Мы боялись, что исчезнем

Они ехали по шоссе молча, без каких-либо намеков на взаимопонимание. Вечер был теплым и тихим. Лучи солнца проникали сквозь стекло машины, отчего захотелось прикрыть глаза и представить, что это совершенно другое измерение, и ты не здесь. Кажеться, почти получилось. Рыжие кудряшки на переднем сидении дополнили картину размытым силуэтом где то в яблочном саду. Тут ярко светит солнце, и пахнет скошенной травой. Стоит подойти ближе. Оглядываюсь назад, и замечаю ещё один силуэт. Уже более ясный. На мгновение вижу перед собой до боли знакомую улыбку, веснушки на чьих румяных щеках багровеют. Мне хочеться коснуться их. Невесомо, ласково, тревожась, что улыбка на его лице внезапно исчезнет. Боюсь, что исчезнет и он сам. Но это случится через много-много лет, возможно, столетий. Потому что я не собираюсь его отпускать. Ещё бы! Раз поймала, держи крепче. Цветок ириса запутался в кудрявых волосах и я хочу достать его, только вот.. Он рассыпается, теряя почти все лепестки. — Молчишь? Нарушить фантазию, в которой сам же участвуешь. Разве что в жизни являешься более очаровательным, только так. — Наслаждаюсь последним днём июля. А ты? Он не отвечает. Положив руки на руль внимательно наблюдает за дорогой. Эти длинные, изящные пальцы заставляют невольно покраснеть. Я люблю, когда воображение выполняет работу за меня. Мы не идеальны, поэтому наши предпочтения воплощаются в разум, полностью затуманивая взор и заставляя видеть то, чего на самом деле нет. К счастью, я никогда с этим не сталкивалась, и мне нравится то, что является совершенством и без моих фантазий. На миг встречаюсь с его по-кошачьи зелёными глазами в боковом стекле. — О чем задумалась? — Планирую похищение одной слишком не разговорчивой особы. Будьте бдительны. Фыркает, ухмыляясь. — Почему села на заднее сиденье? — А куда по твоему должна была? — На переднее. И снова угрызения совести. «Ты не должна была приезжать. По крайней мере могла бы просто отказаться от поездки именно в этот город. Я не хочу быть зависимой от кого либо, не хочу проявлять слабость и быть обманутой чувствами.» И тут вспоминается детство. Как всегда не вовремя, как всегда само собой. Те беззаботные дни, когда мы были детьми и держались вместе, боясь потерять друг друга.. Как то раз он ужасно обидел меня тем, что уехал, не успев со мной попрощаться, и я пообещала, что забуду его, вычеркнув из своей жизни как лучшего друга детства. Но вычеркнуть, увы так и не получилось… Глупенькие, маленькие дети, способны испытывать и понимать самые взрослые, но самые искренние чувства. Он смеётся, будто читает мои мысли, в которых я хочу собрать все его веснушки и бросить в воду. Интересно, будет радуга? — И как ты сюда добралась? — Как обычно, на такси. Без приключений, к сожалению. Или к счастью. — Почему не предупредила? Я бы встретил. — Я приехала в Румынию по работе, и вспомнила, что где то здесь должен быть ты. Как не как.. Мы же все таки друзья. Он оглядывается, одарив меня белозубой улыбкой. Смотрит долго, будто только заметил, что именно я нахожусь в его машине. Затем выражение его лица становится серьёзнее. Он протягивает свою ладонь, и проводит ею по волосам. Я улавливаю тонкий аромат терпкого мужского парфюма. Возможно, это сон, и ты очередная вспышка перед пробуждением? Его пальцы перебирает локоны и мне так хочется что бы этот миг не прекращался. Сейчас я мечтаю лишь об одном, о его прикосновении, и подставляю шею, дабы прочувствовать эту трепетную нежность его тонких движений. Но он поспешно убирает руку, как только пучки пальцев затевают бархатистую кожу. — Не хотелось доставлять тебе столько неудобств. Я думала сделать тебе сюрприз. — Брось, ты же знаешь сколько для меня это значит. Значит, проездом? — Да. «Незачем врать. Ведь проездом, и правда проездом. И если бы не обязанности, я бы ни за что сюда не приехала.» Он снова улыбается, и снова как то по особенному. Уголки губ прячут желание как нибудь подшутить надо мной, но он не делает этого. — Так, всё-таки, почему именно заднее сиденье? — Не вижу в этом разницы, но, если хочешь, я пересяду. Он замолкает, поймав мой взгляд. Зеленые глаза изучают душу, пытаются безмолвно сказать, что это самый прекрасный вечер в его жизни. Да, глупышка, ты приехала в этот город не только потому, что от тебя это требуется. А потому, что ты до сих пор в нем нуждаешься. Он смотрит долго, прищурившись, отчего по телу пробегает волна мурашек. Кого я обманываю? Себя? — Я вижу, ты в чем то сомневаешься. Если возникают сомнения, о действиях нет речи. — почему то ещё тише, но все так же спокойно. Оба умолкаем. Daddy Issues https://g.co/kgs/EUdV9d — Что ты хочешь этим сказать? Деревья замерли. Жаль. Я пытаюсь всмотреться в его черты, и вижу только искреннюю нежность. И ещё что то. Грусть? — Кстати, разве ты не могла позвонить? — Я совсем позабыла об этом.. Пытаюсь сделать более правдоподобный вид сожаления, но не получается. Смешок вырывается сам по себе, и я уже не могу остановиться. Смеюсь, потому что знаю: если бы позвонила, точно не осмелилась приехать. Что же такого скрывает этот звонкий смех? Созвониться не значит встретиться. Каждый раз, когда я набирала знакомые цифры, душу не приятно царапал осадок. Мул из чувства обиды, разочарования, одиночества. Убежать за сто милей, ни разу не упомянув где ты, когда и как снова увидимся. Кто мы после этого? Чужие люди, или все-таки, определенно что то значим друг для друга? Его лицо остаётся неподвижно. Он не хмурится, не злиться, считая что я посмеялась над его словами. Он ждёт. Но что я должна сказать? — Ты приехала, не предупредив. Думала я обзавелся семьёй, не сообщив об этом своей родной ласточке? Почему же ты не позвонила? Его голос звучит медленно, тихо, и я стараюсь затаить дыхание что бы вслушаться. Ласточка. Это слово заставило невольно вспомнить самые счастливые мгновения, когда-то проведённые вместе. Он молчит. Наверное, ждёт моих слов. Но я не знаю, ей богу, я не знаю что ему сказать. Тишина затягивается в мучительную паузу, и я стараюсь спрятать глаза. — Лайя.. Этот вкрадчивый, ласковый баритон от которого хочется хныкать и плакать с досады. Я молча вылезаю из машины. Он ждёт, но я уверено шагаю в сторону обочины. Проезжие автомобили мешают думать: они появляются, потом исчезают, снова появляются, задевая слух и лишая способности рассуждать как следует. Летний ветер ласкает меня, заправляя непослушные пряди каштановых волос за уши. Они щекотят шею, и я хочу представить, будто бы это делаешь ты: нежно, еле касаясь, ожидая тёплых слов, что бы переступить эту никому не нужную, бессмысленную черту. Я знаю, что рано или поздно это должно произойти, и мы оба это знаем, делая вид, что все остаётся на своих местах, и все как раньше: просто друзья детства, просто решили встретиться. Нет, не так. Десять лет назад мы расстались с просьбами «хоть иногда перезваниваться». Десять лет. А ведь не всё было так плохо. Как говорится, если пытаться удержать бабочку в руках, она умрет. Отпусти ее, и если она всё-таки вернётся, то будет твоя. Ты обещал приехать, но в итоге приехала я. Дальше, кажется, следует понять, что жизнь не способна щадить давно поросшие колючим шиповником чувства. Ты оттолкнул меня, с головой погрузившись в собственное будущее, будущее без или со мной, позабыв о старой дружбе. Ты спрашиваешь, почему я здесь, ожидая искренних чувств? Нет, я не должна была приезжать. — Лайя. Он подошёл ближе, нависая сзади. — Я понимаю, что огорчил тебя. Прошло столько времени, и я ни разу не приехал, не дал знать тебе того, в чем ты нуждалась. Это трудно объяснить, Лайя. Понимаешь, моя работа… Она заключается в том, что собственной жизни, как таковой, у меня не должно быть. И если я стану думать о тебе, то просто потеряю свой шанс. Но в итоге… я потерял тебя. Частичку чего то светлого и важного в моей жизни. Я прав? Мне было трудно слушать его речь, ведь до чего же спокойно он говорил обо всем. — Прав. Чувствую, как горло сжимает очередной спазм. Не так всё должно закончиться, не так, не сейчас. — Я не приезжал, потому что не хотел причинить тебе боль. Ни тебе, ни себе, я не хотел причинить той боли, дав надежду на то, что между нами может что то быть. Ведь я не смогу уберечь тебя от себя. Не смогу быть рядом. Я молча смотрела на развалины старого дома, что таился в зарослях сада, ограждённого высоким забором: ржавым и скрипучим. Он скрипит с каждым порывом сильного ветра, с каждым толчком какого-то бездомного зверька, что пытается пробраться внутрь. Зверьку одиноко. Стенам, которые покоятся в пыльной гущи, которые возможно слышали смех, впитывали в себя чьё то счастье, таили отпечатки тех, кто был здесь, тоже одиноко. Ведь все, что создано людьми, оживает. А люди уходят. Просто бросают и не возвращаются. Что то заставило встрепенутся, и всмотреться, кто же на самом деле передо мной: тот маленький рыжеволосый вредина уже не тот. Передо мной стоял мужчина, не мальчик, на которого я до сих пор в обиде. Это был зрелый человек, которому прошлое ни к чему. Он движется лишь в одном направлении, вперёд, достигая цели, и не оборачивается назад. А ведь и правда, зачем вспоминать что то? Он выбрал правильный путь, путь уверенного в себе человека, который хочет занять своё место в жизни. Он научился жить сегодня. А я нет. — Зря я затеяла все это, -ответила, оборачиваясь. — Мне следовало дважды подумать, прежде чем вторгаться в твою личную жизнь без приглашения. Я неуверенно взглянула на него, жестикулируя руками, пытаясь хоть как нибудь не подавать виду, что подавлена, и что вот-вот заплачу. Эти сияющие зелёные глаза, пухлые, налитые как яблоко губы, искусанные за всю эту совместную поездку, эта изощрённая красота наверняка привлекала немало женщин. Из ранок выступили алые капельки, которые он машинально стирал большим пальцем. «Научись принимать сегодня, и не думать о завтра. Уж тем более не скучать о прошлом. Вспоминать можно, но скучать нельзя.» Кому пренадлежат эти слова? И почему я вспомнила их именно сейчас, когда слишком поздно что то понять? «Ты легкомысленная, Лайя, а это очень плохая черта! Девочка должна быть не только привлекательной, но и ответственной. Научиться думать научится и дурак, но думать о каких именно вещах, этому не научит тебя никто. Если в тебе есть сила воли, ты должна воспитывать в себе это качество.» Мама? Ах, да. Мама. Ну что ж, спешу разочаровать тебя. О том, что случилось ты все равно не узнаешь. Лео навсегда остался для тебя хорошим мальчиком, «правильно» воспитанным Ноланами, а на этих людей ты ровнялась в первую очередь. Но никто из них не учёл тот факт, что дети способны взрослеть, и никакие воспитательные меры не смогут остановить их на этом пути.