***
Ирука опустился в джакузи, позволяя горячей воде охватить его плечи и часть затылка. Он дико устал, и горячая вода принесла такое облегчение, что он прикрыл глаза и на несколько мгновений отключился. – Привет. Умино приоткрыл глаз щёлочкой и увидел перед собой привлекательного мужчину, что уже погружался в воду рядом. – Ты же работаешь здесь инструктором? Кажется, мой брат ходит к тебе на занятия. Ирука осмотрел незнакомца. Кожа его была на тон темнее его собственной, чёрные волосы на макушке уложены, а сзади – выбриты. – Калеб? – найдя черты его лица определённо знакомыми, предположил Умино. – Это он, – посмеялся незнакомец. – Вы очень похожи. Между ними повисла тишина, парень сел в джакузи напротив Ируки. – Преподаёшь, значит? – спросил он. На время стажировки Ируке предоставлялась приличная стипендия – по крайней мере, она покрывала расходы на проживание, но он всё равно захотел где-то ещё подрабатывать. Так он не бездельничал по выходным: всего несколько занятий в день, и вот тебе дополнительные средства. К тому же, нужно было как-то доплачивать кредит за обучение в Штатах… – С вечера пятницы по воскресенье, ага. Обучаю базовому плаванию, продвинутому плаванию и дайвингу. – То есть… Сначала нужно научиться выглядеть круто, когда прыгаешь с трамплина? – Нет, – посмеялся Ирука. – Это разные дисциплины, они не особо связаны. Да и дайвинг только поначалу изучается в бассейне, вторая половина программы проходит уже на большой воде. – Впечатляюще, – улыбнулся парень. – А ты местный? Ирука помотал головой: – Я из Чикаго. Здесь прохожу полугодовую стажировку в Центре Изучения и Охраны Морских Млекопитающих. – Да ты что? У меня дед работал там биологом, пару лет назад ушел на пенсию. Знаешь, мой народ веками живёт вдоль побережья, и косатки имеют большое значение в нашей культуре. Так что, ну, спасибо, что ли, за ваш труд. Ирука улыбнулся: – А ты чем занимаешься? Не пошёл по стопам деда? – Неа, я механик. Люблю всякие грязные штучки, – он подмигнул. – У меня свой монтаж тут неподалёку. Понадобится что-нибудь подправить – обращайся. Ирука испытал острое желание закончить этот разговор и сбежать. Что-то в самой беседе заставляло его сердце сжиматься от боли. – Ладно, мне пора домой, – сказал он, прежде чем придвинуться к металлической лестнице. Когда его рука коснулась перил, незнакомец снова заговорил. – Хочешь, как-нибудь сходим куда-нибудь вместе? Знаю, мы едва знакомы, но… Ирука прикрыл глаза на мгновение. Он понимал, что с ним флиртуют, и по сути, у него сейчас не было ни единой причины отказать. С чисто физической точки зрения этот парень казался даже привлекательнее Какаши, а это о чём-то да говорило… Он был сексуальным, обаятельным, и, по-видимому, возил своего младшего брата на уроки плавания, что Ирука счёл ужасно милым. Но всё же… Ирука не мог принять это предложение. – Я сейчас не хочу ни с кем встречаться, – он сам не понял, как это сказал. Звучало странно, учитывая все обстоятельства, но всё же было чистой правдой. – Мм, – парень вздохнул. – Недавнее расставание? Сочетание этих двух слов вонзилось Ируке в сердце. – Можно и так сказать. – А, ну, понимаю. – Спасибо, – слабо улыбнулся Ирука. – Было приятно познакомиться. – Ага, взаимно. Ирука выбрался из джакузи и взял с пластикового стула полотенце. Знакомое жжение слёз уже подступало к его глазам.***
Ирука тупо уставился на экран мобильного, безучастно наблюдая, как входящий звонок уходит в голосовую почту. Сердце его тем временем грозилось прорваться через грудную клетку наружу. Он так и не разговаривал с Какаши со дня их последней ссоры, а прошло уже почти два месяца. Умино очень боялся, что неправильно повёл себя тогда, но всё же оставался верен интуиции до последнего. А сейчас он просто не смог ответить на звонок Какаши – его точно парализовало. Более того, телефон зазвонил посреди документального фильма, показ которого Ирука помог устроить Суйгецу. Мероприятие было частью кампании, которую Суйгецу организовывал с целью повышения молодёжной осведомлённости о падении популяции косаток. Прошло несколько минут, прежде чем телефон уведомил Ируку о новой голосовой почте, и это означало только то, что послание будет огромным. Шепотом извинившись, он поднялся со стула, пригнулся, чтобы не загораживать присутствующим экран, и вышел в холл. Он убедился, что находится в уединении, и тогда запустил сообщение и прижал телефон к уху. – Йо-о-о! – тяжело и растянуто начал голос Какаши. «Прекрасно. Он навеселе», – решил Ирука. Ему стало тошно. Месяцы молчания, и теперь что, начнём звонить по пьяни? Это даже как-то оскорбительно. – Я тут был в этом, как его… Караоке-баре, и там кто-то пел песню, которую ты терпеть не можешь. Ну, помнишь, то убогое кантри-нытьё… И я просто охренел, честно сказать: из всех ёбаных песен в мире – именно эта… – едва разборчиво мямлил он. – Признайся ты меня пр…преследуешь, да? Как это возм…жно? Ну типа, понимаешь, я тебя вижу, ты… ты – везде. Не… не буквально, конечно, – хохотнул Какаши. – Я же ещё не совсем с ума сошёл. Хотя… – Ка-ка-ши-и! – Ирука услышал чей-то возглас на фоне. Следующее предложение произнесли по-японски, так что Ирука его не разобрал, но точно услышал, как Какаши говорит нечто вроде «прекрати». За этим последовало невнятное шуршание в трубке, и только потом голос Хатаке снова зазвучал на линии. – Так и что я там говорил? Блять. Не помню уже. Не знаю… Я прос-сто… хотел поговорить с тобой. Услышать твой голос. Чтобы ты снова повыворачивал меня наизнанку, закидал тяжёлой правдой, – Какаши посмеялся, а затем издал тяжелый вздох. – Ты такой… Ты невероятный. Я никогда не встречал никого даже близко на тебя похожего. Ты просто… Я правда… – Какаши прервался, а затем заговорил нежно и печально, – Возьми трубку в следующий раз… Пожалуйста.***
Ирука неспешно потягивал пиво. Он уже сто раз пожалел, что в надежде хоть как-то отвлечься от вчерашнего звонка Какаши согласился провести время на вечеринке у друзей Анко. Не хотелось портить никому настроение. Он знал, что алкоголь сделает его излишне эмоциональным – так часто случалось, и потому нашёл себе место у кухонного островка, в самом уединённом углу комнаты. Парень не стал перезванивать Какаши. Когда кинопоказ закончился время было уже позднее, да и разговаривать с ним, пока он ещё пьян, как-то не хотелось. Хатаке вроде как намекнул, что сам ещё позвонит, но вот когда… Оставалось только надеяться, что когда-нибудь. – Вот так встреча. Ирука поднял глаза и увидел перед собой парня, с которым не так давно познакомился в джакузи. Тот поставил на столешницу упаковку пива. И если у него и без одежды было на что посмотреть, то одетый он каким-то образом выглядел даже краше. Такой стильный… Ирука готов был биться об заклад – парень водит мотоцикл и приехал сюда именно на нём. – Еще хочешь? – предложил он, протягивая Ируке полную бутылку. Умино потянулся за ней, но незнакомец отвёл руку назад. – Тебе лет-то хоть хватает? – подшутил он. Ирука закатил глаза и выхватил у него пиво. – Мне скоро двадцать два, так что, думаю, да – хватает. А тебе? – спросил он, откручивая крышку. – В среду исполнилось двадцать четыре, – улыбнулся парень. – С днём рождения! – Ирука поднял бутылку в подобии тоста, после чего они звонко чокнулись. – Я Джейкоб, кстати. – Ирука. – Приятно познакомиться, – сказал Джейкоб, а затем приподнялся на руках и уселся прямо на стойку. – Итак. Намёк на своё происхождение я в прошлый уже сделал, теперь твоя очередь! Вы только посмотрите… Это что, аккуратный способ разузнать об Ирукиной национальности и при этом не обидеть? – Я пуэрториканец. – А-а-а. Значит, теперь мы можем вести полемику о суверенитете наших государств. Или, хм-м… Всё-таки его отстутствии? Ирука улыбнулся. Впервые за долгое время он сделал это искренне, неподдельно. – Ты говоришь по-испански? – спросил Джейкоб. – Claro / (Конечно), – Ирука прищурился. – Эй-эй! Я-то не говорю! – рассмеялся парень. – Мой родной язык вроде как… вымирает. Подрастающее поколение не слишком рвется на нём говорить, что печально. Но о таком лучше спрашивать у моей сестры – она выучилась на антрополога, чтобы узнать, как можно сберечь наши корни. Ирука наблюдал за ним, слушал, и в один момент испытал первый, но очень отчётливый прилив симпатии. Это случилось так неожиданно, что ему даже стало страшно – он буквально подпрыгнул на месте… когда в кармане его толстовки завибрировал телефон. Какаши. Ирука, позабыв обо всём, вскочил с места, протиснулся через толпу и ринулся на улицу, на заднее крыльцо. – Алло? – произнёс он, спускаясь вниз по деревянным ступенькам на лужайку. – Ага-а! Ты ответил! – ликующе воскликнул Какаши. Ирука хотел держаться твёрдо и невозмутимо, но не смог остановить улыбку, что растянулась на лице, когда он услышал радость в его голосе. – Ответил. – Господи, как же я рад тебя слышать, Ирука! Ну, как ты? Как дела? – Да хорошо. Какаши помолчал, ожидая, что ему скажут что-то ещё, но когда ответа не последовало, продолжил сам: – Хорошо? И всё? Ладно, наверное, я заслужил только такой ответ. – Наверное?! – Окей, точно заслужил. Но мне правда интересно… Я так соскучился по нашим разговорам, Ирука, ты и представить себе не можешь… Сердце Ируки болезненно замерло в груди. Он не знал, как вести себя, потому что не понимал, чего именно хочет от него Какаши сейчас. Он прерывисто вздохнул. – Ну… На самом деле все правда очень здорово. Стажировка проходит даже лучше, чем я себе представлял. Пять дней в неделю на воде, среди стай косаток. В общем, просто мечта. – Ты уже плавал с ними?! – Да, два раза. – Как же круто! – Умино расслышал улыбку Какаши на другом конце линии. – Эм, ну а ты как? – присев на траву, спросил Ирука. – Как Япония?.. – Нормально. Могло быть хуже. Я останавливался у друга семьи, он живёт за городом. Старик, конечно… тот ещё извращенец, – посмеялся Какаши. – Так что я старался с ним дома особо не засиживаться. Ходил каждый день в местный храм. В детстве к религии как-то не удалось приобщиться, а в этот раз меня туда потянуло и решил попробовать. А ещё я очень много медитировал! И, кстати, знаешь, что ещё я хочу сказать тебе, Ирука? Чай здесь просто обалденный! Я проникся чайными церемониями, узнал о них кучу всего нового и закупил две огромные коробки с разными сортами – скоро отправлю их домой по почте… Ирука был просто сражён тем, как легко он с ним всем делится. И… медитации? Да кто вообще этот человек и что сделал с прежним Какаши? Всё это звучало просто прекрасно. Голос в трубке был таким светлым, почти музыкальным. – Сейчас я в Токио, пару дней назад приехал. Я уже был здесь пару раз, когда отец ещё был жив, а город до сих пор не знаю. Но удалось познакомиться кое с кем, и мне провели экскурсию. Ирука догадался: что-то Какаши не договаривает. Он не забыл чужой голос, вмешавшийся во вчерашнее сообщение на голосовой почте. – Только лишь экскурсию? – с нажимом уточнил Умино. Повисшее молчание подтвердило его подозрения, а затем Какаши издал тихий вздох. – Ты правда хочешь знать? – Ну, я же спросил. Значит хочу. – Ладно. Да, он поцеловал меня. И, честно, я даже пытался отвечать, но ничего не вышло. Я ничего не чувствовал. Когда это произошло, я закрыл глаза и видел только твоё лицо, слышал твой смех, и хотел только одного – целовать тебя. Идти по этому городу с тобой. Мне стало стыдно и тошно. Я больше не мог находиться в его компании, стал придумывать, как бы поскорее от него избавиться… Какаши прервался на короткую паузу. – В общем… Честно говоря, не было планов говорить это сегодня и сейчас, но… Кажется, я влюблён в тебя, Ирука. Ирука никогда ещё не был так близок к мгновенной потере сознания. – Нет, не так. Я в этом уверен, – исправился Какаши, – Я бесповоротно в тебя влюблён. Я сделал, как ты и просил – не звонил, пока не перестал трусить. Но я больше не боюсь. Единственное, что пугает меня сейчас – это твой отказ. Я пойму, если ты скажешь, что уже слишком поздно, что я сам всё испортил – так и есть, но я всё равно хочу, чтобы ты знал. И я приму любой твой ответ. Оставлю тебя в покое, если захочешь… – нервно протараторил он. Сознание худо-бедно удалось удержать, следующей проблемой Ируки стал его дар речи. Он пропал. – Ты тут? Блять, если мой телефон решил сдохнуть СЕЙЧАС, я его просто расху… – Да здесь я, ёбаный ты козлина. Какаши посмеялся. – Немного не то, что я надеялся услышать, но, видимо, как раз то, что мне после всего полагается. – Что мы теперь будем делать? – почти не слыша себя за шумом сердцебиения, спросил Ирука. Да, возможно, ему стоило бы ещё посопротивляться, понабивать себе цену, но... нет. Он больше не хотел воевать с Какаши. А время для более серьёзного разговора ещё найдётся. – Ну-у, для начала мне хотелось бы узнать, что ТЫ думаешь обо всём этом сейчас, что думаешь обо мне... Я ведь так паршиво с тобой обошёлся, обижал тебя – мне с трудом верит… – Какаши, я влюблён в тебя с самой первой нашей встречи. Это не изменилось. На другом конце линии прозвучал тихий смешок. – Блять, прости, что до меня так долго доходило. Если тебя это как-то утешит, думаю, о своих чувствах я тоже не вчера догадался… Как и ты, наверное. Так и есть. Ирука всё это время знал, что Какаши тоже влюблён. Понимал, что не выдумал себе взаимность их чувств. Только это и давало ему сил выстоять и не попрощаться с верой в то, что однажды Хатаке тоже все осознает. – Так и что мы теперь будем делать? – повторил Ирука. – Ну, я собираюсь свалить уже, наконец, из Японии, – сказал Какаши. – И, э-э-э, записаться к психотерапевту. Из Ируки вырвался безумный смех. – Ой, прости, – тут же осёкся он, прикрыв рот ладоню, – вообще не в тему сейчас было. – Всё в порядке, – тоже посмеялся Какаши. – Смейся, сколько хочешь – тебе можно. Теперь у тебя есть полное право стебать меня до конца моих дней. Нутро Ируки наполнилось невероятным, непередаваемым теплом. – Так вот. Я вернусь в Иллинойс и поживу у друга. У Итачи своя квартира с двумя спальнями в центре, рядом с озером. Он сказал, что я могу оставаться у него, сколько захочу, и это, на самом деле, большое облегчение, потому что вернуться в дом отца я пока не готов. Но я обязательно со всем разберусь до твоего возвращения. Ты же вернешься, да? Я знаю, в Канаде классно, только вот морозы… Хотя, думаю, я бы привык. В Иллинойсе тоже с каждым годом всё холоднее… – Погоди, – не веря своим ушам, прервал его Ирука. – Ты хочешь сказать, что поедешь в Канаду, если я здесь останусь? – Я же сказал, что больше не боюсь. – Ты… Даже представить себе не можешь, как сильно я хочу поцеловать тебя сейчас, – признался Ирука. Его тело на самом деле умоляло об этом, болело от желания. – Очень даже могу… Сколько тебе ещё там осталось? – Четыре месяца. – Блять… Ну, ты ждал меня целых полгода. Будет мне наказанием. – Я могу придумать для тебя наказание получше, – игриво отпустил Ирука, окрылённый тем, что теперь может говорить так прямолинейно. Какаши едва не задохнулся. – Ч-чёрт… Давай уже возвращайся. – Кажется, это будут о-очень долгие четыре месяца. – Это уж точно… – Я… Я, наверное, пойду уже, – чувствуя, как весь заливается краской, сказал Ирука. Он весь дрожал (совсем не от холода…), ёжился под тканью толстовки. – Я сейчас не дома. Коллега-тире-соседка привела меня на вечеринку, я вышел на улицу, чтобы поговорить с тобой. – Оу! Извини, что отвлёк. – Брось. Это того стоило, – шутливо ответил Ирука, прежде чем на мгновение замолкнуть. – Так что... Это значит, мы с тобой?.. – Я твой, Ирука. Это всё, что мне нужно. Всё, о чём я мечтал так долго, что даже сказать стыдно. Умино бросился в слёзы. – И я клянусь, что искуплю вину за каждый раз, когда ты плакал из-за меня, – пронизанным болью голосом проговорил Хатаке. – О, на это тебе понадобится отвести побольше времени в расписании, – прыснул Ирука. – Пожалуйста, прости меня. – Да ладно, – отмахнулся Ирука. Он был на седьмом небе от счастья и хотел уже разрядить обстановку. – Я правда часто плачу, по поводу и без, особенно под алкоголем. – Ты пьяный? – усмехнулся Какаши. – Мм. Слегка подшофе. – Я бы так даже и не сказал… Эй, смотри там, не подпускай к себе канадских парней. Ты теперь только мой. Сердце Ируки пропустило удар. – Твой?.. – Ну, если хочешь… Ирука зажмурился и прикусил губу. – Повтори это. Скажи, что я твой ещё раз. Какаши издал низкий гортанный смех – сексуальнейший звук из всех, что Ируке приходилось когда-либо слышать. – Кажется, в постели нам с тобой скучно не будет, – с горячим придыханием проговорил Хатаке. – Ты мой, Ирука Умино. Окончательно и бесповоротно.***
– Всё в порядке? – спросил Джейкоб, когда Ирука вернулся в дом. – Звонок, кажется, важный был. – Да, я… – Ирука знал, что весь светится, чувствовал, как горит его лицо, как сияют глаза. – Звонил мой… Мой парень.