К божеству и к грозам

      Он — первая ее кукла. Куникидзуси чувствует некое извращенное блаженство от этой мысли. Он— сделанный по воле божества, ее собственными руками и духовной силой, которую она вливала в него днями и ночами. Он помнил это ощущение, когда появилось его сознание из нитей и крючков, цепляющиеся друг за друга, в тот момент все стало слишком громким, непонятным и темным. Он помнил, прикосновения осторожные и нежные. И помнил, когда впервые увидел своего создателя. Божество, что сотворяло его. Божество, что снизошло до него.       Куникидзуси чувствовал ее эмоции, слышал ее мысли, они были одним целым, неделимым, как кислород и жизнь. В его груди разливалось тепло и удовольствие от осознания близости с богом. С его богом.       Баал была молнией, яркой и пронзающей. Грозой, что рассекала небо, всполохами и сжигала дома. Куникидзуси каждый раз трепетал от ощущения разряда и искр, пляшущих на его пальцах. Он смотрел на прекрасное божество с замиранием сердца. На ее прекрасное лицо и глаза глубокие, в которых казалось бы можно утонуть, в пучинах непроглядного ада.       Куникидзуси поклонялся своему божеству.       Пока не обнаружилось, что он бракованный. Слишком человечный и не идеальный. Недостойный, чтобы быть куклой и сосудом для Райден Сегун. Для Эи.       Куникидзуси выкинули в открытое плаванье и тогда появился он— Сказитель, шестой из предвестников Фатуи. Сказитель ненавидел свое божество в той же мере что любил. Он решил стать сильнее. Он решил показать своему божеству, что она сделала огромную ошибку, выкинув его. Тогда то с его новой волей и стремлением появился Скарамучча. Тогда грозы вновь начали полыхать пурпурным.       И множество лет спустя, когда мир процветал и менялся он смотрел на ее статую, восседающую в немом скорбие и смирение. Скарамучча смотрел на нее и чувствовал, как в его животе трепетали бабочки, с острыми как бритва крыльями. Они резали его плоть, не хуже взгляда родных глаз.       Сказитель был силен он намеревался стать еще сильнее, заполучить мощь бога, чтобы только он мог противостоять ей, чтобы только он мог коснуться фарфоровой бледной коже, что бы только он мог ее защитить. В его руках находилось сердце бога. Он обещает, что сохранит его до лучших времен. Он обещает беречь его для нее.

***

      У Сказителя хорошее зрение, видящее раскаты грома и фигуру рассекающее пространство. Она все так же хороша, еще не тронутая эрозией и скверной. Скарамучча думает о том, что эти гнетущие пороки никогда не доберутся до нее. Он не позволит.       У Сказителя прекрасный слух, отточенный до совершенства, слышащий каждое ее слово. О, как он скучал по ее прекрасному голосу.       Скарамучче не нравится новая кукла Эи. Он чувствует ревностный огонек к ней и жгучую дрожь. Но это лучшее решение для его бога, он понимает.       Руки его сжимаются, пальцы подрагивают, так по человечески неидеально. Его сердце стучит до одури громко и быстро, так по-человечески нежно и трепетно. Шестой из предвестником фатуи ненавидит Райден Сегун. Куникудзуси все так же трепетно любит и поклоняется ей.       Он ступает по залам, таким же что были и множество лет назад. Его шляпа звенит и мерно качается. Он тянется к дверям темным и узорчатым, как плывущие волны, и выдыхает. Его бог встречает его взглядом неузнавания. Скарамучча думает о том, что ему совсем не больно. Он делает шаг вперед. И когда дверь закрывается в воздухе пахнет молнией и цветет гроза. Он тянется к своему богу, кладет руки на ее щеки шелковистые и нежные, и улыбается. —Куникудзуси,— наконец говорит она. И в тоне ее не слышно ни благосклонности, ни милости или доброты. Только презрение и только холод. Куникудзуси, а вместе с ним Скарамучча и Сказитель, думает, что это ничего. Он стерпит от своего бога даже свержение в ад. Это ничего, он собирается заполучить своего бога. Только его.       Грозы бьют о земь в волнение и гневе. Их искры отскакивают от поверхности и летят дальше. Грозы полыхают цветом индиго.