подсядь поближе, запоминай, что он говорит, отпусти пару двусмысленных шуточек. Делай ему комплименты. Удиви его чем-нибудь, что ему понравится, – тут Ирука заглянул через плечо своего друга и встретился глазами с Какаши, – удерживай зрительный контакт чуть дольше, чем нужно, – пристальный карий взгляд буквально вырвал воздух из лёгких Хатаке, он почти задыхался. – Это проще, чем тебе кажется, – закончил он, милостливо позволяя Какаши дышать.       Изумо заторможено поглазел на Ируку, затем на Какаши, и опять на первого. Кажется, до него начинало доходить.       – Ох ты ж блять! – выругался он, следом разразившись хохотом. – Я же… Господи, простите меня! Я, похоже, и правда хреново разбираюсь во флирте, раз не сообразил, что вы тут… Короче, это… Я пошёл!       Ирука собирался сказать, что ничего такого здесь не происходит, но это было бы сущим лукавством. Особенно учитывая трюк, который он только что выкинул.       – Всё в порядке, – добродушно проговорил Умино, когда Изумо попытался встать. – О, смотри-ка, кажется, Вселенная тебя подслушала, – добавил он, завидев у друга за спиной Котецу, что шагал к ним в обнимку с музыкальными инструментами.       – Гекко притащил ещё один барабан. Хочешь подыграть, Изумо? – подойдя к парням, спросил Ко.       – А-а-а! – подпрыгнув от неожиданности, вскрикнул он. – Ох, мне надо в уборную! – раскрасневшись щеками, Изумо в спешке рванул восвояси.       – Это че с ним? – выгнул бровь Котецу.       Ирука с Какаши переглянулись: заговорческие улыбки неотвратимо расползались на их губах.       – Кажется, перепил немного, – ответил Ирука, насилу разрывая зрительный контакт с Какаши, чтобы поднять глаза на Хагане.       – Его всегда уносит в два счёта, – хихикнул Котецу. – Как насчёт начать играть? – спросил он, протягивая Ируке его барабан. – Почти все на месте. По крайней мере, те, кого я приглашал. Может, кто ещё позже подтянется.       Ирука оглянулся и с удивлением обнаружил, что людей на заднем дворе действительно поприбавилось. До появления Изумо он был так глубоко погружён в разговор с Какаши, что не замечал никого и ничего вокруг себя.        – М-м, да, конечно. Почему бы и нет, – сказал Ирука, сбрасывая с плеч куртку. Он уже согрелся рядом с костром, а за барабанами совсем жарко станет.       – Присоединишься? – предложил Котецу, показав Какаши на барабан поменьше.       – Нет, спасибо, – бросил Хатаке, подняв голову лишь на долю секунды. Он был слишком занят осмыслением в своей голове важного вопроса, а именно: какого хрена он не знал, что у Ируки есть татуировка? Да ещё и такая броская: три черные полоски, каждая толще предыдущей, спускались по его предплечью вниз, к локтю.       – Я, – Какаши провел языком по пересохшим губам, – я не знал, что у тебя есть тату.       – О, – с удивлением выдохнул Ирука, тоже посмотрев на рисунок. – Правда? – он вопросительно склонил голову. – Наверное, ты просто ещё не видел меня с короткими рукавами. Мы же познакомились в конце осени, так что… неудивительно.       – Она… – пиздец как горячо смотрится на нём, – выглядит круто. Мне нравится, – сказал Какаши, надеясь, что силой воли можно заставить себя перестать потеть.       – Спасибо! – улыбнулся Ирука. – Набил в прошлом году на день рождения. Может, еще парочку сделал бы, но дорого – жуть.       О, Какаши мог понять эту боль. По той же причине его «рукава» были забиты только на три четверти. Вторым препятствием стал переезд татуировщика в Японию: теперь Хатаке мог записаться на сеанс только когда мастер возвращался в Чикаго для участия в выставках.       Котецу занял стул неподалёку от места, где они сидели на траве, и уже настраивал гитару, мягко перебирая случайные аккорды.       – Ты играешь на чём-нибудь? – спросил Ирука.       – Э-э, нет, – не совсем честно отозвался второй парень. Инстинкты подсказывали не распространяться о столь личном, но это же Ирука. И с ним Какаши старается быть лучшей версией себя… – Ну вообще… – вздохнул он, – моя мама играла на фортепиано и когда-то учила меня. Совсем немного.       – Мне кажется, или ты скромничаешь?.. – уголок рта Ируки потянулся вверх.       – К счастью, ты этого не узнаешь, – пробормотал Какаши, краснея от направленного на него очарования, – группа «Костёр» сегодня выступает без клавишных, – указав на окруживший пламя народ с инструментами в руках, отшутился он.       – Ну, в целом, нет ничего невозможного. Готов поспорить, мы найдем кого-нибудь, кто принёс… – Ирука собирался встать и претворить идею в жизнь, но Какаши удержал его за руку.       – Пожалуйста, не надо, – сквозь смех проговорил он, – если не хочешь услышать печальную версию «Собачьего вальса»…       На самом деле Какаши действительно умел чуть больше, но его навык всё равно ни в какое сравнение с талантом матери не шёл.       – О-о-о, да ты буквально разжигаешь во мне интерес! – восторженно воскликнул Умино, предпринимая новую попытку подняться.       – Ирука! – на этот раз Какаши дёрнул его за руку сильнее, чем нужно было, заставляя парня повалиться прямо на него.       – Ай, блять! – выразился Ирука, хохоча и потирая нижнюю часть спины, только что пострадавшую от столкновения с коленом Какаши.       – Прости, пожалуйста. Я не хотел!       – Ни за что не поверю, – весело фыркнул Ирука. Он переместил вес на руки и выпрямился, чтобы взглянуть на Какаши, который мигом потерял дар речи.       Ирука был неописуемо прекрасен в этот момент: карие глаза, сияющие от беззвучного смеха, завораживали. Какаши поразило острым желанием, нет, нуждой немедленно поцеловать его.       Умино, должно быть, испытывал то же самое: его взгляд растерянно метался между губами Хатаке и его пирсингом, прежде чем переключиться на проходящую мимо группу людей. Момент был разрушен.       Неловко откашлявшись, Ирука подвинулся и вернулся на своё место на одеяле. Как только ему удалось снова настроить зрение и слух на окружающий мир, он понял, что Котецу уже наигрывает нечто знакомое и ждёт, пока его друг присоединится.       Стоило посмеяться с долей горькой иронии: ну конечно Котецу хотел сыграть с ним эту песню. Одну из любимых песен Ируки о любви. Ту, что он заслушивал, когда позволял себе пострадать о Какаши (такое случалось не часто, он же, в самом деле, не мазохист какой-нибудь).       Издав тихий вздох, Ирука привстал на коленях – пусть будет так, он не станет спорить. Под эту песню он вырвет своё сердце и бросит к ногам Какаши, ему не впервой. Перевернув барабан на бок, он оседлал его гриф, немного поразминал пальцы и принялся отстукивать в ровном, неторопливом темпе. Затем Котецу взял первый аккорд песни, а Ирука запел…       Какаши вернулся домой глубокой ночью и сразу написал Ируке сообщение, в котором спросил название той песни.       Сердце пускалось в пляс, стоило только вспомнить о ней. Хатаке не понимал текста, да и оригинал мерк в сравнении с красотой исполнения Ируки, но он всё равно цеплялся за любую возможность навсегда сохранить в своей памяти то, что увидел и услышал этим вечером.       Он поставил песню на репит, забрался в кровать, и, с наслаждением вдыхая остатки запаха костра, заснул быстрее, чем когда-либо за уже долгое-долгое время.