Пару дней спустя
Сегодня выходной. Наконец-то! Занятий нет, а значит, можно поспать подольше! — Весь день проспишь! — плюхнулся на кровать Савиньяк, — пошли кораблики пускать. — Я что, — не могу оторвать голову от подушки, — военно-морской флот? — Не ворчи, — хлопает по спине, — вставай, собирайся, завтрак возьмём с собой и выходим. Погода чудесная, так тепло! — Можно я в Лаик останусь? — Можно, — рассмеялся, — но, тогда терпи пьяного Арамону, он сегодня очень буйный. — Опять? — Снова! — Возьмите его с собой… — Наоборот, дорогая, я увожу унар от него. Выбирай. — Дай мне полчаса, — открываю глаза. — Хорошо. Ненавижу Арнольда. Действительно Свиномона. Почему именно сегодня?! Я хочу спать и мне все равно, что времени почти полдень! Еле как поднявшись и взяв необходимые вещи, отправилась в ванную комнату. Она у меня личная. Подогрела воду, насыпала цветы лаванды в ванну. Аромат восхитительный. — Матерь божья, — воронье гнездо на голове. Видимо, короткие стрижки это не моё. Кстати, о гнёздах. Где Кутх? Весна уже на дворе, а пернатого нет! — Я голодный! — долбится в двери, — ты там скоро? — Десять минут! — закатываю глаза, — Лионель, дай хоть помыться. — Умира-а-аю! — Иди уже! — кидаю щетку, — пятнадцать минут. — Ты сказала десять! — Пять минут — штраф за вредность! — Стерва! — Индюк самовлюблённый! Вот и поговорили. Закончив любоваться прекрасным темно-синим платьем с открытыми плечами и узорами на груди, с едва влажными волосами спустилась в столовую. — Доброе утро! — Наконец-то! — махнул рукой, — тебя не дождаться. — Заметь, все молчат, лишь ты возмущаешься. — И что? Собрав завтрак в корзины, выдвинулись в сторону небольшого водопада, находящегося недалеко от Лаик. На улице тепло, дует легкий ветерок, солнышко светит. Вот, за что я любила этот регион: мягкая зима и жаркая весна. Приятный климат. Природа крайне резко оживала, да настолько, что поля уже усеяны цветами. — Это ваше! — Йоханн закинул мне на голову венок из ромашек и васильков. Как всегда в своём репертуаре. Осенью было то же самое. — Спасибо! — улыбаюсь. — Ты для них как мамочка. — Старшая сестра, — поправляю его, глядя на веселящихся господ, — они хорошие, на самом-то деле. Да, характеры у всех разные, сложные, но я в каждом вижу светлое. — Даже во мне? — Не мечтай, — усмехаюсь. Расстелив покрывало на траву рядом с водопадом, принялась доставать еду из корзин, пока юноши рванули к воде. — Может, — подошёл Валентин, — вам помочь? — Ох, — махнула рукой, — я справлюсь. Отдохните с друзьями. — Как скажете, — кивнул, — вы не могли бы и меня подстричь? — Бросьте, у вас чудесные кудри карамельного оттенка, — прищурилась. — Они щекочут мне нос, — слегка улыбнулся, — и лезут в глаза. — Попробуйте собрать их в хвостик. Думаю, вам пойдёт. — А если, мне не понравится, подстрижёте? — Да хоть налысо. — Спасибо, — опустил взгляд, — тогда, не буду мешать. Савиньяк развалился, наслаждаясь гренками с яйцом и глядя в голубое небо. — Хорошо, — радостно жует. — Ты скоро станешь толстым, — хлопаю по животу, — брюхо отъел! — Это авторитет, — шлёпнул по руке, — под рубахой не видно, отстань! — Будешь как Себастьян! Себастьян — жирный и ленивый кот, живущий в родовом поместье Савиньяков. Он умеет лишь громко орать, особенно, если голоден. Ходить не любит. Любит есть, спать и когда его гладят. Если мимо него пробегает мышь, то Себастьян делает вид, словно её не видел. Это мираж. В основном, кот лежит на веранде, раскинувшись точно также как Лионель. Я понимаю тебя, Себастьян, нам всем тяжело. — Он не жирный. — Просто кость пушистая. — Именно! — У вас даже позы одинаковые, — откусываю яблоко. Какое же оно кислое, мама родная! Аж зубы свело. Думаю, будь Эстебан фруктом, то был бы именно этим яблоком. — Хочешь? — передернуло. — Оно кислое, — скривился, — сама ешь. — Оставь детям! — буркнула, глядя на то, как он потянулся к корзине с жареной курицей, — худей! — Отвали! У самой щёки как у бурундука! — Наглая ложь! — А вот и нет. Мы начали драться полотенцами, при этом хохоча во весь голос. — Победила! Победила! — То-то же, — откидываю со лба пряди. — Купаться пошли? — Ой, — отвожу взгляд, — нет. Не хочу показывать на всеобщее обозрение свои шрамы, а одежды, скрывающей это у меня нет. Подойдя к водопаду, застала унар за увлекательным и веселым занятием. Они пускали кораблики и тот, у кого у первого потонет судно под падающей водой, тот и победил. — Я выиграл! — Ты жульничаешь! — завопил Арно, — Эстебан, ты же его специально поддувал! — Нет! — округлил глаза, приложив ладонь к груди. Врёт же. По ехидной улыбке вижу. — А врать плохо, — взъерошила обоим волосы, — и ссориться тоже. — Он нечестно выиграл. — Попробуй доказать! — Замолчите оба, — фыркаю, — лучше поешьте. — Куча мала-а-а! Разбежавшись, Лионель запрыгнул на брата, роняя его в воду и потянув за собой меня, Валентина и Ричарда. От падения меня спас Колиньяр. Сказать, что золотое трио не было довольно случившимся, это ничего не сказать. — Вы как в лягушатнике! — заливисто рассмеялась, глядя на то, как Окделл выплюнул воду, а Арно обвил рукой шею брата и принялся топить. Остальные юноши присоединились к водным забавам. Сколько молодых красивых тел. М-м-м… Так, развратные мысли прочь. Они дети. — Почему вы не с нами? — к бортику подплыл Ричард. — Во-первых, неприлично девушке одной находится в полураздетом виде при таком количестве мужчин, ещё и в воде. Окделл облизнул губы, видимо, вспоминая наш разговор в ванной комнате, а точнее то, во что я была одета. — Тот случай — исключение. — Простите, — смутился. — А во-вторых, у меня нет подходящей одежды. — Есть. Колиньяр как-то грубо пихнул мне свою рубаху, запрыгивая в воду. Неужели, подслушал разговор и злиться? Несмотря на то, что мы все решили, его чувства или их подобие ещё не улетучились. Тяжёлый случай. — Спасибо, — прошептала. — Присоединяйтесь! — подмигнул Арно, заливая друга. Не будь ханжой и повеселись наконец-то! Сколько можно читать книжки, что-то изучать, думать о плохом? Помочи попку в воде. Переодевшись в кустах, неуверенно вышла к воде, присев на берег. Лионель посмотрел на меня так, словно впервые видел мои оголенные ноги. Вода волшебная, как и атмосфера. Хорошо здесь, даже дышится легче. — Запрыгивайте. — На вас? — удивилась. — Да, — Эстебан кивнул, — покатаю вас. Стесняться надо было раньше. — А кто сказал, что я стесняюсь? Запрыгнув на крепкую спину Колиньяра, обвила его талию ногами, а мокрую шею руками. Приятно. Он тёплый. Откинув волосы со лба, усмехнулся и поплыл вперёд. Озерцо было очень масштабным, а от окружающих его скал исходил аромат дождя. — Вам не холодно? — Нет, — улыбаюсь, положив голову на затылок Эстебана, — мне хорошо. Знаю, знаю, я отвергла его чувства, но, по непонятной причине, почему-то хочется быть рядом с ним. Чувствую себя иначе: спокойно и умиротворённо. Возможно, это вызвано тем, что между нами было или же, я привязалась слишком сильно к Колиньяру. Господи, надеюсь, это не влюблённость. Надо продержаться до выпускного, а после мы больше не увидимся. Со стороны выглядит странно и подозрительно, но, как-то всё равно. — Ты все ещё не научилась плавать? — рассмеялся Савиньяк, усевшись на камни. Да. — Здесь глубоко. — Конечно, у тебя рост метр со шляпой. Даже в луже можно утонуть. — Вообще-то! — возмущаюсь, — один метр семьдесят четыре сантиметра, дорогой Лионель! Они все выше меня. Самый маленький рост был у Норберта, а он выше меня на полголовы. Эстебану вообще угрожать было невозможно, юноша смотрел на меня свысока и смеялся. Слон и моська, ей богу. Ладно, Ричард был немного пониже, поэтому ещё можно было попытаться. — Малявка. — Переросток, — брызгаюсь. — Чего? Спрыгнув с Колиньяра, чуть не утонула, но подплыла к Савиньяку. Начали поливать друг друга так, что аж вода в нос попала. — И эти двое, — удивился Арно, наблюдая за нашей потасовкой, — учат нас терпению и выдержке? — Еще и этикету, — смеется Эстебан. — При этом, называя нас детьми, — Окделл. — Поражает, — вздохнул Валентин, — как старики супруги. — Боже упаси! — хором. Лионель победил. Выйдя из воды, обернулась в полотенце и обиженно села на покрывало, отвернувшись от всего мира. — Обиделась? — Нет, — дожевываю яблоко. На фоне моего фиаско даже яблоко перестало быть ужасно кислым. — Эсмилир, — тыкает в лопатку. — Чего? — смотрю в поле. — Не обижайся, пожалуйста. — Ты меня чуть не утопил! — Я случайно, — промурчал. — Отстань, подобие Себастьяна. — Ой, — фыркнул. — Мы защитить ваша честь, госпожа! — улыбнулся Йоханн, присаживаясь рядом. Устроившись на просторном покрывале, унары налетели на свежее молоко, гренки, овощи и курицу. Радостные, мокрые, а главное — общаются между собой. Кажется, даже Эстебан с Ричардом перекинулись парой фраз. Хороший пикник. Мы возвращались в Лаик с песнями и плясками, а я держала в руках охапку цветов, которые принесли унары, а их головы украшали венки сплетённые мной и Йоханном. — Не боитесь, что съедите букашку? — Нет, — улыбнулся юноша, — чисто белок, — жует колосок. — Ох, — рассмеялась. Нас уже ожидали другие наставники и злющий Арамона. Что случилось? — В чем причина вашего недовольства? — ставлю корзину. — В том, что вы неизвестно где были! — Капитан, я же вас предупредил, что мы с госпожой Эсмилир возьмём унар и прогуляемся. Погода хорошая, чего им в замке сидеть? — Вы забываетесь, граф Савиньяк. Здесь я решаю кому и куда идти! — завизжал. — Боюсь, вы были настолько пьяны, что не в состоянии решать, — прорычала. — Как вы смеете меня обвинять в алкоголизме?! — По факту, — приподнимаю бровь. — Слуги, раздайте мушкеты унарам! — Сегодня выходной, — возмутился Ричард. — Закрой свой поганый рот, мальчишка! — Прекратите оскорблять его! — прорычала. — Заткнись! Арамона влепил мне звонкую пощёчину. Удар был такой силы, что аж волосы на лицо спали. Придд, Савиньяк, Колиньяр и Окделл одновременно подались вперёд, но Лионель остановил их лишь одним взглядом. Арно потянул Эстебана за собой. — Господа унары, — выдохнул, — вы все свободны. По комнатам. Меня обуяла ярость и неконтролируемая агрессия. В голове представляла, как сворачиваю шею Арамоне. Со звуком. Когда молодые люди ушли, то подойдя к Арнольду, Савиньяк молча ударил лбом в нос. Моментально хлынула кровь. — Знаете, — схватил за волосы, — я долго думал и пытался понять, чем же вас так обидела жизнь, что вы отыгрываетесь на невиновных мальчишках, и наконец-то понял. Вы заносчивый, трусливый и подлый человек, который кроме зависти и ненависти ничего другого не испытывает. Вы слабы настолько, что позволили себе ударить девушку. Мне должно быть стыдно за этот поступок, так как вы годитесь мне в отцы. — Ваш отец мёртв, — держится за нос. — Да, но он достиг неслыханных для вас высот и ушёл с честью, — отпускает, — если это повторится снова, то я сломаю вам руку. — Это не в вашем стиле. Арно вас так не учил. — Я не похож на своего отца, — взял меня за руку, — пошли. А мне даже и сказать то нечего! Я в шоке! — Ты ему зачем нос сломал? — Вернуться и сломать что-нибудь ещё? Что за вопросы? Я заступился за девушку. — Это точно ты — Лионель Савиньяк? — Не стоит благодарности.Ночью
Нас всех разбудили звуки выстрелов и крики. В полудрёме накинула халат, выбежав из комнаты. Источником звука стали покои Арамоны, деревянные двери которых он прострелил. — Доброй ночи, — зевнул Лионель, одёрнув меня. — У него опять белочка? — Второй раз за неделю? — подошел отец Герман, — пробито очередное дно. Унары тоже сбежались на звук. Ричард так хотел спать, что практически висел на Валентине. Дождавшись, пока стрельба прекратится, всей толпой вошли в комнату. Перья из подушек медленно падали на пол, огромная дыра в шкафу, разбитое зеркало и простреленная спинка кровати. Арнольд сидел в углу с ружьём в руках. Эстебан грязно выругался. Мне стали известны новые слова. — Утром отправлю лестницу драить, — отвесила лёгкий подзатыльник. — Запахнитесь, — усмехнулся, намекая на мою ночную сорочку. — Завидуйте молча. Сами в одних штанах. — Нравится? — Очень, — фыркаю. — Можете даже потрогать, — обернулся, — снова, — одними губами. Нахал! Капеллан осторожно подошёл к трясущемуся капитану, и присел на корточки рядом с ним. Он весь в поту. — Арнольд, что случилось? — Крысы. Крысы. Крысы. — Крысы? Вас напугали звери? — Их много. Очень много, — будто в трансе каком-то, — они были везде: кровать, шкаф, одеяло и все убежали. — Вам известно, кто натравил их? — Суза-Муза. Суза-Муза. — А кто наградил капитана разбитым носом и отёком? — Ваш брат, — смотрю на Арно. — Неплохо. Герман аккуратно забрал оружие из рук мужчины, передав его Лионелю. — Идите, — махнул рукой, — дальше я сам. — Помощь не нужна? — спросил Савиньяк. — Человек болен. — Духовно? — Йоханн. — Духовно мы богаты, а душевно мы больны, — закатываю глаза. И ради этого нас будили? Серьёзно? Кажется, я знаю, кто это сделал. — Эстебан, — беру юношу под руку. — Госпожа. Как ваша щека? Не болит? — Немного, — прикоснулась к лицу, — признавайтесь, — поправила халат, — зачем натравили крыс? — Как вы догадались? — Вы единственный, кто не притронулся к варёным яйцам за ужином. Кусочки пищи разбросаны по комнате. — Оказывается, вы очень наблюдательная особа. — Если Арамона узнает, что это ваших рук дело, то вы будете стоять с мушкетом в руках до дня Святого Фабиана. — И что? Думаете, я один такой? — Такой, это какой? — Мы поговорили с остальными унарами и решили, что устали терпеть издевательства Арамоны, а следовательно, должны отомстить. — Вы граф Суза-Муза? — Мы. Все мы. Портрет — унар Арно, перец в нижнем белье и одежде — братья, крысы — моих рук дело, как и записка в ваших дверях. — Это был ваш почерк? — Да, — кивает, — было тяжело писать иначе, но мне удалось справиться. — А я маялась, пытаясь узнать, кто мой тайный поклонник. Хорошие слова. — Правдивые. — Кто стал инициатором? — Окделл, у него роль терпеть Арамону и отвлекать в нужные моменты, пока кто-то из нас готовит очередную засаду, — закинул волосы назад. — Жестоко. — Вас проводить до комнаты? — Думаю, — улыбаюсь, — дойду. — А вдруг, на вас набросится граф Суза-Муза и попытается овладеть вашим телом? — округлил глаза. — Очень смешно. — Вы отвергли мои чувства и сказали, что между нами ничего не может быть, — улыбается, — тогда, ответьте, почему вас ко мне тянет? — С чего вы это взяли? — Чутьё подсказывает. Понимаю, вы считаете наши отношения чем-то порочным и неправильным, но напомню, в этом году мне восемнадцать. Я старший из унар. — Это я знаю. — Тогда, что же вас смущает? — Заносчивость вашего характера и пылкий нрав. — Вы тоже далеко не подарок, высокомерная и наглая. — А ещё, вы слишком прямолинейны. — И что? Кажется, у меня заканчиваются аргументы. Он меня начинает раздражать! — И всё. — Я перестал проявлять инициативу, и вы сами, того не осознавая потянулись. Значит, вы что-то ко мне чувствуете. Что и требовалось доказать. — Вот именно, — отстраняюсь, — вы желаете секса со мной, а не отношений, — слезаю с него, — это разные вещи! Что и требовалось доказать! — Простите? На голове бардак, а полуголый Эстебан остался один на кровати, пребывая в полнейшем недоумении… — Встретимся за завтраком, — подмигиваю, поправляя одежду. — Подождите! — Вы мне отомстили, — смеюсь, понимая многое, — меня моим же оружием. — Один-один. Так и продолжите отрицать очевидное? — Смотря, о чём вы говорите. — О любви, госпожа. Доброй ночи. Поцеловав мою ладонь, подобно величавому льву развернулся, растворившись в темном коридоре замка. — И вам, — прошептала, глядя в одну точку. Вот же сукин сын!