Влюбиться в тебя было не сложно

      Кингу, без сознания, тащили по тёмному коридору тюрьмы. Форменная одежда была порвана, виднелись кровавые пятна и ссадины. Он яро сражался, уводя погоню как можно дальше от Никкаль, но противник оказался сильнее, и его схватили. Псы Шамаша небрежно бросили его тело в свободную камеру, надёжно заперев дверь, и удалились.       За окном была глубокая ночь, свет полной луны сквозь решётки на окне проник внутрь и коснулся лица заключенного, который начал приходить в себя. Кингу открыл глаза и поморщился от боли во всём теле. Шамаш не убил его при сопротивлении, но и жалеть не стал, не оставив на нём ни одного живого места. Отметая недомогание, Кингу попытался встать, но попытка не увенчалась успехом — ноги не держали, и он снова рухнул на пол, тихо выругавшись.       — Повелитель, вы живы! — раздался знакомый голос из соседней камеры.       Кингу сразу понял, кому он принадлежит. Шамаш бросил его в соседнюю камеру с Этаном, чтобы помучить ещё и морально, ткнул неудачей о попытке спасения брата Никкаль в лицо. Кингу сжал руки в кулак от злости и сразу пожалел об этом. Острая боль резанула по нервным окончаниям, несколько пальцев были перебиты. Подавив стон, он подполз к стене и, вернув голосу самообладание, ответил:       — Да, Этан.       Послышался вздох облегчения, и спустя несколько секунд новый вопрос, на котором голос Этана дрогнул:       — Ника, спаслась?       — Я отвлёк приследователей на себя и перенёс её в окрестности Академии к доверенному лицу, — ответил на вопрос Кингу, стараясь говорить максимально спокойно.       Он понимал, как переживает за сестру Этан, и про ранение решил умолчать. Но у самого в голове промелькнуло:       «Надеюсь, Ияр помог тебе и ты в безопасности».       Ему хотелось верить, что это именно так, иначе все усилия были напрасны. Но безжалостное воображение продолжало рисовать перед его взором картину, что заставило его сердце пропустить удар. Никкаль, с ножом в спине теряющая сознание, что так смотрела на него с мольбой о помощи. Словно напоминание о том, что все, кто ему дорог, страдают от знакомства с ним. Вороша прошлое и вскрывая старую рану, когда он уже навсегда потерял ту, которую любил. Возвращая его в тот день много лет назад, когда таким же взглядом смотрела на него Нингаль, умирая на его руках. Он не успел ей сказать, что прощает её и не винит в случившемся, прежде чем её глаза навсегда покинул свет жизни.       Все эти воспоминания, словно острый нож, вонзались в его душу, нанося неизлечимые раны, которые причиняли куда большую боль, чем ломота во всем теле от атак псов и Шамаша. Кингу зажмурился, стараясь выкинуть из головы эти воспоминания, но они не хотели уходить, яркой картиной вставая перед внутренним взором, продолжая истязать.       Когда он понял, что Никкаль стала ему по-настоящему дорога, а не просто посредником для достижения целей, было уже слишком поздно. Он уже втянул её в игры Пяти. Он виноват. И если она в порядке, вероятно, сейчас ненавидит его. Пусть так. Он это заслужил. Главное, чтобы она была цела и невредима, в противном случае его душу разорвёт на части, и кроме пустой оболочки ничего не останется. А он навсегда запомнит ее нежную смущенную улыбку, которая растопила его закаменелое сердце. И до последнего вздоха будет помнить мягкость её кожи и сладость губ, что он так жадно целовал в ту ночь, когда они стали близки. Яркое мгновение, когда они принадлежали друг другу, и он понял, что любит её. Из душевных терзаний Кингу снова вырвал вопрос Этана.       — Повелитель, теперь уже нет шансов, да? — В голосе брата Никкаль не было отчаяния, скорее смирение.       Кингу хотел было ответить, но тут появился Шамаш.       — Его не было с самого начала! — смерив Кингу самодовольным взглядом, ответил он. — Ты встал не на ту сторону, Этан, и проиграл. У вас не было ни малейшего шанса противостоять Пяти. Кингу без амулета слаб, как девчонка, — победно ухмыльнувшись, закончил он.       — Значит, твои псы ни на что не способны, раз я смог уложить около дюжины, пока вы пытались меня поймать, — с презрением посмотрев на него, ответил Кингу.       Шамаша разозлили его слова. Он подошёл ближе к решётке камеры и ядовито процедил:       — Главное, что я поймал тебя, дракон. И скоро твоё никчёмное существование закончится. Но, сначала, я заставлю тебя страдать.       — Думаешь, у тебя есть рычаги давления на меня? — усмехнулся Кингу, ещё сильнее раздражая Шамаша.       — Мы скоро найдём её, — понизив голос так, чтобы услышал только Кингу, ответил он и мерзко рассмеялся, быстро направившись на выход.       Кингу сжал кулаки, наплевав на боль. Тревога одолела его душу. Если они найдут Никкаль, ей точно не поздоровится, а он ничего не сможет сделать. Он успел передать Ияру послание, что его схватили. У него же хватит ума спрятать Никкаль, как следует? Она не должна попасть в лапы Энки и Шамаша. Пусть он уже, возможно, и обречён, но она должна жить.       Толика надежды поселилась в его сердце: в Академии её попечитель Ниалл, он точно не даст её в обиду. Кингу видел, с каким трепетом он относится к Никкаль. Он даже почувствовал укол ревности, хотя был уверен, что это чувство им уже давно забыто. Ниалл не похож на своего отца: он благородный и честный, с ним Никкаль будет в безопасности и, возможно, счастлива.       «Она заслуживает счастья, а я принёс ей одни переживания», — кольнула его совестливая мысль, и Кингу грустно усмехнулся.       Слабость и боль одолевали его тело, и он прикрыл глаза, чтобы перевести дух, но отключился. Два дня Кингу почти всё время спал, изредка переговариваясь с Этаном. Несмотря на невозможность использовать магию его тело всё равно быстро регенерировало от полученных в бою травм, да и сон помогал не думать о тревожном, а иных мыслей у Кингу не было. В конце второго дня Шамаш снова объявился. На его лице играла победная ухмылка.       — Мы нашли её, дракон, — торжественно заявил он и добавил: — Сегодня же, лично, отправлюсь схватить её и доставить в тюрьму за пособничество тебе.       Кингу похолодел от ужаса. Никкаль в огромной опасности! Почему Ияр не спрятал её как подобает, почему не защитил? Она не должна оказаться здесь! Он вскочил на ноги и, поймав взгляд Шамаша своим, сказал:       — Она вам не нужна. Оставьте её в покое.       — Эта дрянная девка нарушила закон и будет наказана, — ответил Шамаш, смерив его насмешливым взглядом.       — Не трогайте мою сестру! Она ничего вам не сделала! — прокричал Этан, бросившись к решётке.       — Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне, щенок! — гневно прорычал Шамаш.       Не раздумывая, он ринулся в его камеру, чтобы преподать дерзкому мальчишке урок. Послышались звуки ударов и жалобные стоны.       — Не трогай его! — яростно прокричал Кингу.       Звуки ударов стихли, как и мольбы остановиться. Шамаш вышел из камеры Этана, вытирая кулак, перепачканный кровью, и с пренебрежением посмотрел на Кингу через решётку.       — Ты совсем размяк! Неужели эта девчонка сделала тебя таким? Что же, мне лишь будет приятнее смотреть за твоими мучениями.       Кингу сделал несколько шагов вперед, его медовые глаза горели яростью.       — Открой камеру и войди. Посмотрим, будешь ли ты так же красноречив, встав со мной лицом к лицу.       Шамаш знал, что Кингу точно ещё не оправился после погони, но даже сейчас он выглядел угрожающе. Он неосознанно отступил на шаг от его камеры, и лицо перекосила гримаса ненависти. Ненависти к себе за слабость перед ним. Шамаш быстро вернул своему лицу привычную маску и с наслаждением произнёс:       — Я затащу твою девку в соседнюю камеру, и ты будешь слышать всё, что я с ней сделаю.       Кингу бросился к решётке вцепившись в неё руками, медовые глаза потемнели и, если бы взглядом можно было убить, Шамаш уже был бы мёртв.       — Если тронешь её хоть пальцем… — злобно, словно змей, прошипел он сквозь плотно стиснутые зубы.       Шамаш махнул рукой прерывая его тираду.       — И что будет, дракон? Ты бессилен и ничего мне не сделаешь! — рассмеялся он отвратительным смехом, а потом черты его лица в миг изменились, став по-настоящему зловещими: — Сначала я поимею твою девку и убью её у тебя на глазах, чтобы разорвать тебе сердце, а потом и ты сдохнешь во славу Пяти.       — Я уничтожу тебя, если хотя бы один волос упадёт с её головы. И даже если вы убьёте меня, я найду путь обратно, чтобы разорвать тебя на куски! — прокричал Кингу, сотрясая стены темницы.       Шамаш в этот раз не шелохнулся, но во взгляде его промелькнул страх. Зловещая ухмылка сошла на нет, и он поспешил на выход, бросив на прощание, словно убеждая в этом себя, а не Кингу:       — Ты ничего мне не сделаешь, дракон.       Яростный и наполненный болью крик разорвал тишину темницы. Кингу что есть мочи начал бить по решеткам, сбивая руки в кровь и заставляя толстые металлические прутья дрожать под его натиском. Он чувствовал агонию загнанного в ловушку зверя и бушующий в груди гнев. Никкаль не должна пострадать! Не должна оказаться во власти этих негодяев, но что он может сделать, находясь взаперти? Спустя несколько минут удары прекратились, и Кингу осел на пол тяжело дыша. Из соседней камеры донесся хриплый голос Этана:       — Это конец, повелитель.       — Нет, Этан, пока я дышу, ещё ничего не конченно. Мы ещё побарахтаемся. Не знаю как, но я вытащу нас отсюда, и с Никкаль ничего не случится.       Кингу сказал это так уверенно, потому что сам поверил в эти слова. Сейчас все обстоятельства не в его пользу, но он не сдастся. Будет бороться, пока бьётся его сердце, потому что есть, ради кого.