Тайна крови

Проснувшись утром, моментально поёжилась. Сегодня намного прохладнее, чем вчера. Открыв витражное окно, насладилась прекраснейшим рассветом. На темно-синем небе появлялись розовые кляксы солнца, которые вот-вот полностью захватят полотно. — Кар! — Доброе утро, — улыбаюсь, глядя на Кутха, готового в путь. Птица подошла ко мне и стала ластиться. — Увидимся с тобой весной, — глажу по спине, — не скучай без меня. Хорошо? — Кар-кар! — И я тебя люблю. Привязав письмо к телу Кутха, чмокнула его в клюв и он вылетел из окна. — Аккуратнее! — крикнула вслед. Глядя на то, как ворон удаляется на горизонте, задумалась о том, как бы было здорово, будь я птицей. Чистишь перья, ешь ягоды, мелких грызунов. Сам себе хозяин, а главное — нет проблем. В коридоре было особенно холодно, пробирало до самых костей, поэтому я быстрым шагом дошла до ванной комнаты. Прислуга уже согрела воду и налила её в деревянную ванну, из которой шёл плотный пар. Аромат хвои, ладана и мёда заполнил комнату. — Хорошо, — прошептала, погружаясь в воду. Наконец-то согреюсь. И вновь раздался стук в дверь. Дайте помыться спокойно! Быстренько вылезла и обернулась в полотенце. — Госпожа Эсмилир, — на пороге стоял отец Герман, — извините, — прикрыл глаза рукой. — Святой отец, что случилось? — Арамона, — не смотрит на меня, — вчера изрядно выпил, а сегодня не может даже с постели встать. — И? — передернуло от холода. — Другие преподаватели прибудут в Лаик через пару дней, — вздыхает, — вы могли бы провести весь день с унарами? — Хорошо, — смотрю на падающие капли воды с моих волос, — можно, я продолжу? — Ох, — смутился ещё больше, — конечно-конечно! Простите ещё раз! — Увидимся на завтраке, отец Герман. Второе погружение не было таким приятным и восхитительным как первое. Чем я буду развлекать господ? Закончив водные процедуры, вернулась в свои покои и решила привести себя в порядок. Я страдаю алопецией, поэтому волосы на моем теле практически отсутствуют, из-за чего более восприимчива к холоду. Лет до десяти ходила лысой, пока ныне покойная матушка не начала втирать мне в голову какие-то масла, маски с красным перцем и прочие средства для роста волос. Было больно. Временами, когда недуг берет вверх надо мной и волосы вновь выпадают, я провожу те же ритуалы. Мучаю сама себя. Длина волос всегда строго по лопатку, если чуть ниже, то они обязательно полезут клочьями. С бровями и ресницами все было иначе, их болезнь не затронула. С одной стороны это облегчало жизнь в плане гигиены, а с другой, я постоянно мёрзла. Открыв шкаф, который ужасно скрипел, сразу же выбрала подходящее платье. Темно-серое с закрытой грудью и черной вышивкой на длинных облегающих рукавах. Достаточно плотный и теплый материал, как раз то, что нужно. Волосы оставлю прямыми без косичек, каких-либо бусин и прочего. Сегодня обойдусь без трости, ничего не предвещает боли. — Доброе утро, — захожу в столовую с лучезарной улыбкой. — Доброе утро, госпожа Эсмилир! — хором поприветствовали унары. На завтрак каша овсяная, фрукты и отвар из шиповника. Где мясо? Я хочу мясо! Ладно, придется довольствоваться тем, что имеется. Хотя, я бы не отказалась от запечённой курицы с картофелем и грибами. Было бы потрясающе. Сегодня молодые люди не выглядели столь же бодро, как вчера. Видимо, потихоньку начинают осознавать куда попали. Забавно. Позавтракав в гордом одиночестве и молчании, поблагодарила персонал, выходя из столовой. Зайдя в кабинет, господа унары поднялись с мест приветствуя меня. — Сегодня мы не будем писать, читать, поэтому отложите бумаги с перьями, книги и отправляйтесь в свои комнаты. — Зачем? — унар Арно удивился. — Оденьтесь потеплее. Мы идём гулять. Они явно не ожидали такого. Некоторые даже посмеялись. Накинув драповое пальто черного цвета с капюшоном, спустилась вниз, где уже меня ждали. — Госпожа Эсмилир, — унар Ричард, — а куда мы пойдём? — В парк при Лаик, — отвечаю, выходя на улицу. А здесь значительно теплее, чем в замке. К моему счастью, зимы не были суровыми и очень снежными. Унары веселились, кидаясь кучами пожелтевших листьев, создавая небольшой листопад. Как дети малые. Оно и понятно, их вырвали из семейных поместий от родных и близких, от друзей. Молодым людям необходимо время, чтобы привыкнуть друг к другу. — Хороший погода сегодня, — меня догнал Йоханн, — правильно? — Да, — киваю и улыбаюсь. — Это ваше. Унар надел мне на голову венок из красивейших листьев различных цветов. Жёлтые, оранжевые и красные оттенки прекрасно сочетались между собой. — Спасибо, — рассмеялась, — это очень мило. — Пожалуйста. Дойдя до фонтана с фигурой орла в центре, вокруг которого стояли скамейки, я произнесла: — Господа унары, присаживайтесь. Они расселись по парам, будучи в предвкушении начала урока. — Итак, многие спрашивали, чему я буду вас обучать. — Морали и нравственности, госпожа Эсмилир, — Эстебан гордо произнёс. — Унар Эстебан, — усмехаюсь, — вы знали ответ на этот вопрос. Как всегда нетерпеливы. — Простите… — Моя задача — научить вас пользоваться своими преимуществами и недостатками во благо себе. Объяснить, что не стоит лезть на рожон без повода и причины. — Госпожа Эсмилир, — поднял руку унар Арно, — нас уже обучали этикету при дворе. — Вас обучали искусству улыбаться, лебезить и пресмыкаться перед вышестоящими господами. Давайте начнем с ненависти. Почему мы испытываем это чувство к человеку? Валентин? — Данное чувство появляется тогда, когда собеседник начинает говорить или делать то, что может нас спровоцировать. — Или же, — продолжил Ричард, — способствовать развитию действий, которые могут причинить вред. — И боль. Верно, унары. — Мы испытываем ненависть к человеку, который слабее нас, чем выводит из себя, — Эстебан бросил взгляд на Ричарда. — Или когда видим в нём соперника, — усмехаюсь, — равного себе. Колиньяр всем видом показывал то, что последняя фраза явно к нему не относится. Он лучше всех и во всём. Равных нет. Кажется, я обидела унара Эстебана этим высказыванием. — А любовь? Арно? — Это сильное чувство привязанности к человеку или объекту. Чаще всего трактуется в отношениях мужчины и женщины. — Смотрите, вы, Валентин, братья и Ричард — друзья, верно? — Да, — кивнул Окделл. — Разве, вы не привязаны друг к другу? Между вами любовь? Унары рассмеялись и смутились. — Любовь включает в себя ряд сильных и позитивных эмоциональных и психических состояний, от самой возвышенной добродетели и до самого простого удовольствия. Даже друзья могут любить друг друга, и эта любовь отличается от любви возлюбленных. В чем отличие? — Между возлюбленными есть страсть, — Эстебан облизнул губы, — секс и похоть. Близость, одним словом. — Видимо, — Ричард, — именно в этом кроется причина вашего поведения, — сдержал улыбку. — Хорош, — подмигнул Арно. — Что вы сказали? — вскипел Колиньяр, подрываясь с места. — Господа унары, — прикрикнула, — успокойтесь немедленно. Эстебан, — бросила взгляд в его сторону, — присядьте. — Окделл, я тебе лично расскажу, в чем причина моего поведения, — прорычал, кидая в него шишку. — Не дай Бог, я услышу хоть намек на сквернословие из ваших уст, а тем более увижу то, как вы дерётесь, — выдыхаю, — выдам щетки и отправлю драить Лаик. — Вы же шутите? — Валентин. — Нет. — А где капитан Арамона? — Приболел слегка. — С похмелья, — фыркнул Эстебан. Несносный мальчишка. Жаль, трость с собой не взяла, так бы я ему... Ух! Дальше продолжать урок было чем-то невыносимым: Эстебан начал провоцировать Ричарда, который не мог его терпеть. Я то и дело что успокаивала их, кидаясь шишками. — Вы — дворяне! — отчитываю, — объясните мне, почему ведете себя как псы? Хватит уже. — Скажите это сыну предателя! — Эстебан! — швыряю шишку, — успокойтесь уже! — Давайте ещё одну! — Так, — начинаю нервничать, — домашнее задание к следующему уроку. — У-у-у, — хором загудели. — Если бы вы успокоились и не срывали урок, — улыбаюсь, — обошлись бы без этого. Напишите сочинение, не менее 150 слов на тему о том, какое чувство вы чаще всего испытываете. Сдать необходимо сегодня вечером. — Но, вы сказали с следующему уроку, — удивился Валентин. — Он сегодня. Весь день я посвящу вам и вашему воспитанию, господа унары. Последнее меня огорчает. Все свободны. Преподавательское ремесло явно не моё.

Несколько часов спустя Библиотека

Свое успокоение я нашла среди старинных книг. Мне удалось узнать, что значит клеймо на шее пристреленного слуги. Это старинный символ, созданный нечистой силой для того, чтобы запереть демона в человеческом теле и полностью овладеть разумом сосуда. Кому, а главное зачем это понадобилось? Человек, прибегнувший к подобному явно точит зуб на Колиньяров. Или же, дело совсем не касается Эстебана? Может, одержимого послали в Лаик ради кого-то другого? Из раздумий меня вывел отец Герман. — Я вам не помешаю? — Нет, — закрываю книгу. — Хотел спросить, а где же господа унары? — В своих комнатах, — подхожу к камину, — пишут сочинения. Они наказаны за ужасное поведение на моем уроке. — Наслышан, — усмехается, — в ваших руках очень старая книга и на древнем языке. Лишь единицы из монархов знают его. — Я знаю много языков, — улыбаюсь, — и этот не исключение. — Приятно слышать от молодой девушки такое, — кивнул, — не буду отвлекать. — Спасибо, святой отец. Что-то подсказывает мне, что Герман в Лаик не просто так прибыл. Со своей целью. Он мужчина умный, сообразительный, хитрый, хоть и кажется совсем другим. День пролетел слишком быстро, да настолько, что занимаясь изучением символа, я не заметила как настало время урока. — Добрый вечер, — захожу в кабинет. — Добрый вечер, госпожа Эсмилир! — Все написали сочинения? Кивнули. — Положите мне их на стол. Вновь удивившись, поочерёдно сдали свои пергаменты. — А теперь, — перемешиваю между собой, — подойдите ко мне и возьмите каждый по сочинению. Это необходимо для того, чтобы вы познакомились поближе друг с другом, не зная своего имени, титула. — У меня сочинение подписано, — вскинул бровь Эстебан. — Ничего страшного, — нашла в кипе и оторвала уголок, где было написано имя. — Спасибо, — закатил глаза. Вновь поднявшись с мест, разобрали листы. Я проследила, чтобы унары не схватили сочинение собственного производства. Их тринадцать человек, но они не знают, что среди их работ, есть и моя. — На следующем уроке обсудим прочитанное вами. — Получается, — Ричард, — урок окончен? — Да, — киваю, — встретимся с вами за ужином. Вы свободны, господа унары. В ошеломлённом состоянии, переглядываясь, они покинули кабинет. — Я вновь с извинениями, — подошёл Эстебан, — мне стыдно. — За что? — добродушно улыбнулась. — За то, — шумно выдохнул, — что сорвал ваш урок и расстроил вас. — Надеюсь, вы сделали выводы насчет вашего поведения, унар Эстебан. — Сделал, — кивнул. — И какие же? Молодой человек явно не хотел мне этого рассказывать. Его выдавали поджатые губы. — Можете оставить при себе. Главное, что они сделаны. Поймите, моей целью не является ваше примирение с Ричардом. — Об этом и речи быть не может, — прорычал, отводя взгляд в сторону. — Ваше дело, в него я не лезу. Моя цель — обучить вас мудрости и терпению. Сделать из вас стратегов, которые будут пользоваться холодным рассудком. Вы молоды, амбициозны и целеустремлёны, но ужасно вспыльчивы. Вашего отца это привело к успеху, но вы — другое дело. — Думаете, меня к успеху это не приведёт? — оскорбился. — Отчего же? — улыбаюсь, — приведёт. А если вы научитесь терпению, то достигнете большего, чем отец. — Я вас понял. Могу быть свободен? — Разумеется. Недовольно топая, унар Эстебан покинул кабинет. — Интересная персона, — усмехаюсь, глядя на двери. Закончив свои дела, спустилась в столовую. Запах просто божественный, аж слюнки потекли. Капитан Арамона выглядел хуже, чем обычно, а аромат вчерашней пьянки слегка перебивал аромат еды. Его лицо напоминало мяч, вот настолько он нажрался, что аж так отёк. Словно, пчелы покусали. — Ох, — восхищаюсь, глядя на запечённую курицу, — то, о чем я мечтала. Унары выглядели подавлеными и грустными. Даже не болтали между собой. — Расслабьтесь, — появляюсь за спинами Ричарда и Валентина, — я не сержусь, — хлопаю по плечам. — Правда? — повернул голову в мою сторону Окделл. — Правда, — усмехнулась, — ешьте спокойно. Немного выдохнули, все, кроме Эстебана. Колиньяр прожигал взглядом Ричарда, ужасно смущая его. Неужели, его преданность к короне настолько велика, что Эстебан готов сжить со свету Окделла? Приблизившись к тарелке, сразу же накинулась на сочную куриную грудку. — Чтоб тебя, — поморщилась, выплевывая напиток обратно в кружку. Гадкое знакомое послевкусие. — Не пейте из кружек! — прикрикнула, соскакивая со места, — Валентин! — выхватила. — Почему? — прошипел Арамона. — Отравлено, — вытираю язык, — но вы, капитан, можете продолжать. — Очень смешно, — закатил глаза и отпил. — Вас хоронить в шляпе? — вскинула бровь. Осознав то, что я не шучу, капитан схватил какое-то ведро и не стесняясь прилюдно очистил желудок.