Возлюбленный враг

      После свадьбы жизнь Алины стала напоминать театр абсурда.       В день торжества она постоянно порывалась сбежать, и стоило Солнцу скрыться за горизонтом, как Дарклинг смиловался над ней, и они незаметно покинули гостей.       Кажется, он даже пытался сказать что-то об общих покоях, но это вызвало у неё такой вящий ужас, что Дарклинг даже не договорил. Она собиралась делить с ним исключительно управление Второй Армией. И в тот день демонстративно захлопнула перед ним дверь своих покоев.       А потом сплошной чередой пошли бесконечные собрания, формирование Триумфата, какие-то испытания новых изобретений Давида и Николая. И чертовы встречи лично с Дарклингом, где они обсуждали дела Второй Армии, генералами которой являлись.       — Да с чего это мы должны отменять селедку на завтрак? Это хорошая демонстрация, чтобы гриши не зазнавались!       — Крестьянская еда на позолоченных блюдах! Это абсурд. Если так хочешь напоминать им о крестьянской жизни, то отправляй в деревни и пусть помогают отказникам.       У Алина с селедкой были личные счёты и отступать она не собиралась.       — Черт с ней, с селедкой, — пробормотал Дарклинг, спускаясь на следующий пункт предложенных изменений в её длинном списке. — Обязательные занятия борьбой для фабрикаторов на время всего обучения?       Его выгнутая бровь ярко демонстрировала его отношение к этой затее. Селедку он принял многим благосклоннее.       — Потому что они бесполезны в бою. Их силе можно найти много применений, глупо было бы это упускать.       Тот снова что-то чиркнул в своих записях, спускаясь наконец до последнего пункта — «Уничтожение Каньона».       — Нет.       Алина встала, опёрлась на стол с огромной картой Равки и гневно посмотрела на своего теперь уже мужа.       — Да, Дарклинг. Мы уничтожим Каньон и найдём другой способ держать Шухан и Фьерду в страхе.       — Александр.       Алина глупо моргнула, не понимая, к чему он это сказал, но зло свела брови, осознавая, что тот просто игнорирует её предложение.       — Ты прекрасно знаешь, как меня зовут. Кому же, как не жене, называть меня по имени.       Девушка вздрогнула, погружаясь в воспоминания. Ей подворачивалось всего два случая называть его по имени — когда он только его сообщил и когда погибла Багра. В тот момент Дарклинг был столь разбит потерей матери, что называть его сухим прозвищем, что он сам себе придумал, было до одури глупо. Тогда он потерял единственного человека, который помнил его Александром, мальчишкой, вознамерившимся спасти гришей. Тогда она видела не чёрного еретика, а именно мальчишку.       — Вот уничтожим Каньон, и буду тебя хоть Сашей называть. — Алина лукаво улыбнулась, следя за реакцией мужчины.       Он на пару мгновений перестал барабанить пальцами по столу и поднял на неё поражённый взгляд. Ей нравилось вводить его в ступор.       — Тогда у меня ещё одно условие — ты переедешь в мои покои.       Дарклинг приблизился к ней стремительно и незаметно, как настоящий хищник, Алина успела лишь моргнуть. Ее волосы, как всегда растрёпанные, лезли ей в глаза, и его ловкие пальцы стремительно заправили их, медленно перемещаясь на линию подбородка.       — После всего, что было? — голос её заметно дрожал — Мы пытались убить друг друга пять лет, убивали наших людей, проклинали и…       — Я никогда не пытался тебя убить. — Он кажется, был искренне оскорблён таким заявлением, притянув её за талию свободной рукой. — Это ты неоднократно пыталась меня убить. Я лишь пытался тебя переубедить и вернуть. И у меня это получилось.       — Я не возвращалась к тебе, а заключила с тобой политический брак, если ты забыл. — Не важно, какой это был брак, суть в том, что теперь ты моя жена. Супругам, знаешь ли, положено делить не только управление армией, но и все остальное.       Алина закатила глаза и попыталась вырваться из его хватки, но в итоге оказалась еще ближе к своему мужу. И даже не вырывалась, когда он поцеловал её, впервые после церемонии. Знакомое до дрожи чувство уверенности вызвало дрожь и воспоминания, как пять лет назад они уже целовались здесь, ещё не будучи врагами.       — Я тебя очень долго ждал, Алина, — сказал Александр, когда наконец-то нашёл в себе силы оторваться от её губ. — И могу прождать ещё долго. Но какой смысл оттягивать неизбежное?       — Вот поможешь уничтожить Каньон, тогда и поговорим.

***

      Алина бежала так быстро, как только позволяли собственные легкие и отказывающие ноги. Полы кафтана развевались за ней золотым парусом, а невысокие каблуки отбивали неровный ритм по полу Малого дворца.       Заклинательница Солнца на пределе своих сил бежала в лазарет, где сейчас без сознания, на грани смерти лежал Заклинатель Теней.       С момента заключения их брака прошло не больше пяти лет, Тенистый Каньон кал в лету четыре года назад, оставив после себя лишь пепельный песок. Сама Алина тогда думала, что лишилась всех сил, перестала быть гришем. Ни один лучик света не отвечал на её зов. Александр был рядом, стирал с её щёк дорожки слез и учил управлять тенями. Усилители распались, Мал едва не погиб, будучи третьим усилителем, но их связь осталась. Алина плакала сутками по ушедшей силе и все ждала, когда Дарклинг её покинет. Она не была нужна своему возлюбленному врагу без своей силы (к тому времени она перестала отрицать свои чувства). По крайней мере Заклинательница Солнца была в этом уверена.       — Ты забыла? Вместе и в горе, и в радости…       —… пока смерть не разлучит нас.       Тогда угроза смерти от банальной старости накрыла Алину с головой. Ведь она больше не была гришем, и у неё не было величайших усилителей, подпитывающих силу и продлевающих жизнь. Но время шло, Дарклинг твердил, что сила вернётся, и спустя три года свет снова ответил на её зов.       А теперь она неслась через весь дворец, молясь всем Святым, чтобы он жил. Чтобы целители сделали все возможное, невозможное и маловероятное.       Александр почти сливался с белыми простынями, только волосы ярко выделялись, да темные круги под глазами. На груди зияла огромная кровоточащая рана, которую целители не могли залечить. Она просто не прижигалась, а швы расходились.       — Вы можете что-нибудь сделать? Даже он не выживет с такой потерей крови.       Гриши в красном лишь качали головой.       — Иван, как это произошло?       Любимый сердцебит Дарклинга всегда её недолюбливала и с огромным одолжением подчинялся приказам, но что-то в тоне бывшей Заклинательницы Солнца заставило его вытянуться и отрапортовать по высшей программе.       Шуханцы. Чертовы шуханцы со своими проклятыми разработками.       — Позовите Давида, немедленно.       Долговязый и вечно растрёпанный фабрикатор примчался через пять минут со своим чемоданчиком с неизведанным содержимым. Он быстро оценил обстановку и склонился над неподвижным генералом.       — Это та самая сталь, разработанная шуханцами. Повреждения от неё не поддаются дару целителей.       — Что мы можем сделать?       — Можно было бы прижечь твоим светом, но… Алина знала, что значит это заминка, и что должно следовать дальше. «… но ты больше не можешь призывать свет». — Неужели моя мать так и не смогла вбить тебе в голову простые истины? Ты родилась Заклинательницей Солнца и не можешь перестать ею быть. Он был прав, тогда в Каньоне она вычерпала себя до дна, но сила вернулась, пару дней назад. Алина хотела, чтобы Александр узнал первым, и ждала его возвращения с границы.       — Говори, что нужно делать. На ладонях Заклинательницы Солнца спустя четыре года тишины снова сиял свет.

***

      — Тебе стоит отдохнуть. Нельзя сидеть тут сутками напролёт.       Женя, ныне представительница малого триумфата гришей от корпиралов, сидела рядом с ней у кровати Дарклинга в лазарете, пытаясь заставить подругу хотя бы поесть. Удивительно, как изуродованная Заклинателем Теней, она находила а себе силы быть тут и не злорадствовать.       Алина сидела рядом с ним утром до собраний, до обеда, часто пропуская и приём пищи, приходила после ужина и оставалась на ночь, не в силах находиться далеко от него больше пары часов. Сердце сковывала такая тревога, что она могла думать лишь о муже. Странно, как быстро она привыкла так его называть.       — Только на ужин. — покорно согласилась Алина, с трудом отрываясь от его ладони, на прощанье поцеловав его в лоб.       Пусть он стремительно шёл на поправку, но все ещё не приходил в себя.       Стоило ей окончательно оторваться от него, как послышалось хриплое «Алина…?», и Заклинательница Солнца моментально вернулась обратно, а понятливая Женя скрылась за дверьми.       — Саша…       Слёзы неконтролируемым потоком заструились из глаз, но она их почувствовала лишь в тот момент, когда его рубашка, в которую она уткнулась, насквозь промокла.       — Тише, мой свет, все не так уж и плохо… — он медетативно перебирал её волосы, а его голос был настолько хриплым, что Алина вмиг вскочила.       Его ведь наверняка мучила ужасная жажда.       — «Не так уж и плохо»? — почти истерично прошипела она, вручая ему стакан с водой. — Целители почти неделю не могли залечить эту чёртову рану от шуханского кинжала, а ты говоришь «не так уж и плохо»?       — Но они же справились.       — Нет, Саша, это я справилась!       Её голос звонко отражался от высоких потолков лазарета, набатом звеня в голове Заклинателя Теней.       Алина снова опустилась на его кровать и выпустила из ладони маленькое солнце.       — А если бы сила не вернулась? Если бы я не смогла прижечь твою рану? Целители ничего не могли сделать, а ты бы просто…       Окончание предложения потонуло в судорожном всхлипе, а попытавшийся вскочить Александр лишь поморщился и откинулся на подушки, маня Алину к себе. Та сразу же устроилась в его объятиях, стараясь не задеть злополучное ранение.       Маленькое солнце кружило над ними, олицетворяя ту надежду, что они оба питали в разное время. Для Александра сама Алина была надеждой. Яркой и чистой, почти детской, но рядом с ней он и чувствовал себя так.       — В следующий раз я еду с тобой. Давно не практиковала разрез.       Александр усмехнулся, улыбаясь своим мыслям. Все наконец-то было хорошо.