2001 год.
Брызги крови так контрастно и интересно смотрелись на белом снегу, словно какой-то художник абстракционист специально пришёл и нарисовал их. Задорный детский смех разносился по пустому переулку и единственный звук, который омрачал этот звенящий колокольчиками голос — это хруст ломающихся костей вперемешку с истошными криками жертвами. Сегодня не повезло кому-то из старших. Эти парни решили, что Хайтани обычные и их не стоит бояться, за что сейчас платятся собой. Не стоит недооценивать братьев Хайтани. В любом возрасте. Довольный Риндо смотрел, как один из парней, самый рослый, сейчас такой беспомощный барахтался, пытаясь хоть как-то пошевелить сломанными конечностями. Ран в это время добивал, видимо главного в этой шайке, розочкой от бутылки из-под пива, которую у них же и отобрали. Что ж оба Хайтани всегда были предоставлены сами себе и друг другу. У них не было строгого контроля, а все их поступки спускались на тормоза благодаря деньгам родителей. Каждый знал, что благодаря их вседозволенности у Рана и Рина повылетали некоторые шестерёнки, отвечающие за разделение на морально дозволенное и то, чего делать не стоит, во избежание проблем с законом. Белые крупные снежные хлопья сыпались из чёрной накидки неба, падая на побитых ими парней, укрывая их своеобразным одеялом. Если их не найдут к утру, то они умрут. Ну умрут и умрут, что бубнить-то. Главное, что было весело. Лёгкий морозец пощипывал нос Риндо, заставляя его морщиться, а по-детски пухлые щёчки становились розовее с каждой секундой. — Братик, пошли домой, я замёрз, — Риндо накинулся на старшего с объятиями, заставляя того нежно улыбнуться. — Пошли, Рин-Рин, — похлопал Ран по спине Риндо, обнимая в ответ, — на улице и правда становится холоднее. Братские обнимашки оказались обманным манёвром и, стоило только Риндо выудить из кармана старшего ключи, как он тут же рванул в сторону их дома, громко и звонко смеясь. «Кто последний, готовит ужин» донеслось до слуха Рана и он также задорно хохоча побежал вслед за младшим братом. Они всегда были друг у друга и ни у кого больше. Ран всегда был только для Рина, а Риндо всегда принадлежал Рану — это правило, которое было в их голове самым первым. Чем бы ты не занимался, всегда помни о том, что ты не один и у тебя есть брат. Именно оно во все времена помогало братьям пережить разлуки или какие-то неприятные ситуации. Все перепачканные в крови они, смеясь, бежали мимо прохожих, что с опаской и отвращением смотрели на них. Для Рана было не секретом, что говорят о нём люди, но стоило ему только услышать хоть одно плохое слово в сторону братишки и сказавшему уже можно вызывать скорую. Ран всегда старался огородить Рина от подобных слухов, хотя бы из-за того, что его легко обидеть или разозлить. Он хотел сделать жизнь своего младшего братика счастливой, не знающей горя и рамок общества. Старший Хайтани принимал любого Риндо, будь он грустный, побитый, смеющийся или напуганный чем-то. И не важно, каким он будет дальше, Ран его всё равно любит. — Ран, я устал, — запыхавшийся Риндо стоял, упёршись руками в колени и пытаясь отдышаться, глотая ртом холодный воздух. — Дыши ровнее и не так глубоко, — догнал его Ран, который видимо даже не устал, — если заболеешь я тебя лечить не буду. — Ты всегда так говоришь, — буркнул Рин, надув щёки и усевшись на снег, — давай отдохнём немного. — Не сиди на снегу, дурачок, — посмеялся Ран, а после повернулся к брату спиной и присел на корточки, — забирайся. Риндо лишь заулыбался и перебрался на спину старшего. Тот подхватил его под бёдра и понёс в сторону квартиры. Такой тёплый и заботливый Ран всегда был только для Рина. Каждое слово сказанное им в адрес младшего было пропитано любовью. Риндо всегда думал, что таким образом старший братик пытался восполнить то, чего им не дают родители и, знаете, у него это прекрасно получалось. Младший Хайтани никогда и ни в чём себе не отказывал, всегда был окружён любовью и заботой, а воспоминания были пропитаны счастьем. — С тебя ужин, — подал голос Ран, подходя к двери их квартиры и спуская брата со спины. — Ну-у-у, — недовольно протянул Риндо, заходя в открывшуюся перед ним дверь. — Не нукай, Рин-Рин, иначе вообще без ужина останемся, — посмеиваясь сказал Ран, а после, более серьёзно, добавил, — оба. — Понял, — оживился Рин и приложил ладошку сложенную козырьком к виску, будто отдавая честь при получении приказа.***
2002 год.
Вой сигнализации отдаётся гулом в полупустой голове. В мозгах сейчас только одна мысль «весело». Да, им весело. Весело танцевать на разбитом стекле, что благодаря красному свету от сигнализации сейчас выглядели как цветы. Словно они не в магазине, который только что разгромили, а на цветочном поле, усеянном хиганбаной. Разгневанный хозяин или кто-нибудь из персонала придёт не скоро, да и полиции далековато добираться, поэтому есть время оторваться по полной. Ран ловко орудуя телескопкой сеял всё новые и новые стеклянные цветы, пока Риндо тянул свои ручки ко вкусностям, ради которых они вообще всё это запланировали. У них были деньги на то, чтобы их купить, но так ведь веселее. Складывая всё, что хотелось и в каких хотелось количествах в тележку Рин звонко смеялся. Вот так проводить время с Раном, когда вам в спины дует ветер опасности быть пойманными, перед лицом океан безумного веселья, а в крови хлещет адреналин стало его зависимостью. Каждый их поступок граничит с чистыми безумием и им это нравится. Им нравится то чувство, которое они ощущают устраивая погромы или избивая людей. — Братик, какие лучше чипсы брать? — крикнул Риндо, стоя у полки с фастфудом. — Всех понемногу! — Донеслось со стороны стенда с напитками. Чувство вседозволенности и безнаказанности в котором они плавают ещё с самого детства. Такие вот избалованные и сумасшедшие братья Хайтани. Только вместе и только вдвоём. Ран без Риндо уже не Ран. Ходит сгорбленный, лицо недовольное, а состояние раздражения не покидает его, кажется, даже когда он спит. А он вообще спит в такие моменты? Та же схема действует и в обратную сторону. Каждый раз, когда они ругаются и расходятся или им приходится не видеться какое-то время, количество их жертв увеличивается чуть ли не в двое, но они уже не ловят от этого такого кайфа. Где-то недалеко стала слышна полицейская сирена, что неумолимо приближалась, оповещая о том, что пора перемещать свои жопки в пространстве, куда-нибудь подальше. — Бежим! — крикнул Ран, толкая вперёд тележку вкусностями. У каждого по тележке битком забитых всякой хренью. Это их замедлит, но даже так их всё равно не поймают. Раскинув руки в стороны и стоя ногами на перекладине тележки Рин смеялся. Так чисто и по-детски, словно это была какая-то игра. Ран петлял, периодически сам опираясь на тележку, набравшую разгон. — Я побегу прямо, а ты гони к дому, если что они погонятся за мной! — крикнул старший Хайтани, кивая в сторону ближайшего перекрёстка между домов. — Я с тобой хочу! — также крича отвечает младший подбегая ближе и хватая брата за рукав. — Глупый, тогда поймают нас двоих. — рассмеялся Ран выдёргивая рукав из чужой цепкой хватки и заменяя его своей ладонью. — Не поймают! — голос Риндо был преисполнен уверенности, а небольшая ладошка сжала братскую крепче. — Со мной всё будет хорошо, — заверил его Ран и отпустил, чтобы Рин успел свернуть. Тот лишь тяжело вздохнул, но повернул в сторону их дома. Меньше чем через час в дверь их квартиры врывается запыхавшийся, но довольный Ран с двумя непонятно откуда взявшимися пакетами, в которых лежало содержимое тележки. Он улыбался даже глазами, а всё его существо так и источало безграничную радость. Старший Хайтани, разулся и побежал в их с братом спальню, где свернувшись калачиком лежал Риндо, обнимая подушку брата и пытаясь заснуть. Он был похож на маленького напуганного котёнка, которого забрали от мамы и оставили одного в неизвестном ему месте. Без Рана даже их комната для Риндо казалась чужой. Все его книги на полках, все фотографии и журналы словно и не принадлежали ему. Он слишком привязался к старшему брату. — Сказал же, не поймают! — бросился на младшего с объятиями Ран, не снимая ветровки. — Ран! — обрадовался Риндо, обнимая навалившуюся на него тушу. — Придурок, чтобы я тебя ещё раз одного пустил, идиот. — Да ладно, братишка, как будто со мной что-нибудь случится, — отозвался Ран, зарываясь носом в ключицу младшего. Ему нравилось, как тот о нём беспокоился и волновался. Это значило, что Рану удалось привязать к себе Рина. А это в свою очередь было сигналом к началу долгой и расчётливой игры на нервах и сердцах. Обоих. — Даже если и поймают, то ничего не сделают, — улыбнулся в грудь брата Ран. Да, не сделают. Ну или они сами так думают.***
2003 год.
Крики разносятся по мостовой вперемешку с мольбой о пощаде. Какой-то взрослый человек попал под горячую руку обозлённых братьев Хайтани и это явно ему не на руку. Ран активно работал телескопкой, в то время, как Риндо выламывал очередной сустав. Хруст. Минус нога. Где-то со стороны раздался крик, и стоило Рану повернуться, как его вырубили. Обеспокоенный Риндо пулей подлетел к старшему брату, пытаясь привести его в чувства, но он словно выпал из мира. Четверо полицейских уже окружили их оттаскивая Рина от Рана и поднимая того, держа под подмышки. Но только Рана окончательно поставили на ноги, старший Хайтани въехал одному из держащих коленом в ребро. — Ага, щас, не дождётесь, — хмыкнул Ран, поднимая с земли телескопическую дубинку и перекидывая её из одной руки в другую. — Ран, сзади! — только и успел выкрикнуть Риндо, как раздался щелчок, а в глаза ударила вспышка. Шокер. —Сволочи, пустите! — Рин пытался вырваться, но второй щелчок настиг и его. Открыв глаза он увидел неизвестную ему комнату и сидящего рядом Рана, а где-то возле входа, в эту комнату стояла какая-то там знакомая родителей Хайтани, которая была должна заметать за ними следы. Невысокая блондинка в строгом брючном костюме стояла оперевшись на дверной косяк. Волосы собраны в небрежный пучок, а глаза то и дело поглядывают на часы, словно она куда-то опаздывает. Стоило ей перевести взгляд на Хайтани, как серые большие глаза закатывались, а губы неприятно кривились. Эти два мальца достаточно долго испытывали её терпение, а сейчас они вляпались настолько, что даже влияние их родителей в купе с деньгами и её способностями не спасут их от исправительной колонии для несовершеннолетних. Надо же им было избить именно начальника полицейского отделения Роппонги. Два идиота. — Нанако-сан, всё серьёзно? — прервал затянувшуюся тишину Ран, держа обеспокоенного Риндо за руку. — Вы, придурки, налетели не на того человека, — констатировала она, поправив воротник идеального пиджака, который кажется надет на голое тело, — начальник полицейского отдела Роппонги. — она покачала головой, опуская большой палец внизу, словно вынося смертный приговор на гладиаторских боях. Это она так показывает в какой они пизде, или пугает их? Что ж и то и другое у неё прекрасно получилось. — Может он и спускал ваши выходки на тормозах, благодаря моим усилиям, но нападение НА СЕБЯ, — Нанако особенно выделила последние слова, — он точно не простит. — Вы можете с этим что-нибудь сделать? — подал голос Риндо. Ему не страшно, пока они с братом вместе. Единственное, чего действительно стоит опасаться, так это того, что их разделят там, куда отправят «обдумывать своё поведение». — Я смогла скинуть вам срок с двух лет до года, так как вы его не убили, — выдохнула девушка, — если не станете встревать в неприятности и будете тише воды ниже травы, то выпустят уже через полгода, за примерное поведение. — Спасибо, Нанако-сан, — поблагодарил её Ран, крепче сжимая руку брата. — Не беспокойтесь, я договорилась, чтобы вас поместили в одну комнату, — сказала Нанако, проследив за их взглядами и вышла из помещения. О, так они, оказывается, уже здесь. Ну и хорошо, пока они вместе — всё будет хорошо. Риндо откинулся на кровать, не отпуская руки брата. Белый потрескавшийся потолок выглядел непривлекательно, а по его краям были жёлтые пятна. Отлично, если начнётся дождь, то они узнают об этом одними из первый. Это что джекпот в обратную сторону? Стены жёлтые, словно они в психушке, а не в колонии. Ну, это лучше, чем сидеть за решёткой среди какого-то мусора социального общества. Хотя-я-я-я… Сидящие здесь отличаются от тюремщиков лишь возрастом. Ран лёг рядом и ободрительно обнял Рина, похлопав по плечу. Риндо уверен, что тот уже придумал стратегию на любой случай, который может здесь произойти. Он может и кажется беззаботным и незаинтересованным в ситуации вокруг, но на деле совершенно не такой. Хитрый и умный, просчитает каждую мелочь, придумает как выйти сухуми из воды и как пройтись по болоту как по земле. Ран Хайтани на то и Ран Хайтани, чтобы в самый неожиданный момент показывать спрятанного неизвестно где джокера, оповещая об окончании игры в их пользу. Иногда Риндо кажется, что Ран знает куда больше, чем говорит. А ещё Риндо думает, что его брат догадывается о том, о чём не должен и это напрягает его больше всего. Напрягает, но не сейчас. Сейчас он лежит в объятиях брата, в неизвестном им месте и настраивает себя на бесконфликтную волну, чтобы свалить как можно скорее. Только Ран и он. Только губы Рана на его шее и руки, что так настойчиво пробираются под нижнее бельё. Только… Стоп, губы?!***
Риндо вскакивает обливаясь потом. Внизу скрутило приятный узел, который давит даже в свободных семейниках и который видно даже сквозь одеяло из-за позы, в которой он лежал. Комната находится в полумраке. Лишь подсветка на подоконнике, где сидел Ран с одной из книг по психологии Рина. Часы показывали половину третьего ночи. — Ты чего проснулся? — отложив книгу интересуется Ран, подходя ближе и ложась рядом. — Да так, сон приснился, — отвернулся Рин, стараясь успокоиться, и думая о чём угодно, кроме горячего дыхания, опаляющего загривок. — Я заметил, — хыкнул Ран, приближаясь к уху младшего, — ты так сладко стонал моё имя… "Ран! Глубже! " — ухмылка переросла в лисью улыбку. — Я… Нет… Ран! — ошарашенно запротестовал Риндо, даже вскочив. Неужели правда спалился? — Да шучу я, шучу, — посмеялся Ран, обнимая брата и укладывая обратно на кровать, — давай спать, завтра ещё в университет. Риндо отвернулся спиной к брату, а Ран последовал его примеру. Член старшего болезненно ныл, а в ушах гуляло его же имя, которое Рин растянул в тихом стоне перед пробуждением.Игра продолжается.