Как похудеть за неделю?

Что Юнги чувствует на этот раз? Думаю, он сейчас нервничает. Потому что Чимин на его глазах переходит ко второму шагу. ... — Тэ! Тэмин! Сволочь, сюда иди. Че, слепой, что ли? — начал кричать Чимин прямо в центре коридора. — Айщ, хен, чего ты тут раскричался. Мне-то надо журнал одной учительнице отдать. Кстати, не знаешь, где сидит учительница Чхве? — спросил Тэмин, тыча указательным пальцем в плечо друга. — Какая Чхве? У нас их трое, — начав тыкать в ответ в Тэмина, уточнил Чимин. — Да я ее имени не знаю. Ну та, которая с волнистыми волосами ходит на третьем. — Блин, как можно не знать имена учителей. Это учитель математики Чхве Муна. Она в 334-ом кабинете сидит. — Капец, ты всю школу знаешь? Че такой, как его там, — задумываясь и щелкая пальцами, — вундеркинд! — Оу, да, я вундеркинд с недосерыми волосами, — усмехаясь и делая умное лицо, ответил Чимин. — Ба-лин, мне бы тоже свои покрасить. Госпад... — держа свои волосы с немного смывшимся красным цветом, Тэмин не смог договорить, так как его перебили: — Эм? — девочка примерно их возраста подошла к ним аж почти впритык. Примерно 16-ти лет. Та же униформа, только у нее не было юбки, как у остальных девочек, а классические штаны коричневого цвета. Они подходили под их коричневый уни-жилет. — Оу, — первым заговорил перебитый Тэмин. — Здравствуй? — Здравствуйте! — девочка, видно, засмущалась. На лицо падали фиолетовые пряди волос. Очень необычно. Хм, досталось ли ей от завуча? — Я Хван Сурин, ученица второго курса класса Б! Я новенькая, перешла в этом году! — произнесла она громко, стойко, как самый настоящий солдат. А после поклонилась. Голос у нее был глубокий, грубый и немного дерзкий. — Оу-воу-воу, — в открытую удивлённый поклону отстранился Чимин. — Прости? Я-я Тэмин! Учусь на курс младше вас. Ученик Е класса. А это мой друг Чимин. Он с тобой учится. То есть один и тот же курс, только... — Да я и сам могу, — перебил друга старший, отмахнув рукой. — Я Чимин, приятно познакомиться. Учусь в классе Е, тоже второй курс. Надеюсь, мы подружимся, Сурин-щи! — протянул руку пепельноволосый. И очень искренне улыбнулся. От витающих по округу искр можно и поперхнуться. — Можете называть меня Сви. Просто Сви, — в ответ пожав руку и улыбнувшись, еще раз поклонилась. А после пожала руку Тэмину. — Воу-воу-воу, вы чего тут, ориентацию нашей компашки меняете? — резко послышался родной голос. Веселясь на своем, подошел к ним Сан из ниоткуда. — Сан, заткнись, а, — толкнул его в плечо. — Что, снова опоздал? Ну прости, на этот раз твою задницу мне не спасти. — Да не опаздывал я. В больнице был. — Хен, что-то случилось? — на автомате заинтересовался Тэмин. — Вчера на турниках был. Когда подтягивался, руку вывихнул. — Лох. — Лошара. — А, это, кстати, Сан Ху. Тоже второкурсник. Но у него класс С, — начал Тэмин. — Сан, познакомься, это Сурин. Т-то есть Сви. — Сви? Типа свэг? — серьезно заинтересовался Сан, прищурившись. — Типа свээг, — со своим чистым английским произношением ответила девочка. — Хах, она мне нравится. Ты новенькая? Откуда такой британский акцент. — Да, в этом году перевелась. Кстати, не знаете, где кабинет учительницы математики? — девочка вела себя очень расслабленно, будто знает этих ребят уже сто лет. — Математики? — Да, а то сейчас урок начнется, — смотря на запястье, где вроде должны быть часы, но их нет, сделала вид, что смотрит время. — Стой, какой математики? — Оу, у вас математики нет? 1+1=2? Слышали такое? Учительницу, как же ее звали. Ну такая, с локонами ходит на третьем. И тут Чимин с Тэмином звонко начали смеяться на весь коридор. — Да, это учительница Чхве. Чхве Муна. — Ну ее имя мне в жизни не понадобится, — отмахнулась Сви. — Поддерживаю, — вскрикнул Тэмин, поднимая руку. — Ладно, милашки, мне пора идти. — Я ее провожу, — произнес Сан Ху резко, будто только что откинулся от транса. ... Итак, вернемся в реальность. Как продвижения? Никак. Таблетки качают, заставляют не то что стонать, они заставляют кричать от боли и спазма. Во всем теле. Только вот кричать приходится в подушку и никуда больше. Судороги посещают за день не раз. Голова забита до самых краев, чувство, будто всплывёт. В больницу идти не вариант, лучше суициднуться. Но это тоже не очень-то спасёт. Чимин перестал пить смертельную дозу этих чудо-таблеток. Снизил ставку до десяти штук. Но все равно плохо. Тошнит от них, как от трех бутылок соджу (было дело). В глазах темнеет. Комната размазана. Голова кружится. Ничего не видно. Темно. Это заставляет останавливаться посередине коридора и, как столб, стоять, ждать, пока окружение станет ясным. Но Чимин знает одно точно: это не прояснится скоро. Скинул он примерно 7 кг веса. Много? Очень. Но после он поправился еще на 4. В общем, скинул 3 кг и вроде результат нормальный. Только вот не устраивало хозяина тела. Пак ведь хотел скинуть 10. Минус 10 кг — нормально, думал он. ... После слов Юнги стало тошнить не только от таблеток. Но и от себя. Старший будто бы показал Чимину, как он выглядит со стороны. Жалким. Беспомощным. Только вот совсем непонятно что и как. Зачем? Зачем Юнги сперва подталкивает, а после тянет обратно? Зачем ему издевки, которые, кстати, даже сегодня утром после сна были. Такие мелкие, почти незаметные, но очень обидные издевательства от Юнги, а после "душевные разговоры", которые кончаются безразличием. Тошнит от себя и нет продвижений? Это означает, что пора переходить ко второму шагу. Чимин еще не придумал, к какому, но он перейдет. Заново засел и опять начал рыться в интернете. Тренировки? Не-а, он и так делает их каждый день. Диета? Так у него и так все прописано, он ведь айдол. Таблетки? По опыту не помогают. Бег? Прыжки? Да почему все так уныло? Но потом он нашел хороший и проверенный способ. — Чимин-а, покушай, стафф нам завтрак принес, — поднес к нему тарелку Джин. Джин, полное имя Ким Сокджин, был самым старшим мембером во всей группе. И самым строгим. Правда, Чимин его боялся, как своего старшего брата. Но Джин умел улыбаться и протягивать вещи так, что сердце плыло. Джин, притягивая Чимина к накрытому столу, параллельно разговаривал по телефону. — Спасибо, хен! — Ага, — кивнул старший и продолжил свой телефонный разговор: — А я и не знаю, как он мог заболеть. Мам, может, он одевается слишком свободно? Открыто? Время весна, мам, присмотри за ним. И за собой тоже. Да-да, мам, я в порядке. Я сейчас завтракаю, да. Мило беседуя, Ким клал в рот по маленьким кусочкам принесенной еды, чтобы не разговаривать с набитым ртом. А через несколько минут у старшего так глаза увеличились, прям как два шара надулись. — Что? Как так? Мам, заставь его сесть на голодовку, если все так плохо. Да, не надо ему давать пищи. У меня такое же было, помнишь? Тело зудело, голова раскалывалась, кашель мешал. Вот, да-да, в 2012-ом было. Я ведь тогда на голодовку сел. Ну, не говори, плохо было. Я тогда 5 кило скинул. Прям как скелет ходил, ужас. Помнишь, папа еще издевался! — захихикал Джин. — Ладно мам, я сегодня занят. Ага, воды можно. Скоро будут выходные, я к тебе приеду. Все, не за что, пока! Голодовка. Скинул 5кг. Выглядел, как скелет. Единственное игравшее в голове Чимина весь оставшийся день, хоть и стоило бы побеспокоиться за брата Джина и спросить, все ли хорошо. У Джина просто заболел кто-то в семье, и тот предложил голодовку. Все просто. — Чимин-а, малыш, кушай. У тебя была утренняя тренировка? — все не замолкает Джин. Сегодня он по-особенному разговорчив, надо ценить. Однако у Чимина голова слишком опустошена, и он не может поддержать адекватную беседу со старшим. Они сидели на кухне, которая так же была светлой, как и прихожая: занавесками не закрытые окна, от которых и исходил свет, светлые стены, цвет которых был похожим на "верблюжий". Красная гарнитура, которая выделялась прямо-таки сильно и резала глаза, аккуратно убранная белая посуда, — в них и чистота. Идеально. — Спасибо, хен, я что-то не голоден совсем. — Почувствовал землю под ногами Чимин, вернувшись в реальность после раздумий об услышанном. — Поешь лучше, у нас общая тренировка сегодня есть. Сегодня нас будут гнать туда-сюда, — устало выдыхая, проговорил Джин, уже смотря не на Чимина, а себе под нос. — Я потерплю! — улыбка. Все хорошо. Не так ли? Точно! Голодовка! Что там нужно делать-то? Не есть ничего? Да легко! Чимин так думал. Но на второй день горло зажималось. Хотелось смачно ударить себя по лицу кулаком за свою слабость. Хотелось убить себя. Ужасные мысли посещали не раз. Страшная вещь — эта голодовка. ... Прошла неделя с голодовки. Ух, держимся! Юнги был одет, как всегда. Обычные футболка и трико. Ничего лишнего, никаких аксессуаров. Юнги такой человек, для которого комфорт стоит на первом месте. Ему должно быть сладко в этой одежде. Мягко, чудесно, чтобы поспать можно было в любой момент. Нет, Юнги не был ленивым. Кто бы что бы ни писал про него. Он был настолько трудолюбивым, что даже сам Намджун предлагал ему отдохнуть. Но это все всегда остается за сценой. Ну и сейчас Юнги трудится. Только по виду не скажешь. — Юнги! Это ведь чудесно? — вскрикнул радостно Чон. Прижатые. Они сидят прижатыми друг к другу. Да, они соулмейты, или как там говорится. Они "лучшие друзья" и вроде никакой романтики. Но сейчас они сидят прижатые друг к другу. Они оба на диване, стоящем в комнате младшего. Юнги переложил одну ногу на ноги Хосока. Такое чувство, будто сейчас залезет на него. Сядет на колени? — думал Чимин, наблюдавший за всем этим цирком с кухни. У Хосока комната была расположена напротив кухни, и это, как нашёл для себя Пак, было удобно. Только вот обижает то, что совсем ничего не слышно с кухни, и не догадаешься, чем эти двое занимаются, если не считать эмоциональные вскрики Хосока. ... Глупо было отрицать то, что Чимин в какой-то степени фанбой Юнги. Он каждый раз, видя его, восхищался. Как можно быть таким идеальным? И, возможно, все это прозвучало странно в голове, и не будет там же укладываться, ведь как можно фанатеть от человека, который делает тебе больно. Ненавидит. Издевается. Не поддерживает, а, наоборот, заставляет после себя искать поддержку. Вот Чимин и оказался на месте главной героини дорамы, которая, будучи тихоней или изгоем школы, влюбляется в главного героя — хулигана и дерзкого парня школы. Будем честны, такой сюжет встречается на каждом повороте. И на данный момент — в жизни Чимина. Но неправильно называть чувства Пака влюбленностью, это больше фанатизм. Настоящий фанатизм. Юнги неописуемо красив, а для Чимина хен был похож на кота? Одним словом, кот. Хотя даже не кот, а котенок. Ну правда. Лисий разрез глаз, виднеющиеся десны, когда тот улыбается. А еще у него энергетика была, как у кота. Странно, но это так. У него с кошачьими одинаковый вайб. Странно, но опять же, это так. Чимин даже примерял его фамилию на себя. И свою фамилию на него. Мин Чимин или Пак Юнги? Автор думает, что Пак Юнги звучит лучше. ... Он, просто оттолкнув, ушел, захлопнув дверь. Тихо захлопнул дверью. Но в тишине комнаты эта волна звучала так громко, что Чимин своими дрожащими руками закрыл уши и хотел провалиться на дно земли. Чимин остался так и сидеть. Потому что он ничтожество. Ничтожество, которое не заслуживает ни одного касания старшего. Ни одного комплимента и ни одного тепла. Ничтожество, которое размечталось. Губы все еще были мокрыми после попытки на поцелуй. Самого поцелуя не было, лишь попытка. Зашел в ванную и запер дверь. Хотелось вытереть губы, пальцы, а иногда и душу тоже хотелось вытереть. Зашел в ванную. Увидел зеркало. Увидел свое отражение. И не смог сдержать слезы. Тот момент, когда понимаешь, что ты настолько пустое место, и осознаешь, насколько ты себя сильно жалеешь. Ты не умираешь, ты еще жив, никто не отрубил тебе конечности, тогда почему ты плачешь? Зачем тебе это все? Зачем столько жалости к себе? Столько слез. Столько нытья. Столько мыслей о том, что мир несправедлив. Да и пусть идет на фиг этот гребаный мир. Эта гребаная справедливость и эти гребаные хейтеры. Не смог им ответить, не смог себя защитить и поддался эмоциям, — ты уже убогий. Чимин это очень хорошо понимал. Понимал, что он не настолько слабый, чтобы пускать сопли о том, насколько у него жизнь плоха. Но если он понимал это, то почему так сильно хочется кричать? Почему, смотря на свое отражение, хочется кинуть чего-нибудь тяжелого в зеркало? Почему хочется врезать себе за накрывающие с головой эмоции, взять пистолет и выстрелить себе в голову? Почему душа Чимина вдруг оказалась одной большой черной дырой? Просто Чимин не все осознал. Он еще не понял то, что только что его сердце разбилось. Как и то, что влюблен в своего хена. ... — Слушай, Сви, — начал разговор слишком серьезно Сан. Если бы его таким увидели Чимин с Тэмином, они бы удивились и слишком бы распереживались. Сан никогда не серьезный. — Я не знаю, какие у тебя намерения и почему ты вдруг решила присоединиться к нашей компашке, но скажу тебе одно: мы дружбу на баб не меняем. —Очень строго, аж бровь поднял. Мамочки, как страшно. — Слушай, малыш, — начала Сви, подправляя волосы за ухо. — Меня твои мальчишки, любовники или кто там кто, не интересуют. Знаешь ли, я по девочкам, — подмигнула. Она говорила уверенно и с таким же тоном, каким Сан начинал диалог. А вот Сан потерял свою серьезность. Недоумевал. К нему и к его друзьям много кто приставал, много кто хотел в их компанию (из-за Ген Хи), но он еще никогда не встречал лесбиянок. — Т-тогда почему ты спросила именно у них дорогу и подсказку на номер кабинета? В коридоре много подростков, если заметила, — поднимаясь по лестнице, поинтересовался Сан Ху. — Ну, — задумалась. — Они прямо-таки выделялись среди других учеников, со своими накрашенными башками. Я тоже выделялась. Вот мы и нашли друг друга. На самом деле, глянув на них, показалось, что они точно не осудят меня и не кинут в меня оскорбление, — честно. — А, понятно, — по крупинкам лицо Сана начало собираться, — тогда прости? — Ничего страшного. — Позволь спросить. Какие девушки тебе нравятся? — Японки. — Неужели? Реально нашли друг друга. Мне тоже нравятся японки! — "И парни с крашеными волосами" осталось не озвученным. — Ого. А у вас японки ведутся? — Полно. — Значит, в правильное местечко завернула. Только давай пообещаем друг другу, что не будем ссориться из-за девушек. Знаешь ли, дружбу на баб не будем менять. — Конечно, — ведь "мальчики с крашеными волосами привлекают меня больше любых японок" опять же осталось без озвучки. ... — Куда ты так шею вытягиваешь? — перебивает все мысли из ниоткуда рядом оказавшись Тэхен. — Нет, ничего. — Эти Хоби-хен и Юнги-хен так надоедают. Так много развлекаются вместо работы. Друг друга своей музой считают? Не отлипают, — дул губы Ким. — Ты их часто вместе видишь? — Ну ты-то всегда на тренировках. А я вот на вокале. Они неподалеку ошиваются. И всегда с одним и тем же ноутбуком Юнги. Не дают себя послушать. — Так тебя они и слушают. Думаешь, они зря в студии сидят и записывают тебя? — Ладно, Юнги, а Хосок-то зачем? — закатил глаза. — Кстати, об этом. Скоро же выходные, думаю, вместе поедем в парк. Спорю, что они друг от друга не отстанут? — активно жестикулируя, отскакивал от темы Ким. — Кстати, о парке и о выходных. Чимин-а, что мне надеть? — быстро переключается Тэхен. — Как думаешь, мне подойдут твои джинсы? Твои черные джинсы такие красивые! — Посмотри. — Давай договоримся, если Юнги с Хосоком завтра весь день будут вместе, то ты должен мне все то, что я захочу. А если я проиграю, то я тебе... Я тебя обниму. — Договорились, — тихо проговорив, рыжий прожигал стену кухни своим взглядом. Глубоко утонув в своих мыслях, Чимин принялся разбираться с полученной информацией. Парк! Точно, как он забыл? Они ведь так долго (целых 2 недели) планировали вместе провести выходные. Надо придумать, в каком прикиде являться. А про Юнги с Хосоком Чимин молчит. Эту информацию он не хочет переваривать, лучше продолжать тонуть. — Кстати, что ты тут делаешь? — Чимин вскинул бровь. — Ты кушать хочешь? Хочешь вместе со мной перекусить? Мне бабуля передала печеньки! — предложил Тэхен так громко и эмоционально. — Спасибо, не буду. — Чимин. — Да? — Я волнуюсь за тебя, — не упуская возможности потрепать того по волосам со смывшимся рыжим цветом. — Не стоит, Тэхен-а!