Как похудеть за неделю?

— Так вы встречаетесь или как? ... Юнги, что ты чувствуешь? Ненависть. Но к кому именно? К себе или к Чимину? Юнги отчасти боялся потерять и себя, и Чимина. Боялся полюбить и боялся заново возненавидеть. И все еще боится. Страх опережает его, виднеется в глазах медленно. Он падает духом каждый раз, как видит Чимина. Каждый раз, когда говорил ему те слова, что Чимин не заслужил. Чимин заслуживает большего, чем Юнги. Каждым днем, что он безразличием намекал Чимину похудеть, он реально его ненавидел. До сжатых зубов. Те 5 месяцев назад Юнги просто не мог выдерживать младшего. Уж слишком Чимин был обеспокоен и начал страдать абсолютной фигней. Юнги думал, что говорит правду от души. А сейчас он не понимает, где в то время была его душа. Как только Чимин начал всем всячески указывать на свое страдание, это выбесило Юнги. Что Чимин сделает с этим? Попросит у других помощи? Поплачет в их жилетку? В то время, пока у всех свои проблемы. Свои проблемы надо решать, а не осложнять все. На 3 месяц в его груди бушевало все, а в голове было пусто. Он начал чувствовать, что ненависть к Чимину — вещь неправильная. Еще и Чимин поцеловал его так... как никто не целовал. Юнги и так никто не целовал за 21 год жизни. И в этот момент любви в груди стало больше, чем ненависти. А может, Чимин просто давит на жалость? Хотя каким боком? Может, это не ненависть, а любовь? Но в голове было опять же слишком пусто, чтобы решать все это. Юнги оставит это на потом. Юнги может и потом понять, что он чувствует к младшему. И он реально понял. Когда Чимин перешел на самый последний шаг и начал блевать. ... На него заново надавили. Заново заставили есть эту пищу, вкус которой Юнги не хотел бы чувствовать на своем языке. Он съел всего несколько кусков на ужине, и на то его не хватало. Куски курицы выглядели сочно, но никак не аппетитно. Съев ее, он почувствовал ком в горле. — Юнги-а, сынок, доешь, — спокойно сказала тетя лет 35 с короткой стрижкой и милой улыбкой. А после обеспокоилась, когда Юнги, попросив прощения встал из-за стола. А его полная еды, которую тетя пекла несколько часов, тарелка так и стояла и маячила на столе. Курица застряла где-то в середине груди или выше, как ком. Выпив немного воды, Юнги понял, что его тошнит. Надо избавиться от этого кома. Юнги давно научился вставлять в горло два пальца и поглубже надавливать. Всегда спасало. — Юнги-а, — стуки в дверь уборной отвлекли от вызова рвоты. С двумя пальцами во рту, весь в слюнях, Юнги повернулся к двери. Быстро начал собираться. Умылся и убрал за собой. Запах желудочной кислоты, к которой он так привык, плыл во всей ванной. Оглянулся. Вроде все чисто: одежда, крышка унитаза, лицо, руки. Все. Можно выходить. — Да, хен? Что-то случилось? — Юнги, можно с тобой поговорить? Юнги уважал своего старшего брата Джунки, он сразу же, кивая, согласился и поплелся за ним в тихую комнату, в одиночном коридоре. — Как ты? — Все хорошо, хен. — Не ври, пожалуйста. Юнги молчал. Он не мог не врать. Он врал даже самому себе. "Все хорошо". — Юнги, я слышал о твоей мечте, цели, плане, и... — тяжело готовясь к речи, — то, что ты хочешь стать рэпером, это очень хорошая мечта. Слышишь? Юнги все так же молчал. Молча сел на кресло, что стояло в углу. — Я не считаю тебя позором. Ни в коем случае! Ты молодец, что решился и услышал себя вовремя, хорошо? Ты молодец. Юнги был благодарен Джунки за все. За то, что всегда заботился. За то, что понимал. За то, что, когда Юнги потерял сознание во время тренировок по баскетболу, и его отправили к медсестре, и те предъявили, что у него недоедание от заболевания желудно-кишечного тракта, тот поехал в его школу вместо родителей и договорился с медиками. И не рассказал родителям. А сам решил найти выход. Юнги был благодарен. Но он чувствовал себя убогим младшим братом, который не сможет ответить Джунки тем же. Юнги ничего не умеет. Особенно поддерживать так же, как старший. Еще Юнги был благодарен хену, что сегодня повел его в гости к тете и дяде по папиной линии, с которыми хорошо общались. Чтобы Юнги перестал чувствовать напряжение от родителей. Старший даже договорился у них заночевать! Юнги это все было нужно. Но больше ему хотелось остаться в одиночестве. Где никто ему ничего не должен. И он тоже никому ничего не должен. Хотелось тишины. Но в его голове всегда слишком громко... — И, Юнги, я... — у хена начали дрожать руки, — я тут подрабатывал несколько месяцев в одном кафе. И, — протягивая руку с конвертом младшему, — я хочу, чтобы ты использовал это. Ты должен полететь в Сеул и найти там себя, свое предназначение и свое лучшее будущее, слышишь? Родители могут быть и против, но не им жить твою жизнь. Отец не смог устроиться на работу мечты и лишился даже стабильной работы. Он просто не хотел бы тебе того же. Не слушай их и иди к тому, к чему идет твое сердце. Юнги замер. Все так же сидел на том кресле. Изжеванная до крови губа во время слушания старшего. Поморгал несколько раз. Выпустил горячие слезы из глазных орбит, что хранились слишком долго. Оставляя свой дорожный след, маленькая слезинка стекала с щеки до подбородка и упала на футболку. Его поддерживают... — Юнги? Юнги все не мог открыть свой рот. Все никак не мог. Он тихо встал с места и, уткнувшись в изгиб шеи старшего, крепко обнял его. — Только вот, Юнги... — с ноткой взволнованности прошептал. — Чтобы покорять горы, сперва надо покорить самого себя. — Отдаляясь от младшего братика, тот протянул ему визитку. "Психолог-диетолог". ... Юнги понял, что у него есть чувства к Чимину, и это далеко не ненависть. Когда он услышал, как младший блюет... он понял, что тот совсем не собирался давить на жалость. Он понял, что Чимин такой же, как и он сам. С этого момента каждую ночь, когда Юнги слышал, как Чимин вызывает рвоту, то плакал. Вспоминая Джунки и его помощь. Юнги сам довел человека до такого состояния. А его брат бы вытащил любого из этого же состояния. Вот почему Джунки был лучше него. Каждую ночь, после того как Чимин выходил из ванной пустым, Юнги заходил внутрь и нюхал запах желудочной кислоты. Которая его убивала. Слишком жестоко. Каждую ночь, когда Чимин тихо сопел в своей кровати, Юнги смотрел в это зеркало и видел в нем себя прошлого. Которого надо бы лишь пожалеть. Жалкого себя. Который довел другого человека. ... — Мы встречаемся? — Юнги решил спросить Чимина за столом. Ну так, просто уточнить. Мало ли что. Возможно, Чимин знает об их отношениях больше, чем Юнги. Семейство Мин на это надеется. Автор все еще думает назвать фанфик "Чимин охуевает от жизни в течение всего фанфика". Потому что Чимин заново охуел. Тэрри так свободно спросила о его отношениях. С парнем. Аморальные. Нетрадиционные. Так просто приняла и пошутила. Как будто это норма. В их-то году. — Думаю, это будет зависеть от тебя, хен, — немного задрожал Чимин. Юнги еще не ответил на его затрепетавшее желание, звучавшее до дрожи колен. И Чимин элементарно боялся, что Юнги заново наденет на себя маску безразличия. А еще больше было страшно, что маска безразличия — его натуральная реакция на Чимина. Боялся страдать невзаимной любовью. Остаться одному. Раздавленным. — Воу-воу, что-за мелодрама, — засмеялась Тэрри. ... Они попили чай, когда уже был закат, Чимин думал уйти домой, но ему не позволили. — Чимин-а... — Да, слушаю? — Можно тебя на секунду, — Мин переоделась в домашнюю одежду и собрала волосы в дульку. Так она больше была похожа на своего брата. Из-за вежливости поплелся за Тэрри и зашел в ее комнату. Такие же белые стены и такой же темный ламинат. Только стены украшали не картины, а плакаты очень знакомого человека. — Я не думал, что ты так сильно фанатеешь от него. А еще я не думал, что у него есть так много плакатов. Не припомню, чтобы у нас были такие фотосессии... — Оу, да, я сама их заказывала. Плакаты были везде. Над кроватью, возле рабочего стола. Рядом с окнами. Прямо везде. — П-понятно. Немного опасно стало, когда девочка начала приближаться. Убьет ради номера лидера? Вполне возможно. — Ты милый. Оу... окей. Пронесло? — Чимин, я правда хочу с тобой поговорить. Я вижу искру в твоих глазах, когда ты смотришь на Юнги. Это очень мило. Ты мне понравился, как человек. Ты очень приятный. Но, — пожимая плечами, она шагнула ближе к Паку. А тот обосрался. В голове он продолжил сюжет тем, что та скажет: "Ты, конечно, милый, но если не дашь мне номер Намджуна, то полетишь из этого окна". Не осознав, Чимин оглянулся к окну, думая, насколько они высоко сейчас. Они были в квартире, а не в частном доме. И это пугало больше. На каком они этаже? На пятом? Чимин от испуга прижался к стене. — Но если ты его обидишь, в моих глазах ты станешь плохим. Пойми, Чимин, — она положила руку на его предплечье, — он уже падал. Слишком глубоко падал. — Я его не обижу, — сглотнул Пак вязкую слюну. — Его многие бросали, как последнюю тряпку. У него было слишком сложное прошлое и несколько тысяч травм. ... — Простите, но мы отказываемся его покупать. Всего доброго. И просто положили гребаную трубку. Сидя в маленькой комнатке, в черных трико и в белой майке Юнги набирал многих, стараясь продать свои мелодии. Но вот никто не брал. И этот звонок... стал концом. Взъерошенные волосы, мятая одежда, неубранная маленькая комната и ноутбук, который он смог стащить у отца, когда убегал из дома. Мелкая слезинка каталась из глаза к подбородку, оставляя дорожку, что прожигала лицо. Пока что он продавал те песни, которые создал еще до ухода из дома. В студии, так называлась эта маленькая комнатка, был хороший диван, удобный и совсем не старый. Так что Юнги уже привык ночевать здесь. Его приютил Бан Шихек, дал надежду и поставил свои критерии. Дал ему место в общежитии, а вот студию Юнги арендовал сам. Каждый вечер у него был выбор: поужинать или поехать до общежития. Этот выбор создавался тогда, как он продавал свои песни и зарабатывал несколько копеек. Но этим вечером он заработал ничего, так что выбора у него нет. Ни ужина, ни общежития. Но вот любил Юнги эту гребаную музыку, эти мелодии и даже эту студию. Музыка — это смысл его жизни. Мелодия — это гениальность. Юнги и есть гений. Но эта гениальность никак не помогала жить. После последнего звонка хотелось опустить руки, попросить у Джунки прощения и остановиться у моста. А после и под мостом. Голодным он сидел еще час, пока... — Юнги, можно зайти? —послышалось по ту сторону двери. К нему гости очень редко приходили. И то это был Шихек. — А вы кто? — Меня отправил Бан Шихек, тут на втором этаже есть еще одна студия. — А зачем вас ко мне отправили? Что-то серьезное? — Мне сказали, что теперь ты входишь в состав нашей группы. Меня, Намджуна и... собственно тебя. — Рэп? — Рэп. — Хорошо, я завтра сам с ним поговорю и узнаю все. — Ладно, — уже хотел выйти брюнет. — Кстати, ты кушал? — Я не смог покушать и... — У меня там много риса осталось, не хочешь? — С-спасибо... — Пошли, — зовя за собой рукой, брюнет уже отдалился. А Юнги в это время лишь успел встать с дивана, на котором весь этот час лежал. — Кстати, меня Хосок зовут. — Меня Юнги, приятно познакомиться! — Приятно, да. … Чимину никто не говорил подробностей о хене. Он и не знал, что его прошлое было настолько... — Родители его не поддержали, мои тоже. Я все это время тайком приносила ему еды, хоть и не умела готовить. Крала деньги у родителей и тоже ему приносила, — усмехнулась прошлому девушка. — Только я не смогла склеить его сердце. Слишком сильно его разбивали. И, Чимин, если ты не готов с ним до конца, то даже и не начинай. Не разбивай его еще сильней. Он уже полностью разбит. Но если ты ослушаешься меня и разобьешь его сильнее, то прости. Мне придется вычеркнуть тебя из его жизни, — проговорила та. И это теперь реально звучало жутко. Чимин начал опасаться сильнее. Лучше упасть из этого окна, покалечиться и стать инвалидом, но он не может позволить ей вычеркнуть себя из жизни Юнги. И тут возникает вопрос. Готов ли Чимин? Держать за руки, обнимать, сидеть рядом, пока тот пишет песни, делать ему комплименты, готовить ему завтраки, обеды и ужины, — это и есть мечта Чимина. Значит. Он. Готов. — Был один парень... — начала Тэрри так, будто сомневалась в своих же словах. Один парень? Интересненько. — Он был лучшим другом Юнги. И хен в него влюбился, но тот его бросил. У Юнги была депрессия, и он долго не разговаривал ни с кем. Тот бросил его именно в тот момент, когда Юнги нужна была поддержка. — Я не такой! — Я это заметила. Юнги мне рассказывал о тебе. Хах. Кстати, ты только не говори ему, что я тебе такое тут рассказываю. Я-то просто волнуюсь. — Конечно, Тэрри! Стойте, Юнги о нем рассказывал своим родственникам? Любопытно, только ей или кому-либо еще из родственников? Чимин ему интересен? Стойте, стойте! "Он был лучшим другом Юнги"... Ханен?