Несколько лет назад Талиг
— Надеюсь, — в комнату пробрался Савиньяк, — нас никто не услышит. — Смотря, — безумно рада его видеть, — что ты хочешь сказать мне, Лионель. — Эсмилир, прими данный факт как должное. — Присядь, для начала. Мужчина стоял у двери, не желая проходить дальше по комнате. — Ты знала, что рано или поздно это случится, поэтому, давай без истерик, скандалов и обид. — Что произошло? — не выдерживаю и поднимаюсь с места, — объясни. — Я вынужден прекратить наши отношения, касаемо любовного характера. — Шутишь? — улыбаюсь, — ещё вчера… — Мои слова ничего не значат. Я сделал свой выбор. Ты талантливая девушка, очень умна и хитра, но, не для меня. Внутри стало настолько больно, что помутнел рассудок. — Вон оно что, — вспыхиваю, — неужели, дело в том, что я… — Давай не будем говорить на эту тему, — грубо прервал, — даже у стен есть уши. Видишь ли, — вздохнул, — если выбор падёт между тобой и моей карьерой, то явно… — Не в мою пользу, — отвожу взгляд. — Хорошо, что ты это понимаешь. На данный момент, я имею всё, чтобы подняться выше. — Можно же совмещать это с семьёй. — Ты слишком молода для меня, — разрушил все надежды, — наивна и доверчива, Эсмилир. Я хочу видеть рядом с собой мудрую, опытную и рассудительную женщину. Нянчиться не собираюсь, и воспитывать тоже. — Странно, — пытаюсь не зарыдать, — это не мешало тебе проводить ночи в моих покоях. Говорить слова любви… Маменька нашла тебе жену? — Мы в поисках достойной кандидатуры. Достойной. Слово, которое впилось когтями в сердце. — Я не хочу становиться тебе врагом. Просто, забудь то, что было и отпусти меня. Мы продолжим общение, но в качестве старых друзей. Большего предложить не могу. — Даже этого не надо, — прикусываю губу, — уходи, Лионель. — Эсми, — хотел подойти. — Не смей, — прорычала, — сокращать моё имя! Я Эсмилир! Никак иначе. — Хорошо, — кивнул, — надеюсь, ты когда-нибудь поймёшь меня и простишь за эти слова. — Одного не пойму, — подхожу к окну, — зачем ты врал? Глядя в глаза клялся, что любишь меня до потери памяти. — Это лишь слова, — усмехнулся, — они не несут смысловой нагрузки. Наш роман — хорошее времяпрепровождение. Возможно, — приоткрыл двери, — через несколько лет, когда ты станешь той, кем предначертано быть, я влюблюсь в тебя как сумасшедший и пожалею о своём решении. — Может, что-то ещё хочешь добавить? — оборачиваюсь. — Я никогда не любил тебя. Даже не пытался. Ты скажешь хоть что-нибудь? — Нет. Мне нечего сказать по этому поводу. Доброй ночи, Лионель. Звук хлопка двери заставил вздрогнуть и моментально выпрямиться.Наши дни Лаик
В ту ночь мое сердце и душу растоптали, вывернули наизнанку и кинули в грязь. Я благодарна Савиньяку за то, что уничтожил меня, заставив ненавидеть. Отличной мотивацией является ненависть, которая придаёт столько сил и энергии. Это помогло мне достигнуть многого: титул, знания и умения, бесценный опыт. После его слов, я прорыдала всю ночь, утро и от бессилия уснула лишь днём. С тех пор, как бы мне не было плохо и тяжело, слёз нет. Из девочки, которая верит в сказки про любовь и принца, постепенно превратилась в человека, чей взгляд способен развязать войну. Помнится, как я проклинала Лионеля за то, что обманул меня, предал, желая зла и горя. Стыдно за это, но в тот момент мной управляли эмоции вперемешку с обидой. Тяжело отдавать себе отчёт в подобной ситуации. Каждый предан кому-то или кем-то. Такова жизнь. Я не знаю, сколько времени потратила на воспоминания о той ночи, но, судя по всему достаточно, так как в дверь постучали. — Госпожа Эсмилир? — Ричард. — Проходите, — быстро поднимаюсь. Он застал меня на том моменте, когда поправляла платье. — Вы упали? — забеспокоился. — Нет, — улыбаюсь, открывая шкаф, — вы что-то хотели? — Да. Немного смущаясь, Окделл протянул мне утеплённый плащ с меховым воротником и рукавами. — Думаю, ваше драповое пальто не подойдет для снежных забав. — Благодарю, — забираю, — одеяние мужское? — Женскую одежду мне не удалось найти, простите. Мы ждем вас на заднем дворе. Надев на себя пальто, а сверху плащ, сменила обувь на высокие ботфорты. А что? Под платьем все равно не видно, а ноги застудить не хочу. Выйдя на улицу, невольно поёжилась. Какой бы не была погода хорошей, мне все равно холодно. — Не отбивайся от коллектива, — вздыхаю, пробираясь по сугробам, — это неприлично. Господа унары уже вовсю веселились, бросаясь друг в друга снежками. Кто-то просто лежал в снегу, а кто-то начинал катать снеговиков. — Не стойте, — за спиной раздался голос, — замёрзнете. Ко мне подбежал радостный Эстебан. Его щеки горели, улыбка не сходила с лица, а в волосах забились снежинки. Сколько счастья из-за снега. — Я не люблю зиму, — усмехнулась, — особенно снег. — Как нежно, — расхохотался. — Не наглейте, — приподняла бровь. — Извините. Смех Колиньяра был искренним и заразительным. Достаточно приятный, мелодичный, если так можно выразиться. Капитан Арамона и профессор Шабли о чем-то увлечённо разговаривали, глядя на веселящихся господ. Неожиданно для всех, в голову начальника школы прилетел снежок. Большинство заметили покрасневшего со стыда унара Ричарда, который был готов провалиться сквозь землю, и Арно с Валентином, готовых защищать друга. — Простите! — крикнул Лионель, стряхивая с себя снег, — я случайно! Чего-чего, а такого я не могла предвидеть. Савиньяк заступился за сына Окделла, надо же… Благодарно кивнув, юноша расслабился. — Вообще-то! — возмутился Эстебан. Быстро скатав снежок, запустила в Колиньяра, попадая прямо в лоб. Неловкая ситуация вышла. — Извините, — улыбаюсь, — промахнулась, — пытаюсь правдоподобно солгать. — Это снежный война! — прокричал Йоханн, бросая брата в снег. Начался обстрел снежками. Попало всем: Арамоне, профессору, мне. Ричард и Валентин скрылись за колодцем, сделав из этого свое убежище. — А можно с вами? — подбегаю. — Я только рад, — Придд улыбнулся. — Давайте налепим побольше, — рассмеялся Окделл, — завалим их! Мои руки даже не замёрзли без рукавиц. Наоборот, они очень и очень горячие. — Столько хватит? — указываю на кучку. — Достаточно, — присел, — на счёт три! — Три! — вылетел Арно, запуская снежки. Несколько раз получила снег в лицо, за шиворот, но, мне нравится. Весело! — Иду на тара-а-ан! Эстебан набрал достаточно хорошую скорость и подхватив меня на руки, злобно хохоча, с прыжка рухнул в сугроб. Погрузилась с головой. Отлично! Еле как выбравшись, я убрала снег с лица, шеи, а после мы дружно и звонко рассмеялись. — Простите, — отряхивается. — Прощаю, — кидаю горстку снега в лицо. — Заслужил. Поднявшись, он протянул мне руку, чтобы помочь вылезти. Потянув на себя, я поднялась, уронив унара обратно в сугроб. — Это нечестно! — улыбается. — Простите, — подмигиваю. Наши снежные забавы продолжались ещё около часа, пока одежда не покрылась мелкими ледышками. — Возвращаемся! — Лионель поправляет ботфорты, — замёрзли уже. — Пора, — выдыхаю, — устала. — Старость. Савиньяк с лёгкостью закинул меня на свое плечо и побежал обратно в Лаик. — Женщине плохо! — кричал он, — суставы больные! Помогите! — Прекрати! — шлепнула по спине, — Лио! — Срочно нужен лекарь! На такой весёлой и позитивной ноте, мы вернулись в замок. Это было хорошей идеей, так как во время игры я заметила, что унары потихоньку начинают общаться друг с другом. Они сплотились.Вечером того же дня
День был очень насыщенным. Крайне редко бывает такое, что вечером не могу разложить мысли по полочкам и навести порядок. Думать больно. Кажется, вот-вот и мозг лопнет. Надо себя чем-то отвлечь. — Развлечения это прекрасно, но работу никто не отменял. Переодевшись в сухие вещи, заварила ромашку и отправилась в кабинет, с целью прочесть сочинение, которое досталось мне.«Я считаю, что часто испытываю чувство вины и стыда. Хотя, не совсем понимаю почему. Делаю всё, чтобы мной гордились родители, моя семья, но раз из раза слышу, что сделал недостаточно для похвалы. Это очень обижает и расстраивает меня, так как другого не слышу.»
Отрывок этого сочинения вызвал неоднозначную реакцию. Почерк ровный, красивый, а значит, юношу долго пытались приучить так писать, скорее всего, с помощью рукоприкладства. Вариант о том, что это написал Эстебан Колиньяр сразу же отпал, так как его отец постоянно хвалил сына и готов говорить это вечно. Возможно, автором является Ричард. После смерти герцога Окделла, мать наследника в край озверела, превратившись в женщину жестокую и строгую. Именно таким образом горе повлияло на герцогиню. А сам Эгмонт любил и восхвалял дочь с сыном. Тогда, было бы написано «мать», а не «родители». Валентин Придд? Братья? Арно Савиньяк? Точно нет, я знаю их семьи. А кто же? Кстати, почерк на записке и на сочинении абсолютно разный. Первый более изящен, чем второй, который более аккуратен. Следующие письменные работы соберу и не отдам, пока не узнаю, кто написал такое признание в любви. — Можно? — постучал Эстебан. — Конечно. Подойдя к столу, молодой человек положил передо мной мои же рукавицы. — Вы обронили их в снегу, - поправляет жилет. Они сухие. Колиньяр сначала высушил, а потом отдал мне? Что за проявление заботы? — Спасибо, — рада этому, — кстати, вы прочли сочинение? — Да. Отодвинув стул, он сел за парту напротив меня и положил голову в ладони. — И о чем оно? — О чувстве печали и разбитого сердца, — закатил глаза. — Это достаточно больно. — Испытывали такое прежде? — удивился. Ох, любопытный и нетерпеливый Эстебан, не надейтесь, что у нас получится поговорить по душам. — Возможно. — А многих ли вы отвергли, госпожа Эсмилир? — по-хитрому прищурил глаза. — Достаточно, — краешек губ поднялся вверх. — О чем ваше сочинение? — резко переводит тему, получив ответ. — Вина и стыд. Хорошие чувства, правда? — Мотивационные. Особенно, страх. Он заставляет людей подчиняться беспрекословно. — Хороший правитель должен быть мудрым и сильным, его стоит уважать, а не бояться, Эстебан. — К моему отцу испытывают и то, и другое, — улыбается. Похожи. Ой, как похожи. Держитесь, девки, он сведет вас с ума. Чего стоит только харизма, исходящая от Колиньяра. Хорош собой, однако. Прожигает взглядом только так. — Не посмею больше отвлекать. Не отрывая взгляда от моего лица, он поднялся с места и направился в сторону выхода. — Больше не теряйте рукавицы. — Унар Эстебан, — говорю вслед, — вы начинаете меня радовать! — К вашим услугам.