-x-
Я проснулся в пятницу утром около полудня; я бы спал дольше, но мой телефон звонил своим пронзительным тоном и требовал моего внимания. Я схватил свой телефон с тумбочки и устало ответил на него. - Алло? - Привет, могу я поговорить с Эреном Йегером, если он рядом? - Я Эрен. - О, добрый день, Эрен! Это Эрвин из «Target». - Привет. -Я звонил, чтобы узнать, заинтересованы ли вы в работе здесь. Внезапно я проснулся. Я не мог поверить, что слова только что вышли из уст Эрвина, и инстинктивно ответил - что? Я почти слышал усмешку в голосе Эрвина, когда он повторялся. - Мне было интересно, хочешь ли ты все еще работать здесь. - Конечно, я бы.. - Хорошо, рад это слышать! Не мог ты зайти попозже и забрать документы и все остальное? - Конечно. Я скоро зайду - Отлично! Тогда увидимся - Да. Большое вам спасибо, сэр. - Это не проблема. Рад, что ты в команде - голос Эрвина был искренним, и слабое волнение счастья поднялось во мне. Я преуспел; я получил работу. Люди обычно не прыгают из-за шанса работать в «Target», но я был более чем доволен посадкой на позицию. Мы с Эрвином попрощались, и я вылез из постели, как только повесил трубку. К моему счастью, мне удалось забыть о витых порезах и шрамах, бегущих вдоль моих рук, и первая рубашка, которую я схватил из своего комода, была зеленой и белой поло. Когда я взял её в руки, расположив так, чтобы я мог натянуть его через голову, я увидел свои собственные шрамы и замер. Несчастье обрушилось на меня, когда я понял, что поло не был приемлемым выбором одежды для кого-то вроде меня. Я сменил поло на желтую футболку и легкую белую толстовку с капюшоном, чтобы оставаться хотя бы немного прохладным в жару, так как в последнее время на улице было так жарко и влажно. Я надел легкие шорты и бледно-коричневые сандалии, чтобы завершить наряд. Я мог сказать по свету, струящемуся через мое окно, что это был безоблачный солнечный день, поэтому я схватил свою пару солнцезащитных очков с комода, прежде чем выйти за дверь. Моя мама была в гостиной и выглядела удивленной, увидев меня и, очевидно, собираясь куда-то идти. В ответ на ее насмешливый взгляд я сказал: - Сегодня утром мне звонил менеджер «Target». Они наняли меня, так что теперь мне нужно забрать документы и все такое. Я наблюдал, как выражение лица мамы сменилось с растерянного на восхищенное, и она лучезарно улыбнулась мне, сказав: - Я рада за тебя, милый.-x-
Я прибыл в «Target» через некоторое время и припарковался прямо перед небольшим магазином. Выйдя на улицу, я запер машину и направился в магазин, где Энни снова работала за прилавком. В данный момент в магазине не было покупателей, так что были только я и она. Она смотрела на меня с незаинтересованной скукой, когда я открыл рот, чтобы заговорить. - Я здесь, чтобы забрать кое-какие документы. - Да, Эрвин сказал, что ты придешь. Я пойду за ним. Она исчезла в офисе, скрытом за стойкой, и снова появилась с Эрвином, следующим за ней, сжимая в руках небольшую стопку бумаг. Он улыбнулся мне, как только увидел меня, и я попытался вернуть улыбку в меру своих возможностей, когда бумага переходила из рук в руки между мной и ним. - Мне не нужно, чтобы ты сразу же принес что-то из этого; достаточно принести с собой в первый день работы. - Хорошо. Когда я в первый раз буду работать? - Ну, если ты действительно хочешь, завтра у нас не хватает персонала. Один из наших более длительных сотрудников работает один в течение половины дня, переходя в ночную смену; он должен быть в состоянии обучить вас довольно хорошо. Как насчет того, чтобы прийти около четырех часов? Скажем, от четырех до одиннадцати? Звучит хорошо, или это слишком рано? - Нет, все в порядке. Я буду здесь. - Хорошо. Большое спасибо, Эрен. - Нет проблем. Еще раз спасибо, что наняли меня. - Это мое удовольствие! Хорошего дня. - Тебе тоже. Я ответил, крепче сжимая бумаги в руках. Я все еще был параноиком, что они могут исчезнуть в любой момент и что это окажется просто жестокой шуткой. Было все еще нереально думать, что кто-то действительно хотел нанять меня. Эрвин отослал меня взмахом руки, и я поехал домой с документами, лежащими на сиденье рядом со мной. Был всего лишь один час, так что у меня все еще был целый день впереди. У меня мелькнула мысль посетить могилу Армина, но я решил подождать, пока не переживу свой первый рабочий день; тогда я смогу рассказать ему все об этом. Кроме того, сегодня было жарче, чем в большинство дней, поэтому, надеюсь, всякий раз, когда я решу пойти, погода будет немного более щадящей по отношению ко мне. Не то, чтобы это имело значение, так как причина, по которой я должен был страдать в более теплой одежде, была все из-за моих собственных негативных механизмов преодоления. Я был единственным, кто виноват, поэтому я думаю, что действительно не имел права жаловаться на это в первую очередь.-x-
Я был приятно удивлен, когда услышал тихий стук в мою дверь. Сначала я подумал, что это мама, но потом понял, что мама бы заговорила к этому моменту. Папы еще не было дома (и он все равно не стал бы так тихо стучать), поэтому остался только один кандидат-Микаса. Микаса уже давно не вступала со мной в контакт, так что это очень много значило, что она приложит усилия, чтобы приблизиться ко мне. Дело не в том, что мы целенаправленно пытались игнорировать друг друга; скорее, мы просто были поглощены нашими собственными гребаными реальностями. Я отказался от разговоров с Микасой, учитывая, насколько она была далека от мира в целом за последний год. Вместо того, чтобы просто позвать ее войти, я вскочил с кровати и открыл дверь. Микаса стоял в дверях, выглядя неловко и неуместно. Мы смотрели друг на друга с пустыми выражениями на мгновение, прежде чем она заговорила. - Могу я войти? - ёе голос был тихим, когда она говорила. - Да, конечно - я ответил, выходя из дверного проема, чтобы она могла войти. Она вошла и на мгновение огляделась; она не была в моей комнате больше года. В моей комнате царил беспорядок, но так было всегда, до определенного момента. Большая часть моего гардероба была разбросана по полу, но, по крайней мере, я нашел время спрятать бритвенные лезвия и прочее дерьмо. Микаса, вероятно, была бы обеспокоена, увидев такие вещи, украшающие мою маленькую комнату. А может, и нет; думаю, я уже мало что о ней знаю. Итак, она входит в мою комнату, и мы садимся бок о бок на край моей неубранной кровати. Она первая, кто что-то говорит. -Итак, мама сказала мне, что ты нашел работу. - Да, в «Target». - Это действительно хорошо. Хорошая работа. -Спасибо. - Я думала о том, чтобы получить работу. С тех пор, как у тебя есть одна. Я предположил, что, поскольку я прилагал внешние усилия, чтобы сделать что-то продуктивное сейчас, она восприняла это как показатель того, что она тоже должна. Я думаю, это было не так уж плохо, так как отвлечение, вероятно, также пошло бы ей на пользу. Тогда, возможно, она сможет восстановить часть своего внимания и бдительности, которых ей сильно не хватало в эти дни. - Это хорошая идея. Хочешь, я спрошу Эрвина, нужны ли ещё сотрудник? - Эрвин? - она посмотрела на меня пустым взглядом. - Мой босс. - О...конечно. Если хочешь. - Да, хочу. Эрвина завтра там не будет, но я спрошу в следующий раз. - Хорошо, это было бы неплохо. Микаса действительно пытался поддержать разговор со мной, и это одновременно радовало меня и разбивало мое сердце. Потому что в то время как я превратился в общую хуйню, она просто ушла в себя. И у нее никогда не было проблем с общением до прошлого года. Не задумываясь, я сказал: - Я скучал по тебе. Ее пустые глаза вспыхнули с намеком на эмоции, когда слова сорвались с моих губ. Она повернула голову в сторону, чтобы посмотреть мне в глаза. Я добрался до нее впервые за долгое время. Она слегка вытянула руку, как будто собиралась прикоснуться ко мне, но не знала, как это сделать. Вместо того, чтобы смотреть, как она борется, чтобы решить, как действовать, я протянул руки и обнял ее. Сначала она напряглась, но через мгновение я почувствовал, как она расслабилась под моими руками. Она не ответила на объятие, но в этом не было необходимости. Она закрыла глаза, и я сделал то же самое, наслаждаясь утешительным контактом, который ни один из нас не получал слишком долго. В конце концов, мы расстались одновременно. Микаса оставался в моей комнате в течение нескольких часов после этого; мы оба просто смотрели телевизор. Мы были неинтересными людьми; смотреть телевизор-это все, что мы когда-либо делали в свободное время. Это было просто и не требовало никаких усилий с нашей стороны, чтобы принять участие. В шесть часов мы услышали, как папа ворвался. Это была пятница, что означало, что он рано ушел с работы. Это означало, что он должен был быть дома пару часов, и я был обеспокоен тем фактом, что он только что прибыл. У меня было тайное подозрение о том, что он задумал. Микаса выглядел удрученным, когда громкий голос отца просочился в мою комнату даже через закрытую дверь. Мы сидели в тишине, слушая агрессивный тон папы, когда он кричал на маму за то, что у нее не был готов ужин, как только он вошел в дверь. Она сердито возразила, но не закричала в ответ. Она не была достаточно громкой, чтобы я мог расслышать, что именно она сказала. Папа спросил, где я (все еще крича, естественно), и мама сказала ему, чтобы он не приходил и не беспокоил нас; что мы с Микасой проводим время вместе, и что он должен позволить нам быть. Воздух стал устрашающе тихим, и мы с Микасой обменялись обеспокоенными взглядами. Без дальнейших церемоний моя комната внезапно наполнилась шумом, когда папа разрешил себе войти в мою комнату. Когда он увидел, что мы сидим рядом, он уставился на меня, пьяная ярость осветила его глаза ненавистью. -Какого черта ты делаешь? Я ничего не сказал; мы не делали ничего плохого. Мы просто сидели вместе. Но папа продолжал. - Что, ты тоже пытаешься сделать из Микасы дрянную хуйню? Держись подальше от моей дочери, кусок дерьма! Ты собираешься повлиять на нее, чтобы она стала таким же никчемным куском мусора, как и ты сам! Микаса отпрянула назад и прижалась к стене; она боялась отца. Она слегка дрожала, когда папа кричал на меня. Меня бесило, что Микаса так напугана, и бесило, что мне приходится иметь дело с пьяной папиной чушью. И поэтому я закричал в ответ. - Мы просто сидели здесь и смотрели телевизор! Она не поддастся влиянию, чтобы стать такой, как я! Так что отвали! Я пожалело последнем слове, как только оно покинуло мой рот, и я напрягся и поднял руки, чтобы защитить себя, боясь, что он набросится с физической атакой. - Что это было? - Я сказал, что она не поддастся влиянию, чтобы стать такой, как я! Он сделал большой шаг ближе ко мне. И еще. И еще. - Ты жалкий маленький лживый ублюдок. Его тон был тревожно спокойным, когда он наклонился и посмотрел в мои полные ужаса глаза. У меня не было времени отреагировать, когда он поднял кулак и послал его в мой живот; я упал обратно на кровать и схватился за живот, когда волны сильной боли распространились по мне. Слезы ярости начали формироваться в моих глазах, и я боролся с ними, не желая плакать перед папой. Это только ухудшит все. Папа нависал надо мной, ожидая, что я попытаюсь встать, прежде чем он сделает следующий шаг. Микаса инстинктивно протянула руку, чтобы утешительно коснуться моего лица, когда я лежал там, лицом к потолку. Папа заметил близость ее руки к моему лицу. - Не смей его трогать! Если ты собираешься защищать его, то и мне ты ничего не стоишь! Интересно, сколько он выпил, прежде чем вернуться домой? Моя голова была путаной дымкой гнева, ужаса и ненависти, направленной на папу. Он мог швырять меня и орать на меня сколько угодно, но вовлечение Микасы заходило слишком далеко. Слишком далеко, ты, ужасное подобие отца. Он выглядел так, словно собирался силой отодвинуть руку Микасы, и я попыталась принять сидячее положение. Я преуспел в этом и бросился перед Микасой. - Если ты собираешься продолжать нападать на людей, то нападай на меня, а не на Микасу. Я бросил на него вызывающий взгляд, защищая свою сестру. Я дрожал и страдал от боли, но делал все возможное, чтобы не упасть. -Не делай вид, что ты такой чертовски высокий и могущественный, сейчас - он плюнул, схватив меня за руку. На долю секунды я подумал, что он собирается поднять рукав и увидеть каждую отметину, которую я оставил на себе. Затем я понял, что меня поднимают, как и прошлой ночью. - Ты все еще ничего не стоишь, ты знаешь. Ты никогда не будешь сыном, которого я хотел; ты всегда будешь каким-то дерьмовым оправданием для человека. Я тебя чертовски ненавижу. Я ненавижу тебя так чертовски сильно! Он кричал мне в лицо. Я наблюдал за ним, держа рот на замке. Я знал, что он ненавидит меня и обвиняет в автомобильной аварии, и я знал, что он был пьян, но часть меня все еще не могла понять, почему он так сильно ненавидел меня. Но эй, в конце концов, я получил именно то, что заслужил. Когда я отказался отвечать ему, его гнев возрос еще больше. Следующее, что я знал, я почувствовал сокрушительный удар в спину, когда упал на пол. Он швырнул меня на тумбочку; большая часть ее содержимого вылилась на пол вокруг меня. Я поднял глаза и увидел, что Микаса рыдает, и все ее тело дрожит, когда она переводит взгляд с меня на папу. - Держись подальше от Микасы. И если кто-нибудь из вас расскажет своей матери, что здесь произошло, я не буду счастлив, слышите? Эта фраза была почти полностью адресована мне. Он имел в виду физические аспекты драки; мама гарантированно услышала, что было сказано, учитывая, насколько чертовски громким был папа. Он долго смотрел на каждого из нас, прежде чем выйти из комнаты, небрежно закрыв за собой дверь. Я даже не попытался подняться с пола. Я даже не плакал; я просто оцепенел, не уверенный, было ли то, что только что произошло, реальностью. - Ты...в порядке? - дрожащим голосом спросила Микаса. - ...Да. Я в порядке. Тебе лучше просто уйти, пока папа не вернулся или что-то в этом роде. - Хорошо... - она заколебалась, как будто хотела подойти и утешить меня. Но мы оба знали, что если она это сделает, папа потеряет терпение и принесет свой гнев прямо в мою комнату. Она вытерла слезы с глаз, прежде чем покинуть мою комнату и пойти к себе. В тот вечер я отказался выходить из своей комнаты, чтобы поужинать. Поскольку папа уже повеселился, он не вернулся в мою комнату, даже когда я не появился за обеденным столом. В эту игру могут играть двое, папа. Ты можешь причинять мне боль сколько угодно, но я всегда буду тем, кто причиняет боль себе больше всего. Ненавидь меня, но я ненавижу себя больше. Я мог контролировать свою боль больше, чем он; мне нужно было контролировать хотя бы один аспект своей жизни. Я потянулся вверх, открыл ящик тумбочки и порылся в поисках того, что мне было нужно. Я яростно рубанул по руке одним из своих новых, более острых лезвий. Кровь легко лилась из свежих ран. Они были глубже, чем большинство моих, и потребовалось намного больше времени, чтобы остановить кровотечение, чем у других. Я облегченно выдохнул, когда знакомое ощущение распространилось по мне. Я победил, папа. Я победил. Надеюсь, ты счастлив.-x-
Когда утро снова наступило, я действительно потратил время, чтобы перевязать раны прошлой ночи. Мне не нужно было, чтобы они снова открывались на работе. Я начал работать в четыре, так что у меня было много времени, прежде чем мне нужно было уйти. Не было никаких требований к форме или одежде (это был «Target», черт возьми. Конечно, им было наплевать на то, что я решил надеть), поэтому я мог выбрать любой наряд, который мне нравился в мой первый день. Я выбрал светло-серую и белую полосатую рубашку с длинным рукавом и пару светлых джинсов. Когда четыре часа начали подкрадываться все ближе и ближе, я немного занервничал. Я не хотел все испортить в свой первый день, и это было законным беспокойством. Около трех сорока я вышел из дома, не сказав ни слова. Папа решил пойти на работу, чтобы сделать какое-то дерьмо, очевидно, так как его нигде не было. Это или он пошел пить. Оба были одинаково достойными догадками. Мама сидела на диване в гостиной и пожелала мне удачи в мой первый рабочий день. Я прибыл за пару минут до начала моей смены, и Энни помогала клиенту, когда я вошел в небольшое здание. Как только клиент вышел за дверь, она повернулась ко мне и поприветствовала меня. - Эй. Я буду тренировать тебя и дерьмо до шести, когда Леви придет и возьмет верх. Я кивнул и шагнул за стойку. Она научила меня, как войти в компьютер, чтобы я мог следить за днем. Она начала с экскурсии по зданию; там было не так уж много. - Я понимаю, что вам нужно быть знакомым с этим местом, но исследовать каждый отдельный проход довольно глупо. Мы стояли в проходе с конфетами; она должна была показать мне, где каждый вид еды, на случай, если клиент спросит. Я согласился с ней, что это глупо; если люди не могут найти время, чтобы найти конфеты в крошечном магазине, то они просто ленивы. Не то чтобы я был чрезвычайно мотивированным человеком, но все же. В конце концов, я узнал, где каждый тип еды и напитков был размещен в магазине, и мы перешли в заднюю комнату. Там был весь запас, и Энни заверила меня, что я скоро узнаю всю комнату изнутри и снаружи. В стороне был маленький грязный шкаф, в котором они хранили все чистящие средства и еще много чего. Энни сказала мне, что, поскольку я буду работать в ночную смену, Леви, вероятно, заставит меня работать над уборкой в какой-то момент во время моей смены. Поскольку Энни и я были единственными сотрудниками в «Target» на данный момент, ей постоянно приходилось проверять мониторы (которые показывали активность, происходящую в передней части магазина), чтобы убедиться, что нет клиентов, которые нуждались в внимании. Время от времени ей приходилось уходить, чтобы помочь некоторым, оставляя меня знакомиться с содержимым задней комнаты, чтобы мне не потребовалось слишком много времени, чтобы найти что-нибудь. Предоставленный самому себе, я слишком хорошо осознавал боль в руках и боль во всем теле от вчерашней ссоры с отцом. Но потом Энни вернется, и мы продолжим тур. Она научила меня, как звонить людям и как пользоваться компьютерами; они были довольно простыми, но мне все равно, вероятно, придется задавать вопросы некоторое время, прежде чем я привыкну их использовать. Она сказала мне, чтобы я не слишком беспокоился о том, чтобы помочь клиентам сегодня вечером; Леви сможет позаботиться о большинстве из них, пока я не буду чувствовать себя комфортно, делая это сам. Энни была милее, чем я думал; честно говоря, она выглядела устрашающе. Она не сказала больше, чем было необходимо, что меня более чем устраивало. Обучение,которое она могла мне предоставить, подошло к концу около половины шестого. -Ну, это все, что я могу тебе показать. Леви научит тебя всему, что нужно знать; например, системе сигнализации и всему остальному. Однако ты пропустишь большую часть процедуры позже ночью, так как ты уходишь в одиннадцать, верно? - Да. - Да, мы не считаем деньги или что-то еще, пока это не произойдет. Так что ваша ночь должна быть довольно простой. Хотя, я предупреждаю вас сейчас, Леви не совсем любимый сотрудник этого места. Я не возражаю против него, но большинство других сотрудников на самом деле не самые большие его поклонники. Я не знаю. Я просто подумала сказать тебе. Я не был уверен, чего ожидать от этого Леви; я просто надеялся, что он не слишком плох, так как большая часть моей смены будет проведена с ним. За полчаса до встречи с ним у меня сформировался образ какого-то несносно высокого парня, который вселял страх в сердце каждого встречного. Энни помогала клиентам, пока я наблюдал, пока наконец не наступило шесть часов. В шесть часов (ну, за пару минут до шести) я услышал мотоцикл снаружи. После того, как он был выключен, в дверь целенаправленно вошел человек. - Привет, Леви. Здесь новый сотрудник. Энни сказала, и я воспользовался моментом, чтобы посмотреть на своего коллегу. Первое, что я заметил, был его рост; он был смехотворно низким для парня. На самом деле он не мог быть больше 5’3” или 5’4”. Несмотря на свой рост, он казался устрашающим человеком. Неудивительно, что другие рабочие не слишком любили его; отчужденность исходила от него волнами. Он казался каким-то знакомым, но я не мог понять, что именно. Он был одет в черную рубашку с длинными рукавами и темные джинсы, и я заметил пару разных пирсингов, украшающих его ухо. У него также была шпилька, которая проходила через его бровь, которая была тонкой и изогнутой таким образом, что он казался постоянно раздраженным. Но потом я понял, что все его лицо казалось таким; у него были узкие глаза и легкая хмурость, которая, я сомневался, когда-либо исчезала в течение длительного времени. Его черные волосы были аккуратно рассыпаны по лицу, и я понял, что это был подрез. По его внешнему виду невозможно было сказать, сколько ему лет, и я не смог бы дать достойную оценку, даже если бы попытался. Несмотря на его невысокий рост и сердитое лицо, я не мог честно сказать, что он непривлекателен. На самом деле все наоборот. Я понял, что он изучает меня так же глубоко, как я изучаю его. Его глаза путешествовали по моему лицу и волосам, прежде чем начать спускаться к моей рубашке с длинным рукавом и бейджу с именем, который гласил “Эрен”. Мне казалось, что его глаза могли видеть прямо сквозь ткань, покрывающую мои собственные ошибки, вырезанные вдоль моей руки, но я знал, что это была нелепая мысль. Я просто стеснялся. Он представил себя таким образом, что я мог сказать, что он точно знал, кто он и что делает в своей жизни; в нем была уверенность, которой я чрезвычайно завидовал. Он был человеком, который мог гордо стоять на своих ногах, сверкая по своему собственному избранному жизненному пути. Я не мог сказать, восхищался ли я им за его хорошо проявленную уверенность или ненавидел его за это. Он заметил, что я наблюдаю, как он анализирует меня, и поймал мой взгляд. Он ни в малейшей степени не стыдился того, что его поймали, когда он смотрел на меня. Никто из нас не заговорил, поэтому Энни заговорила. - Хорошо, Леви, это Эрен. Эрен, это Леви. Сейчас шесть часов, так что я ухожу. Пока. Она быстро вышла из своего компьютера, прежде чем покинуть здание, забравшись в машину, которая казалась намного лучше, чем у людей нашего возраста. Энни сказала мне, что она была первокурсницей в колледже, поэтому она была всего на год старше меня. Леви повернулся ко мне и, не потрудившись поздороваться, сказал: Его голос был ровным, и я решил, что не возражаю против его звука. Пока он не был полным мудаком для меня, мы могли бы даже поладить. Я резюмировал все, что сказала мне Энни, и он казался удовлетворенным. - Хорошо, тогда ты должен быть в состоянии справиться с собой просто отлично. Я нерешительно кивнул; конечно, она многому меня научила, но я все еще нервничал из-за того, что все испорчу. И Леви казался человеком, который быстро станет нетерпеливым из-за моего отсутствия опыта в области работы. Он, вероятно, предположил, что это не моя первая работа, учитывая, что мне было восемнадцать. Сам магазин не был занят, поэтому нам пришлось долго стоять. После получаса отсутствия клиентов Леви глубоко вздохнул, прежде чем повернуться ко мне. -Ну, я могу сделать из тебя что-нибудь полезное, так что пойдем со мной. Он провел меня в заднюю комнату, где схватил табуретку и поставил ее перед рядом полок, которые тянулись вдоль стены. Он встал на табурет и начал снимать различные коробки с полок; я мог бы легко схватить с тех же полок без табурета. У меня было чувство, что упоминать об этом было плохой идеей, но я сказал это, не думая. -Ты просто хочешь, чтобы я их схватил? Леви понял, что это было замечание, основанное на его росте, и он резко повернул голову ко мне, как только слова сорвались с моих губ. - Нет, на самом деле, мне не нужна твоя помощь, новичок. Так что заткнись и продолжай стоять там, пока я хватаю эти чертовы коробки. Раздражение капало из его голоса ядовито, когда он вернул свое внимание обратно к перемещению ящиков. После того, как он, казалось, удовлетворился тем, что выбрал, он легко спрыгнул с табурета. -Подойди сюда и возьми что-нибудь из этого. Сказал он, глядя на меня своим пугающим взглядом. Я сделал, как мне сказали, ничего не сказав; что, вероятно, было предпочтением Леви. Я последовал за ним обратно в магазин, и он разместил меня в задней части магазина, чтобы запастись вещами, которые люди покупали не так часто, чтобы у меня было меньше шансов попасть на пути клиента, пока он просматривал. Он показал мне, как наиболее эффективно запастись полкой, и наблюдал, как я делаю это сам в течение минуты, чтобы убедиться, что я делаю это правильно. Я случайно начал ставить один конкретный продукт не в то место. - Нет - просто сказал он и одним быстрым движением протянул ко мне руку. Он, вероятно, просто собирался схватить продукт в моей руке, чтобы показать мне правильное место, но после многократного физического насилия отца мой разум инстинктивно сказал мне бежать, потому что я думал, что он собирается ударить меня. Я уронил предмет, который держал в руках, на пол и отпрянул от его протянутой руки. Замешательство на мгновение промелькнуло на его лице, прежде чем вернуться к своему типичному выражению. - Расслабься. Что, ты думал, что я ударю тебя или что-то в этом роде? Я не настолько жесток. Он сказал; его голос был тверд, но он не казался раздраженным моим ответом. - Я...прости. Я задохнулся. Я не мог точно сказать ему, почему я вздрогнулот прикосновения людей. - Все в порядке. Он поднял предмет, который я уронил. - Смотри, он идет сюда. Ты просто поставил его не в то место. - Да. Извини, я запомню, куда это идет - я смущенно ответил, перемещая те, которые были не в том месте, туда, где Леви поместил другой продукт. - Не нужно извиняться. Это твой первый день. Он оставил меня разбираться с остальной частью коробки в одиночку; он работал над пополнением запасов на одной из холодильных полок энергетических напитков. Время от времени он приостанавливал свою работу, чтобы проверить клиента. Слушая его взаимодействие с другими клиентами, я узнал, что он не был таким уж социально изящным. Он был вежлив со всеми, и его голос все еще излучал уверенность, но это было просто неловко слышать. К девяти часам все, что было необходимо для дня, было сделано; Леви сделал большую часть этого, так как я шел так медленно. Он сказал мне, что все в порядке, потому что я новичок, и я буду быстрее, но нетерпение, испортившее его тон, сказало мне, что он был раздражен этим. Около половины десятого Леви сказал мне, что собирается выйти на улицу отдохнуть. Он сказал не беспокоиться о клиентах; он просто вернется внутрь, если увидит, что кто-то вошел. Он заставил меня стоять за прилавком, а сам стоял снаружи. Я выглянул из окна магазина и обнаружил, что он вышел на улицу, потому что курил; тонкие струйки дыма кружились вокруг него, когда он стоял там, отвернувшись от магазина. Задняя часть его шеи была обращена ко мне, и через стекло мне показалось, что я могу видеть самые концы татуировки, которая, должно быть, была у него на спине. Возможно, это было просто отражение стекла. Пока он был на перекуре, никто не заходил, поэтому он смог спокойно выкурить сигарету, прежде чем вернуться в магазин. Я прислонился к задней части прилавка (на котором был выставлен красочный ассортимент табачных изделий), когда Леви снова появился. Когда он занял свою позицию за стойкой, я почувствовал запах сигаретного дыма, который прилипал к нему. Я был тем, кто нарушил тишину. -Сколько тебе лет? Я наблюдал, как глаза Леви упали на меня, слегка сузившись. - Почему ты хочешь знать? - Мне просто интересно. Я нервно почесал руку через рукав. Это была нервная привычка, которую я развил где-то по дороге; я царапал области, где оставались новые раны, так что боль искрилась во мне, когда я подсознательно раздражал раны. - Двадцать два. Я старший в колледже, если это был ваш следующий вопрос Он ответил коротко. Он должен был наклонить голову так же, как моя мать, когда говорила со мной. Его руки были скрещены, и он прислонился к стойке, как и я. - О, хорошо. Я слегка прикусил губу; разговор был неловким, и я действительно не был большим поклонником этого. Я не думал, что Леви тоже, поэтому решил отказаться от попытки. Пока мы стояли в тишине, я пытался отвлечься от негативных сторон жизни и вместо этого наслаждаться тем фактом, что мне удалось найти себе работу. Это работало некоторое время, но через некоторое время я не мог отвлечься от своего отца или от того, как сильно я хотел бы сидеть дома, уничтожая себя так или иначе. Жизнь даже не была такой плохой сегодня, но желание все еще было там. Оно всегда было там. Несмотря ни на что, он был там обязательно. Он никогда не покидал меня, даже на один день. Голос Леви вырвал меня из задумчивости. -Итак, ты не собираешься сказать мне, сколько тебе лет или что-то еще? - Что? Я все еще был отвлечен своими собственными мыслями. - Я имею в виду, я сказал тебе, сколько мне лет. Так сколько тебе лет? - О! Мне восемнадцать. Старший в средней школе через пару недель - я ответил роботизировано, пытаясь вырваться из ужасного настроения, которое я только что создал сам, думая. Леви больше не смотрел на меня; его глаза были сосредоточены на заставке компьютера, которая представляла собой серию светящихся линий, образующихся на черном фоне. Когда я уставился на него, чувство знакомого вернулось, и я был полон решимости выяснить, где я видел его раньше. В конце концов, я понял, что это был мотоциклист, которого я видел на кладбище несколько недель назад. -Ах, - прошептала я, когда была уверена, что видела его именно таким. Его взгляд переместился на меня. - Что? - О! Я, э-э, я видел тебя раньше” - Хорошо. Но где же? Он звучал незаинтересованно, как мне показалось. - В... Я замолчал, понимая, что это кладбище было довольно неприятным местом, чтобы быть замеченным. Я не хотел поднимать ничего, что расстроило бы его, если бы он был очень близок к тому, кого он навещал; как бы то ни было, я чувствовал печаль, просачивающуюся сквозь меня при мысли о том, почему я был на кладбище в тот день. Но мой разум не делал мне одолжений, и я не мог придумать ложь, которая была бы достаточно вероятной, чтобы звучать точно. - ...Кладбище . Я закончил мысль. Его лицо было непроницаемым, и я не мог догадаться, какие мысли пришли ему в голову при этом слове. Может быть, он навещал мертвую тетю, с которой не был близок из уважения или что-то в этом роде. Я знал его историю не больше, чем он мою. Он не спросил, как я его там увидел, и это было хорошо. Я не хотел становиться эмоциональным перед моим коллегой в мой первый день. - Я вижу. Я мог наблюдать, как он обслуживал некоторых клиентов, и он даже позволил мне обслужить кому-то самому. Я допустил ошибку с регистром, и мне было неловко, когда ему пришлось встать рядом со мной, чтобы он мог показать мне, что я сделал не так, чтобы я знал, как сделать это правильно в следующий раз. Мне казалось, что он все это время осуждал меня. Я извинился перед клиентом, которому помогал, так как ей пришлось ждать дольше из-за моей ошибки. Это была пожилая женщина, которая тепло улыбнулась мне и сказала, что все в порядке, что ей все равно некуда идти. Я поймал себя на том, что задаюсь вопросом, что она делает; было почти десять часов. Но это был вопрос, на который никогда не будет ответа, поэтому я не стал зацикливаться на нем. Леви дал мне закончить обмен, и я вручил старухе ее сдачу, и она поблагодарила меня за помощь. Как только она ушла, я пробормотал извинения Леви. Он вздохнул и сказал мне, что все в порядке, и что мне действительно не нужно извиняться так сильно, как я это сделал.-x-
Около десяти он заставил меня начать уборку. Он достал метлу из шкафа в задней комнате и протянул ее мне. - Зачисти магазин, включая заднюю комнату. Убедись, что вы тщательно; это должно быть красиво и чисто, когда вы закончите. Он сказал. Я кивнул и взял метлу в руки. Я начал с одного из задних углов магазина и прошел через весь магазин, останавливаясь время от времени, чтобы подмести грязь в совок. Я чувствовал, что Леви смотрит на меня часто, но я решил игнорировать это в меру своих возможностей. Когда я закончил с передней частью, я вытащил метлу в заднюю часть и сделал то же самое. Примерно в десять двадцать я был удовлетворен проделанной работой и доложил Леви, все еще держа метлу в руке. - Готово? -Да. - Тогда давайте посмотрим. Он осмотрел проходы и, пройдя большую часть магазина, покачал головой. - Нет, нет. Ты действительно называешь это чистым? Он вздохнул. - Сделай это снова. Я хотел разозлиться на его резкость, но не стал. Он просто хотел, чтобы работа была сделана тщательно; это была моя вина, что моя работа не была на высоте, а не его. Я вернулся к работе с метлой, и он, казалось, был почти удивлен. - Ты не собираешься закатывать глаза и называть меня придурком? - Нет? - Хм, понятно. Неплохо - сказал он, прежде чем вернуться на свое место за стойкой. Я подумал, что он, должно быть, раздражал некоторых других сотрудников своим сдержанным отношением и тупым недовольством тем, что они, вероятно, считали прекрасной работой по зачистке. Я не мог винить их, но я был больше раздражен собой, чем чем-либо еще. К десяти сорока мне удалось сделать достаточно хорошую работу, чтобы успокоить Леви. Когда я поднял метлу, чтобы вернуть ее назад, мой рукав слегка приподнялся на руке. Я был встревожен, когда заметил, что часть плоти на моей руке была обнажена для мира; моим первым импульсом было посмотреть на Леви, чтобы убедиться, что он не смотрит на меня. Ну, моя рука. Его взгляд был устремлен вниз на что-то, что я не мог видеть с того места, где я был. С облегчением я потянул рукав вниз и убедился, что с тех пор он остается в сознании его положения на моей руке. Когда я вернулся, я спросил, что еще он хочет, чтобы я сделал. Он взглянул на часы и сказал: - У тебя осталось всего пятнадцать минут, так что ты можешь просто стоять здесь и ждать окончания своей смены. И поэтому я провел остаток своей первой ночи на работе, стоя рядом с человеком, которого я все еще не был уверен, люблю ли я или нет. Он совсем не сутулился, когда стоял там; его поза всегда была до бешенства правильной. Честно говоря, я думал, что он будет говорить в более сложной манере, чем он сделал для того, как он представил себя, но это, похоже, было не так. Также было приятно отметить, что было удивительно, что ему удалось представить себя сложным способом в первую очередь, принимая во внимание его пирсинг и повседневную одежду. Он казался замкнутым человеком; тайна, которую, вероятно, мало кто понимал. Я не мог сказать, ненавидел ли он меня или был нейтрален по отношению ко мне. Пройдет некоторое время, прежде чем я узнаю. Это было невозможно сказать, основываясь только на сегодняшнем вечере. За пару минут до одиннадцати часов Леви спросил меня, помню ли я, как добраться до системы входа и выхода на компьютере. Я сказал, что не уверен; он попросил меня посмотреть, смогу ли я добраться до него сам без его руководства, вместо того, чтобы просто показать мне снова сразу. Оказалось, что я не помню, и ему пришлось вести меня через процесс, когда я засек себя на ночь ровно в одиннадцать часов. Как только моя смена официально закончилась, он сказал: - Пока. Это было все; коротко и просто. Он едва бросил на меня второй взгляд, когда я вышел из-за стойки и направился прямо к двери. Я не оглядывался назад, когда сел в свою старую, побитую машину и уехал. Я успешно завершил свой первый рабочий день, и ничего ужасного не произошло. Я сделал довольно много ошибок, но ничего слишком серьезного. Я спросил Леви, есть ли где-нибудь расписание, и он сказал, что у Эрвина еще не было возможности сделать его за неделю, так что мне просто нужно позвонить ему на следующий день и спросить. Все еще не зная, как я отношусь к Леви как к коллеге, я поехал домой, и только шум, исходящий от моего радио, заполнял тишину. Когда я вернулся домой, в доме было совершенно тихо. Папа был без сознания в кресле; я слышал его громкий храп даже из кухни. Осторожно, чтобы не разбудить его, я прокрался в свою комнату. Я заметил, что свет Микасы все еще горел в ее комнате; я мог видеть его из-под двери. Я кратко подумал о том, чтобы пойти в ее комнату и поздороваться, прежде чем уйти в свою комнату на ночь, но решил не делать этого. Папа, казалось, потерял сознание, но это все еще был риск, на который я не хотел идти. Поэтому я на цыпочках вошел в свою комнату, закрыв за собой дверь так тихо, как только мог. Я включил свет выключателем, расположенным рядом с дверью, и разделся до боксеров. Я устал, так как не привык ничего делать в течение дня, кроме как сидеть на заднице и смотреть телевизор. Я включил телевизор (у меня есть привычка спать с ним; шум и свет каким-то образом помогают мне спать), прежде чем улечься в мягкую кровать, накрывшись одеялом. Я понял, что мой свет все еще горит, и разочарованно вздохнул, прежде чем включить свет на тумбочке, чтобы у меня было достаточно света, чтобы вернуться в кровать после того, как я выключу основной свет. Я во второй раз улегся в кровать и, вспоминая свой первый рабочий день, погрузился в кошмарный сон.