Невыносимый

Дориан не мог прийти в себя несколько дней… У него перехватывало дыхание, глаза наполнялись влагой и невольно дрожали руки каждый раз, когда он видел или слышал Максвелла. Первый день Дориан не хотел никого видеть, даже Сэру. Он не пошёл на пары, не отвечал на сообщения и звонки. Часами напролёт он сидел с открытой книжкой в руках, но не прочёл ни страницы. На второй день Дориан взял-таки себя в руки и, приведя свой внешний вид в идеальное состояние, явился на пары. Кажется, никто даже и не заметил его отсутствия. Разве что Сэра дала книжкой по макушке за то, что не отвечал на сообщения. Максвелла Дориан начал избегать всеми силами: в кабинеты заходил и уходил раньше всех, удобной университетской столовой предпочитал тихий угол в своей комнате, спортзал обходил десятой дорогой, но при этом представлял, как будет закрывать долги по спортивным дисциплинам. И это сработало. Без прежних стараний Дориана оказываться ближе к Максвеллу их общение сошло на нет. Однако едва ли это принесло успокоение… Дориану было до жути обидно, что его чувства, знаки внимания не восприняли всерьёз, приняв за притворство, игру, мальчишество. Слова Максвелла не хуже острого ножа кромсали на куски сердце Дориана день за днём. Но через неделю, когда Дориан начал справляться с переживаниями и приходить в себя, он получил сообщение от Максвелла. Первой реакцией был смех. Нервный, хриплый и горький. Дориан не понимал, что чувствовал в тот момент. Какой-то коктейль из отчаяния, надежды, обиды, сомнения и разочарования… в самом себе. Потому что Дориан был счастлив. Он ещё не знал, что именно написал Максвелл, но был уже готов запрыгнуть на потолок от радости, ведь о нём не забыли. Его не проигнорировали, будто он очередная туповатая фанатка, кои вешаются на спортсменов толпами. Текст сообщения был краток и лаконичен, будто его очень долго и тщательно обдумывали: «Я не смогу дать тебе ответ в ближайшее время, мне нужно обдумать твои слова. Через несколько дней я уезжаю на соревнования, вернусь через месяц и, возможно, мы всё обсудим». Никакой конкретики, никаких обещаний, но Дориан был более чем доволен ответом Максвелла. Хотя в сердцах он был слегка разочарован, ведь надеялся на что-то менее абстрактное. За окном стояла темень, а часы показывали давно за полночь. Однако Дориана это не остановило и он, рискуя попасться коменданту и отхватить по пятое число, рванул в женское крыло общежития. Уж слишком ему не терпелось поделиться новостью с Сэрой, прямой виновницей нынешней ситуации. В коридорах стояла тишина и темень, из-под редких дверей доносились приглушённые голоса и тусклый свет настольных ламп. Но за нужной Дориану дверью ничего не было ни слышно, ни видно. Похоже, Сэра и её соседка — по совместительству девушка — Мерриль уже давно спали. Кто бы мог подумать, что именно в эту ночь полуночница-Сэра решит отоспаться! Но Дориана это не остановило и он решительно постучал, стараясь, чтобы получилось как можно тише. Однако звук эхом прокатился по пустым коридорам и, если бы комната была не на пятом этаже, то его бы точно услышал чуткий комендант. За дверью послышалось шуршание одежды, скрип кровати и шаги босых ног. Секундой позже раздался щелчок замка и в проходе показалась чёрная макушка Мерриль. — Тебе что-то нужно? — девушка глядела на Дориана круглыми, наивными и чуть осоловелыми глазами. — Можно Сэру, пожалуйста? — Дориан, сохранив последние капли приличия, с трудом удержался, чтобы не ворваться к девушкам в комнату. К счастью, Мерриль не задавала вопросов. Кивнув и напоследок улыбнувшись, она скрылась за дверью. — Чтоб тебя в аду черти драли! Какого хрена ты… — гневную и излишне шумную тираду Сэры прервал сунутый под нос телефон. Сощурив отвыкшие от света глаза, она старательно вчитывалась в строки сообщения. Судя по озадаченному выражению лица, Сэра всё никак не могла уловить смысл текста. Видимо, её мозг не хотел выходить из сладкого состояния сна. Но тут Сэра догадалась прочесть отправителя. У неё в одночасье округлились глаза и, резко вздёрнув голову, она громко шепнула: — Это от Тревельяна?! — Нет, от Папы Римского, — съехидничал Дориан, но подруга от прилива эмоций этого не заметила. — А я говорила, что он не безнадёжен! — Сэра самодовольно тыкнула себя пальцем в грудь. — Но ты не верил, балда! Не жевал бы сопли так долго и не пришлось бы дожидаться своего мужика целый месяц! — Он пока не мой, — смущённо выдал Дориан и забрал у подруги телефон. — Ключевое — «пока»! — Сэра пихнула его локтём под рёбра. — А как вернётся Максимка, сразу его на плечо и в койку… Чувствуя, как горят щёки от ещё одной волны смущения, Дориан закрыл Сэре рот рукой и впихнул в комнату, тут же закрыв за ней дверь. — Спокойной ночи, — буркнул он, почти бегом удаляясь от её комнаты. — И наручниками его прикуй! — вместо ответа донеслось ему вдогонку. *** Как и обещал, Максвелл вернулся через месяц, на плече с золотым кубком в виде руки с баскетбольным мячом. Дориан не вникал в суть, но знал, что команда под руководством Максвелла выиграла какой-то очень важный турнир, прославив и себя, и университет на весь Орлей. В прошлые года местной баскетбольной команде лишь раз удалось выйти в полуфинал, но потом были лишь долгие годы проигрышей. Однако Максвелл и нынешний игровой состав сломали череду невезения, сразу забрав первое место. Из-за этого вокруг команды и её капитана разразился настоящий ажиотаж, когда они вернулись. Ни руководство университета, ни преподаватели, ни студенты — особенно студентки — не давали прохода чемпионам несколько дней подряд. Особенно сильно доставалось Максвеллу, он и раньше притянивал к себе людей, словно магнит, а теперь к нему попросту было не подобраться. А ведь Дориан пытался, но его едва не затоптали фанатки-первокурсницы… Но он не собирался сдаваться и, вспомнив, как однажды застал Максвелла одного за тренировкой, решил вечером наведаться в спортивный зал. Дориан провёл несколько часов кряду перед зеркалом. Он то укладывал волосы, то подводил глаза. И, если результат ему не нравился, он переделывал, не жалея подводки и лака для волос. — Может это? — Дориан снял с вешалки нежно-сиреневый джемпер и приложил к телу. — Может, — буркнула Сэра, которую Дориан вызвал для помощи в выборе одежды. — Или это? — он указал на вешалку с насыщенно-вишнёвым свитером. — Или это, — согласно качнула головой Сэра. — Ты собираешься проявлять хоть какое-то участие? — обиженно надулся Дориан на безразличие подруги. — Ох, ну ты и балда! — Сэра цыкнула и закатила глаза. — Скажу по секрету, но Максвелл болт клал на все твои кофточки! Хочешь удивить его, приди голым. — Тебе лишь бы всё опошлить, — тяжело вздохнул Дориан, отправляя вещи обратно в шкаф. — Ну сам посуди: его каждый день окружают богатеи в дорогущих пижонских шмотках, так что цветастым прикидом его не впечатлить! — Сэра отодвинула Дориана в сторону и по пояс занырнула в шкаф. — Вместо того чтобы пытаться выпрыгнуть из трусов и строить из себя хрен пойми кого, лучше будь собой. Она протянула Дориану его любимую светло-фиолетовую водалазку и чёрный бомбер. Ничего особенного, но ему нравилось носить эти вещи, потому что они были удобными. — Может, ты и права… — грустно вздохнул Дориан. — Я зря пытаюсь выделиться на фоне остальных, потому что… — Если ты скажешь, что такой же как все, я кину в тебя подушку! — гневно вспыхнула Сэра, угрожающе направляясь к постели. — Только не это! Ты испортишь мне причёску, — Дориан прикрыл голову руками, будто подруга уже замахивалась. — Тогда не болтай чушь! Ты у нас единственный и неповторимый, хотя и балда, — Сэра ободряюще пихнула парня в плечо. Слова её искренне тронули сердце Дориана. Его губы невольно растянулись в улыбке, а на языке крутились слова благодарности… — Если сморозишь какую-нибудь приторную хрень, ты мне больше не друг! — Сэра предупреждающе подняла палец вверх. — А я и не планировал, — резко выдал Дориан совершенно неубедительным тоном. — И вообще, мне нужно переодеваться. Я опаздываю на… Но Дориан замялся, не зная правильного названия встречи, на которую собирался. — …свидание? — расплывшись в гаденькой ухмылке, подсказала Сэра. — Пошла вон! — Дориан по-доброму шлёпнул её водолазкой по спине. С неистовым хохотом Сэра выскочила за дверь. *** Зимой в Орлее мало снега, а на улицах сплошная сырость и слякоть. Пройти по тёмной дороге и не уляпаться с ног до головы — уже огромное достижение. Особенно для Дориана, не знавшего грязи в жарком Тевинтере. Дориан не ошибся, Максвелл действительно был в спортивном зале и тренировался даже в столь поздний час. Однако он был не один, что немного расстраивало планы Дориана. По одной половине зала носились двое: Максвелл и какой-то блондин с аккуратным хвостом на затылке. У них была своего рода дуэль, в ходе которой парни отбирали друг у друга мяч и всеми силами мешали сопернику попасть в кольцо. Незнакомец играл хорошо, он был ловок и быстр, однако реакция его была не спортивная. Возможно, этот парень совсем недавно пришёл в баскетбол. А вот Максвелл… Он был стремителен и неудержим. И двигался с такой скоростью, что Дориан иногда не замечал, как мяч летал из одной его руки в другую. Исход дуэли был очевиден: спустя всего-то минуту блондин не успел вовремя блокировать выпад Максвелла и тот в прыжке хлёстко закинул мяч в кольцо. — Ты к Максвеллу? — вдруг раздался сбоку чей-то хрипловатый бас. Дориан позорно вздрогнул от неожиданности и только сейчас заметил, что на второй половине зала тренировался ещё один человек — Гаррет Хоук. Он, наверное, отрабатывал броски с ближних дистанций, ведь стоял только под кольцом. — Да, — кивнул Дориан, уверенно вздернув подбородок. — Макс! — окрик Гаррета эхом отразился от просторных стен и высокого потолка зала. Он поймал взгляд капитана и кивнул в сторону Дориана: — Тут к тебе. Гаррет как-то странно усмехнулся, будто понимал тут больше всех, и больше не обращал внимания ни на что, кроме мяча в своих руках. — Сейчас подойду! — отозвался Максвелл и повернулся к блондинку с хвостиком: — Твои результаты уже на лицо. Продолжай в том же духе, Андерс, и я подниму вопрос о твоём переводе в основной игровой состав. Сквозь тяжёлое дыхание Андерс что-то ответил капитану, но что именно, Дориан не расслышал. — Рад тебя видеть, — Максвелл приветливо улыбнулся гостю. — Чего стоять в дверях, пойдём в кабинет тренера. Дориан заметил, что на шее и руках Максвелла поблёскивает пот, притягательно подчёркивая ярёмную впадину и подтянутые мышцы. Павусу пришлось приложить немало усилий, чтобы не пялиться так откровенно. — Кхм… — Дориан сглотнул вязкий ком в горле и задал первый вопрос, который пришёл на ум: — Я отвлёк тебя от тренировки? — Нет, ты меня от неё спас, — как-то устало посмеялся Максвелл. — Андерс был не единственным, кого я сегодня тестировал, так что к его очереди уже достаточно устал. А если бы он попросил реванш, мне пришлось бы позорно отказать. Значит, во время дуэли Максвелл играл не в полную силу… Дориан не знаток баскетбола, но ему казалось, что Тревельян двигался очень быстро и уверенно. Как же играет Максвелл, когда он не уставший?! — А ты со всеми «запасными» играешь тет-а-тет? — кажется, Дориан расслышал нотки ревности в своём голосе. На миг ему стало тревожно, что о нём подумает Максвелл, но тот, кажется, даже ничего не заметил. — Нет, только с самыми способными и перспективными. Тревельян подошёл к крепкой дубовой двери, что притаилась в самом дальнем углу зала. Без опаски он зашёл внутрь, однако там было темно, словно в погребе. — Подожди снаружи! — предупредительно крикнул Максвелл. Раздалось шуршание, кажется, скрежет о пол деревянного стула, глухой удар и тихое «ай!» Максвелла. Дориан уже было хотел спросить, в чём дело, но раздался щелчок выключателя и комнату вмиг наполнил яркий свет. В тренерской было жарко и сухо, в воздухе витал въевшийся в стены и мебель запах пота и пыли. Свободного места в помещении было мало, потому что всё пространство занимали стеллажи со спортивными книгами и какой-то документацией, рабочий стол и много-много спортивного инвентаря. В одном углу лежали потрёпанные мячи: и баскетбольные, и футбольные, и волейбольные; рядом стояли гимнастические обручи и булавы; ещё за одним из стеллажей торчали рукоятки ракеток для бадминтона, а рядом стояла целая корзинка воланчиков, перемешанная с шариками для пинг-понга. Если бы у Дориана было больше времени, он бы и ракетки для пинг-понга углядел. Но сейчас всё его внимание притянул к себе кое-кто другой. — Не обращай внимания на беспорядок, — Максвелл смущённо потупил взгляд, будто это была его комната и за порядок отвечал он. — Здесь хранится собственный инвентарь студентов, который они покупали для соревнований. Для обычного инвентаря есть кладовка. Максвелл осмотрел комнату, словно подмечая, что всё на месте, но глаза его любовно загорелись, когда взгляд упал на баскетбольные мячи. Сердце Дориана горько сжалось, а он сам понял, что готов отдать всё что угодно, лишь бы хоть раз получить от Максвелла такой взгляд… — Брось, — добродушно хмыкнул Дориан. Он несмело сделал несколько шагов вперёд, не забыв захлопнуть дверь. — Я пришёл не с инспекцией чистоты… — Да, верно, — Максвелл облокотился поясницей на стол, незаметно вцепляясь в столешницу стальной хваткой. Глаз на Дориана он не поднимал, что-то разглядывая на сером бетонном полу. — Прости, мне нечасто приходится объясняться в чувствах… От слова «чувства» у Дориана едва не подкосились колени, но он старательно не подал виду. — Ты серьёзно? — Павус неверяще выгнул бровь. — Неужели среди стольких твоих фанатов не нашлось людей, которые признавались тебе в любви? Провокационный вопрос… И, на самом деле, Дориану не хотелось знать ответ. Он не хотел убеждаться, что его причислили к числу тех, кто ежедневно донимал Максвелла одержимостью его красивой мордашкой и подтянутым телом. — Зачастую всё проще… — начал Максвелл, с трудом подбирая слова. — Мне действительно признаются в любви иногда, но… Я просто вежливо отказываю и говорю, что не хочу отношений с этим человеком. Кажется, Дориан перестал дышать после этих слов. Его сердце истерично трепыхалось в груди, от лица отхлынула вся кровь, а ноги снова подкашивались от слабости. Ему хотелось повернуть время вспять и не ходить сюда, чтобы и дальше тешить себя сладкими мечтами о любви Максвелла. Ему было страшно… И невыносимо находиться в густой неловкой тишине. Казалось, если ещё хоть немного он пробудет в таком напряжении, то глаза его невольно наполнятся влагой. А Максвелл всё молчал. Его брови были нахмурены, губы сжаты, а всё тело стало похоже на сжатую пружину. Этот разговор явно приносил Максвеллу дискомфорт, но он вроде не хотел его прекращать. Это помогло Дориану набраться смелости и спросить: — Если «зачастую проще»… — горло сковал ком, но он заставил себя закончить: — …то как сейчас? Медленно Максвелл поднял голову. Наконец, Дориан сумел встретиться с ним взглядом, но то, что он увидел, только больше ввело его в ступор: страх, тоска, безысходность, нерешительность, смущение… Возможно, таким Максвелла Тревельяна в стенах этого университета не видел ещё никто. Дориан не понимал происхождение его чувств, но очень надеялся, что не он довёл его до такого состояния. — Сложнее… — тихо произнёс Максвелл, будто его могли за это ударить. — Сейчас всё сложнее… — Почему? — так же тихо спросил Дориан, чувствуя, что если он заговорит громче, то в голосе его будет слышна дрожь. — Потому что кажется, что ты мне тоже нравишься, но… — Максвелл замолк на полуслове. Ему трудно было озвучить то, что творилось у него на сердце. Дориан едва сдерживался, чтобы не поторопить его с ответом, потому что начало фразы вызвало у него огромный прилив эмоций. В нём были радость и негодование, торжество и опасение. — …но я не уверен, — продолжил наконец Максвелл, покусывая нижнюю губу, — что ты нравишься мне как парень, а не просто как человек или… друг. Ответ помог справиться Дориану с эмоциями — от всего шквала остался только горьковатый осадок. Ему, несомненно, было приятно слышать, что он вовсе не безразличен Максвеллу, однако вот это его «но»… Дориан не смирится с ролью друга, если его в итоге охарактеризуют так. И друг с «привилегиями» также его не устроит. Однако Дориан понимал, что если бы речь шла не о Максвелле, а о каком-то другом парне, то он бы не был так непреклонен. Только с ним Павусу искренне хотелось вступить в полноценные отношения, а не в мимолётную связь на одну ночь, которых было в его жизни уже очень много. Дориану хотелось, чтобы он мог назвать Максвелла своим партнёром, чтобы они не скрывали отношений ото всех, а в открытую могли проявить чувства даже на людях. Чтобы любить, обожать и радовать Максвелла. Чтобы видеть его растрёпанного и помятого после сна в домашних растянутых трусах и застиранной майке с пятном от кетчупа. Когда Дориан представлял эти картины в голове, его сердце наполнялось теплом и нежностью. Ему становилось чётко и ясно, что именно так он и хочет жить. Однако, если бы на месте Максвелла был кто-то другой, Дориана бы стошнило от одной мысли, что кого-то придётся видеть каждый день на одной жилплощади, а также делить быт, обязанности и любимую еду. — Я надеялся… за месяц соревнований разобраться в чувствах… — Максвелл говорил прерывисто, сжимая зубы крепче, чем следовало бы. Он печально хмыкнул: — Но в перерывах между играми, тренировками и переездами едва ли у меня было время хотя бы вздохнуть. Неужели Максвелл не хочет отношений, не потому что ему не нравится какой-то человек, а потому что у него банально… нет времени? Конечно, отношения отнимают много сил и времени, а у Максвелла учёба, тренировки, обязанности капитана команды и старосты. Во всём этом он преуспевает. Разве что на момент отъезда его подменяла заместитель старосты. — Я никогда и никому не хотел морочить голову, однако сейчас, прошу тебя, дай мне время подумать! — слишком быстро и эмоционально проговорил Максвелл, словно его могли прервать. Дориан сглотнул, чувствуя резь в пересохшем горле. Впервые за этот разговор он оторвал взгляд от Максвелла, опустив глаза в пол. Ему было сложно принять неопределённость в отношениях. Проще просто было бы отказаться ждать и… навсегда потерять возможность встречаться с Максвеллом. По собственной воле Дориан не в силах отказать, но и томиться в ожидании неизвестно сколько будет невыносимо. Похоже, выбрать меньшее из зол не получится, потому что ему будет больно в любом случае… Дориан чувствовал, что молчание затягивается и напряжение в комнате снова растёт. Взглянув вновь в глаза Максвелла, он заметил, что тот смотрит так затравленно и обречённо… Неужели Максвелл боится отказа? — Хорошо, — заторможенно кивнул Дориан. — Я согласен подождать. Лицо Максвелла вмиг засияло облегчением и он широченно улыбнулся. До чего же красивая у него улыбка… В душе Дориана что-то трепетно сжималось, когда он её видел. — Спасибо тебе, — Максвелл шагнул навстречу Павусу, оказавшись очень близко. Так близко они ещё рядом никогда не стояли… Дориан жадно вдохнул чужой запах: терпкий древесный парфюм вперемешку со здоровым потом… Сумасшедшее желание уткнуться в шею Максвелла овладело Дорианом. Он даже подался вперёд, но в последний момент заставил себя стоять на месте. Вряд ли Максвелл оценил бы, если бы Дориан не сдержался после обещания ждать. — Я не могу обещать, что дам ответ скоро, — с сожалением признался Максвелл. Он почти неощутимо коснулся горячими пальцами ладони Дориана, несильно её сжимая. — А ещё… я буду очень рад, если ты иногда будешь приходить на наши тренировки. — Во сколько? — еле выдавил из себя Павус, ощущая, что жар чужой руки волнами распространяется по его телу и особо концентрируется в паху. — Каждый день с семи вечера, — протараторил Максвелл, сияя пуще прежнего. — Поздно вы тренируетесь, — подметил Дориан, но только ради того, чтобы растянуть разговор на подольше. — Да, но раньше и не получится, — посетовал Максвелл, приобретая расслабленное и мечтательное выражение лица. — За два часа до нас тут тренируются волейболисты. Хорошо ещё, что в прошлом году открыли маленький зал, и с тех пор все гимнасты, теннисисты и бадминтонисты обитают там. Дориан вдруг осознал, что Максвелл становится намного уверенней и спокойней, когда говорит о спорте. Раз так, то почему бы не попытаться разговорить его на этой почве? — С каких пор ты занимаешься баскетболом? — Дориану показалось, что вопрос получился банальный, но вот Максвеллу он пришёлся по душе, судя по его ностальгической улыбке. — Где-то с 7-8 лет, — он задумчиво нахмурился. — Точно помню, что я уже ходил в школу, но не уверен, в какой именно класс. — И каково было играть в первый раз? — Дориан заметил, как зелёные глаза Максвелла вспыхнули сиянием. Тем самым, что когда-то запало очень глубоко в душу Павуса. — Было больно, — Максвелл посмеялся, но, видя замешательство во взгляде Дориана, пояснил: — Сначала я не понял, куда меня привёл отец, и во время пробной игры был не готов к тому, что дети поопытнее будут отбирать мяч и даже толкаться. Тёплый смешок сорвался с губ Максвелла. Ему явно нравилось делиться воспоминаниями о своём пути баскетболиста, который, судя по его словам, не был безоблачным. А Дориан всё не мог нахвалить свою сообразительность, благодаря которой он догадался затронуть тему спорта. Чуть повспоминав детали, Максвелл продолжил: — Меня раз пять сбили с ног. После тренировки колени болели и посинели от синяков, — его улыбка стала ещё шире. — Отцу я плакаться не решился, а вот маме всё рассказал и, естественно, она велела папе больше не водить меня на баскетбол. — Как же тогда вышло, что ты дорос до капитана команды? — лицо Дориана удивлённо вытянулось от несостыковки. На самом деле, он предполагал, что у Максвелла едва ли не врождённый талант к баскетболу. Что едва выйдя на поле, он обыграл всех, кто там был, а тренер пророчил ему будущее чемпиона. — Отец, кончено, понял, что я пожаловался маме, и поговорил со мной, — Максвелл вдруг посерьёзнел. Кажется, для него этот жизненный эпизод нёс огромное значение. — Он сказал, что мужчина не должен сдаваться каждый раз, когда ему больно, иначе он не добьётся в жизни ничего. Сказал, что если бросать всё в начале пути, то в итоге не будешь собой гордиться. В глазах Максвелла читалась огромная благодарность своему родителю, хотя Дориан ещё не до конца понял, в чём именно она заключалась. — Я был мал и, конечно, ничего не уяснил, — Максвелл грустно вздохнул, но тут же снова заулыбался. — Поэтому отец дал мне выбор: либо я могу бросить баскетбол прямо сейчас, либо приложу хотя бы минимум усилий, чтобы научиться играть. — Но почему ты выбрал второе? — было более чем очевидно, что Максвелл решил остаться в баскетбольной секции. — Потому что хотел собой гордиться! — пожал он в ответ плечами. — А потом я просто не захотел уходить: азарт игры и жажда новых побед захватили меня и не отпускают по сей день. Кажется, Дориан понял: отец Максвелла в трудную минуту дал сыну стимул не бросать тренировки, а в итоге баскетбол стал для Тревельяна младшего огромной страстью. То есть отец, можно сказать, подарил сыну любимое увлечение. Дориану стало немного грустно, что его родители никогда бы такого не сделали. Они, в общем-то, даже не считали нужным брать во внимание мнение сына. — Что-то не так? — Максвелл заметил, как вдруг помрачнел Дориан. Невольно в его голове возникла мысль, что не слишком ли много он говорил о себе. Но Дориану же было интересно, разве нет?.. — Нет-нет! Всё так, — Павус мигом взял себя в руки, мило заулыбавшись. — Я о своём вспомнил. Ничего важного… — Расскажешь? — мягко предложил Максвелл. — Да, но… не сейчас, — тихо ответил Дориан, чувствуя сомнения, стоит ли нагружать Максвелла своими семейными проблемами. — Хорошо, потом так потом, — понимающе кивнул Тревельян. На этом в комнате повисло молчание. Дориан чувствовал, как Максвелл большим пальцем поглаживал его костяшки, а из-за этого притупившееся возбуждение потихоньку начало набирать силу. Как же Дориану хотелось почувствовать большие и крепкие ладони Максвелла где-то ещё… Например, на груди, чтобы мозолистые от тренировок пальцы нежно и медленно ласкали соски. Или на ягодицах и бёдрах, чтобы массировали и сжимали до приятных спазмов в мышцах. Или ещё ниже… О, нет-нет-нет! Дальше фантазировать нельзя. Из-за разыгравшейся фантазии кровь стала обильно приливать к члену, делая его твёрдым и заметным через облегающие джинсы. «Дожили… — ругал себя Дориан. — Я теряю самообладание от невинных прикосновений к руке!» Павус готов был молить всех существующих на свете богов, чтобы Максвелл не догадался посмотреть вниз… — Что-то я тебя заговорил, — взглянув на часы, спохватился Максвелл. — Уже поздно и давно стемнело. Может, тебя проводить? Как же Дориану хотелось сказать «да»… Ещё и предложить выпить чаю. Много чаю! Чтобы без остановки и до самого утра… — Я не хрупкая барышня, могу дойти сам, — съязвил Дориан, но он заметил, как испуганно дёрнулись веки Максвелла, а на его лице появилось замешательство, поэтому мягко добавил: — Спасибо за предложение, но не стоит за меня переживать, правда. Максвелл расслабился и согласно кивнул. Медленно и с неохотой он отпустил руку Дориана и отстранился. — Придёшь завтра на тренировку? — смущённо скосив взгляд в сторону, уточнил Максвелл. — Приду, — без сомнений кивнул Дориан, вспоминая все дела на завтра, которые он отложит. *** Прежде чем разойтись по комнатам, Гаррету и Максвеллу нужно было за собой прибраться в спортивном зале. Основную часть уборки они делали вместе с командой, однако если задерживались, а это происходило каждый день, заканчивали сами. Подобрав один из баскетбольных мячей, Максвелл хотел положить его в корзину, но в последний момент передумал. Он покрутил мяч в руках, отбил его несколько раз об пол и прицелился для броска. Однако его настрой сбил голос Гаррета: — На днях у Фенриса съехал сосед. Уж не знаю из-за чего, но я не мог не воспользоваться случаем и не подать заявление на перевод в другую комнату. Его, кстати, ободрили… — было очевидно к чему клонил Хоук, но он поджал губы, округлил глаза и обеспокоенно спросить: — Ты ведь отпустишь меня? Тяжело вздохнув, Максвелл изобразил на лице горькую печаль и ответил: — Кто я такой, чтобы стоять на пути вашей большой и чистой любви? — но долго удержать скорбную маску у него не получилось, потому он рассмеялся и добавил: — Наконец-то не придётся больше прикрывать твою задницу, когда ты возвращаешься в три часа ночи после «прогулок» с Фенрисом. — Не драматизируй, это было лишь пару раз! — поймав скептический взгляд друга, Гаррет признал: — Ладно, пару раз только за эту неделю… Но зачастую я справлюсь сам! — После твоего «сам» на утро я спешу вызволять тебя из лап декана, а потом ещё сорок минут его успокаиваю, — скучающим тоном напомнил Максвелл, предвкушая, что ещё придумает Гаррет в своё оправдание. Вот только он решил воспользоваться нечестны трюком и резко сменил тему. — Ну с похождениями разобрались, — Хоук коварно ухмыльнулся. — А что насчёт тебя, дружище? — Не понимаю, о чём ты? — прозвучало вяло. У Максвелла были нехорошие подозрения, к чему клонит друг, но решил дождаться более чёткой формулировки. Гаррет, чувствуя слабость Максвелла, довольно хмыкнул и пошёл в нападение. — Быстро ты закончил с этим своим Дорианом. Я-то думал, вы в тренерской часа на два зависнете… — он поиграл бровями, сально ухмыляясь. Хоук явно намекал, что Максвелл и Дориан вовсе не светские беседы вели, а занимались более приятным и малословным делом. Опасения подтвердились, а от весёлого настроения не осталось и следа. — Извращенец… — глядя исподлобья, процедил сквозь зубы Максвелл и со всей силы бросил мяч в Гаррета. — Тебе лишь бы всё опошлить. Тот, конечно, его блокировал, умело поймав здоровенной лапой. Однако Тревельян это сделал, не чтобы ранить друга — ему это помогло избавиться хотя бы от капельки напряжения, которое не ослабевало с тех самых пор, как Дориан ему признался. — Пф, не строй из себя целомудренную святость! — скептически посмеялся Гаррет. — Я видел, как ты смотрел на этого парня. И думал, ты прямо на месте его нагнёшь! Ну, или как минимум в тренерской. — Не спорю, я думал об этом… — без стеснения признался Максвелл. — Но сомневаюсь, что Дориану бы понравилась перспектива трахаться на баскетбольных мячах! — Я в твоей фантазии не сомневался! — засмеялся на весь зал Гаррет. — Но, знаешь ли, в тренерской отличный стол: крепкий, не шатается, не скрипит. Мы с Фенрисом не раз его проверяли! Максвелл резко повернулся в сторону Гаррета и вопросительно поднял бровь, без слов спрашивая «Серьёзно?» — Только не говори мне, что для тебя это новость! — Хоук отказывался верить в наивность своего капитана. — От тебя-то это вполне ожидаемо, — фыркнул Максвелл, испытывая капельку брезгливости. — Но вот Фенрис… Он производил впечатление приличного человека. — Эй, вот сейчас обидно было! — всерьёз надулся Гаррет, но, увидев улыбку Максвелла, понял, что тот всего лишь шутит. — Знаешь, лучше прослыть «славой» неприличного, чем самому себе запрещать трахаться с тем, кто нравится. Хоук говорил неожиданно серьёзно. Максвелл даже сперва не поверил другу и искал скрытую шутку в его словах, однако не нашёл и понял, что речь шла о нём. — Да пошёл ты! — не желая что-то объяснять, грубо отрезал Максвелл. — Я-то пойду, — грустно усмехнулся Гаррет. — Пойду прямо в объятия любимого человека. А ты?.. — То, что мне не с кем спать на постоянной основе, не делает меня несчастным! — из груди Максвелла поднимался раскалённый гнев. Но обжигал он только его самого… — Дело не в сексе, Макс, — устало вздохнул Гаррет, ничуть не задетый чужим негативом. — Ты ведь и сам понимаешь это. И прекрасно знаешь, что уже хватит… — он на секунду запнулся, набираясь решимости затронуть запретную тему. — Хватит нести траур. — Замолчи… Ты слишком много себе позволяешь… — голос Максвелла дрожал, потому что говорил он сквозь очень крепко сжатые зубы. Слова Гаррета пробуждали в его сердце воспоминания. Неприятные. Старые, но причиняющие боль даже спустя время. Те, от которых всей душой хочется избавиться. — Никому не становится лучше от того, что ты уже четвёртый год никого к себе не подпускаешь, — Гаррет знал, что другу больно это слышать, но ему же было больно это говорить. У Хоука перед глазами тоже мелькали картинки прошлого. Счастливые, но все, как одна, кончающиеся трагедией. — Гаррет… пожалуйста… — гнев плавно сменился мольбой. Максвелл готов был заткнуть уши, лишь бы не слушать правду, которую и не раз повторял сам себе. — Макс, его уже не вернуть, сколько бы ты ни… — Я сказал, заткнись! — крик Максвелла эхом прокатился по залу. Отчаяние и гнев взяли над ним контроль, но лишь на несколько секунд. Однако Максвелл за эти короткие мгновения успел подскочить к Гаррету и схватить за ворот баскетбольной майки. Ткань звонко и жалобно треснула под его пальцами и, кажется, этот звук намного отрезвил Тревельяна. Оказавшись лицом к лицу с другом, Гаррет увидел стоящие в глазах Максвелла слёзы. Четыре года прошло, а он всё ещё не отпустил старую любовь… Если вообще пытался это сделать. — Открой глаза поскорее, Макс, — Гаррет уже был готов получить по лицу за эти слова, но он знал, что должен их сказать: — Жизнь идёт дальше, на самом деле зависимо, хочешь ты того или нет. Прими это, пока не стало слишком поздно и ты не понял, что просрал свою жизнь. Гаррет почти на себе ощутил ту боль и отчаяние, что отразились в глазах Максвелла. Но спустя всего несколько секунд его взгляд подозрительно потух, а руки отпустили чужую одежду и безвольно повисли вдоль тела. Хоук всё ожидал удара, замерев в напряжении, но ничего не происходило. Совсем. Максвелл замер перед ним, словно статуя. — Макс? — обеспокоенно позвал Гаррет, опасаясь, что всё-таки перегнул палку. Максвелл вздрогнул и перевёл взгляд на друга. Теперь он смотрел более трезво, хотя всё ещё с горечью. — Ты прав, — только и сказал в ответ Максвелл. *** Фенрис был не рад, что Гаррет сегодня ещё дольше прежнего задержался в спортивном зале. Они оба не хотели откладывать переезд или перетаскивать вещи несколько дней подряд, потому провозились до поздней ночи. Поначалу Фенрис возмущался, но когда Хоук поведал ему секретный план по воссоединению Максвелла с каким-то там парнем, то понял, что это было нужно для дела и перестал. — Почему Варрик уверен, что ваш план сработает? — пригревшись в кровати, Фенрис наблюдал за Гарретом из-под опущенных ресниц. Хоук только вернулся из душа и старательно вытирался полотенцем, при этом не потрудившись прикрыть все свои выпуклые достоинства. Некоторое время Гаррет молчал, обдумывая вопрос, а потом легко и спокойно ответил: — Не знаю. Я просто верю, что наш писака видит будущее. Фенрис закатил глаза и молча отвернулся к стене, потеряв надежду получить вразумительный ответ. Щёлкнул выключатель, и комната погрузилась в темноту. Но ровно секундой позже Фенрис почувствовал, как к нему прижалось крепкое горячее тело Гаррета. И в бедро уткнулось что-то подозрительно твёрдое. — Ты лёг без одежды, — недовольно пробубнил Фенрис, локтем пихая Хоука, чтобы тот отодвинулся. Затем он ворчливо напомнил: — Мы сдвинули кровати не для того, чтобы ты жался ко мне по ночам. — Ты же понимаешь, что я готов жаться к тебе где, когда и сколько угодно, — игриво промурлыкал Гаррет, довольно хмыкая на ещё одну порцию ворчания. Но, что удивительно, Фенрис почувствовал, как Хоук действительно перевернулся с бока на спину, отстраняясь. Это его удивило, потому что обычно, если Гаррет начинал его дразнить, то останавливался только когда у них обоих крепко стояло. Глянув через плечо, Фенрис, благодаря лунному свету из окна, разглядел, что Гаррет просто лежал, уставившись в потолок. — Я надеюсь, что у нас получится, — горько признался он, озвучив истинный ответ на вопрос Фенриса. — Мне хочется верить, что Макс переживёт, наконец, утрату, а у того парня… кажется, Дориана… хватит терпения, чтобы дождаться этого светлого дня. Фенрис немного помолчал, переваривая услышанное, а затем неловко спросил: — Что случилось с Максвеллом? Тебя ведь это тоже касается? — Касается, — тяжело вздохнул Гаррет. — Но это неподходящая история, чтобы слушать её на ночь. Хоук приглашающе потянул Фенриса к себе за плечо и тот охотно придвинулся ближе, укладывая голову на крепкую грудь возлюбленного. Больше вопросов Фенрис не задавал. Слишком очевидно, что Гаррету грустно говорить о случившемся. И, опять же таки, это было необычно, ведь на пальцах одной руки можно пересчитать темы, на которые Хоуку не хотелось говорить. Одна из таких — смерть его младшего брата Карвера. Судя по тихому и размеренному дыханию, уже через пару минут Фенрис заснул. Но вот Гаррет — нет. Его слишком взбудоражили воспоминания, и теперь он прижимал к себе Фенриса, вдыхал запах его пепельных волос и едва ощутимо гладил смуглую кожу на плече. Он боялся… Гаррет боялся, что когда-нибудь может испытать ту же боль, что и Максвелл четыре года назад.